«Айда в кино!» — уже в прошлом. Кинозрители в Сети

«Круглый стол», посвященный разным аспектам существования кино в Интернете, состоялся в Сочи в рамках «Кинотавра». В нем приняли участие: Эфе Чакарэль, основатель и директор портала Mubi (Великобритания), Екатерина Миронова, руководитель портала Now.ru, режиссер и продюсер Виталий Манский, продюсер Алиса Клима, продюсер Борис Гершуни, главный редактор журнала «Искусство кино» Даниил Дондурей. Модератор дискуссии — Сэм Клебанов, президент и генеральный директор компании «Кино без границ».

Сэм Клебанов. Сегодня мы попытаемся присмотреться к будущему, в котором мы, в общем-то, уже находимся, хотя и не заметили этого. И если мы не понимаем, куда мы идем и что ждет нашу отрасль, то должны приготовиться к тому, что скоро столкнемся с немалым количеством неприятных сюрпризов. Бурное развитие технологий, которые меняют способы коммуникации, развлечения, способы потребления контента, привело к тому, что мы оказались на границе между старыми моделями киноиндустрии, которые начинают приносить все меньше денег, и новыми. Последние пока только ищут, чем заменить уходящие способы дистрибьюции.

Год назад наше будущее казалось мне беспросветным. Мы, кинодистрибьюторы, особенно те, кто занимался продвижением независимого кино, представлялись лишним звеном в длинной цепочке. Трудно поколебать доминирование студий мейджоров в кинопрокате. По мере роста количества цифровых площадок и развития технологий посещаемость таких фильмов, как «Аватар», будет все интенсивнее расти. Это тот тип киноаттракциона, который люди предпочтут смотреть на большом экране большой компанией. Где-то год назад многие коллеги заметили ощутимый спад зрительского интереса. Не секрет, что и рынок DVD тоже падает, причем доля постоянно сокращается. Но при этом мы постоянно слышали о том, что фильмы, которые мы выпускаем в прокат, лежат во всех торрентах и их активно скачивают. Потенциальные зрители протоптали свои тропинки в обход традиционных магистральных путей, по которым происходит дистрибьюция кино и по которым, в общем-то, происходит круговорот денег в нашей индустрии.

Сейчас, по прошествии года, будущее кажется мне более светлым. Пользователь, который сидит где-нибудь в Урюпинске и может бесплатно скачать новейший фильм, считает, что технологии — это добро. Ему еще надо как-то объяснить, что если он скачает фильм бесплатно, деньги не вернутся компании, которая этот фильм произвела, то есть что он нарушает нормальный процесс, а значит, скоро «кина не будет». За минувший год мы увидели, что в России появилось несколько мощных, агрессивных стартапов. Наша компания «Кино без границ» и другие дистрибьюторы, я думаю, ощутили эффект от их появления. По крайней мере, за первые четыре месяца этого года наши доходы от интернет-дистрибьюции в разы превысили доходы за весь предыдущий год. По-прежнему предстоит решить огромное количество проблем, главная из которых — объяснить пользователям, тем, кто привык качать бесплатно, что они должны отказаться от принципа халявы. Это трудно, поскольку за последние годы сложилось убеждение, что любая интеллектуальная собственность подпадает под принцип свободы распространения информации. Эта психология действует во всем мире. Не зря даже в европейском парламенте сейчас заседают два представителя пиратской партии, которая создана в Швеции.

Другой вопрос, как вовлечь тех, кто еще не пользуется этим видом дистрибьюции, в сферу новых медиа. Потому что культура торрентов является пока субкультурой, которая еще не выходит за рамки нескольких процентов населения, а потенциал этого рынка огромен. Ну и третья проблема: как пробиться на этом рынке. Ведь мы вступаем в очень интересное состояние, когда мир кинодистрибьюции перестает быть иерархичным — он становится плоским. Я поясню свою мысль: что происходит сейчас? Мы, дистрибьюторы, должны купить кино. Между нами и потребителями стоят представители кинотеатральных сетей или отдельных кинотеатров, мы должны их убедить взять наши фильмы. Идет строительство пирамиды. Кроме того, мы должны убедить представителей телеканалов в том, что предлагаемые нами фильмы стоит показать. Телеканалы объясняют нам, что эти картины не дают рейтинга. Мы существуем сейчас в мире жесткой иерархии, где есть кино, которое дает высокий рейтинг или огромное количество зрителей. Но есть и нишевый продукт, который дает не так много зрителей. Но все равно это очень большая ниша, а потенциальные потребители такого кино есть везде. Они слишком сильно разнесены географически, чтобы создать рынок за пределами Москвы, Санкт-Петербурга, еще двух-трех городов-миллионников.

Когда мы вступаем в мир Интернета, то практически любой фильм очень скоро оказывается от нас на расстоянии одного клика. Мы вступаем в ситуацию, когда предложение просмотра включает в себя уже десятки тысяч фильмов. Например, библиотека лидера американской видеоиндустрии, компания Netflix, предлагает более ста тысяч названий. С одной стороны, это дает нам, независимым дистрибьюторам, режиссерам и продюсерам авторского кино, шанс коммуницировать со зрителем напрямую, с другой стороны — как в этом море не утонуть? Кто будет в нем доминировать, где будут маяки, кто будет прокладывать маршруты для зрителей? Мир видеодистрибьюции достаточно жестко структурирован и во многом почти монополизирован.

