Умные или непристойные? Новые американские сериалы меняют аудиторию.

Беседа Даниила Дондурея с Александром Дулерайном.

Даниил Дондурей. Мне кажется, что где-то пять-шесть лет назад произошел незафиксированный, но существенный сдвиг в американском сериальном деле. Фильмы для телевидения, судя по тем, которые я видел — «Безумцы» (Mad Men), «Доктор Хаус» (House M.D.), «Остаться в живых» (Lost), «Обмани меня» (Lie to Me), — переориентировались с обычной среднестатистической аудитории на умную, продвинутую публику. Они стали невероятно качественными, куда более сложными, чем раньше. Рассчитывают на людей кинематографически развитых, интеллектуально изощренных, просвещенных, способных считывать тонкие эстетические, связанные с восприятием контекста вещи. Эти сериалы — полноценное наследие лучшего американского кино. Причем как шедевров голливудской традиции, так и достижений независимых. Их авторы и продюсеры от подавляющего большинства сериалов российского производства пришли бы в ужас. Их даже не стали бы рассматривать в качестве проектов — как не имеющие отношения к профессии. Американцев, я убежден, тошнило бы от нашей мыльности, от плоской, примитивной драматургии.

Первый и второй вопросы связаны: не стала ли телеаудитория за семьдесят лет, хотя бы частично, более тонко ощущающей жизнь уже не в богеме, а в среднем классе? Или производители сериалов чувствуют запросы времени и стремятся ориентироваться на современных сложных людей, во многих поколениях блестяще воспитанных Голливудом? Раньше адресность продукции была очень четкой: отдельно мыло, ситкомы, сериалы, блокбастеры, фильмы коммерческие, некоммерческие, экспериментальные. Американские сериалы в последние годы меняют свои функции. Испытываешь удовольствие от вдохновляющего эстетического предложения — жанрового, стилевого, психологического разнообразия, разработанности сюжетных линий и персонажей. Возникает нетелевизионная глубина, чувство, что смотришь полноценное кинопроизведение, что еще лет семь-десять назад было бы неожиданным. Возник какой-то другой телепродукт. Так ли это?

Александр Дулерайн. Да, стали появляться сериалы, ориентированные на определенные, более узкие нишевые группы зрителей. Хотя по определению сериалы должны нравиться очень большому количеству людей. Для того чтобы просто существовать.

Д.Дондурей. Я бы сказал, максимально большому.

А.Дулерайн. При этом они были ничем не хуже нынешних нишевых сериалов. Например, «Друзья» (Friends). А до него был еще «Сайнфелд» (Seinfeld), про который говорили, что он вернул к телевизору умных людей. Оба эти сериала, на мой взгляд, совершенно чудесные, талантливые, ювелирно проработанные. При этом невероятно популярны у огромной аудитории.

Д.Дондурей. Потому что создавались как полисоциальные, адресованные любым по своему составу группам зрителей.

А.Дулерайн. Да, но все-таки про жителей больших городов. То, о чем вы говорите, допустим, сериал «Безумцы» или целый ряд других, — они, конечно, не ориентированы на большую аудиторию в классическом понимании. Они идут на платных каналах, там, где есть аудитория, готовая платить 15–20, не знаю, сколько долларов в месяц.

Д.Дондурей. Получается, что платные — это всегда предложение телепродукта, предназначенного если не для умных, то, по крайней мере, для так называемых современных зрителей?

А.Дулерайн. Нет, не обязательно. Что значит для умных? Неизвестно же, кто умный.

Д.Дондурей. Использую другие координаты — для хорошо образованных, активных, думающих, со сложной психикой, тревожных людей. Не для большинства.

А.Дулерайн. Ну, если это платный футбольный канал, платный канал бокса — то нет? В любом случае, он ориентирован на более узкого, нишевого зрителя. Благодаря гигантскому американскому рынку все равно собираются достаточно большие суммы, чтобы позволить производить что-то, не рассчитанное на безгранично широкую аудиторию. Хотя «Остаться в живых», например, обращен к массовой аудитории. Он не идет на кабельном канале. И если спрашивать меня, то я гораздо больше люблю этот сериал, чем «Безумцев».

Д.Дондурей. Хорошо, сначала поговорим про «Остаться в живых». Согласитесь, что все-таки он...

