Ради чего мы объединились. I съезд Киносоюза: фрагменты стенограммы

I съезд Киносоюза: фрагменты стенограммы

Приветствие Эльдара Рязанова

Дорогие друзья, соратники, коллеги! Дорогие кинематографисты! К сожалению, я не здоров и не смог приехать на наш общий праздник. Сегодня у нашего кино большой день. Открывается первый съезд нового Киносоюза. Он начинает свой путь в трудное для страны время — вороватое, коррупционное, омраченное цинизмом и неверием ни во что. Время, в которое, по сути, мы утратили такое понятие, как великая страна. Мы ведь живем теперь не в гуще народа, живем среди населения — разобщенного и раздираемого противоречиями. Нас всех объединяют лишь два фактора — общность языка и территории. Для нации этого явно недостаточно. Население наше поглощено только одним: жаждой обогащения. У нас полно нищих, бомжей, бездомных, детей-сирот. Страна облеплена, как саранчой, миллионами бюрократов, среди которых немало взяточников и казнокрадов.

Не стану перечислять еще множество других бед, поразивших отчизну. Но одну — страшную, не упомянуть не могу. Это ксенофобия. Когда другой цвет кожи, иной разрез глаз и акцент ведет к насилию и убийствам. Отсюда и до русского фашизма рукой подать. Короче, страна наша серьезно больна.

У работников кино огромная благородная задача по оздоровлению, воспитанию человеческих душ, возвращению к нравственным критериям и моральным истинам. Дорогие мои товарищи, я призываю вас всех беречь новый Киносоюз от дрязг, пресекать настроения ревности и зависти — мы знаем, они частенько свойственны художникам. Главное — в нашем Киносоюзе должно быть подлинное дружество. Мы обязаны честно заниматься своим делом, беречь друг друга и никогда не прислоняться к власти. Чтобы года через два-три мы имели бы право вслед за Пушкиным воскликнуть: «Друзья, прекрасен наш союз!» Благодарю вас всех, мои дорогие, успехов вам.

Александр Авдеев, министр культуры РФ

Создание Киносоюза — событие замечательное. От этого выиграет не только российская культура, но в целом все сферы нашей жизни. Потому что речь идет о появлении новой динамичной организации, которая будет двигать вперед развитие гражданского общества в России. По выбору вашей профессии, собственной судьбы вы нацелены на демократическое развитие России, утверждаете именно то общество, которое сегодня находится в стартовой фазе, еще страдает многими болезнями. Я согласен с многими оценками, данными в письме Эльдара Александровича Рязанова. Мы, Министерство культуры, имеем поручение государства строить нашу работу и всю инфраструктуру культуры таким образом, чтобы она формировала интеллект нации, действовала в многонациональном государстве, строящем свое правовое здание.

Мне кажется, стартовый принцип отношений с Союзом кинематографистов тоже выбран правильно: вы — товарищи по профессии, вы друзья, коллеги и должны выполнять ваши задачи — двигать часто непосильную повозку культуры вместе, ну а существование двух союзов деятелей кино отнюдь не мешает ни культуре, ни обществу. Союзы будут делиться; главное, чтобы от этого выиграли общество, культура, человек, творчество.

Недавно у Владимира Владимировича Путина было проведено совещание по спасению российской анимации, здесь находится Юрий Борисович Норштейн, один из инициаторов этого совещания. Государство вызвалось ликвидировать многомилионные долги легендарного «Союзмультфильма», снабдить его новой техникой. Обещало выделить дополнительные 500 миллионов рублей на развитие мультипликационного кино, а на следующий год на анимацию. В целом на детское кино предусмотрено выделение не менее полутора миллиарда рублей — сумма очень большая. Мы столько никогда не получали. При министерстве создан Общественный совет по развитию авторского, детского, дебютного, анимационного и неигрового кинематографа. Многие из вас являются его членами. Мы хотим, чтобы вы участвовали в отборе фильмов, в конкурсных комиссиях, либо знали, на каких принципах они работают. Закон психологии: каждый, не получивший конкурсного приза или денег, считает, что его обошли другие — и нечестным путем.

Должен признать, что мы изначально поставлены в сложную ситуацию. В этом году, если говорить о художественных фильмах, должны профинансировать семь из двухсот пятидесяти сценариев. Причем из них пятьдесят — хорошие. Эта формула сама по себе настроена на ошибки. Значит, надо переделать порядок конкурсного отбора. Предусмотреть два, три этапа… Мы хотим, чтобы вы были активными участниками выработки механизмов отбора фильмов, которые будут финансироваться государством. Нынешний механизм — конфликтообразующий. Прошу вас, Общественный совет, подумать, как нам переделать эту систему. Было бы больше денег — у нас было бы больше фильмов и меньше проблем. Короткометражные и анимационные фильмы: в этом году мы профинансируем их производство на общую сумму в 257,5 миллиона рублей; 360 документальных фильмов — на сумму 380 миллионов.

