Антон Мазуров: «Судьба авторского кино в России. Законы физики»

Беседу ведет Елена Паисова

Елена Паисова. Как сегодня можно охарактеризовать ситуацию в индустрии российского артхауса? Что сейчас происходит в этой сфере?

Кинотеатр «Мир искусства»

Антон Мазуров. По мне, слова «артхаус» и «индустрия» не очень совместимы. А уж в России они точно не могут употребляться вместе, поскольку у нас нет никакой индустрии артхауса. Есть отдельные продюсеры, которые занимаются производством арткино, при этом всячески открещиваются от этого слова. Одни его боятся, по какому-то своему недомыслию, другие неадекватно оценивают кинопродукт, который они производят: им кажется, что это нечто более доступное. Сегодня есть несколько продюсеров, которые из года в год делают кино, востребованное международными кинофестивалями, а это, собственно, главный критерий. Мы можем не изобретать никаких определений для такой продукции, а просто смотреть, привлекает она отборщиков мировых фестивалей или нет. Если привлекает — это и есть арткино.

Е.Паисова. Произошли ли какие-нибудь изменения за последние годы? Получили ли эти фильмы какую-либо поддержку? Каковы главные проблемы современного артхауса?

А.Мазуров. В целом ничего не изменилось. По-прежнему нет системы, нет государственной политики в области поддержки арткино. Пока ничего и не может меняться, так как для отказа от поддержки есть экономические основания, созданные, в частности, структурой под названием Минкульт. Да и коррупционная составляющая, которая предполагает, что если продюсер находит лазейку в федеральном бюджете, то ему уже все равно, что производить. Он может даже и не вмешиваться в процесс, если система таких взаимоотношений налажена. В Министерстве культуры существует очень грубое разделение кино на игровое, анимационное и неигровое — так могли бы разделить его люди, пришедшие сюда, например, из мясомолочной промышленности. Чиновники не имеют, в сущности, никакой определенной позиции и относительно того, что и зачем они поддерживают. Государственная политика в области кино до последнего времени четко не сформулирована. Кроме разговоров про какой-то загадочный патриотизм, ничего нет. А какие критерии этого самого патриотизма? Мы не можем их понять из объявлений на министерском сайте. Пространные заявления отдельных фигур, будь то Путин, Михалков или кто-то пониже, — не внятное и аргументированное объявление принципов, а волюнтаризм. Все, что произносится известными деятелями на уровне слушаний Госдумы, — ведь тоже не формулировка приоритетов. Это больше похоже на какие-то маразматические и противоречивые конвульсии. А поскольку нет четких принципов, нет политики, то ничего не меняется.

Важно также, что отсутствует интеллектуальная составляющая государственной поддержки. Нужно было бы изобрести какие-то культурные, точнее, даже культурологические, принципы, которые предполагали бы помощь арткино, системное его производство, продвижение на всех значимых фестивалях. Для этого бюджет не нужен — нужна независимая инициатива, которая даст возможность некоему экспертному сообществу собраться и сформулировать все эти принципы, отточить их и затем объявить. Принципы культурной политики в области кино, инвестиций, производства, проката, продвижения. Это не так уж сложно. Если мы все такие умные, значит, мы понимаем ситуацию и в наших силах собраться и обсудить все проблемы. Не участвуя в скандалах Союза кинематографистов и в борьбе за или против Михалкова, а спокойно вникая в суть проблемы. Если бы эти принципы были сформулированы, осмыслены и приняты сообществом, экономическая составляющая того, что производится, изменилась бы. Соответственно, и производство арткино было бы организовано по-другому.

Есть фестиваль «Кинотавр», который исходит из неких правильных принципов, хотя, признаться, я не могу четко их сформулировать; есть «Артдокфест», который патронирует Виталий Манский. Все держится на людях, на интеллектуально-идеологическом уровне понимающих, что они хотят производить и показывать. Государство в этом смысле никак им не помогает.