А.Дулерайн. Есть две причины, по которым обсуждаемые нами проекты адресуются ограниченной аудитории. Первая — герои сериалов, которые идут на кабельных каналах, очень много ругаются матом, употребляют наркотики, ведут себя вызывающе. Например, в одном из эпизодов ситкома «Умерь свой пыл» (Curb your Enthusiasm) герои пытаются предложить свой сериал на разные американские телеканалы. У них ничего не получается с одним, они идут на другой, на НВО. Один из персонажей говорит другому: зато там можно «fuck» говорить. Понятно, что эта лексика — не для детей, не для просмотра всей семьей. Потому что там, кроме прочего, показано, как люди совокупляются, пьют, грязно ругаются.

Д.Дондурей. Сара Кондон из НВО в интервью нашему журналу комментирует это просто. Надо признать, — сказала она, — что существует все-таки и сообщество взрослых людей, а не только семейные, подростковые или старушечьи группы.

А.Дулерайн. На самом деле это абсолютно эксклюзивная социальная услуга. Есть, например, прекрасный сериал Weeds, в русском переводе — «Косяки». Он очень умный, замечательно придуманный и сделанный. Обращенный к огромной аудитории. Но так как его герои постоянно пробуют разные виды травки, большую часть времени ходят обкуренные, все, включая положительных персонажей, нелегально торгуют наркотиками, — он, естественно, идет на платном канале. Сериал «Косяки» — очень откровенный, нарушающий разного рода табу. Как раз новый уровень откровенности в сериалах и отправляет их прямиком на кабельные каналы.

Д.Дондурей. Не кажется ли вам, что нарушение табу и есть вывод ТВ в те ниши, которые являются заведомо более терпимыми, менее консервативными, не связанными со стереотипами, моральными или политкорректными догмами — отсюда и более раскрепощенная аудитория.

А.Дулерайн. Да мы просто движемся к Апокалипсису. Возьмите Англию, там этот процесс зашел еще дальше. Посмотрите сериал, который в русском переводе называется «Медвежий хвост» (A Bear’s Tail), пародия на ситком. Лютая жесть.

Дело не только в том, что американцы сегодня стали делать более интеллектуальные сериалы — они гораздо более непристойные. Оставаться популярным в массовой аудитории, гениальным и при этом еще и пристойным — теперь здесь нужно уже специальное мастерство. И редко кто им владеет. «Остаться в живых» — пример сериала, сделанного именно на таком уровне мастерства.

Д.Дондурей. В этом же номере мы публикуем две рецензии на него.

А.Дулерайн. Он правильный: там никто матом не ругается, наркотики употребляют в меру. И — невероятно популярен.

Д.Дондурей. Но, Александр, все-таки одно дело, когда матерится, например, пришедший к вам слесарь или уборщик, вывозящий мусор, и совершенно другое — профессор или топ-менеджер. У них разная природа сквернословия, я бы сказал, разный контент мата. Да и у зрителя иное отношение к их мату, к их совокуплениям, к их игре с допингами. Не привлекает ли новую аудиторию своего рода «мат для выпускников Гарварда»?

А.Дулерайн. Не уверен... Тот же сериал «Косяки» — чтобы его смотреть, не надо быть выпускником Гарварда. Просто я бы не показывал его детям. Там убойный, захватывающий сюжет.

Д.Дондурей. С другой стороны, согласитесь, что «Остаться в живых» — не простая история. Казалось бы, слишком многомерная, чтобы стать любимой миллионами зрителей. Флэшбэки (возвращение в прошлое), флэшфорварды (продвижение в будущее), клиффхенгеры (приманка перед концом сюжета), жанровые умножения, сложнейший принцип повествования...

А.Дулерайн. И его смотрят десятки миллионов людей.

Д.Дондурей. Ну, в Америке — десять.

А.Дулерайн. По всему миру много больше зрителей, самых разных. Как мне кажется, новые американские телепроекты невероятно демократичны, нет в них ничего элитарного. Но в них многие табу нарушаются. Например, в сериале «Во все тяжкие» (Breaking Bad) учитель химии готовит наркотик вместе со своим учеником, продает его, ругается матом, убивает людей... А ведь он — положительный герой.

Д.Дондурей. А с чем это связано — такая негативная реакция на нынешнюю политкорректность? Выступает как раскрепощение, очевидное освобождение от нее?

А.Дулерайн. Это как вода, которая, разлившись, заполняет все щели. Естественно, вы рассказываете о жизни, но не можете бесконечно избегать определенных ее сторон. В кино все это произошло намного раньше. Вспомните Пазолини, «Большую жратву»...