Сейчас министерство готовит государственную программу культуры на 2012—2020 годы. Мы предлагаем разделить финансирование кинематографа по тематическим направлениям. Заранее зафиксировать суммы на детское кино. А вот с прокатом — плохо. Хорошее кино не доходит до зрителя, и он не добирается до хорошего кино. Отвык от него. Его отучил не только прокат, но и все нынешнее состояние культуры в нашем обществе.

Что делать с приватизированным прокатом, как переподчинить его интересам культуры, искусства — у меня, признаюсь, четкого ответа нет. Можно, конечно, прислать «матроса Железняка» и национализировать все, что можно, но это будет чисто большевистская мера. А в рамках правового государства выход только один: создавать параллельный прокат, который бы управлялся в интересах государства. Сейчас такая программа «Киносити» осуществляется. Ее инициаторы — Пичугин и Бондарчук. Двести пятьдесят современных кинотеатров уже проектируются, с отдельными кинозалами, специализирующимися на показе некоммерческого, в том числе и неигрового кино. Деньги на это выделены. Цель — дойти до зрителя в любой части нашей страны. Но это не панацея. У нас еще практически не развита система несетевых кинотеатров, нет региональных синематек, откуда муниципальные кинотеатры могли бы брать фильмы по льготной цене. Такой механизм еще предстоит создать.

Большое значение имеет наше вступление в международную организацию «Евромакс», что позволит нам получить дополнительные возможности для взаимодействия с европейским киномиром, для постановки совместных фильмов. На Кинофоруме в Санкт-Петербурге ожидается подписание с французскими коллегами документа о создании Российско-Французской академии.

Наше министерство маленькое, всего триста человек. Кинематографом занимается маленький департамент в тридцать пять человек. Это подвижники, люди, влюбленные в свою профессию, вы их знаете, они вас знают. Безусловно, это порядочные честные люди, уставшие, задерганные, надеющиеся на справедливость и в кино, и в отношении их самих. Мы готовы работать вместе. Нам нужны ваши советы, ваши подсказки. Нам надо, конечно, победить кинопрокат, потому что сегодня, при всем уважении к этим людям, к этой отрасли, он не формирует ценности, не формирует смыслы.

Алексей Герман-младший, режиссер

Пора перейти в реальный мир, и нравится нам это или не нравится, но он не изменится оттого, какие заклинания мы будем сейчас произносить. Российское телевидение не станет показывать в ближайшее время в прайм-тайм много русских фильмов. Французскую или польскую систему у нас не удастся ввести из-за огромного количества расхождений, которые в ближайшие годы мы не преодолеем. Давайте не будем обманывать себя, что в ближайшие годы будет решена проблема пиратства. Это невозможно из-за изменения технологий, несовершенства правовой системы. В ближайшие годы нам не удастся побороть российские социальные сети. Потому что они являются элементом политики и никто не пустит сюда Facebook. Поэтому, мне кажется, нам надо перейти к реальности и конкретике.

Важно сказать, что за этот год у Киносоюза были удачи, было много чего сделано, но были и неудачи, и их не надо стыдится. Мы сегодня должны их обозначить, потому что если мы не назовем их сейчас, то будем жить в прекрасном, но выдуманном мире. Последнее время Киносоюз слишком часто участвует

в мероприятиях начальников. Слишком часто сидит на фестивалях, вроде «Кинотавра», как составная часть индустрии. Тем не менее, Киносоюз так и не смог отстоять свою точку зрения. Выглядел, на мой взгляд, декорацией. Это надо понимать, потому что это опасно. На мой взгляд, мы — ничего не выиграли ни в своих собственных, ни в чужих глазах. Только доказали, что в будущем нас можно использовать для реализации губительных для индустрии решений. Поэтому первое, что мне кажется важным сказать, — нельзя, извините, играть в чужие игры, а Киносоюз, к сожалению, пытаются втянуть в то, для чего он не создан. Он создан для защиты кинематографистов и кино, а не для видимости.

Хочу констатировать, что, за исключением создания Общественного совета при Министерстве культуры, больше ничего не произошло. В реальности Киносоюз не оказал пока никакого влияния на отечественный кинематограф. Фонд как был организацией, принципы которой изначально (здесь у меня нет претензий к Сергею Толстикову, потому что я понимаю, что он хотя бы что-то пытается поменять, не знаю, получится ли это у него) были далеки от прозрачности и адекватности, так и остался. Судьба Министерства культуры на самом деле не определена. И пока что помимо анимации, где что-то и как-то сдвинулось, министерству не удалось защитить интересы экспериментального, авторского кино. Никаких подвижек в кинотеатрах, паразитирующих на отечественном кино, в том числе потому, что они забирают половину доходов, тоже не происходит.