Мы будем говорить об американском рынке, потому что он является самым зрелым в области интернет-дистрибьюции. Здесь действуют две модели: electronic sales through, то есть электронные продажи, когда потребитель просто скачивает фильм себе в компьютер и может им пользоваться так же, как если бы купил DVD. И так называемое VoD (video on demand), когда пользователь как бы берет фильм напрокат: он может заказать просмотр — включить стриминг и смотреть его в режиме реального времени или взять — то есть иметь доступ к этому видео — в течение двух-трех дней. В области продаж абсолютным лидером американского рынка является компания Apple, у нее 64,5 процента рынка, на втором месте Microsoft — 17,9 процента и на третьем Sony — 7,2 процента. Вместе эти три компании контролируют практически 90 процентов рынка. Одним из первых игроков здесь является также компания Wal-Mart, у которой самая большая сеть супермаркетов, а доход от продажи DVD составляет 3,5 миллиарда долларов в год. Значительную часть этих доходов они вкладывают в развитие своей системы интернет-дистрибьюции. Что касается стриминга, то там такая же картина. Когда есть один доминирующий игрок — компания Netflix, у которой 61 процент рынка, следом идет компания Comcast — 8 процентов и дальше три компании: Apple, Direct TV и Time Warner по 4 процента рынка.

Как сделать так, чтобы новый мир интернет-дистрибьюции не стал таким же жестким, структурированным, иерархичным и закрытым для независимого кино, как мир традиционной дистрибьюции? Мне кажется, несмотря на то что есть такие доминирующие игроки, Интернет предлагает намного больше альтернативных путей, чем традиционные способы дистрибьюции. Сегодня главный гость — хедлайнер нашего «круглого стола» Эфе Чакарэль, которого сейчас вы видите на экране, — и это, кстати, является отличной иллюстрацией того, как выглядит наше будущее, поскольку находится он в Лондоне. Эфе является основателем специализированного веб-портала Mubi.com, который предлагает прекрасную подборку авторского кино. Причем этот портал является не только веб-кинотеатром, но еще и социальной сетью, где люди могут общаться, обмениваться информацией о фильмах, следить за тем, кто что посмотрел. Таким образом, пользователи являются проводниками друг друга в мир авторского кино.

Эфе Чакарэль. Я рад быть с вами, хотя и виртуально, и рассказать о портале Mubi. Это, как вы изящно описали, онлайн-синематека, где вы можете смотреть классическое и лучшее мировое артхаусное кино, обсуждать его с друзьями. Портал был основан в 2007 году, так что мы существуем уже около четырех лет, хотя по-настоящему развиваться начали лишь недавно. Каждый месяц портал посещают около миллиона человек. У нас полтора миллиона зарегистрированных пользователей. Мы пользуемся поддержкой медиапро-граммы Евросоюза, компаний Celluloid Dreams, Criterion Collection, а также других крупных кинопрокатных и дистрибьюторских компаний. Являемся эксклюзивным партнером фонда Мартина Скорсезе World Cinema Foundation, на данный момент самого значительного в мире проекта по восстановлению старых картин, а также сотрудничаем с Sony PlayStation, Sony Bravia и Dolby.

Мы уже так привыкли к постоянно меняющимся технологиям, что порой нам трудно отличить просто новое от принципиально иного. Но имейте в виду следующий факт: мы с огромной скоростью приближаемся к тому времени, когда любой фрагмент когда-либо созданного контента будет в любую секунду доступен кому угодно в любой точке планеты. А это влечет за собой развитие совершенно новой медиаэкосистемы. Люди сегодня иначе ищут информацию, делятся ею и потребляют медиа. Это, в свою очередь, перевернет с ног на голову весь традиционный бизнес, связанный с контентом и медиа.

Чтобы лучше понять этот процесс, думаю, стоит взглянуть на самых активных пользователей Сети — жителей стран Азии. Это потрясающие страны — по трем причинам. Первая: население в целом очень молодое. Средний возраст пользователей в Японии составляет 25 лет, в то время как в большинстве европейских стран — 35—40 лет. Выше сорока пяти лет — в таких странах, как Германия, Канада, Испания и Италия. Разница в 15—20 лет значительно влияет на подход к потреблению медиа и способы общения с внешним миром. Вторая причина: очень быстрый Интернет. Средняя скорость подключения в Японии — 62 мб/сек, в Корее — 45, а в Лондоне, где я живу, — 4 мб/сек. Так что здесь можно скачать HD видео в формате Blu-ray, со звуком Dolby Surround не за три часа, а за 45 секунд. И третья причина: довольно легкомысленное и вольное отношение к понятию «авторское право». Эти три фактора делают азиатские страны показателем того, к чему идут все остальные.

Новый тип сети. Изначальная концепция медиасети основана на простом принципе трансляции — один человек обращается к большому количеству людей. Однако в мире, где любой фрагмент контента доступен каждому в любое время, потребители могут смотреть все, что им захочется и когда захочется. Люди начинают использовать пользовательскую сеть: круг друзей в Facebook, группы тинейджеров, пишущих в блогах о своих сетевых кумирах, знаменитости и их читатели в Twitter, сообщество пользователей на портале Mubi. Возникновение новой сетевой модели, переход от вещательной к пользовательской модели — это и есть, на мой взгляд, ключевое изменение.

