Портрет Хаяо Миядзаки: Фантастический реалист
- №9, сентябрь
- Мария Теракопян
-
-
Хаяо Миядзаки, известный теперь во всем мире японский режиссер, родился 5 января 1941 года. Его дядя был владельцем, а отец — директором авиационного завода, производившего детали истребителей. Школьные годы пришлись на то время, когда художник Осаму Тэдзука положил начало бурному увлечению японскими комиксами «манга».
В университете Миядзаки горячо увлекся марксизмом, правда, одновременно состоял в клубе по изучению всемирной детской литературы. Получив диплом политолога и экономиста, пошел работать на киностудию «Тоэй» в отдел анимации. Здесь состоялись два важных знакомства — с художницей-аниматором Акэми Ота, на которой Миядзаки через два года женился, и с подающим надежды режиссером Исао Такахатой.
В 1971 году они вместе расстались с «Тоэй» и начали работать на более мелких студиях, предоставлявших большую свободу.
В 1979 году Миядзки снял свой первый кинофильм «Люпен III. Замок Калиостро», до этого выполнял обязанности аниматора, художника-постановщика, сценариста. В феврале 1982 года в журнале «Анимэйдж» он начал печатать роман в картинках «Навсикая из Долины ветров», а в
Благодаря объединенным усилиям Миядзаки и Такахаты в 1985 году была создана легендарная студия «Джибли» (или «Гибли» в европейской транскрипции), чье непривычное для японского уха название происходит от итальянских самолетов-разведчиков времен второй мировой войны. Здесь были сняты почти все полнометражные работы режиссера. «Унесенные призраками» имели громкий успех в Японии и за ее пределами: премия Берлинского кинофестиваля (2002), «Оскар» (2003) в номинации «Лучший анимационный фильм». «Ходячий замок Хаула» на
Его называют гением, классиком, национальным сокровищем, ставят в один ряд с Куросавой. Его фильмы считаются феноменами, по кассовым сборам конкурируют с лидерами продаж всех времен. Но судьба распорядилась так, что великий практик рисованной анимации прославился в ту пору, когда «золотой век» этого искусства, вытесняемого, в частности, компьютерными технологиями, клонится к закату. Кстати, любопытно, что сами японские аниматоры разграничивают компьютерные технологии, оказавшиеся удобным инструментом для создания мультфильмов, и производство 3D анимации, в которой видят реальную угрозу. Сам Хаяо Миядзаки относится к сложившейся ситуации философски. «Если это умирающее искусство, тут ничего не поделаешь. Цивилизация идет вперед. Где теперь создатели фресок? Где пейзажисты? Что они делают? Мир меняется. Мне очень повезло, что я мог заниматься одним и тем же делом на протяжении почти сорока лет. В мою эпоху это редкий случай». На Западе известны главным образом его полнометражные фильмы, созданные вроде бы для детей, но поднимающие отнюдь не детские проблемы, хотя режиссер делает и короткометражки, некоторые специально для музея «Джибли», и телесериалы.
В кино можно показывать то, что видели все, или то, чего не видел никто. Хаяо Миядзаки идет по второму пути. Рисованное кино с легкостью изображает то, что сложно (хотя с появлением компьютера уже не невозможно) воспроизвести в игровом. Там оживают мифы и мечты, освобождаясь от силы тяготения реальности. Миядзаки не копирует действительность, не создает ее подобия, но творит некое новое качество, выражающее его понимание сущности мира реального. Фантастическое оказывается естественным содержанием рисованного фильма, и в работах Миядзаки как нечто само собой разумеющееся появляются ведьмы на метле, боги, демоны, говорящие свиньи и гигантские жуки. Режиссер считает: «Фантастика нам нужна. Когда дети чувствуют себя бессильными и беспомощными, вымысел облегчает им жизнь... У меня нет никаких сомнений в силе вымысла как таковой. Но правда, что создатели фантастики теряют убедительность. Больше и больше людей говорят: „Я не могу в это поверить“. Но, по-моему, дело лишь в том, что еще не создана фантастическая история, которая могла бы противостоять современному сложному миру». Фантастика в кино может восприниматься по-разному. Есть то, чему удивляемся мы, и то, чему удивляются персонажи, и далеко не всегда это одно и то же. Самый невероятный, на наш взгляд, мир может казаться обыденным его обитателям, и тогда фантастическое будет присутствовать только для нас, зрителей. Именно такова ситуация в большинстве фильмов Миядзаки. В «Ведьминой службе доставки» жители города с удовольствием прибегают к услугам очаровательной тринадцатилетней ведьмы, доставляющей покупки на метле, или пользуются лекарствами от ревматизма ее мамы-колдуньи. Никого не смущает, что пилот с лицом свиньи расхаживает среди самых обычных людей в «Порко Россо». Как нечто само собой разумеющееся воспринимается ходячее огородное пугало и говорящий огонь в «Ходячем