По многим важнейшим вопросам наша позиция сегодня непоследовательна и не консолидирована. Мы должны понять, что если позволим отдельным амбициям, отдельным людям именем Киносоюза взывать к радикальным реформам, то последствия будут губительны.

В эти два дня мы должны хоть как-то — я понимаю, что это сложно, — выработать единые подходы к тому, что мы хотим. А хотим мы все разного. Если мы не определимся, ради чего существуем, то все начинания будут абсолютно бессмысленны. Если мы говорим о защите интересов работников кино, то почему мы не защищаем, например, композиторов? Почему мы выступаем на стороне кинотеатров, если мы профсоюз? Если выступаем за модернизацию всей индустрии, то где здесь продюсеры? Где мои сверстники? Если мы думаем о защите культурно значимого кино, то почему ведем себя так вяло? Почему на тех мероприятиях, где мы присутствуем как декорация, так немного говорим о том, что если хотим, чтобы наша страна двигалась вперед, была современной, чтобы развивались культура, наука, нам нужны сложные люди, а для них необходима почва. Этой почвой как раз и является культурно значимое кино.

И, главное, почему мы все время ставим себе большие и невыполнимые задачи, а не реальные? К сожалению, мы рискуем стать сборищем прожектеров. Именно поэтому, мне кажется, необходимо выработать на съезде некоторое количество консолидированных тезисов, которые будут иметь отношение к нашей индустрии. Мы должны говорить о создании условий для максимально транспарентных и открытых правил для компаний, которые занимаются коммерческим кино, — нельзя зацикливаться на кино авторском, если это организация всех кинематографистов. Возможность равного доступа, адекватные, независимые экспертные оценки, реформа Фонда, обеспечение принципа равного представительства в его руководящих структурах, если уж он занимается коммерческим кино. Без вливания новой крови, без честной конкуренции ничего не появится — как не ходили зрители, так и не будут ходить на наши фильмы.

Надо говорить о системной поддержке молодых продюсеров и молодых компаний — как коммерческих, так и авторских. Это означает увеличение количества дебютов, введение федеральной целевой программы или хотя бы программы в рамках Фонда по облегчению доступа на рынок не только мейджоров, которые уже двадцать лет тужатся, а тех, кто только начинает. Мы должны не забывать о старшем поколении, поэтому призваны настаивать на сохранении ведущей роли Министерства культуры в финансировании культурно значимого кино, детского, документального и авторского. Пока все те реформы, которые происходят, делают ситуацию только хуже. Надо прекратить постоянно реформировать, нам надо хотя бы выжить. И здесь я абсолютно согласен с тем, что недопустима сложившаяся ситуация с кинотеатрами, и об этом надо говорить.

Сегодня в зале много людей, которые еще год назад не хотели не то что вступать в Киносоюз, а уклонялись даже от разговора на эту тему. Я рад, что они среди нас, я рад, что многие из тех, кого мы считали гонителями, тех, кто допускал жульнические и крайне спорные решения, все-таки осознают свои ошибки. Тем не менее, мне кажется, чтобы мы шли вместе дальше, нужно понять, по пути ли нам, хотим ли мы вместе заниматься общим делом, или просто изменилась конъюнктура и теперь модно ходить «сюда». А потом — можно будет пойти в другое место. Никите Сергеевичу вернут мигалку, и все изменится.

Андрей Кончаловский, режиссер

Я благодарен за то, что мне предоставлена возможность поделиться с коллеиспользовал эту возможность, когда Киносоюз организовал деловые игры, показавшие, что наше только еще нарождающееся сообщество обладает интеллектуальным потенциалом, для того чтобы разобраться с главными проблемами, понять коренные причины происходящих процессов. Принцип, по которому этот союз образовывается, — это желание быть услышанными.

Услышанными где, кем? Там, в Кремле, властью. Пока и я, как и многие из сидящих в зале, не думаю, что в ближайшее время что-то кардинально изменится. Все равно в России все будет происходить по понятиям, а не по закону. Для нас сейчас, безусловно, очень важно понять, как стать действенными, как обрести влияние. Как сделать, чтобы все, что мы здесь говорим, не осталось лишь разговорами. Дальше — что? Я не знаю, у меня нет рецептов.

В чем я вижу корень проблем в нашем кино? В том, что государство абсолютно дистанцировалось от главного — от рынка. Оно продемонстрировало это высказыванием премьера, обращенным к российским кинематографистам: «Конкурируйте, пожалуйста, конкурируйте!» А как можно конкурировать, когда американские компании практически бесплатно дают все материалы для рекламы и российские массмедиа построены сейчас по абсолютно американскому принципу. И на телевидении анонсируют в основном американские картины. По форме, по стилю и содержанию подачи — это калька их рекламы, и русский зритель сегодня уже говорит только о том, сколько фильм стоил и сколько заработал. Если много — надо идти: это хорошее кино. Философия финансового успеха тотально заменила философию художественного качества.