Конечно, очень соблазнительно думать, что к этому нас привела технологическая эволюция: от черно-белого телевидения к цветному, затем к цифровому формату, затем к HD и так далее. Но суть в том, что все происходит иначе. Почему в мире, где есть HD-телевизоры, Blu-ray диски, цифровое видео и высококачественное аудио, люди до сих пор смотрят фильмы в низком качестве, на низкой скорости? Потому что революционные изменения в медиа-сфере разгораются тогда, когда меняется само поведение людей. Революция цифровых медиа может охватить мир гораздо быстрее, чем мы ожидаем. Попытка предугадать подобные перемены — большая проблема, поскольку поведение пользователей порой может казаться алогичным. Иногда кажется, что мы даже движемся назад — смотрим низкокачественные, затертые старые записи. Но на самом деле это шаг в совершенно новом направлении. Мой друг Майк Уолш сравнил медиаиндустрию — в том виде, в каком она существовала до недавнего времени, — с фабрикой, и, мне кажется, он попал в точку. На фабрике медиа — готовый упакованный продукт, предназначенный для массового потребления. Роль каждого в производственном процессе здесь ясна: большие начальники решают, что снимать, студия заключает необходимые контракты, урезает финансирование и обговаривает договоры по дистрибьюции за обедом в Канне, а затем группа редакторов в профессиональных газетах и журналах, таких как Variety и Screen, решают, что хорошо, а что плохо. И когда все готово, дистрибьюторы и студии используют свои тщательно контролируемые связи, чтобы распространять снятые картины. Именно там, где они запланировали. И, наконец, специалисты по маркетингу и дистрибьюторы начинают убеждать публику, что той просто необходимо купить продукт, произведенный для нее большими начальниками.

Затем в какой-то момент эта сверхустойчивая фабрика взлетела в воздух. Хотя не все это признают. В большинстве стран показатели телесмотрения начали значительно снижаться, уровень продаж DVD на Западе стабильно низок, а в странах Азии упал практически до нуля, вырос уровень пиратства, стало труднее заниматься дистрибьюцией в рамках конкретного региона и ограничивать ее определенным временным периодом. Так что первый важный вывод из сегодняшней ситуации: нет смысла бороться с будущим. Независимо от форматов, авторских прав. Пользователи всегда найдут способ получить необходимый им контент, даже если для этого понадобится переносить его с одних медиаплатформ на другие, прибегать к пиратству. И все же дело тут не в нарушении каких-либо прав. Все это лишь признак того, что вскоре существующему режиму бытования медиа придется меняться в соответствии с фактическим поведением пользователей.

Социальные медиа. Социальная активность онлайн — это нечто большее, чем просто общение. У меня более двух тысяч друзей в Facebook. Больше тысячи читателей на Mubi. Дружба в Сети не обязательно предполагает, что вы регулярно пьете вместе кофе и болтаете по душам. Социальные сети развились из довольно простого инструмента, позволявшего пользователю оставаться «включенным» в сложную инфраструктуру, чтобы делиться учебными материалами, предметами общих интересов и медиаконтентом.

Недавно я был в Брюсселе, и мне захотелось посмотреть кино. Я зашел на портал Mubi, посмотрел, какие фильмы доступны сейчас для просмотра. Я люблю картину «Танцующая в темноте», она была доступна, я нажал кнопку и начал смотреть. При этом автоматически мое действие отобразилось в Twitter, и те, кто читают мои твиты, увидели, что я смотрю картину фон Триера, и тоже стали передавать эту информацию. Автоматически эта информация пере-шла на Facebook, причем вместе с этим сообщением в ленте отобразился плейер, в котором можно было посмотреть трейлер фильма, а затем перейти по ссылке и посмотреть саму картину на Mubi.com. Несколько минут спустя мой близкий друг, живущий в Токио — там было утро, он как раз сидел на работе, — написал мне, что всегда хотел посмотреть этот фильм, сделал соответствующую пометку у себя в Facebook. И тут же все его друзья в Японии увидели это.

Одно маленькое действие, произведенное мною в Брюсселе, внезапно породило интерес целой группы людей по всему миру, все они вступили в какие-то взаимоотношения с картиной «Танцующая в темноте». Люди приходили на Mubi, узнавали больше о фильме и, в свою очередь, передавали информацию о нем другим через социальные сети.

Медиасфера становится все более фрагментированной. Единственной надеждой дистрибьютора теперь остается мотивация пользователя, стимулирующая его приобрести тот или иной продукт. Вы понимаете, что теперь гораздо сложнее найти подход к определенной категории потребителей, тратя при этом то количество денег, какое вы тратили, скажем, всего пять лет назад. Промоутированию и кинопрограммированию — в том виде, в каком мы их знаем, — пришел конец. Необходимо включаться в общение, ловить контексты, стандартная реклама больше не работает. Мои друзья в Facebook, с которыми я общаюсь и которые интересуются, почему я смотрю «Танцующую в темноте», создают промоушн этой картины в Токио.

Извлечение прибыли становится нелегкой задачей. Но не невозможной. Вы часто будете слышать жалобы руководителей, особенно студийных, на то, что никто не хочет платить за контент в Интернете. Чего можно ожидать от свободной сетевой культуры? Жажды бесплатного. В некоторой степени я с этим не согласен. Потребители с радостью будут платить за удобство и селекцию, они не пожалеют денег, чтобы избежать продукции сомнительного качества, файлов с вирусами и других неприятностей. Причина, по которой многие люди платят за контент, в том, что иначе он не может быть им доступен — в нормальном качестве, с опцией просмотра на любых устройствах. Плата за качественный контент в таком случае — вполне разумное решение. И многие компании получают от этого прибыль.

