Обстоятельство места. «Где‒то», режиссер София Коппола

После неудавшегося заплыва в Историю в капустнике «Мария-Антуанетта» София Коппола вернулась к текущей реальности, к формату интеллигентной минималистской комедии с нотками безысходности и безотчетной тоски. Именно в этом «жанре», не без влияний со стороны Джима Джармуша, была выполнена картина «Трудности перевода», семь лет назад тоже впервые показанная в Венеции. Ее главным героем был знаменитый в прошлом актер (Билл Мюррей), поехавший в Японию сниматься в рекламе и разделивший печаль пребывания в Токио с потерявшейся там Скарлетт Йоханссон.

Персонаж новой картины — тоже актер, только на пике карьеры (не столь знаменитый, но отличный Стивен Дорф играет звезду статуса Джонни Деппа, никак не меньше). Персонаж по имени Джонни Марко безвылазно живет в элитарном лос-анджелесском отеле «Шато Мармон», вяло, но бесконечно предается распутству, по утрам заказывая себе в номер выездных солисток стриптиза с переносным раскладным шестом. И лишь оставшись на несколько дней в обществе малознакомой ему одиннадцатилетней дочери (Эль Фаннинг), начинает догадываться о бессмысленности такого существования. Всегда актуальный и всегда банальный сюжет о поисках смысла жизни человеком, то ли почти полностью его утратившим, то ли никогда о нем не задумывавшимся, рассказан легко, прозрачно, без всякой режиссерской педали и уж, конечно, без намерения преподать зрителю очередной «урок жизни». Собственно, к расхожему мелодраматическому сюжету узнавания друг друга близкими людьми эта меланхолическая новелла вовсе не сводится. Это и нежная история взросления (в первую очередь отца, а не дочери), и местами гомерически смешная пародия на пиар-ритуалы Голливуда, и личное переживание человека, с детства принадлежащего к миру богатых и знаменитых…

От этого мира Коппола-дочь, с первых же шагов в кино позаимствовавшая у отца нескольких лучших сотрудников, как могла, дистанцировалась, но удобным образом не отдалилась совсем. Поскольку себе она явно не враг, да и отражение жизни в трущобах и рабочих кварталах, кажется, нисколько ее не вдохновляет. Наоборот, она настойчиво открывает для экрана места, куда до нее киношников пускать не спешили — может быть, ввиду их не столь блестящего происхождения. Девушка, ногой распахнувшая ворота Версаля, без труда вошла и в эксклюзивный мир «Шато Мармон». Расположив к себе не только менеджмент, но и самых простых служащих, согласившихся сыграть в ее фильме самих себя — как тот чернокожий портье, проработавший в отеле уйму лет, на протяжении которых развлекает постояльцев ужасающим пением под гитару.

Положившая в основу картины свои впечатления от совместных
поездок с отцом, а также последующих близких контактов с голливудскими небожителями, младшая Коппола принадлежит к тому разряду художников, которым легче черпать из собственного опыта и непосредственных бытовых наблюдений. Не отличаясь большим режиссерским диапазоном, они берут стилем, интонацией и увлеченным жонглированием точными деталями, оставаясь в привычном кругу сюжетов и тем. Неудивительно, что лучшие свои фильмы («Трудности перевода», «Где-то») молодая кинематографистка сняла по собственным оригинальным сценариям, в то время как попытки вырваться за четко очерченный круг личного опыта, как правило, приводили к конфузу. Как в случае с «Марией-Антуанеттой», в честь триумфального провала которой Коппола-отец, помнится, закатил в Канне малоприличную вечеринку с фейерверками общей стоимостью под миллион евро. Несмотря на все старания родителя, окружения и фестивалей, Коппола-дочь, надо отдать ей должное, дезориентировать себя не дала и, в отличие от Джонни Марко, «где-то» в пространствах нафантазированных миров не потерялась, хотя, вероятно, не раз была близка к этому. Свои отношения с отцом и кинематографической тусовкой она пропустила через фильтр холодного разума, использовав как материал для внятной универсальной истории. Именно универсальности до сих пор не удавалось добиться авторам новейшей американской «новой волны», к которой Коппола принадлежит наряду с такими культовыми в нешироких кругах режиссерами, как Уэс Андерсон и Ной Баумбах.

