Йоргос Лантимос: «Самое важное в работе ‒ свобода»

Беседу ведет Ксения Рождественская

Йоргос Лантимос

Ксения Рождественская. Когда вы снимаете кино, ставите ли вы перед собой задачу отличаться от всех остальных? Кого бы вы назвали своими любимыми режиссерами?

Йоргос Лантимос. Когда я снимаю кино, я пытаюсь, насколько это возможно, не изменять своему личному видению мира — если оно вообще есть — и себе самому. Я пытаюсь (и тщетно) быть не хуже тех, кем я восхищаюсь (могу назвать, например, Кассаветеса и Брессона), но при этом следовать собственному пути в создании и видении вещей. Пытаюсь при помощи кино понять мое восприятие жизни и людей, пытаюсь понять само кино, если это в принципе когда-нибудь возможно.

Ксения Рождественская. Вы занимаетесь съемкой рекламных роликов, ставите спектакли в театре. Все это как-то влияет на вашу работу в кино?

Йоргос Лантимос. Съемка рекламных роликов мне помогает. Во многих смыслах. Прежде всего эта работа дает мне средства на повседневную жизнь, я могу позволить себе роскошь не работать несколько месяцев и снять фильм, который я могу частично профинансировать сам. Потом, я получаю огромный технический опыт для съемок кино. И, наконец, благодаря рекламной работе я научился спокойно приступать к съемкам фильма с очень ограниченными средствами.

Театр же помог мне найти контакт с актерами и обнаружить методы работы с ними, хотя в кино эти методы совсем иные. В театре я могу воплотить мои самые экстремальные и далекие от реальности представления о поведении человека. В кино камера сама их обнаруживает.

Ксения Рождественская. Почему, как вам кажется, на кинофестивалях сегодня так популярны мрачные реалистичные фильмы, вроде фильмов братьев Дарденн или «новой румынской волны»? Что сегодня любят смотреть в Греции?

Йоргос Лантимос. В греческом кино пользуются спросом коммерческие фильмы, похожие на комедийные телесериалы с известными телеактерами. Конечно, существует более интеллектуальная — но она немногочисленная — аудитория, которая смотрит другое кино — упомянутых вами братьев Дарденн или «новую румынскую волну». Мне кажется, подобное кино говорит о простых, выразительных вещах, о том, что по-настоящему важно, причем пытается это сделать, исследуя мощь кинематографа как такового, не привнося ничего извне. Но откуда мне знать, почему эти фильмы популярны? И я даже не уверен, что они действуют именно так. Просто я сам их так вижу.

Ксения Рождественская. Когда и почему вы решили снять такую историю, как «Клык»? Как вы сами ее определяете — притча, антиутопия, социальная комедия абсурда?

Йоргос Лантимос. Мы решили снять такой фильм два года назад. Тогда мы с моим другом Эфтимисом Филиппу, с которым написали сценарий, как раз искали какую-нибудь идею для фильма. Я придумал все это, когда говорил с друзьями о будущем института семьи. Мне было интересно, изменится ли что-нибудь, если семьи будут вечно существовать в таком виде, как сейчас. И потом я подумал, куда может привести желание пойти на все ради сохранения семьи. Сделать так, чтобы все члены семьи навечно были вместе.

Ксения Рождественская. В рецензии на «Клык» в Variety писали об аллюзиях на Эндрю Уайета и Дэвида Хокни. Чем вы вдохновлялись, когда работали над этим фильмом?

женский фонд без насилия

Йоргос Лантимос. У нас не было никаких прямых визуальных отсылок. Конечно, мы знаем этих художников и фотографов, но эти аллюзии были ненамеренными. Самое важное было найти людей и места, которые соответствовали бы нашей истории. Когда мы все нашли, мы просто следовали инстинктам, чтобы все выглядело так, как нам казалось правильным. Мы пытались сделать эту жуткую и смешную историю красивой, вопреки внутреннему уродству.

Ксения Рождественская. Одна из сестер в «Клыке», открыв для себя мир кино, проходит как бы обряд инициации. У вас был какой-нибудь такой фильм, с которого все началось?

Йоргос Лантимос. Не помню никакого «фильма инициации». Но помню, как ходил в кино с мамой и смотрел фильмы с Бадом Спенсером и Теренсом Хиллом и вестерны Серджо Леоне.

Ксения Рождественская. Что самое важное для вас в работе?

Йоргос Лантимос. Самое важное в работе — свобода. В том числе и от собственных рамок.