Приведу в пример ряд крупных медиакомпаний. Time Warner в США — огромная кабельная корпорация. Прошлым летом она в качестве эксперимента предоставила клиентам своей сети возможность смотреть кино в Интернете, запустила пилотный проект в одном штате. Он оказался настолько успешным, что теперь компания предоставляет эту услугу своим клиентам во всем мире. А значит, и ее популярность в Сети также выросла.

Deutsche Telecom, крупная корпорация в Германии, предоставляющая широкополосный доступ в Сеть миллионам пользователей во всей стране, предложила новый продукт — медиаустройство, включающее в себя около пяти тысяч фильмов, его стоимость — 40—45 евро в месяц. Фильмы можно смотреть как онлайн, так и по телевизору, если вы являетесь клиентом DT. За три месяца эту услугу подключили 500 тысяч человек — прибыль рассчитайте сами. Владельцы контента сейчас ежемесячно получают миллионы долларов. Это пример Германии. Вот как люди зарабатывают деньги в Сети. У компании Netflix число подписчиков за последний год выросло с 10 до 23 миллионов — с того момента, как они ввели новую модель онлайн-подписки на просмотр в режиме потокового вещания, в дополнение к DVD.

Моя третья ключевая идея: зарабатывать — возможно, поскольку я точно знаю одно: когда меняется поведение потребителя, рано или поздно бизнес-модели должны под него подстроиться. И даже такое, казалось бы, деструктивное поведение со временем повлечет изменение бизнес-моделей.

Вот несколько сценариев развития индустрии развлечений, которым она, может быть, вынуждена будет следовать в ближайшие годы, чтобы подстроиться под меняющееся поведение потребителей.

Кино сегодня фактически одновременно появляется везде — и в залах мультиплексов, и в подключенных к Сети телевизорах, и в смартфонах. Премьеры некоторых картин проходят бесплатно, в рамках особых рекламных кампаний; стандартные кинопроекторы повсеместно сменяются цифровыми, возникают издержки сбыта, компании стремятся к созданию более гибкой системы программирования репертуара в реальном времени. Инвестиции в экспериментальное кино, в 3D и другие цифровые технологии растут.

Сейчас существуют несколько крайне интересных крупных проектов. Hulu — крупная компания в США, специализирующаяся на короткометражном и премиум-контенте, в частности на телесериалах, — недавно представила новую модель подписки. Теперь здесь также можно смотреть кино. На прошлой неделе она подписала контракт со студией Miramax, и теперь пользователи Hulu могу смотреть популярные и классические картины хоть всю ночь напролет. Недавно портал YouTube также начал предоставлять возможность просмотра кино. Теперь за определенную плату пользователи в США и Великобритании могут смотреть фильмы прямо с YouTube. И, наконец, Mubi является пионером в области распространения качественного зарубежного независимого кино и артхауса.

Создавая свою компанию, мы осознали, что должны как можно скорее получить доступ к телевидению, чтобы дать пользователям возможность смотреть фильмы из Сети на своих телевизорах. Проблема заключалась в том, что за последние пять лет цены на HD-телевизоры резко снизились и каждый, кто мог себе это позволить, уже его приобрел. Люди покупают новые телевизоры в среднем каждые пять-семь лет. И тут нас осенило — игровые приставки! В мире более 150 миллионов игровых устройств, подключенных к Интернету и телевизору. Их производят всего три крупные корпорации под марками Microsoft Xbox, Sony PlayStation и Nintendo Wii. Мы вместе с Sony PlayStation создали этот продукт (дистрибьюторскую платформу для независимого кино) и в ноябре запустили его в продажу в восемнадцати странах — по всей Европе и в некоторых странах Азии. К сожалению, Россия в их число не вошла.

С момента запуска этой платформы количество наших клиентов растет в геометрической прогрессии. Проект оказался столь поразительно успешным, что мы начали переговоры и с представителями бренда Sony Bravia, чтобы получить возможность попасть на рынок телевизионной электроники. Человек включает телевизор, а там уже есть Mubi, причем также с возможностью подключения к социальным сетям. В заключение хочу подчеркнуть одну важную мысль: мир изменился вчера, теперь наша очередь1.

Сэм Клебанов. Прослушав сообщение Эфе Чакарэля, надеюсь, вы поняли, что мир изменился на самом деле не вчера, а позавчера. Это связано с ростом пропускной способности Интернета: все те процессы в кино, о которых мы сейчас говорим, уже давно произошли в музыке. Я согласен с тем, что пользователь готов платить за то, чтобы быть причастным к сообществу, за то, что кто-то за него делает селекцию, его направляет. Вот у меня в руке телефон Sony Ericsson Experia Arc, в котором есть HDMY-выход. То есть фактически у меня в руках не телефон, а плейер. Для того чтобы посмотреть кино на телевизоре через этот плейер, достаточно просто подключить его через HDMY-кабель к своему домашнему кинотеатру, и он дает изображение в формате HD. Достаточно просто проехаться в метро, чтобы посмотреть, сколько молодых людей едут и смотрят кино вот на таких устройствах. У них есть еще, кстати, и HD-экраны. Как человек, который очень часто летает, я постоянно вижу людей, которые смотрят кино на iPad. Пользователь таких устройств не ждет, что все для него будет бесплатно, — такие устройства уже психологически ассоциируются с оплатой. Опять же это связано с тем, что растет скорость доступа. Вот Эфе Чакарэль нам сказал про Южную Корею, где средняя скорость больше 40, в больших городах она практически у всех уже 100 мегабит в секунду, и правительство субсидирует дальнейшие разработки, чтобы к следующему году сделать стандартную скорость подключения в один гигабит в секунду. Это означает: один фильм в формате Blu-ray может быть скачан меньше чем за минуту. Это означает рост всевозможных сервисов. Человек начинает смотреть кино на телефоне в электричке по пути с работы домой. Досмотрев до середины, он выходит на своей станции, нажимает на паузу, приходит домой и продолжает смотреть на телевизоре то же самое кино, потому что и телевизор, и телефон, и компьютер являются всего лишь терминалами, подключенными к его так называемому «облачному» серверу, потому что все его данные хранятся где-то далеко, но скорость доступа позволяет иметь к ним практически мгновенный и беспроблемный доступ.