Сформировано целое поколение людей, которые говорят: «Ненавижу русское кино, оно бедное, некрасивое». Естественно, этому зрителю скучно смотреть картины, которые не устроены по принципу «богато, зрелищно, круто». Некогда существовал такой институт — Бюро пропаганды советского киноискусства. У него были деньги, и оно действительно занималось продвижением нашего кино, надо сказать, довольно успешно. Сейчас у нас вообще нет государственной организации, которая занималась бы чем-то подобным, созданием хоть какой-то зрительской среды, воспитанием потенциальной аудитории. Что делать?

Нужно сконцентрироваться на том, чтобы как-то внушить власти: дать деньги Фонду на развитие кино — это, во-первых, капля в море, во-вторых, не выход, так как мы видим, что деньги не распределяются правильно. Семь так называемых мейджоров получают средства, все остальные стоят за бортом с протянутой рукой. Смешно, но самое главное — ну сняли кино, а дальше-то что? Нет денег на рекламу, нет экранов. Сегодняшняя прокатная цензура оказалась куда жестче, чем советская. В прокате работают люди, которых часто вообще не интересует кино — только деньги. Они научились зарабатывать, но не научились защищать свой рынок.

Вы знаете, что американский рынок наглухо закрыт для иностранных картин. Никакой свободы информации, запретили прокатывать в Америке дублированные фильмы. С субтитрами — пожалуйста, но кто будет их смотреть? Они читать не любят. Дублированные фильмы в США не выпускают. Константину Эрнсту признался президент компании «XX век — Фокс»: «Мы это сделали, чтобы вас не было на нашем рынке». Только китайские фильмы в Америке прокатываются в дублированном виде, на английском языке, потому что китайцы поставили условие: один американский фильм на их рынке — в обмен на один китайский в США.

Поскольку нет рынка, нет и легальной основы для того, чтобы режиссер, продюсер и все иже с ними имели хоть какую-то экономическую заинтересованность. Никто достоверно не знает, как картина была показана. Дикий рынок не дает возможностей, а государство не понимает, что могло и должно защищать авторов. Нет профессии «кинематографист», есть режиссер, продюсер, оператор, актер. Нужно отстаивать экономические права всех, кто создает фильм, как это делает любой профсоюз. Главный конфликт сегодня — между теми, кто производит, а здесь сидят именно они, и теми, кто эксплуатирует.

И если государство не вмешается, мы проиграем. Необходимо донести до власти, что государство должно принимать участие в функционировании российского рынка, в воспитании зрителя. Следить за «правилами игры».

Третье, чему нужно учиться у Голливуда, — это легальная система обслуживания индустрии. В России нет юристов шоу-бизнеса, есть две-три компании, где каким-то образом консультируют авторов. Киносоюзу необходимо иметь несколько настоящих зубров, которые бы по-настоящему умели отстаивать права производителей. Ведь не случайно возникла ожесточенная борьба против электронного билета, работало колоссальное лобби, подключились все мощности кинопроката, который абсолютно безразличен к интересам российского кино.

Мне кажется, что Киносоюз не может быть сообществом кинорежиссеров или творческих работников: его структура — ассоциация киногильдий. Без активно действующих, понимающих свои функции киногильдий все наши идеи останутся разговорами, а союз превратится в богадельню. Профессиональные киногильдии требуют самого главного — способности человека подчиняться законам того или иного объединения. Штрейхбрейкеров, я думаю, найдется очень много, поэтому важна солидарность внутри каждой гильдии. Между прочим, лучше всех понимание этого демонстрируют операторы. Из руководителей этих профессиональных организаций должно состоять и руководство Киносоюза. Комиссия по «Оскарам» тоже должна включать представителей всех профессий, — та, что принимает решения сейчас, абсолютно несерьезна.

Марина Разбежкина, режиссер

Я буду говорить о документальном кинематографе. Тем более что учу молодых и меня волнует, что с ними происходит. Знаменитое документальное авторское кино в России больше не существует. Его нет как категории — нас перестали узнавать на международных кинофестивалях, нас не знают в мире, русские не появляются на мировой документальной арене. Нас понимали через этот тип кино, через его лучшие образцы. В прошлом году я провела эксперимент: поездила со студентами на разные питчинги. Закончили мы наш «тур» в Амстердаме, это самый крупный документальный питчинг в мире, где собираются сomission editors всех крупных мировых телеканалов. Там было два проекта из России: моей студентки и Сергея Мирошниченко, проект, который длится уже много лет. Всего два человека, при том, что от таких стран, как США, где неплохо с деньгами и очень хорошо с фондами и грантами, было более двадцати проектов. От Франции, где, как известно, очень правильная система финансирования, было тоже их очень много. Вот Буркина Фассо и мы были представлены двумя проектами. Это вовсе не значит, что наши картины не хотят брать.