Д.Дондурей. Но Пазолини — это один, максимум два процента потенциальной аудитории. Верх эзотерики.

А.Дулерайн. А 68-й год? Музыка тогда нарушала все те же табу. И это была совершенно не элитарная музыка.

Д.Дондурей. Можно ли сказать, продолжая вашу мысль и приноравливая ее к моей, что сейчас мы наблюдаем очередной рывок культурного развития? Действительно, был перелом в 60-х годах, еще до знаменитых студенческих демонстраций 68-го года и отставки Де Голля.

Имеем ли мы основания предполагать, что и сейчас, скажем, через сериалы — те, что мы обсуждаем, — тоже происходит какой-то тектонический культурный сдвиг? Люди среди прочего перестали читать бумажные книги, в первую очередь романы...

А.Дулерайн. Может, вы и правы, сериалы в чем-то заменили книги.

Д.Дондурей. Не вообще книги, а романную форму массовой культуры. Большие романы, разветвленные придуманные истории со множеством персонажей. Если бы сказали, что умер Сэлинджер лет пятнадцать назад, все восприняли бы это как событие. А сегодня никто, по крайней мере, у нас, недавней смерти выдающегося писателя и не заметил.

А.Дулерайн. Меня что-то смущает в такого рода интерпретациях: было одно, а теперь стало другое. То, что происходит, — не одно и другое, это совсем разные вещи. Романы — один мир, сериалы — другой. Остались еще романы, хотя появились сериалы.

Д.Дондурей. Я говорю не о переназвании институций, видов культуры и функций. Не вместо, не кагэбэшники на смену охранке. Эти формы соприсутствуют параллельно, определенным образом взаимодействуют. Хочется лишь увидеть какие-то тенденции.

А.Дулерайн. Некоторые сериалы похожи на романы, другие — совсем не похожи. К примеру, комедии устроены абсолютно не так, как телероманы.

Д.Дондурей. Комедии вообще, видимо, иной тип сознания, другой способ порождения смыслов, переживаний, передачи «картин мира». А соответственно и другой мир устройства этого продукта.

А.Дулерайн. А вы не видели «Умерь свой пыл»?

Д.Дондурей. Нет.

А.Дулерайн. Очень советую посмотреть. Мне кажется, он вам понравится.

Д.Дондурей. Скажите, пожалуйста, Александр, а как-то это связано с появлением нового типа героев и отношений? Вот вы говорили о раскрепощенности, особенно на нишевых каналах. Одна часть жизни представлена в открытом поле, на общенациональных доступных каналах, а другая — на платных, кабельных. Можно сказать, что появились, стали притягательными персонажи более сложные, неполиткорректные, обкуренные, хитрованы, интеллектуалы, трахальщики. Модели мужского или женского поведения тоже как будто раскрепостились, вернулись в начало ХХ века. В каком-то метафорическом смысле герои как будто уехали из США в снобистские и богемные кварталы Лондона. В телесериалы пришел новый тип героя, прообразы которого мы раньше могли видеть лишь в независимом американском кино.

А.Дулерайн. Герой не новый, он тот же самый. Взят из жизни. Уровень непристойности по сравнению с романами Буковски не изменился. В сериале «Плейбой из Калифорнии» (Californication) есть беспредельный по похабности сюжет о том, как главный герой и его лысый, неудачливый в сексе друг соблазняют девушку. Очень смешно, тонко и умно выстроены реальные драмы отношений героев с их возлюбленными. Но все это такой уровень непристойности, который совершенно непредставим в привычном сериале. Поэтому они и идут на кабельных каналах. Главный герой действительно любит свою жену, но может показаться каким-то монстром. Он не монстр. И ты, зритель искренне за него переживаешь.

Д.Дондурей. А разве не идет постоянная демократизация медиа? Может быть, это всего лишь очередное раскрепощение нашей среды? То, что вчера было нельзя, сегодня — можно.

А.Дулерайн. Абсолютная правда — если Буковски всегда был элитарен, то сериал «Плейбой из Калифорнии» не является таковым.

Д.Дондурей. Как это произошло? Давайте я буду перечислять: снимаются табу в телевидении — те, что были невозможны десять лет назад. Демократизируются, становятся общедоступными какие-то вещи, которые раньше были возможны лишь в слоях элитарных. Формируются сетевые технологии распространения продуктов, связанные с тем, что теперь не надо покупать кассету, можно не идти в кинотеатр. Можно получить тот же эффект и то же самое удовольствие в домашнем кинотеатре с четырьмя звуковыми колонками. Возникают «Торренты» всякие. Возможности скоростного обмена...