Возникает вопрос: кого выберет пользователь? В России есть сейчас несколько очень активных стартапов в этой области. Сейчас выступит руководитель одного из них, портала Now.ru, который действует под слоганом «Будущее сейчас», и расскажет о том, как это сегодня происходит в России.

Екатерина Миронова. Я хочу поговорить о том, возможно ли сегодня зарабатывать в российском Интернете, какие для этого есть варианты и условия. Во-первых, исследования показывают, что сегодня видео в Рунете покрывает больше половины телевизионной аудитории. За последние пять лет количество запросов по слову «видео» среди лидирующих поисковиков увеличилось в четыре раза. Исторически сложилось так, что фильмы — это ключевая потребность зрителя, телезрителя или интернет-зрителя наряду с такими сервисами, как поиск, новости, почта и в последнее время — социальные сети. Интернет дает пользователю возможность мгновенного выбора: что посмотреть, когда, в какой точке света и с помощью какого устройства. Кроме того — какие-то дополнительные опции, способ смотрения, возможность показать друзьям, изменить качество. Пользователь идет за видео в Интернет не только для того, чтобы развлечься, а чтобы еще и чему-то научиться, найти новую информацию.

С учетом того, что все типы видео и способы его просмотров растут, наиболее агрессивный рост замечается на полнометражном контенте даже в прайм-тайм. Независимо от того, полнометражный или короткометражный видеоконтент, есть два основных типа монетизации. Рекламная модель AvioD, когда пользователь готов посмотреть рекламные видеоролики взамен на бесплатный качественный контент, а также схема, когда пользователь оплачивает просмотр, либо подписку, либо разовый просмотр на ограниченный срок — в Рунете сегодня это 24 или 48 часов. Есть исследования, показывающие, что уже в 2008 году порядка 60 процентов аудитории были готовы бесплатно посмотреть фильм в обмен на рекламу. И на сегодняшний день сегмент интернет-видеорекламы — наиболее быстро растущий в Интернете. Тем не менее реалии таковы, что рекламные интернет-видеобюджеты не позволяют ни порталам, ни производителям фильмов получать более или менее вменяемую выручку, которая может быть сравнима с другими способами оплаты. Поэтому западные порталы, в частности в Америке, пришли к модели подписки. Это просто, быстро, один раз в месяц, ставите галочку «списывать деньги автоматически», получаете доступ к какой-то библиотеке. Крупнейшие американские студии запустились по рекламной модели, но были недовольны результатами, обратились к модели подписки. Сначала оплата была доллар за час просмотра любого контента, а сейчас 8 долларов за месяц безлимитной подписки. Цель этого портала — более 20 миллионов подписчиков до конца 2011 года. Понятно, что цели очень амбициозные, будь то миллион подписчиков или двадцать миллионов, но компания работает не первый день на рынке, они видят статистику, заинтересованность пользователей в этом сервисе.

Первым порталом в России, который запустил модель подписки, был наш портал Now.ru. Нас очень часто сравнивают с Netflix. Перед началом нашего разговора Сэм Клебанов задавал мне вопросы, насколько мы ориентируемся на Netflix. Да, мы похожи. Мы не настолько большие, но мы еще молодые, на рынке три месяца. Тем не менее мы показываем премьерный доэфирный контент когда-то за неделю, когда-то за два дня. На сколько раньше мы выходим в эфир, зависит от того, когда физический носитель попал к нам в студию. У нас также есть раздел бесплатных фильмов, которые мы используем как промоакцию. Мы не продаем рекламу, это наша принципиальная позиция, но даем возможность пользователю протестировать наш сервис на хороших фильмах. Мы платим за права, за доставку этого контента, но зрителю показываем его бесплатно.

Одновременно с моделью подписки наша компания была вынуждена запустить разовые покупки, и чуть позже мы запустим модель разового скачивания. Как правило, по этой модели фильмы не пересекаются с подпиской, это либо самые громкие, либо самые-самые новые фильмы, которые были получены нами от крупнейших мировых студий.

Ядро нашей аудитории — люди 25—45 лет, активные молодые мужчины и женщины. Тем не менее мы видим хороший результат просмотра на детском контенте, на отдельных подписках «18+». Отсюда делаем вывод, что аудитория — это любой зритель, телезритель или интернет-пользователь. Сегодня, по прошествии всего лишь трех месяцев, 60 процентов нашей аудитории — это региональная аудитория и только 40 процентов дают Москва и Питер вместе. Более 30 процентов пользователей возвращаются в течение месяца более десяти раз, а наши самые любимые зрители — фанаты (один процент), которые возвращаются в течение месяца более 200 раз! У нас есть несколько видов подписки на 10 дней, на месяц, на три месяца и несколько тарифов для разового просмотра, более 47 процентов таких пользователей совершили повторную покупку в течение двух месяцев после первой. Могу сказать, что наши правообладатели довольны, а сегодня это главное.