Вся система субсидирования российского документального кинематографа порочна. Вот здесь министр культуры назвал цифры: 360 документальных фильмов получат 380 миллионов рублей. Чего обижаться, казалось бы? В этом году я впервые была в экспертной комиссии по документальному кино. До этого читала игровые сценарии. И пришла в ужас. Не представляла, какой поток каких-то никому не известных людей «с улицы», которые подают заявки на документальное кино. Позвонила Виталию Манскому, потому что он тоже следит и хорошо знает документальное кино. Спросила его: кто эти режиссеры? Он сказал, что не знает практически ни одной фамилии. И я не знаю. Почти 360 авторов — это кто? А заявок было подано много больше. Всего я знала где-то 60 имен. Но в основном это были студии, созданные для одного фильма, режиссеры, которые не имеют режиссерского образования, никогда не были в профессии. И вот они легко получают субсидирование.

На те 30 тысяч долларов, которые идут на один фильм, сегодня снять кино нельзя. Это неплохо для дебютантов — как стартовая цена. Но для автора, который уже как-то о себе заявил, это смешные деньги. Мы не можем сегодня претендовать ни на какое участие в международном консорциуме, если будем снимать свои работы на эти деньги.

Я все время работаю с молодыми, сижу в социальных сетях, написала свое мнение о госзаказе и получила огромное количество мнений от молодых режиссеров-документалистов. Читала также синопсисы и экспликации, которые претендовали на субсидирование проектов на военно-патриотическую тему. Общим числом — 91 заявка. Поверьте, это уже не смешно, а страшно. Единственный проект о живых людях — рассказ тех, кто прошел Афганистан. Все остальное — удобные безопасные сюжеты. От многих заявок

остается ощущение, что их писали в известных пыточных. Так пылко и яростно авторы настаивают на своей любви к Родине. Какое понимание наступивших времен! Минные поля этим авторам точно не грозят.

Не могу удержаться от демонстрации одного из образчиков стиля, который возник благодаря тому, что такое кино хорошо принимается сегодняшним конкурсом Министерства культуры. Был заявлен фильм о летчиках. Цитата из заявки: «О роли небесного, нерукотворного мира в формировании христианской этики, эстетических чувств, душевного благочестия русского летчика». Автор хорошо понимает, что нужно, в чем состоит запрос государства. Ему двадцать четыре года, а у него уже такой хороший нюх.

Госзаказ сформировал генерацию совершенно циничных режиссеров и сценаристов, которые готовы на все, на любую тему, для того чтобы получить даже крошечные деньги. В их заявках нет никакой конкретики, часто нет героев. Мафиозная, коррумпированная система квазиконкурса должна быть как-то порушена. Переосмыслена. Недавно я говорила с одним чиновником, спросила его, так ли необходим пресловутый тематический перечень, и он, оглянувшись по сторонам, сказал: тематический перечень они отменить не могут, потому что он спускается Оттуда. Выяснилось, что не на небе, а ниже, существует некий человек, который все время сидит на календаре и спускает телеграммы — мне их показали. В них написано: сделать фильм к такому-то-летию Смоленской битвы, к такому-то юбилею армянской библиотеки…

Павел Финн, драматург

В выступлении горячо мной любимого Андрея Кончаловского прозвучала мысль о том, что мы здесь собрались для того, чтобы нас услышала власть. Вообще — это тема отдельная. Вечная ловушка русской интеллигенции — неизбежность конформизма. Бывает конформизм трагический, а бывает — во спасение, как и ложь. Я не буду особенно увлекаться, но тут много опасностей как в диалоге, так и в попытке влиять на власть — это никогда не удавалось. Я-то считал, что мы собрались здесь, чтобы быть услышанными кинематографистами. Поэтому и структура Киносоюза, и его программа должны быть первоочередными темами нашего собрания.

Я бы хотел остановить ваше внимание на трех моментах. Во-первых, когда прочитал повестку дня сегодняшнего заседания и увидел строчку «выборы правления», то испытал библейскую тоску. Вспомнил свою жизнь, проведенную на съездах в различных ипостасях — от рядового до аж первого заместителя Никиты Сергеевича Михалкова, и понял: мы идем по ужасному пути. Какое правление, когда нас всего 168 человек?! Давайте соберем правление из пятидесяти человек, чтобы никого не обидеть. И они будут править оставшимися 118 членами. Я считаю, что нам необходим Совет, в котором бы разумно были представлены все поколения и все профессии, и это должны быть люди, которым мы доверяем.