А.Дулерайн. Ну, «Торренты» — это немножко другое. Я вам так скажу: все это, видимо, связано с тем, что кино в старом способе своего существования загибается. Медленно, но верно. Потому что меняется качество воспроизведения и его доступность. По сумме всех обстоятельств ты уже не понимаешь, зачем идти и платить двенадцать долларов за билет в кинотеатр, если можешь посмотреть этот фильм гораздо дешевле на своей огромной плазме со звуком Dolby Surround, с друзьями, а не с какими-то странными гопниками, которые будут жевать, дико реагировать и отвратительно пахнуть. Раньше, когда люди пользовались маленькими черно-белыми полуслепыми телевизорами, была очевидная разница между кино и телевидением. Когда делаешь ситком, где все снимается одной камерой, понятно: единственное, что имеет значение, — слово, то, как ты шутишь. Потому что картинку ты все равно не разглядишь. Но когда так стремительно развились телевизоры, аудиовизуальные системы, особенно в последнее время — Blue Ray и так далее, — в своем прежнем бытовании кино стало загибаться и сохраняет перспективы только в очень определенных жанрах. Вы сами говорили, что кино-как-бизнес ориентируется в основном на тинейджеров, становится в основном аттракционом — да, это единственное, на что тебе интересно посмотреть не в телевизоре. У себя дома ты все равно гибель мира не увидишь так, как на огромном экране.

Д.Дондурей. Движемся в направлении «Аватара».

А.Дулерайн. «Аватар» — это уже последний удар. Потому что 3D ты пока тоже не увидишь дома. Соответственно, все, кто рассказывал драмы, человеческие истории, перекочевали на телевидение. И лучшее место для человеческих историй оказалось там же. А дальше с огромной интенсивностью тот путь, который кино прошло от фильма Люмьеров «Прибытие поезда» до «120 дней Содома», — телевидение преодолело за пятнадцать-двадцать лет. И научилось рассказывать человеческие истории любого типа с доставкой в квартиру, недорого и теперь такого же превосходного качества.

Д.Дондурей. И все же, скажите, почему вдруг драматургия для ТВ стала такой сложной? Раньше ведь была достаточно плоской.

А.Дулерайн. Она никогда не была плоской. Просто раньше герои не могли говорить «fuck».

Д.Дондурей. Вы думаете, дело в том, что открыли содержательные и цензурные двери и окна?

А.Дулерайн. Конечно. Люди, которые раньше писали киносценарии, не могут теперь найти работу в игровом кино. Они приходят на телевидение на платные каналы. Почему в Англии всегда было невероятно качественное телевидение? Потому что там никогда не было полноценной киноиндустрии для кинотеатров и все лучшие люди и раньше, и сейчас работают на ТВ. В Америке до последнего времени — да и сейчас тоже — служба на телевидении является работой все-таки второго сорта. Даже на этих замечательных суперсериалах, которые мы обсуждаем. Труд в кино в Голливуде по-прежнему остается работой первого сорта. Соответственно, как только это соотношение стало меняться, сценаристы более высокого уровня пошли на телевидение, где все более и более им развязывали руки. Вот вам и развитие драматургии. Кроме этого, говорят, что в Америке писать сценарии — это национальный спорт.

Д.Дондурей. Готовятся десятки тысяч проектов...

А.Дулерайн. А в России, за редким исключением, в основном это довольно обреченное занятие — писать сценарии: платят за них очень мало.

Д.Дондурей. Это правда. А кстати, почему так происходит? Сценарий — это ведь основа. Я удивляюсь, когда узнаю, что за тридцать тысяч долларов, некоторые даже за двадцать умудряются покупать историю игрового фильма с диалогами и с общим бюджетом в полтора-два миллиона долларов.

А.Дулерайн. Сценарий для авторского кино трудно оценить в деньгах. А за сценарии сериалов платят очень мало. Тут сложное сочетание глупости, жадности, бедности и недальновидности.

Д.Дондурей. Эту формулировку можно публиковать?

А.Дулерайн. Нужно!

Д.Дондурей. В новых американских сериалах возникают разного рода жанровые изыски. В том же «Остаться в живых» соединение нескольких жанров: чего там только нет. Казалось бы, сериал должен быть моножанровым, а сейчас авторы предлагают какие-то гремучие многожанровые смеси.