Исследования показывают, что самые большие сборы на новом видеоконтенте можно собрать в течение месяца. Чем раньше вышел фильм относительно кинотеатрального релиза и телевизионной премьеры, тем большее количество денег и большее количество просмотров получает правообладатель. Три четверти пользователей готовы ждать, если он появляется не позднее, чем через месяц после премьеры.

По модели потребления Интернет больше всего похож на телевидение.

У нас тоже есть прайм-тайм. Нельзя не сказать и о пиратстве в Интернете — это огромная проблема и одна из самых важных стратегических задач. Если мы являемся обладателями исключительных интернет-прав, мы защищаем права в Рунете всеми известными нам способами: точная работа с торрентами, с крупнейшими социальными сетями, которые допускают пиратский контент. У нас есть права администратора, и мы в два клика можем удалить проблему. Это работа с западными студиями, убеждение российских компаний и порталов, которые дают возможность пользователям загружать свой контент, внедрение finger-prints или watermark, потому как российский пиратский рынок сегодня не просто пиратит — это большая индустрия. По оценкам экспертов суммарная ежегодная выручка пиратов составляет более 1,5 миллиарда рублей.

Что, собственно, дальше будет происходить в российском Интернете? Во-первых, будет расти количество интернет-пользователей. Рост — 20—25 процентов в год. Во-вторых, количество просмотров на каждого пользователя. Популярность видео будет увеличиваться, и, соответственно, возрастут доходы правообладателей. Мы предлагаем нашим правообладателям защищать контент всеми доступными техническими и другими способами, начиная от борьбы с пиратством на этапе кинотеатрального релиза, продолжая постоянным совершенствованием систем geotargeting.

Сэм Клебанов. Интересно: четверть всего видеоконтента — это детский контент. Сейчас растет новое поколение, и родителям гораздо проще что-то заказать для своих детей, чтобы они не отвлекали, не мучили, поставить им какой-то мультфильм, программу… Пройдет еще пять-десять лет, и это будут люди, которые вообще не способны понимать, для чего нужны физические носители.

Виталий Манский. Мне было любопытно слушать оптимистические прогнозы, рассказы про наше светлое будущее. Тем не менее наше конкретное и весьма несветлое настоящее меня лишает такого оптимизма. Что касается фильмов в Интернете, как режиссер хочу сказать: вряд ли Рубенс или еще кто-то из художников испытывал удовлетворение оттого, что его картины сразу после создания печатались в журнале «Огонек». Их вырезали, вешали на стенки, и они несли культуру в массы. Все существующие пока технологии интернет-просмотров — это своего рода репродукции со всеми вытекающими последствиями. Как этикетка на спичечном коробке. Особенно, если это на мобильном телефоне.

Что же касается нашего настоящего, то оно выглядит таким образом: я на портале Infox.ru, будучи там приглашенным видеоблогером, высказался, опираясь на активное пиратство моей картины «Девственность» и фильма Павла Бардина «Россия 88», в том смысле, что если очевидно, что у авторского кино практически нет кинопроката, нет телевизионного проката, и если это не только авторское, но еще и актуальное кино, то у него должен быть шанс получить некую экономическую независимость через легальный Интернет. Продюсер мог бы выпускать картину, которая окупалась бы в Интернете. Но в ситуации тотального пиратства эти картины не имеют никаких шансов на экономическую реализацию. Эту мою реплику посмотрели 116 577 человек, а сам Infox поставил тему голосования под моим выступлением. Ее прокомментировали 500 человек. Infox поставил голосование анонимное, половина из 65 тысяч проголосовавших заявили, что не будут платить ни при каких обстоятельствах, 45 процентов — готовы платить, но немного и только 5 процентов готовы платить под угрозой наказания. При том, что мы понимаем, что от суждения «готов платить» до реального перевода денег дистанция непреодолимая. Многие комментаторы говорили примерно следующее: «Вы — крестьяне. Живете на природе, дышите свежим воздухом, выращиваете пшеницу. Мы же, пребывая в своих зараженных, прогазованных городах, ваш хлеб едим. Вы от этого должны получать большое человеческое удовольствие. А вы хотите еще, чтобы мы за ваши булки платили деньги. Вы что, там на воздухе, в деревне, совсем озверели, что ли?» Вот приблизительно такая риторика. «Вы снимаете кино, получаете удовольствие, а мы что, должны платить за это? Как вам не стыдно! Еще художники называетесь». Вот общий пафос всех выступлений.

Я на днях обедал в приличном ресторане, и за соседним столом сидела явно состоятельная компания. Они друг другу рассказывали о новых фильмах, объясняли, как надо на торрентах правильнее скачивать. Вряд ли они бы так увлеченно и громко обсуждали, как скрутить колеса у припаркованной рядом машины. А это очень глубинная этическая проблема, не преодолев которую, никакие бизнес-модели в России работать не будут. Пока человек сам не купит лампочку и не вкрутит ее в своем подъезде, он и его дети будут эту лампочку разбивать камнем. Вот вы проверьте по статистике соотношение запроса по слову «легально» и по слову «халява», и вам моментально все станет ясно. Слово «легально» в нашей стране мало кого интересует. Мы на ресурсе Magazindoc.ru продаем право скачивания, стоит это право семьдесят рублей, в хорошем качестве. Максимально там были доходы сто долларов в месяц. Будем честны: мы все здесь пираты, без исключения.

Сэм Клебанов. Нет, я не пират принципиально.

Виталий Манский. Но ты — гражданин Швеции.

Сэм Клебанов. Швеция, между прочим, имеет пиратскую партию в парламенте, но я за нее не голосовал.