Е.Паисова. Недавно вы оставили компанию «Кино без границ», в которой работали много лет. Что вы сейчас делаете? Планируете ли дальше заниматься развитием авторского кино в России?

А.Мазуров. Мы с Сергеем Ливневым создали продюсерскую компанию «ЛеопАРТ», в которой занимаемся производством и дистрибьюцией арткино. Сейчас у меня идет период переквалификации, пытаюсь стать продюсером. Когда я только начинал, то был в минус первом классе, сейчас, пожалуй, перешел в третий, но, чтобы запустить проект, надо быть в одиннадцатом. На это потребуется какое-то время. Я настроен скептически, но это не значит, что опустил руки, пытаюсь нащупать некую стратегическую идею. Здесь важно не просто схватиться за какой-то проект и сделать «хороший фильм», простодушно веря, что он попадет в Канн. Я хочу проложить некие рельсы, по которым можно будет запускать киновагонетки. В первый раз может не получиться, а в десятый получится.

Естественно, мы обратимся и к государству, поскольку поддержка арткино — одна из его функций. Не будут забыты и зарубежные партнеры, и частные организации, которые готовы инвестировать деньги в российское кино. К сожалению, Россия пока не член не только Евросоюза, но и других важных международных организаций по поддержке кинематографа типа Eurimages или программы Media. Или от нас это скрывают, что, конечно, усложняет жизнь. И в том есть определенная вина тех, кто сидит в министерстве. А ведь это должно было стать одной из главных его задач — сделать все возможное, чтобы на законодательном уровне ввести Россию в систему этих программ. В Европе таких программ очень много — чуть ли не в каждом захолустном районе.

В Швеции вообще любой тинейджер, желающий снять кино, может рассчитывать на 50 процентов господдержки и получить эти деньги, пройдя простую процедуру. У нас такого и в помине нет: ни грамотной схемы льгот, ни полноценных культурных фондов. Фонд Ходорковского, который был одним из самых продвинутых в области культурных и гуманитарных программ, как известно, был уничтожен. Фонд Прохорова пока не занимается кино, а мог бы заниматься, если бы его стимулировали какими-то привилегиями, в том числе налоговыми.

Е.Паисова. Есть ли реальный интерес к нашему арткино за рубежом?

А.Мазуров. Одна из моих главных задач — выяснить, существует ли такой интерес. Сегодня де факто нет никакой налаженной системной копродукции с западными партнерами. Есть несколько картин крупных продюсеров, созданных в копродукции. Из последних, например, «Монгол» С.Бодрова. Продюсировал ее Сергей Сельянов, производственная компания «Атлас» получила поддержку одной из серьезных немецких кинокомпаний, был выделен солидный бюджет. Есть российские компании, которые покупают услуги западных: организуют съемки или постпродакшн в других странах. Хотя все это частично уже есть и в России, просто цены не всегда адекватные.

В Госкино или как это сейчас называется сидят специальные дамы, которые должны заниматься организацией копродукции, но по факту они лишь шестеренки огромного механизма, непонятным образом распределяющего государственные средства. И в этой деятельности опять же не хватает интеллектуальной, концептуально осмысленной составляющей. Я вспоминаю смешную историю, когда мы прошли всю процедуру для получения денег на производство фильма Отара Иоселиани «Сады осенью», получили их, собрали все документы. Предоставили все — сценарий, раскадровки, множество разных материалов. За время подготовки можно было изучить все творчество Иоселиани. И когда чиновник, который инициировал и проходил с нами всю эту процедуру, получил материалы готового фильма, он был потрясен, что картина не на русском языке. Хотя всем известно, что с 1984 года режиссер живет во Франции и все свои картины снимает на французском. Это говорит не о том, что чиновник не знает творчество Иоселиани, бог бы с ним, но он даже не читал те материалы, что мы для него специально готовили. Это ярко иллюстрирует все, что сейчас там происходит.

Е.Паисова. Просто не хватает грамотных людей?