Теперь о программе Киносоюза. В бытность свою председателем Московского союза я выдвинул с товарищами идею создания профсоюза. Неожиданно Марк Рудинштейн со свойственным ему энтузиазмом подхватил эту идею и, более того, материально ее поддерживал. Мы наняли адвоката, менеджера и в течение полугода пытались, изучив проблему, предложить концепцию. В результате пришли к выводу, что в условиях существования нашей экономики и нашей социальной политики создание нового профсоюза невозможно. И тем не менее я считаю, что Киносоюз должен стать неким промежуточным организмом между творческой организацией и профсоюзом киноработников, который нам необходим. В 90-х Эльдар Рязанов ходил судиться по поводу наших прав. Мы проиграли все суды. Нас грабят на каждом шагу.

И представителей моей профессии, и смежных. Постоянно. Мы не можем за свой труд получить даже не адекватные деньги, на уровне Америки, где мой знакомый, автор сценария «Касабланки», всю свою жизнь жил на гонорар, полученный за одну эту картину. У нас очень слабая юридическая традиция в отношении прав, нет настоящих юристов, которые толково занимаются авторскими правами. Надо попробовать связаться с иностранными специалистами, чтобы это стало отдельным направлением работы.

И второе — образование. Я с неким ужасом услышал здесь чью-то идею, что нужно пригласить калифорнийских сценаристов для обучения наших студентов. Если мы хотим добиться полного краха нашей профессии, то давайте так сделаем. Дело в том, что клонирование американского кино стало основой сценарной профессии, которая даже в сталинские времена не переживала такого профессионального падения. Я понимаю, что обслуживать молох телевидения необходимо. Он дает массу рабочих мест, работу и деньги. Но вместе с тем, это катастрофа.

Юрий Норштейн, режиссер

В 2001 году появился указ Путина, тогда еще президента, после которого на «Cоюзмультфильме» произошло разделение на киностудию и фильмофонд, которому было передано все, что за десятилетия было произведено нашей мультипликацией. Фильмофонд обрел самостоятельный статус и стал распоряжаться этой уникальной коллекцией. Дело дошло до того, что студия оказалась у него в заложниках. Фильмофонд рос, распространялся, выплачивал какие-то деньги, скорее, не для какого-то поддержания авторов, а для тления жизни. Он настолько почувствовал себя хозяином, что в конце концов посягнул и на авторские права: на изображение и, самое главное, на персонажи. Фильмофонд долго к этому готовился, привлек опытных юристов — тут надо сказать, что в этом ему помог Эдуард Успенский: наш замечательный писатель повел себя, мягко говоря, странно, точнее — не очень порядочно. Он начал «оттягивать» у создателей фильмов права на персонажи, так что художник Шварцман теперь не является автором своего Чебурашки.

Разогнавшись на этой истории, фильмофонд пошел дальше, отобрав у всех художников права на их работу. Кроме того — вот кульбит (!) — он отобрал права и у Успенского, который сам попал в свою же западню. Одним словом, мы с Андреем Хржановским решили все-таки поломать эту систему и написали открытое письмо, которое до сих пор ходит в Интернете. Произошла невероятная вещь! Оно напрямую попало к Путину: нашелся Гермес, который постарался. Мы это письмо писали на два адреса — президенту и премьер-министру. И мы были потрясены молниеносностью, с которой произошла встреча.

Там мы узнали, что старый указ Путина прямо противоположен тому, чем занимался все это время фильмофонд нашей студии. В нем было четко сказано, что любое изображение, произведенное на «Союзмультфильме», остается в собственности студии. Это — главное. «Получается, нас всех кинули? Мы десять лет были в полном неведении», — сказал я премьеру. После этой встречи было решено, что фильмофонд упраздняют, а коллекцию отдают

в «Госфильмофонд». Управление этим богатством теперь будет осуществляться там. Но и теперь можно наломать дров, потому что могут прекратиться даже те небольшие выплаты, которые происходили в конце каждого года за прокат наших произведений.

Как киностудия «Союзмультфильм» разрушился! Вместо сорока фильмов, которые когда-то делались ежегодно, в последнее время стали делать по два-три. Когда мы праздновали семидесятипятилетие студии, я спросил: «Кто здесь присутствует из тех, кому меньше пятидесяти?» Поднялись две руки. Но и это были дети наших коллег. Поэтому на совещании у Путина я сказал: «Вы представляете себе, двигается человечество, оглядывается назад, а за ним никого».

Виктор Матизен, кинокритик

Я здесь выступаю в двух качествах — как кинокритик и как президент Гильдии. Как критик я предпочитаю говорить только то, чего другие сказать не могут. И только от себя. К счастью, я вижу, что здесь высказываются люди, с которыми я согласен дословно. Единственное, что я могу добавить: в нашей стране существует еще маленькая страна, десять миллионов человек с высшим образованием, интеллигенция, которая оторвана от современного российского киноискусства. А оно, в свою очередь, оторвано от этой аудитории. Наша с вами задача — привлечь ее к современному киноискусству с помощью кинопроката, путем дистрибьюции, через Интернет, любыми способами. В кинотеатры мы никогда ее не вернем, все эти площадки для искусства потеряны. Смиритесь с этой мыслью. Там будут главенствовать молодежные толпы, это нормально. Они будут тусоваться, жевать попкорн, пить пиво и орать. Но когда вы им же показываете современное кино в университете, они превращаются в цивилизованную аудиторию. Именно поэтому нужна разветвленная сеть альтернативного кинопроката.