А.Дулерайн. Возможно, это происходит благодаря тому, что он очень длинный, огромный. В одном двухчасовом фильме намного труднее соединять несколько жанров. Но когда у вас сага в сотню часов, то гораздо больше возможностей использовать разные соединения многих элементов. В «Остаться в живых» сценарный ход заключается в том, что приключения на таинственном острове авторы соединили с драматическими историями из прошлого героев. Каждая из которых вполне могла бы быть отдельным сериалом или фильмом.

Д.Дондурей. Такая вот мистерия, Босх.

А.Дулерайн. Но для этого нужно большое полотно. Если у вас холст метр на полтора, то вы пишите портрет. А когда шесть на двенадцать — вы можете разгуляться...

Д.Дондурей. А нет ли в этом еще идеи держать на коротком поводке вашу психику, заманивать в разные дальние углы сознания, в неожиданные места?

А.Дулерайн. В любом хорошем сценарии создается целостный мир. И чем более сложно и умно устроено сознание автора, тем интереснее и убедительнее получается у них мир. Много раз упомянутый «Остаться в живых» замечателен именно тем, что ты внутренне понимаешь: да, все так, наверное, и устроено.

Д.Дондурей. Кстати, если перебросить подобный критерий к нам: американские герои очень активно путешествуют — и во времени, и по территории психологии, и по картам-картинкам мира. Реальность, судьба, мистика — чего только нет. А вот в наших телероманах подобных зигзагов, «закидонов» почти нет. Или очень мало. Почему наши истории невероятно обыденные, мелодраматичные? Я имею в виду представление о действительности, отношение человека к таким категориям, как судьба, время, смерть. Люди же — в разных странах — переживают то, о чем рассказывает «Остаться в живых». Любой зритель думает: почему со мной такое происходит, где я совершил ошибку в прошлом или нельзя ли как-нибудь из будущего поменять мою нынешнюю жизнь?

А.Дулерайн. Вы хотите спросить, почему у нас нет своего «Остаться в живых»?

Д.Дондурей. Почему в наших сериалах не ставятся подобные вопросы? Такого же масштаба? У нас многие факторы «голосуют» против таких сериалов — это понятно. А в Штатах почему такие проекты появляются?

А.Дулерайн. Я недавно прочитал книжку Desperate Networks. Если ей верить, почти все сериалы-суперхиты появились и стали успешными не благодаря, а вопреки топ-менеджерам телеканалов. Тот же «Остаться в живых». Или «Отчаянные домохозяйки» — проект кочевал с канала на канал пять лет. Почти все большие победы возникают против правил. Естественно, потому что они предлагают что-то новое, а мир устроен по принципу «дайте нам что-нибудь проверенное». Любое новое — это всегда риск. Но сколько было таких историй, когда создатели шли против течения и проигрывали — огромное количество! Есть совершенно дивный ситком «Возвращение» (Come Back) с Лизой Кудроу. Сняли сезон — и все. Есть замечательный сериал «Студия 60 на Сансет Стрип» (Studio 60 on the Sunset Strip) с Чендлером, парнем из «Друзей». И тоже, несмотря на качество, продержался сезон — и конец. А вот Ларри Дэвид сделал «Умерь свой пыл» — он идет седьмой сезон. Одно сработало, другое — нет.

Д.Дондурей. А у вас, например, когда вы смотрели, возникало ощущение: вот это — мимо, явно не пойдет?

А.Дулерайн. Иногда возникало, иногда — нет. Успех «Безумцев» в этом смысле довольно загадочен. Было бы логично ожидать, что он закроется после первого сезона. Испугает хотя бы героями — такое количество декадентов...

Д.Дондурей. Ну, да. «Дорога перемен» с Кейт Уинслет и Ди Каприо — провалилась у нас в прокате полностью, да и в Америке ничего не собрала. Где объяснения?

А.Дулерайн. Нет объяснения. Приходит человек и говорит: давайте снимем гигантский фильм, основанный на аттракционе из «Диснейленда». Почему на аттракционе, почему про пиратов-то? Зачем? А в результате получаются «Пираты Карибского моря» — огромная победа. А тех, кто не угадывает, мы не знаем, но их очень много.

Д.Дондурей. Мы не знаем проигравших. История записывает в свои анналы только победителей. И ведет таблицу памятных имен, названий и дат. Бухгалтерия идет по победителям.