А.Мазуров. Их как раз много. Проблема в том, что их, грамотных специалистов, не привлекают, потому что они обладают независимым взглядом, а это предполагает, что будут не в общем русле, могут не действовать в фарватере генеральной линии партии, которая сейчас очень четко прописана. Этим сглаживаются все ненужные конфликты. Система воспроизводит серую бюрократическую массу, которая увеличивает расходы на себя.

Е.Паисова. Отдельные личности, имеющие силу и власть, такие, как Константин Эрнст и Виталий Манский, могут что-то изменить?

А.Мазуров. Эрнст — очень авторитетный, креативный, давно сидящий на своем месте чиновник, который выдает себя за бизнесмена. У него безграничные возможности, но мы видим тот продукт, который он выпускает, — массовый, высокобюджетный. Арткино его на деле не интересует. Да, Первый канал покупает такие фильмы и показывает их в 2 часа ночи, допускает в какой-то временной слот — отлично! Но сам Эрнст производить такое кино не собирается. Это его собственное решение, вряд ли кто-то сверху указывает ему, что делать.

У Манского своя история. Он умеет делать кино, продавать его, скажем, на ARTE и привлекать деньги из швейцарских, немецких и французских фондов. Я по-разному могу относиться к его фильмам, но он сделал очень важную вещь — организовал фестиваль «Артдокфест». В этом году он будет проходить в третий раз. Это принципиально важное для нашего кинематографа событие. Подобные фестивали как некие живительные капли культуры могут создавать вокруг себя живое пространство, в котором в дальнейшем будут рождаться интерес, стимул к производству неигрового кино.

Продюсер Роман Борисевич, который постоянно заявляет, что не любит артхаус, тем не менее ежегодно выпускает артхаусные картины, которые вызывают интерес мировых фестивалей. Есть режиссеры, которые, что бы они ни снимали, так или иначе занимаются арткино. Скажем, Герман-младший — он тоже делает арткино, и не важно, что кому-то оно интересно, а кому-то нет. В его кино нет заигрывания с массовой аудиторией. Так что каждый делает что-то в этой сфере, но все это капли в море.

Е.Паисова. Вы слышали про клуб «АРТкино», в котором организованы курсы для начинающих режиссеров, операторов, сценаристов? Как вам кажется, может ли подобная любительская организация воспитать профессионалов, пробудить интерес к производству авторских работ?

А.Мазуров. Я знаю про этот клуб, но для меня пока это загадочная организация. Не вижу результатов ее деятельности, системно она никуда не встраивается. Не заметил, что она по-настоящему зацепила тех, кому могла быть интересна. Конечно, это мой скептический взгляд. Но я действительно не понимаю «конечный продукт». Да, молодые люди снимают короткометражки. И что дальше? Качество обучения в «АРТкино», как говорится, не гарантировано. Это независимая альтернатива, хотя, насколько я понимаю, и у них есть какая-то подпитка от госструктур. Как явление клуб — это хорошо, потому что любая клубная структура тоже коацерватная капля, которая предполагает возникновение других, а затем в результате их слияния может возникнуть целая цивилизация.

Е.Паисова. Часто можно услышать мнение, что наши зрители не готовы к арткино, не воспринимают его. Как сегодня обстоят дела с кинообразованием у зрителей в России? Вырос ли зрительский интерес к такому кино?

А.Мазуров. Здесь тоже все непросто. В Великобритании, например, эстетику кино, его основы, историю преподают в школе. Так проявляется политика государства. У нас государственная политика проявляется в том, что показывают по государственным каналам (не будем трогать «Культуру» — святой канал для сельских учительниц; кругозор его неширок, миллион табу, а следовательно, огромный пласт мирового кинематографа им отсекается) и в сфере проката (хотя тут политика вообще отсутствует).

