Гламур, Будда и масоны. «Золотое сечение», режиссер Сергей Дебижев

Кинотавр-2010

Петербургский художник и режиссер Сергей Дебижев не любит работать в границах традиционного повествовательного кинематографа, предпочитая изобретать новые формальные решения.

В 1992 году его фильм «Два капитана—2» стал своего рода коллажным стёбом, иронично изложившим историю Европы первой половины XX века. В 2009 году, спустя почти два десятка лет, Дебижев сделал новый полнометражный экспериментальный фильм «Золотое сечение», жанр которого он с гордостью называет «кинокартина». В промежутке между двумя фильмами Дебижев снял несколько документальных фильмов об истории религий, сделал несколько клипов, включая клипы на песни Бориса Гребенщикова, и морально готовился к «Золотому сечению», которое создавал в общей сложности более трех лет.

Само понятие «кинокартина» вроде бы отсылает к широким традициям модернистской визуальной культуры, равно как и диктует иной способ коммуникации с произведением, нежели тот, который предоставляет кино. Подобный принцип можно было найти еще у кубистов, в центре открытий которых был коллаж и смещение реальностей, когда реальностью обладал не объект, а сама живопись. В «Золотом сечении» так же: героем фильма является, прежде всего, сам фильм, в то время как актеры (главные роли играют Ксения Раппопорт и Алексей Серебряков) являются чем-то вроде элементов общего пазла.

Из интервью с Сергеем Дебижевым¹: «Это кинокартина на новом этапе. К ней нужно относиться как к духовному путешествию. Чем живопись, к примеру, отличается от других искусств? Она не вступает в диалог с человеком, если он не сосредоточен. Если ты подключаешь собственное воображение, мозг, душу, то с тобой она вступает в контакт».

Монтажная техника, которую использует Дебижев в своем фильме, была освоена им ранее и называется «монтаж потока». По сути, это способность создавать при помощи самых разных, часто несхожих друг с другом изображений, новые смыслы, причем в максимально разнообразных эстетиках.

Из интервью с Сергеем Дебижевым: «Современное человеческое восприятие не может концентрироваться долго на одной эстетике. Десять минут максимум — во всяком случае, для меня. Поэтому в фильме все меняется, чтобы внимание человека не угасло. Я обращаюсь к той части молодой аудитории, которая сама монтирует свое восприятие. В Интернете по большей части. Это к традиционному кино не имеет никакого отношения. Они сами себя раскачивают, как на качелях, — то одно их интересует, то другое. Это дискретное расщепленное сознание. Но они — последние люди, с которыми еще можно говорить. Все остальные способны воспринимать только что-то готовое. А с этими можно творчески общаться, поскольку они могут что-то сами моделировать. Я очень надеюсь, что такое разнообразие позволит людям каким-то образом напомнить об этих ценностях. Что существует история, прошлое, большая культура».

Связь с предшествующей культурной традицией подчеркивает и название фильма. Золотое сечение как понятие, возникшее еще в античности, затем развитое в творческом наследии Леонардо да Винчи, а дальше ставшее центральным в целом ряде эстетических направлений (включая нацистскую эстетику), активно занимало представителей питерского неоакадемизма, следовавшего курсом традиций античности и европейских тоталитарных эстетик. Дебижев был хорошо знаком с главой неоакадемизма Тимуром Новиковым², одна из видеоработ которого так и называлась: «Красный квадрат и Золотое сечение». Вслед за Тимуром Дебижев рассматривает золотое сечение как залог природной гармонии, основу красоты, и вслед за Тимуром демонстрирует явный синкретизм мышления. Этот синкретизм выражается в заигрывании с тоталитарной эстетикой при наличии в произведении явных примет модернизма — вещей, казалось бы, друг другу противоречащих. Однако в синкретизме все возможно, вплоть до пренебрежения идейными противоречиями, и Дебижев здесь не исключение. Синкретизм, на мой взгляд, вообще основа нынешнего российского мышления. И главные причины его расцвета — это отсутствие четких ценностных основ, идейный хаос. Люди, в том числе и художники, не справляются с самостоятельным выстраиванием вертикальных (духовных, идеологических) связей. А жить только в горизонтальных (семья, карьера, родственные и дружеские связи) они тоже не могут — узко и душно.

«Золотое сечение» — явно не просто «питерский медитативный трэш», как назвал его Антон Мазуров на «Кинотавре», где фильм был показан в конкурсе. В нем смешиваются масонство со шпиономанией, первая мировая война с современным гламуром, Рената Литвинова с Буддой и т.д. Синкретизм был присущ и фильму «Два капитана—2», где документальные фрагменты с фашистскими бомбардировками, благодаря закадровому ироничному комментарию, превращались в веселый немецкий праздник урожая, а самыми большими злодеями первой половины XX века оказывались не Сталин и не Гитлер (который, согласно монтажно-звуковым построениям Дебижева, изливался поздравлениями немецкому народу с успехами в сельском хозяйстве при помощи кадров из «Триумфа воли»), а еврей промышленник Михельсон и масон Фаргос.