А.Дулерайн. Разница между сериалами и кино все-таки заключается в том, что сериалы гораздо больше работают на национальное социокультурное бессознательное, они более «объективны». Если кино всегда было во многом искусством авторским, то сериалы работают, если задевают общество, массы. Получают резонанс в народе. Фильм может получить «Оскар» и прославиться и без этого резонанса, а сериал никогда не сможет.

Д.Дондурей. В кино куда большее значение имеют эксперты? Критики, отборщики? А телевизионный продукт подается напрямую в постель, на диван. Поэтому это непосредственный человеческий и смысловой контакт, оценки и мнения экспертов телезрителей не интересуют.

А.Дулерайн. Если сериал не задевает общество, не вызывает гидру из болота, то никому он не нужен. И рекомендации экспертов действительно значения не имеют. В каком-то смысле здесь вырваться, состояться гораздо труднее...

Д.Дондурей. Ну да, ты должен понравиться не жюри Каннского фестиваля, а огромному количеству людей. Сделать это очень трудно. Скажите, Александр, это, видимо, фишка Америки — культурная, технологическая?

А.Дулерайн. Это фишка в не меньшей степени Англии, чем Америки. Англия была всегда абсолютно впереди планеты всей в плане творческих инициатив. Но там никогда не было мощной киноиндустрии, поэтому все лучшие люди сразу же шли на ТВ. Очень многие телевизионные форматы пришли в Америку из Англии, которая всегда была более «умной», креативной территорией. Родина рок-музыки ведь тоже Англия.

Д.Дондурей. В каком-то смысле Англия — лаборатория мировых культурных процессов в этой области.

А.Дулерайн. Мировых англоязычных процессов, я бы сказал.

Д.Дондурей. А каких еще?

А.Дулерайн. Ну, есть еще и другие, не англоязычные процессы.

Д.Дондурей. Скажите, повлияли ли как-то новые американские сериалы — те, что вы уже назвали, и те, которые Эрнст показывал ночью в «Ночных пижонах», — безусловно, такие гиганты, как «Остаться в живых» и «Доктор Хаус», — на российскую сериальную индустрию и на само мышление наших сценаристов, продюсеров, телепрограммистов?

А.Дулерайн. Да, мне кажется, влияют. Порождают комплекс неполноценности.

Д.Дондурей. Но уж слишком про них тут, у нас, примитивно делается.

А.Дулерайн. Пока — да, но все работают над этим.

Д.Дондурей. Не видно прорывов.

А.Дулерайн. Но вы же всего не знаете.

Д.Дондурей. Может быть, но пока я на экране открытий не вижу. Вот «Школа» — что-то такое в ней есть, какое-то обновление. Новые пиар-технологии Эрнста, новые содержательные и профессиональные приемы, механизмы, формы. Все-таки последние годы мы можем говорить об американской сериальной волне или хотя бы о традиции. Ну, а у нас? Вы чувствуете зарождение чего-то такого, чего еще не было?

А.Дулерайн. Конечно, и мы на ТНТ над этим работаем. И даже есть первые какие-то надежды.

Д.Дондурей. Назовите в качестве рекламы своего «пионерского» продукта.

А.Дулерайн. Не так давно нам принесли пилот ситкома, называется «Реальные пацаны». Вот будет новый уровень и юмора, и реальности на нашем ТВ.

Д.Дондурей. Может, еще кого-то выделите? пусть и ваших конкурентов.

А.Дулерайн. Абсолютно выделю всех конкурентов! У нас замечательные, очень талантливые конкуренты. А что вам самому нравится? Например, вы видели «Наша Russia» на ТНТ?

Д.Дондурей. Он сделан с иронией по поводу русской ментальности: по побуждениям очень правильный, а по некоторым стилевым чертам однозначный, плоский... А «Наша Russia» будут смотреть, скажем, в Германии, в Эстонии?

А.Дулерайн. Шансы есть, но, опять же, если там интересуются Россией. Почему вы любите американские сериалы? Потому что вы вырастили у себя в голове интерес к их обществу, к их цивилизации. Вполне естественно, что у многих российских граждан, обычных зрителей нет жгучего интереса к американскому миру. Что же они будут как подстреленные смотреть американские сериалы?! Ведь, в отличие от кино, сериалы куда более укоренены в социуме. Кино может быть просто сказкой. Голливуд научился делать их для всего мира. Кино универсально по определению, наднационально, сериал — невероятно национален. В этом и заключается их интересное отличие, особенность, вдохновляющая и авторов, и зрителей.