Нет осмысленной прокатной политики, поддерживающей отечественное фестивальное кино. Понятно, что такое кино — не то, что выходит на 300—1000 копиях. И ясно, что ему нужно помогать. Но в нашем прокате подобной поддержки нет. Кроме того, одной из основных проблем для наших зрителей являются субтитры. Это настоящая драма. Субтитров в кинотеатрах боятся, как огня. И если фильм на русском языке еще имеет минимальные шансы попасть в кинопрокат, то у зарубежного артхауса их совсем мало. В начале 2000-х был интерес к такому кино как к новому культурному событию. Отдельные режиссеры в тот период успели засветиться, аудитория их запомнила, и теперь они довольно успешно воспроизводят сами себя. Что бы ни снял, скажем, фон Триер, публике это всегда будет интересно. Десяток таких режиссеров наберется. Но время идет, кино развивается, и многие из мэтров либо уже вышли на пенсию, либо, увы, не способны быть законодателями в области эстетики кино. А мы продолжаем именно ими интересоваться. Эта инерция сильнее, чем интерес к новому. Но это плохая тенденция. Некоторые сумасшедшие дистрибьюторские компании пытаются продвигать действительно новое, неизвестное кино, и крупнейшей из них было, конечно, «Кино без границ». Но история этой компании в том виде, в каком она существовала, уже закончена. Это также проявление определенной негативной тенденции, инерции движения по нисходящей.

Сейчас, может, и есть интерес зрителей к новому арткино, к новой эстетике, но все это нивелируется в первую очередь уровнем проката. Ведь в России нет культуры просмотра в кинотеатрах. Процветает пиратство, фильмы скачиваются самым безжалостным образом. Не для того чтобы посмотреть и полюбить, а чтобы посмотреть побыстрее. И даже если тот или иной фильм полюбился, никто не пойдет затем смотреть его в кинотеатр. Это неправильно, так как то, что мы видим на большом экране и на маленьком, — разные виды искусства. Просмотр на киноэкране первичен, но в России это не осознают, а пиратские сайты не увеличивают количество зрителей кинотеатров. Конечно, фон Триер выходит на десяти копиях и собирает триста тысяч долларов, и это солидное количество зрителей для такого количества копий.

Но не каждый так работает. И потом, тут нет никаких гарантий. Несколько лет назад картина того же фон Триера «Самый главный босс» выходила у нас в кинотеатрах, но интерес к ней был минимальный. Если бы развитие культуры кинопросмотра давало четкий результат — увеличение аудитории кинотеатров, то можно было бы говорить об эволюции зрителей. Но ничего подобного не происходит. С некоторыми фильмами удается обмануть зрителя, создать искусственно подогретый избыточный интерес, «hype» вокруг картины, основанный на скандале, на откровенных сценах, на каком-то запрете. Но систематически таким образом невозможно повышать зрительский интерес.

На мой взгляд, многое тут связано с состоянием страны. Там, где монополизировано телевидение, не развивается в достаточном объеме свобода печатных и электронных СМИ, многое уходит в застой. Отсутствует политическая борьба, нет реальных политических дискуссий. Они ведь тоже требуют интеллектуальной подпитки, но сейчас она никому не нужна. Есть академическая среда: РГГУ, Высшая школа экономики и еще пара вузов, где что-то происходит. Но это очень тонкая прослойка, замкнутая сама в себе. Должны быть налажены каналы распространения накопленной гуманитарной информации, в том числе политический, но их нет. Не востребована эта составляющая. Поэтому получается, что гуманитарно образованный молодой человек уходит в себя. Среда, в которой находится молодое поколение сегодня, — не живительная.

Кроме того, преподавание в области кино в России находится на очень низком уровне, в первую очередь во ВГИКе. Киноведы, которые должны задавать интерес к кино как к некоей исторической традиции искусства, сейчас самые забитые и маргинальные персонажи, а ведь когда-то говорили, что именно они — элита ВГИКа. От курса из двенадцати студентов в профессии остаются двое или трое.

Е.Паисова. Сегодня проводится много дискуссий по вопросам культуры, часто обсуждают ее состояние, пути развития, кризис и т.п. И участвуют в этих разговорах умные люди, профессионалы в различных областях. Неужели их никто не слышит? И какие слова надо произносить, чтобы побудить к реальным действиям?