Где-то

Представителей золотой голливудской молодежи, с детства отравленной европейским кино и оправдывающей свое предпочтение Лос-Анджелеса Нью-Йорку фактическим проживанием в Европе, объединяет кинематографическая «продвинутость», задрапированная демонстративной простотой и лукавой старомодностью формы (особенно убедительной   в анимационном фильме Уэса Андерсона «Бесподобный мистер Фокс»). Общие у них и невозмутимый, бесстрастный, на грани самоуничтожения, юмор, и раздражающе вдумчивая интонация, и сквозящая в каждом кадре ничем не обоснованная уверенность в том, что им известно о жизни нечто такое, что неведомо никому, кроме счастливцев, принадлежащих их тусовке. Общий и излюбленный тип героя — уже не вполне юного инфантила, в прошлом «клевого парня», изо всех сил старающегося блюсти стильную непроницаемость, несмотря на внутреннее отчаяние от собственных несовершенств и критического отношения к реальности. Сходным образом и такое кино, тронутое негромким человеколюбием, отчаянно стремится как можно сильнее остраннить вопиющую «несовременность» своего месседжа, замаскировавшись под тотальный cool.

Стивен Дорф — новое (после Билла Мюррея, Джейсона Шварцмана, Эдриана Броди, Бена Стиллера) воплощение такого героя, нетипичного носителя экзистенциальной печали, неожиданно поселившейся в совершенно не предназначенной для нее голове. Актер с «трудной судьбой», которого все «где-то» видели, но никто точно не помнит где, идеально подходит на роль примелькавшейся кинозвезды, чьи реальные успехи не слишком очевидны.

Дорф играет не столько себя в обстоятельствах своей прошлой жизни, сколько «свое отношение» к мутному феномену голливудского успеха. Кому, как не ему — подростковому идолу 1990-х, умудрившемуся к своим тридцати семи годам стать тем, кого в Америке полупрезрительно называют has been, и, благодаря Копполе, счастливо возродиться из пепла, — знать, насколько одиноким может быть человек, на несколько коротких мгновений и практически без своего участия сделавшийся царем голливудских холмов?

Случайный герой-победитель получает все и ничего. Обязательство до бесконечности сниматься в сиквелах принесших ему славу дремучих боевиков и рекламировать их на столь же бессмысленных пресс-джанкетах. Счастливую возможность вести «временную жизнь» в неотличимых один от другого пятизвездочных отелях. Почетную обязанность выполнять функцию свадебного генерала на пошлейших церемониях типа итальянской премии «Телегатти» (невероятно, но факт: премия под названием «Телекошки» совершенно реальна и финансируются принадлежащей Сильвио Берлускони корпорацией «Медиасет»; в этом уморительном эпизоде Коппола делится своими воспоминаниями, а не фантазией).

Символической вершиной Голливуда, в прямом смысле возвышающейся над Сансет-стрип, является построенный в виде французского средневекового замка отель «Шато Мармон» с его пальмами и бунгало, снабженными отдельными входами и обнесенными заборами, спасающими звездных постояльцев от папарацци и гарантирующими их еще более полную изоляцию. Вероятно, именно внутреннее сродство шикарной гостиницы с тюремным изолятором позволило боссу Columbia Pictures времен золотого века студийной системы от души советовать своим звездам: «Если вы собираетесь попасть в беду, лучше сделать это в «Шато Мармон».

Какие могут быть беды у голливудских небожителей? Алкоголизм, наркомания, сексуальная озабоченность, старение, душевный кризис, экзистенциальная тоска… Или все сразу, как у любимца публики Джонни Марко.

«Где-то»
Somewhere
Автор сценария, режиссер София Коппола
Оператор Харрис Савидес
Художник Энн Росс
Композитор Феникс
В ролях: Стивен Дорф, Элль Фаннинг, Крис Понтиус
American Zoetrope, Pathe, Medusa Film, Tohokushinsha Film Corporation
США
2010