Гитлер в «Двух капитанах—2» появлялся не случайно. Что объединяло покойного Новикова, а затем и Дебижева с неудавшимся художником Адольфом, так это некоторая общность эстетических взглядов. Взгляды Тимура Новикова были с шокирующей прямотой высказаны им в одном интервью: «Гитлер занимал крайне правильную эстетическую позицию. Политически он совершил немало ошибок, а эстетически Гитлер был абсолютно прав. Если бы вы посетили организованную им в 30-е годы выставку «Дегенеративное искусство», где рядом с кубистскими скульптурами и авангардными картинами были выставлены портреты дегенератов, я думаю, что вы бы абсолютно согласились с его эстетическими выкладками. Он выступал против картин, изображавших человека уродом. Вероятно, именно поэтому достижения эстетики времен «третьего рейха» до сих пор действуют на людей завораживающе»³.

Фашизоидность Новикова совершенно не смущает Дебижева. Даже наоборот: служит основой для собственных глубокомысленных рассуждений.

Из интервью с Сергеем Дебижевым: «Я солидарен с Тимуром. Тоталитарное искусство всегда было мощнее, чем либеральное. Либеральное искусство сразу начинает скатываться к порокам, рисовать всяких уродов, делать что-то не-вменяемое, обращаться к абстракции. Оно всячески уходит от решения глобальных проблем, стоящих у космоса, — восторгаться великолепием мира, созданного высшими силами. Подчеркивать пороки — это дело медицинское, психиатрическое. Это не дело художников. Зло — это отсутствие добра, как темнота — отсутствие света. И чем больше будет великолепных произведений искусства, тем меньше останется места для этих чудовищ. Посмотрите, что творится на биеннале современного искусства. Это же настоящий ад. И что они делают со зрителем, бесконечно показывают патологию, кошмар, бередят те струны в человеческой душе, которые вообще трогать нельзя. Актуальное искусство развивается именно по этой схеме. Оно только и думает, что бы еще такое показать, чтобы нанести травму человеческому воображению».

Где есть синкретизм, там, как правило, есть и поиск откровений в древних культурах и религиях. В «Золотом сечении» герой Алексея Серебрякова едет в Камбоджу, чтобы найти золотого Будду, исчезновение которого привело к падению кхмерского царства. По ходу дела он сталкивается с масонами, шпионами, постигает силу конспирологии и всемирного заговора и еще познает много другой белиберды, понять которую зрителю почти не дано (ибо при монтаже фильма из двух с половиной часовой версии осталось полуторачасовая и многие линии свелись к пунктирам). Однако эти модные конспирологические тренды нужны Дебижеву не только эстетически (в кинокартину то и дело вставляются масонские символы и знаки, которые на большом экране смотрятся как отдельные произведения искусства), но идеологически. Они вместе с эстетикой гламура нарочито олицетворяют степень прагматизма и разложения современного западного мира. Это мир безусловного зла, преступления, фальши и безумия, населенный демонами, одного из которых, в исполнении Ренаты Литвиновой, так и называют в фильме: Демон гламура.

Из интервью с Сергеем Дебижевым: «Конечно, источник зла — Америка, по-моему, всем давно это ясно. Существуют семь смертных грехов, которые сегодня вынесены в главные достижения. Алчность, карьеризм, стяжательство, гордыня, блуд — что бы мы ни перечислили из семи смертных грехов, это сейчас наши лозунги. Все-таки восточные цивилизации, буддистский, мусульманский мир, не сдают своих позиций. Не потому что мне нравятся эти религии, просто я отмечаю их сильные стороны. Там как-то медленнее идут деструктивные процессы, нежели у нас. Хотя Россия могла бы посмотреть, что она сама собой представляет, а не брать то, что ей навязывают оттуда».

В какой-то момент герой Серебрякова (по сюжету модный режиссер) забывает о всех приличиях и начинает поносить во время интервью на телевидении тот мир гламура, в котором он вроде бы очень уверенно себя чувствует. Эти филиппики выглядят неожиданно с точки зрения психологии героя, но вполне оправданы с точки зрения философии фильма Дебижева. Идейно ему эта критика всего и вся в современности очень нужна, поскольку в конечном итоге он выстраивает четкую бинарную оппозицию — бездуховный Запад и духовный Восток. Подобная оппозиция помогает протащить ключевую идеологему фильма — культ традиции, о которой стоит сказать отдельно.