В качестве же президента Гильдии киноведов и кинокритиков хочу заявить, что ее актив поддерживает идею создания Киносоюза. Одна из важнейших задач Киносоюза — внедрить критику во все экспертизы. Потому что только киноведы стоят вне системы и интересов производства. При этом обладают необходимыми навыками и познаниями. Смотрят все и знают, что представляет собой и авторское, и фестивальное, и коммерческое кино.

Здесь все время звучит тема отношения к власти. Мы — кинематографисты, а они — власть. Это старая постановка вопроса. Государство — это мы, все вместе. Власть демократическая отличается от тоталитарной тем, что прислушивается к интересам общества. Так что власть — это тоже мы. И должны с этих позиций вести все разговоры. Иначе будет заведомо проигранная ситуация, мы будем или подлизываться, или находиться в конфронтации. Должен быть диалог. Климовский Союз кинематографистов начинал именно с этого. Считаю, что это вторая попытка наладить жизнь на разумных основаниях, показать, что и в России разумное может стать действительным.

Правление Гильдии рассматривает вопрос соглашения с Киносоюзом о том, что он возьмет на себя организацию премии «Белый Слон». И я очень рад, что руководство нового Союза понимает значение кинокритической премии в жизни киносообщества.

Рустам Ибрагимбеков, драматург

Смотрю на вас и, используя формулу своего старшего брата, хочу сказать: такое большое скопление людей и практически ни одной противной физиономии. В наше время это огромное достижение. И это главное, что у нас есть. Денег нет, но мы, без всякого сомнения, люди, представляющие определенную силу. Нравственную силу в этой стране, как замечательно сказал нам Эльдар Рязанов в своем послании.

Наверное, каждый из нас когда-то хотя бы раз разжигал костер. И мы знаем, что для того, чтобы его разжечь, нужно несколько тонких сухих прутиков. И только потом, когда появляется более или менее существенный огонек, в него можно бросать все то, что здесь предлагается сделать. Сейчас мы собрались у колыбели новорожденного ребенка и рассказываем ему, как он должен защитить докторскую диссертацию. А его надо сначала накормить.

Страна наша — все та же, и министерство все то же. По существу ничего не изменилось. Мне кажется, что сперва надо для себя сформулировать, для чего наш Киносоюз. Это не профсоюз, не дискуссионный клуб. Это единственная организация в стране, которая призвана защищать интересы киноискусства. Появились фильмы «Шапито-шоу», «Елена» — и все заговорили о возрождении кино. Сейчас нам жизненно необходимо сделать десяток хороших фильмов. Потому что если их не будет, причем сделанных молодыми, ничего не получится. Поэтому, используя наш авторитет, надо создать у нас экспертную комиссию, такую, с которой бы считались. Потратить время, собрать некоторое количество серьезных проектов. Думаю, за полгода мы сможем это сделать. И дальше, не люблю это слово, пробивать их. Немножко отщипнуть у государства, немножко у богатых людей. Но если мы поможем создать эту программу молодым людям, во-первых, они поймут, что это действенная организация, во-вторых, мы сделаем что-то важное. Если не будет хороших фильмов, ничего не будет.

Антон Мазуров, кинокритик, дистрибьютор

Я не член Киносоюза и не думаю, что им стану, потому что один раз в своей жизни побывал на съезде старого Союза кинематографистов. Там, видимо, произошла некая мутация, и я уже не готов к другим объединениям. У вас что — не хватает площадки для свободного волеизъявления и разговоров друг с другом? Вы хотите быть коллективным князем Курбским, который пишет какие-то письма на разные темы? Про анимацию, про документальное кино, про все что угодно. Курбский сидел в Литве, ему нечего было делать, он был в опале, ничего не оставалось, как писать письма. У вас тоже такая ситуация?

Ну я понимаю — Авдеев, статусный человек, но и Толстиков сбежал в какой-то момент. Ну чувствует — не съезд это. Ему не интересно, его здесь не магнитит. А он должен быть сюда магнитом прижат, даже вопреки собственной воле. Авдеев, Толстиков не могут быть вашими друзьями. Нельзя провести совещание по поддержке кинематографии с министром и не сцепиться с ним, не потребовать чьей-то отставки. Я не за конфликт, а за результативность. За эффективность. Начальники должны быть всего лишь инструментом, средством. На сегодняшний день вы не выработали даже методики пользования этим инструментом. Поэтому я согласен с Германом, что с этой вялостью надо заканчивать.