замке Хаула». Да и сами волшебные существа очень похожи на обычных людей. У них тоже бывают трудности, заботы, проблемы. Волшебник Хаул может очень многое, но по натуре трусоват, к тому же закатывает настоящую истерику, когда волосы у него оказываются выкрашены в рыжий цвет вместо черного. Ведьма Кики от расстройства и переживаний не может летать на метле (совсем как ее подруга-художница, у которой тоже не всегда получается писать картины), а в «Унесенных призраками» боги вообще запросто ходят в баню. Реальный мир неотделим от ирреального, как в «Ведьминой службе доставки», древняя магия соседствует с достижениями техники, как в «Небесном замке Лапута», средневековье — с футурологией, европейский пейзаж — с японским. Навсикая — имя дочери царя феаков из древнегреческой мифологии. В «Небесном замке Лапута» поселок, где живет главный герой мальчик Пазу, «списан» с шахтерских городков Уэльса, а сам летучий остров Лапута, известно, фигурирует у Джонатана Свифта. По одной из версий слово «тоторо» (фильм Миядзаки «Наш сосед Тоторо») — искаженное «тролль». «Ходячий замок» сделан по книжке английской сказочницы Дайаны Джонс. Вся вселенная Миядзаки пропитана отзвуками европейской культуры. Можно говорить об эклектике, можно — о единстве противоположностей, можно — о разноплановости, но так или иначе это сочетание, казалось бы, несовместимых явлений — одна из самых характерных черт творчества режиссера. Хаяо Миядзаки вырос среди летательной техники, полеты и чудные воздухоплавательные механизмы — от метлы до дельтаплана с мотором и винтокрылых небесных линкоров — фигурируют почти во всех его фильмах. Летательные аппараты самой невероятной конструкции, напоминающие то мух, то гусениц, то настоящие дирижабли и «этажерки», нарисованы столь очаровательно, детально, живо и убедительно, что не вызывают сомнения в способности действительно передвигаться по воздуху. Наиболее полно свою любовь к самолетам Миядзаки выразил, конечно же, в «Порко Россо», где свинья демонстрирует фигуры высшего пилотажа, а воздушные пираты устраивают почти что небесный балет. Изобретения не ограничиваются летательными аппаратами. Настоящее чудо техники — ходячий замок «на курьих ножках», работающий, судя по всему, на паровой тяге. Кроме фантастических машин на экране мелькает множество самых обычных автомобилей, трамваев, поездов, велосипедов и прочей совершенно реалистической техники. При этом в каждом фильме Миядзаки есть моменты чистого наслаждения природой. Любование красотой пейзажа зачастую лишено какой-либо сюжетной мотивировки, это просто красивый вид как таковой. Восхищенно смотрит на море Кики, как завороженная застывает вышедшая из замка Хаула Софи, когда перед ней открывается несказанной красоты цветущий луг, панорамы заснеженных гор или морских просторов. В «Замке Калиостро» герой просто сидит и любуется природой. В «Лапуте», даже во время напряженной погони, герои обращают внимание на красоту облаков, из незабываемых картин состоит путь принца Аситаки на запад в «Принцессе Мононокэ». В «Нашем соседе Тоторо» Миядзаки напомнил своим соотечественникам, что в привычном японском пейзаже есть нечто экзотическое, заставил зрителя обратить внимание на то, чего тот прежде не замечал и не ценил. Природа всегда живая, она чувствует, страдает, то грустит, то радуется. Соответственно, экран то погружается в скорбные сине-серые тона, то утопает в радостном буйстве почти сюрреалистических красок. Восхищение природой, преклонение перед ней ощущается во всех фильмах режиссера, наиболее полно, пожалуй, в «Навсикае из Долины ветров», где деревья жертвуют собой, чтобы очистить мир от ядовитых веществ, произведенных человеком. Вот только не всякому дано понять, что природа хочет людям добра. А для начала не надо пробуждать многие века назад уснувших гигантов, не надо вырубать отравленные людьми же рощи или палить из пушек по волшебным хранителям леса. Не нужно пытаться подчинять природу себе, ведь она — основа нашей жизни. В «Тоторо» бабушка так прямо и говорит об этом: «Природа нас кормит». Могущественный и грозный небесный остров Лапута сбрасывает с себя броню военных укреплений, и остается главное — древнее могучее дерево, уносящее его ввысь. Кстати, такое же устремленное ввысь гигантское дерево прямо на глазах вырастает в «Тоторо». Лучше сосуществовать рядом с природой, не мешая друг другу, иначе она взбунтуется и в образе дикого кабана, превратившегося в оборотня, начнет мстить, как в «Принцессе Мононокэ». А если принц, представитель рода человеческого, и принцесса, воспитанная волками, представительница мира природы, не могут быть вместе, не предавая каждый свои принципы, так ведь можно жить рядом, встречаясь и помогая друг другу, и при этом оставаться самими собой. В