Виталий Манский. А у нас в стране — одна партия. Мы за нее не голосуем, но она все равно побеждает.

Екатерина Миронова. А вот некоторые наши правообладатели получают миллионы рублей за квартал.

Сэм Клебанов. Я все время сравниваю российское интернет-пространство с таким огромным супермаркетом, из которого на улицу ведут сотни дверей, а касса стоит только у самой последней, в самом темном углу. Хвала тем пользователям, которые туда доходят. Я, например, поражен, что половина пользователей готовы хоть что-то заплатить. Это уже довольно-таки большая группа. Я-то думал, что 90 процентов скажут: да пошел ты со своими платежами. И если половина хотя бы заявляет, что готова, если это будет недорого, и нужно еще добавить: если будет удобно, — это уже довольно серьезная потребительская база.

Сейчас мы вступаем в новую эпоху, когда есть Apple-tv, Google-tv, у всех телевизоров LG есть приложение для выхода в Интернет, а компании — и Now, и тот же Infox — борются за то, чтобы быть на этих телевизорах. У нас на телевизоре есть выбор не только программ, но и интернет-порталов. К моей приставке, по которой я смотрю pay-tv, покупается приложение, и я могу смотреть тысячи фильмов, которые могу закачивать из Интернета. А технические требования не такие высокие.

Екатерина Миронова. Давайте определимся. Кто такие пираты? Мы называем пиратами тех, кто зарабатывает. У нас есть примеры, когда с экрана компьютера на видеокамеру записывается наше видео и выкладывается в Интернет на закрытые порталы. Пират тот, кто зарабатывает на вашем контенте, а не тот, кто смотрит. Чтобы процентное соотношение изменилось, надо дать людям достойную альтернативу. Что касается трансакционнной модели 75 рублей за скачивание — это адекватная цена. Но, к сожалению, не по нашим реалиям. У нас сейчас подписка в месяц стоит 499 рублей, и мы предлагаем более 4000 единиц контента. Нам говорят: «Это дорого, вы сошли с ума». Любая инновация воспринимается в штыки. Поэтому предлагаю вместе бороться, давать зрителю альтернативу и наказывать тех, кто недобросовестно зарабатывает.

Cэм Клебанов. Деньги из нашей индустрии часто уводятся совершенно по-сторонними людьми, которые к созданию кино не имеют никакого отношения. Я слышал, что сайт «Вконтакте» является крупнейшей пиратской библиотекой в мире. И главные российские пираты — это не торренты, а большая тройка: «Вконтакте», Яндекс и Mail.ru. И действительно, они лоббируют закон, по которому не отвечают за тот контент, который размещают пользователи. Вот представьте себе: я открою кинотеатр, разрешу всем приходить и показывать свое кино, скачанное из Интернета, продавать билеты, получать за это деньги, а когда мне начнут предъявлять претензии, скажу, что я здесь вовсе ни при чем, всего лишь попкорном в фойе торгую, кино показывают другие. У государства есть возможности прикрыть, по крайней мере, этот вид пиратства, введя закон, по которому мы как правообладатели можем предъявлять претензии не сотням тысяч пользователей, которые размещают на своих аккаунтах нелегальный контент, а самому порталу. На них возложить ответственность контроля. Я уверен, что они тогда очень быстро наведут порядок.

Есть очень много сайтов, которые косят под легальные, а на самом деле предлагают зрителю заплатить какие-то небольшие деньги, отправив смску по адресу. Люди отправляют и получают пиратский контент. Этим занимается, кстати, вся мобильная тройка операторов, и мы тоже не можем им предъявить претензии, хотя они являются соучастниками воровства.

«Вконтакте» — социальная сеть, в которую входит 7 миллионов аккаунтов. Известно, что социальные сети в наше время очень опасны для властей, потому что являются катализаторами революций. И «Вконтакте» могут себя представлять как социально близкая к властям сеть, с которой можно договариваться. Понятно, что если все пользователи уйдут в тот же Facebook, то договариваться с Цукербергом невозможно: многие пробовали, но не договорились. Поэтому государство имеет возможность прикрыть эту часть пиратства. И если так сделать, то это даст очень мощный импульс развитию легального Интернета.

Алиса Клима. Пиратство, на мой взгляд, сродни вирусу. Нет лекарств, которые победили бы его, но существуют интервенции, которые позволяют укреплять иммунную систему. Рассчитывать на то, что будет реальный доход при таком уровне пиратства, не реалистично. С другой стороны, очень важно продолжать диалог между частным и государственным секторами. Сейчас уже во многих странах придумывают различные схемы, в том числе так называемые пакеты, когда, например, сотовые компании и интернет-провайдеры заранее закладывают в пакет определенную сумму, которая покрывает расход, например, на скачивание музыки или фильмов. Например, если я буду платить в месяц за свой абонентский пакет 23 доллара, а не 20, но при этом буду иметь доступ ко всем базам данных и буду скачивать те фильмы, которые я хочу, это не то же самое, что платить 500 рублей в месяц за то, чтобы иметь до-ступ к какой-то отдельно взятой базе.

Массовый потребитель будет платить только тогда, когда это дешево. Очень важно находить компромиссные варианты, которые помогли бы, может быть, и не уничтожить пиратство, но взять его под контроль какими-то совместными усилиями.