Обсуждать всякие темы можно и в семье. Там могут быть разные мнения. Здесь требуется жесткая общность. Если каждый будет выходить и рассказывать о своих проблемах — в области документального кино, в анимации, в прокате, образовании… Что это даст?

Мне, например, есть что рассказать про прокат, но это бессмысленно. Нужно не свои горести сюда принести, чтобы сложить из них мозаику, а сделать нечто общее. Обнаружить некую инъекцию, которую в один шприц набрать и кому-то вколоть. И там уже начнутся желанные процессы. Для этой инъекции нужна четкая методология. Это общее следует сконцентрировать именно в методе, а использовать чиновников надо цинично — именно как средство достижения своих целей.

Это можно сделать на основе того, что наработали люди в Воскресенском. Какие-то из финальных докладов лично меня разочаровали. Но тем не менее люди там нашли общий язык, обсуждали, игровая методика причесала их мысли и свела в некую схему действий. Надо понять, что Киносоюз хочет осуществить из того, что уже реально наработано экспертами. Они не все были членами Киносоюза — вот это самое важное. Надо аккумулировать энергию в виде конкретных предложений. И добиваться их реализации. Надо требовать также, чтобы из индустрии были убраны некоторые конкретные персонажи. А вы все довольны. Толстиков теперь ваш друг. А надо решить, кто друг, а кто враг. Надо размежеваться на своих и чужих.

Существенная вещь — коммуникация. В Киносоюзе должен быть рупор, не официальный информационный сайт, а голос кинематографической боли. Должен сидеть вменяемый кинематографист, который способен модерировать ваше свободное волеизъявление.

И по поводу председателя Киносоюза. Я не согласен с Юлием Гусманом — председателем не может быть менеджер. Киносоюз должен быть товариществом: надо выработать общее за счет солидарности. Когда мы приходим сюда, надо говорить: не Мазуров, не Петров, а член Киносоюза, а потом я — Тодоровский. Иначе все разбегутся, и на этом все закончится. Председателем союза должен быть буйный. Не вялый, не декоративный, не менеджер, который манипулирует другими, а дерзкий человек, который может, хочет и реально отрывает от своего кинематографического естества часть энергии на общее дело.

Андрей Плахов, кинокритик

Ситуация, в которой находится Киносоюз сегодня, — благоприятная, и напоминает ситуацию Союза кинематографистов времен Элема Климова и Андрея Смирнова после V съезда. Потому что любое творчество, по сути, идет не в смычке с властью, а скорее, вопреки. Однако когда власть сама предлагает сотрудничать, использовать экспертизу Киносоюза ради улучшения производства, этим пренебрегать нельзя. Необходимо работать вместе со структурами, которые что-то решают: с Фондом, Министерством культуры, Сов-экспортфильмом. Собственно, это сотрудничество уже происходит.

За эти девять месяцев родился некий ребенок. Мы видим, что уже существуют контакт и взаимодействие, а новый союз становится авторитетным. Вообще, вопрос имиджа как самого Киносоюза, так и его членов — очень важная вещь. Особенно сейчас, когда ситуация с кинотеатрами такова, что они могут заявить, что принципиально не показывают российские фильмы, — это абсурд, чего нельзя себе представить не только во Франции, а вообще ни в одной нормальной стране.

Конечно, не все прокатчики воры или идиоты, там много вменяемых и творческих людей. Прежде всего в Москве, но и в других местах тоже. Этих людей нужно привлекать как союзников и через них создавать имидж тех кинематографистов, которые образуют костяк сегодняшнего кино и Киносоюза. А это режиссеры нашей новой волны, сформировавшейся в последние десять лет. Киносоюз нужен, потому что новая волна может захлебнуться в очередной и неумелой перестройке, которая происходит сегодня в нашей киноиндустрии. Этого нельзя допустить. Необходимо, чтобы Киносоюз налаживал и укреплял диалог с властью, причем не прислуживая, а, наоборот, влияя на нее, работая над имиджем собственной организации и тех людей, которые могут стать ее лицом. Например, знаю случай, когда один кинотеатр в Санкт-Петербурге пошел вопреки своим правилам и взял фильм Попогребского, хотя обычно показывал только коммерческое кино.

В структуре Киносоюза и его идеологии должна быть обязательно заложена работа с совсем молодыми кинематографистами. Потому что те, кто здесь, — люди уже сформировавшиеся, а многие могут считаться мэтрами, заступившими на место предыдущего поколения. А вот совсем молодым сего-дня очень сложно и некомфортно в нашей раздираемой на части киноиндустрии. Им надо помочь сделать первые шаги. Тогда Киносоюз станет привлекателен для молодых людей не в чисто прагматическом смысле, а в плане моральной профессиональной поддержки.

Материал подготовил Д.Дондурей

Съезд состоялся в Москве 1—2 июля 2011 года.