А.Мазуров. Слова остаются словами. Надо трезво оценивать ситуацию. Практически любой результат от «прививок» культуры — почти как результат спортивных тренировок: в какой-то момент видишь, что можешь подтянуться уже двенадцать раз, а не два. Или что мышцы у тебя увеличились. Но у нас такого результата нет. Есть очень маленькое поколение папенькиных сынков от кинематографа. Кто-то из них действительно одарен, а кто-то просто ремесленник. Одни делают массовое кино, другие — их крайне мало — снимают арткино. Есть несколько самоучек, молодых режиссеров, которые и становятся голосом нового кинематографического поколения. Но нет поддержки этого нового голоса. Фильмы не доходят до зрителя так, как должны, чтобы доносить до него свою энергию. Скоро выходит очень важная картина Мизгирева «Бубен, барабан» — я не знаю, как сложится ее прокатная судьба, выйдет ли она в кинотеатрах. Может, выйдет в пяти-десяти копиях, а в России 140 миллионов человек. Картина реально очень актуальная, задевающая, обжигающая.

Все сейчас очень дискретно — есть какие-то продюсеры, какие-то режиссеры, какие-то киноклубы, отдельные кинотеатры, дистрибьюторские компании. Но нет никакого движения в сторону повышения кинокультуры и раскрепощения мозгов в области визуальных искусств. Нет культурных сетей, которые давали бы страховку тем, кто хочет делать настоящее кино.

Е.Паисова. Как, по вашему мнению, повлияют на кинематограф произошедшие недавно события в Союзе кинематографистов?

А.Мазуров. Они имеют слабое отношение к кинематографу. Просто Союз себя дискредитировал. Он ни на что, кроме как на возможность поддержать кинематографистов-пенсионеров, в сфере кино не влияет — ни на качество, ни на количество фильмов, снимаемых молодыми режиссерами. А устроенный скандал и демонстрация силовых возможностей «старой-новой» команды... Ведь ничего другого не произошло.

Е.Паисова. Как вы относитесь к разговорам о кризисе драматургии, неумении искать новые темы, создавать актуальные сюжеты?

А.Мазуров. Все это, опять же, связано с недостатками системы образования, которая работает, как устаревший конвейер. Во главе творческого вуза должна быть творческая натура, а не чиновник. И жизнь в творческом вузе должна поддерживаться не только деньгами, но прежде всего идеями и свободой. А свободой в наших вузах, во ВГИКе, в частности, как я понимаю, и не пахнет. И уже не важно, есть там хорошие мастера или нет. Если мы хотим, чтобы что-то менялось, надо радикально менять систему.

В области культурной политики в нашей стране доминируют дремучесть и консерватизм. Пока это так, культура либо не развивается, либо развивается сама в себя, как вакуумная воронка. Культура результат политики, а политика — результат культуры. Сейчас политика культуру задавила. Во всяком случае, они практически не сообщаются. Разве что на той волне, где бюрократическая часть культурного сообщества воспроизводит все те же консерватизм и дремучесть. Соответственно, культура не может дальше выплескивать какие-то протуберанцы нового, открытий в политику, чтобы менять среду вокруг себя.

Наше время — сытое, серое, буржуазное, оно не воспроизводит яркие, энергичные личности, все они, как в прежние времена, ушли в себя. Кто такие современные деятели культуры? Стыдливо молчащие люди. Их молчание привело к тому, что они утратили свой статус общенационально значимых фигур. Поэтому на их фоне активно действующий силовик Михалков смотрится очень эффектно и эффективно, и именно он задает тон в русском кинематографе. Никто ему не противостоит. Если раньше хотя бы были разные полюса, то сейчас они полностью стерлись. Эти полюса надо воссоздавать, в том числе на уровне культуры. Тогда появятся силовые линии — по простым законам физики. Нужно посмотреть вокруг — кто еще состоятелен, кто непродажен, кто готов заняться подлинным творчеством — и начать действовать и по-настоящему работать.