творчестве Миядзаки вообще важнейшую роль играют гуманистические и общечеловеческие идеи, и концепции экологии принадлежит не последнее место. И все же Хаяо Миядзаки делает фильмы в первую очередь для детей, и поэтому добро у него всегда побеждает, а зло не такое уж страшное и непобедимое. Если отнестись к отрицательному персонажу с пониманием, с добротой, злая ведьма превратится в милую безобидную старушку, пожирающий всех без разбору Безликий станет послушным помощником по дому, предводительница пиратов начнет трогательно заботиться о девочке. Если не отвечать злом на зло и болью на боль, всем станет жить лучше. Кому-то такая философия может показаться слащавой и наивной, но у Миядзаки она столь искренна и безыскусна, что не может не вызвать в душе отклика. К тому же это лишь вершина айсберга, доступная детям, а дальше взрослые вольны искать и находить сколько угодно экзистенциальных, пантеистических, экологических и прочих трактовок символики мастера. Свою вселенную режиссер выписывает любовно и подробно. Детально проработанные массовые сцены считаются его «фирменным стилем». Миядзаки считает, что нельзя делать красивыми и живыми только главных героев, а оставшееся пространство заполнять безликими статистами. И действительно, человек у Миядзаки никогда не становится просто частью декорации. Пока на переднем плане Люси покупает рыбу, на заднем двое пьют чай, устроившись за столиком под открытым небом, женщины оживленно торгуются с продавцами, а кто-то читает газету. Архитектурные сооружения — не просто фон, создается ощущение, что они на самом деле существуют, как и их интерьеры. Иногда они прорисованы вплоть до мельчайшей трещинки на стене, а порой нарочито нереалистичны. Чего стоит ванная комната в замке Хаула, где, похоже, присутствуют все мыслимые цвета, будто на палитре, где художник только что смешивал краски. В большинстве же случаев интерьеры обжитые, вещи появляются на экране не из формальных соображений — что-то в левом нижнем углу пустовато, — а там, где они нужны с точки зрения обитателей нарисованного мира. Если на кухне есть плита, рядом найдется и половник, а в буфете будут горкой сложены тарелки. Миядзаки всегда заботится о нуждах своих персонажей. Вся спальня Хаула до отказа заполнена необыкновенно живописными красочными предметами самого разного назначения. Тут чайники, кувшины, охотничий рог, книжки, часы и глобус, шары и детские игрушки, причем все выписаны в мельчайших подробностях, а вместе создается невероятно красочное живописное полотно. Неприметные на первый взгляд детали и забавные персонажи, не имеющие отношения к основному сюжету, рождают ту самую неповторимую атмо-сферу, которая отличает фильмы Миядзаки. Это, например, «котобус» — помесь кота и автобуса в фильме «Наш сосед Тоторо»... Этикетка с надписью «Miya» на бутылке, повторяющая иероглиф из имени самого Миядзаки... Забавные паучки-уголечки, заботливо сохранившие башмаки девочки Тихиро... Маленькие живые камушки, показавшие Аситаке дорогу через лес... Именно на мелочи больше всего обращают внимание дети — зрители и персонажи Миядзаки. А персонажи у него — это чаще всего маленькие девочки. Беззащитные и хрупкие создания, которым приходится совершать серьезные подвиги. Порой они плачут от беспомощности и страха, но при этом никогда не отчаиваются, всегда продолжают действовать, пытаться спасти своих близких. Они даже внешне похожи друг на друга. Иной раз возникает смутное подозрение, что героиня всех фильмов — одна и та же, просто в разном возрасте и в разных ситуациях. У Миядзаки вообще нередко встречаются повторяющиеся образы. Как две капли воды похожи друг на друга отцы в «Тоторо» и в «Ведьминой службе доставки». С небольшими вариациями повторяется сцена приземления на птичье гнездо планера в «Лапуте» или Кики на метле в «Ведьминой службе доставки». Много общего между старушками в «Ходячем замке Хаула», «Унесенных призраками», «Навсикае». Соседство дома престарелых «Подсолнухи» со школой — один из самых пронзительных образов в «Рыбке Поньо». Суетливая беготня младшеклассников, динамизм автомобильного движения контрастируют с неподвижностью трех старушек в инвалидных креслах. Говорят, одну из них, самую недоверчивую и ворчливую, Миядзаки писал со своей матери. По признанию младшего брата Миядзаки, в мудрых и лукавых старухах, без которых не обходится ни один фильм мэтра, есть сходство с их родительницей. Хаяо Миядзаки любит рассказывать истории, и рождаются они из его убеждений, надежд и опыта. Он делает анимационное кино, но эмоционально оно не уступает игровому. Просто ему больше нравится рисовать импрессионистические акварельные пейзажи, чем снимать живых актеров. Когда массовое кино превратилось в индустрию, Миядзаки остается настоящим художником.