Из интервью Сергея Дебижева: «Мы имеем определенный опыт прошедшей греко-римской цивилизации, пока не началась социальная шизофрения. Она началась примерно в 1957-м. Первые звоночки были, когда вклинились все эти Малевичи, Кандинские, вся эта беда. Западная цивилизация дотянула на модерне до второй мировой войны, и после войны, как обычно происходит, человек начал отдыхать. Результатом отдыха стало появление рок-н-ролла. Как только эти ритмы стали внедряться в европейскую культуру, начали ее членить и дали такое сильное воздействие, что рок-н-ролл практически переориентировал сознание молодежи. Началось движение хиппи, все остальное. В итоге прошлое — фигня, родители — фигня. И раньше всегда существовало противоречие между родителями и детьми, но все-таки было уважение, оставался так или иначе духовный опыт. Сейчас дети десяти-двенадцати лет уже обуза. Цивилизация развилась так, что дети перестали быть помощниками, соратниками, стали обузой. И родители перестали на них обращать внимание. И тут произошел переориентир ценностей, настоящий слом. И в этом сломе мы живем более пятидесяти лет».

Культ традиции в первую очередь устанавливается посредством обращения к опыту предков: герой едет в Камбоджу по следам своего деда, героя гражданской войны, русского эмигранта, члена масонской ложи, выигравшего целое состояние в камбоджийском казино. Именно записки деда помогают найти путь к золотому Будде, расшифровать которые герою помогает девушка-археолог и по совместительству внучка парижской жены деда (Ксения Раппопорт). Дебижев с наслаждением показывает фрагменты великой жизни и любви деда, стилизуя их под черно-белое немое кино. И если истину современности, из которой-таки удается вырваться герою Серебрякова, олицетворяют фальшивый лоск и деньги, то истину отцов — романтизм, удача, свобода и любовь. Дед никогда не теряет азарта жизни и все же выбирается из сталинского СССР нелегально на борту самолета эскадрильи «Нормандия—Неман», после чего снова обретает свою потерянную любовь.

Тема зова предков и мудрости отцов — только одна из составляющих культа традиции. Другая составляющая — вечность восточного духовного знания, олицетворяемая каменными статуями Будды в Камбодже. Здание казино, возведенное французами в начале века в джунглях Камбоджи, стоит заброшенным как не выдержавший проверку временем островок западной цивилизации, тогда как статуи Будды воплощают собой великое сопротивление тлену и времени, напоминая о великой мудрости прошлого. Древняя духовность и оккультизм всегда были составляющими синкретического фашизоидного мышления, настаивающего на раз и навсегда принятой в древности универсальной истине. Обратной стороной этого всегда была ненависть к современности, к новизне, авангарду, которые идеологически чужды и Сергею Дебижеву, несмотря на все его «внешние» современные формальные приемы.

Термин «фашизоидность» здесь звучит не случайно: по мнению Умберто Эко, синкретизм и культ традиции — две родовые черты вечного фашизма⁴. Однако в случае Дебижева мы, разумеется, говорим не об отзвуках фашизма как идеологического проекта, вроде германского нацизма, и не о более слабом синкретическом фашизме муссолиниевского образца, а о новой модификации русской фашизоидности как своего рода погружении в коллективный архетип, отторгающий современность и модернизацию. Современная фашизоидность скрывается под самыми разными масками, включая молодежный стёб, однако остается боязнью быстро меняющегося времени и обновления, порождая культ традиции, антизападничество и ксенофобию. Для большинства эта боязнь не является осознанной, стилистически выверенной и до конца отрефлексированной, что превращает их идеологию в своего рода «увечный фашизм», как однажды определил ее Дмитрий Комм, перефразировавший название статьи Умберто Эко. Фашизоидность всячески тормозит движение вперед, являясь, по сути, специфическим воплощением ретроградного, провинциального, «аграрного» мышления, — что, наверное, не удивительно, учитывая уровень миграции сельского населения в города в советскую и постсоветскую эпоху. Она отчаянно ненавидит Запад, хотя твердит, что ненавидит капитализм, и готова искать спасение в чем угодно, только не в развитии научно-технического прогресса. Ее довольно часто можно почувствовать на бытовом уровне, поскольку она, как вирус, незаметно подчиняет себе многих из нас. Она отпугивает от себя носителей свежих идей, она пафосна и даже, заимствуя модные тренды, все равно всегда смотрит в прошлое.

¹ Здесь и далее цитируются фрагменты интервью с Сергеем Дебижевым, взятого автором этой статьи 18 июня 2010 года в Санкт-Петербурге.

² Тимур Новиков сыграл одну из ролей в фильме Дебижева «Два капитана—2».

³ «Год без Тимура». Интервью Маруси Климовой с Тимуром Новиковым. — «Топос», 2003, 22. 05. http://topos.ru/article/1192

⁴ Э к о  Умберто. Вечный фашизм.— В сб.: Э к о  Умберто. Пять эссе на темы этики. Спб.,  2002, с. 49—80.

«Золотое сечение»
Автор сценария, режиссер Сергей Дебижев
Соавтор сценария Константин Мурзенко
Оператор Антон Дроздов
Художники Эльдар Кархалев, Сергей Дебижев,
Андрей Клименко
Звукорежиссер Александр Дударев
В ролях: Ксения Раппопорт, Алексей Серебряков,
Рената Литвинова, Виктор Вержбицкий и другие
СПбСДФ
Россия
2009