Сэм Клебанов. Я абсолютно согласен с вашей мыслью по поводу пакетных сделок, потому что все эти устройства привязаны к тем или иным способам оплаты. Если мне тот же «Мегафон», которым я пользуюсь, предложит тарифный план на сто рублей дороже, но в него будут входить пять фильмов, которые я могу сюда скачать, и для этого нужно будет просто отправить что-то на короткий номер, я воспользуюсь этим пакетом. Это очень просто, особенно, когда не надо доставать из кармана сто рублей, а просто набрать какую-то комбинацию цифр.

Мне кажется, что сейчас параллельно происходят два интересных процесса: с одной стороны, увеличивается доступ кино в Интернете, с другой — само кино становится цифровым, уменьшается стоимость вывода его в кинотеатры. Если раньше мы выпускали три 35-мм копии и города России выстраивались в очередь, чтобы их получить, то сейчас мы на старте даем цифровые копии практически всем, кто хочет получить фильм. Поэтому люди могут выбирать, как они хотят посмотреть картину — на большом экране, с хорошим звуком или у себя дома. При том, что в Америке рынок хорошо развит, он составляет, если я не ошибаюсь, 22 миллиарда долларов в год, больше чем в два раза превышает кинотеатральный рынок, в России по различным оценкам порядка 500 миллионов, то есть меньше половины рынка театрального проката.

Все равно остается какой-то сегмент зрителей, которым хочется иметь физический носитель. На нашей дискуссии присутствует Борис Гершуни, который возглавляет компанию «Новый диск». Это один из лидеров отечественного рынка DVD и Blu-ray-компаний, и мне интересно, как распространение интернет-дистрибьюции влияет на DVD-рынок, какой ущерб — я имею в виду снижение доли — наносят такие компании, как Now.ru. И как влияет на этот рынок то, что мы на самом деле сегодня достаточно мало обсуждали, — модель бесплатного рекламного viodi. Когда я отдаю контент Now.ru, то понимаю: ну хорошо, мой контент становится доступен любому, но и мы на этом немножко заработаем. Я отдаю бесплатно и легально то, что пытаюсь продавать за деньги, а эти рекламные доходы — очень маленькие.

Борис Гершуни. Сэм Клебанов в начале сказал, что DVD-рынок падает, но по исследованиям «Невафильм» он в прошлом году не упал, а даже вырос с 80 до 83 миллионов физических носителей. Другое дело, что падают тиражи новых фильмов и практически все продукты, которые выходят в этом году, продаются гораздо меньшими тиражами, чем еще год назад. Безусловно, рекламная модель влияет на продажу DVD, они сразу падают, это заметно невооруженным взглядом. Любые платные модели влияют. Может быть, у Now доля суммарно меньше за счет того, что нужно. Самое главное — это, конечно, четкое выдерживание окон. Все продюсеры должны понять, что так устроен развитый рынок. Для DVD должно быть окно. У нас сейчас принято: все выпускают DVD в течение трех-четырех недель. Любые модели использования в Интернете тоже должны иметь окно, как принято в Америке, минимум, три-четыре месяца. Это, наверное, не очень критично для продаж физических носителей. Сам рынок будет жить еще много лет, но не будет таким большим. Вот Blu-ray-рынок в ближайшие пять-семь лет имеет перспективы, он за год увеличился в четыре раза. Но каналам продажи физических носителей уже не нужен такой большой ассортимент, они берут только самые топовые продукты, и все небольшие проекты постепенно будут вытесняться блокбастерами.

Сэм Клебанов. Получается, что независимое авторское кино уйдет в Сеть и носителей не останется?

Борис Гершуни. Ну, пока еще есть несколько магазинов, которые специализируются на артхаусе: «Республика» и «Деликатес-серия», довольно много и сетей, где люди привыкли покупать, это удобно. То есть многие уже наработали такой маршрут: заехать в магазин, спросить продавца, посмотреть, что есть в новинках, и сразу набрать себе дисков на месяц вперед.

Сэм Клебанов. Но готово ли общество вообще к этой модели, к тому, что Интернет перестает быть халявой, а становится какой-то территорией, где тоже действуют законы…

Даниил Дондурей. Все мы понимаем, что живем не в Лондоне. Был такой эпизод четыре года назад, когда первый вице-премьер, впоследствии наш президент, организовывал на московском кинофестивале встречу по поводу пиратства в кино. Выступали большие генералы от милиции, руководители Первого канала и «России» говорили о том, какие будут применяться наказания за пиратство. Первый канал демонстрировал показательные «утюжения» трактором пиратских кассет. Я высказал тогда одну гипотезу, Медведеву она показалась неожиданной. Она сводилась к тому, что десятки миллионов пользователей пиратской продукции не рассматривают пиратство как аморальный проступок.

В России люди живут в разных эпохах. Большая часть населения — в прошлом, многие — в феодальном. Одни еще не расстались с моделями представлений о кино периода малокартинья конца 40-х, 50-х годов, другие удивляются, что в кинотеатрах сегодня нет оркестров, как в 60-е, или кино-клубов, как в эпоху застоя, третьи спрашивают, что происходит с DVD. Вот и в российской киноиндустрии разные участники рынка живут в разных временах. Но всех сплачивает одно очень важное свойство: каждый занимается исключительно своим элементом кинематографа.

Доказательством является состав этого зала — здесь не случайно нет продюсеров. Мы же не обсуждаем трудности освоения бюджетов. Говорим лишь о том, что будет с нашим кинематографом через пять-семь лет. Но и в дискуссиях о производстве вы никогда не увидите демонстраторов. Они тут встретились на днях на завтраке у Олега Березина и обсуждали только одно: кто у кого больше ворует — дистрибьюторы у них или они у дистрибьюторов. Не стали обсуждать, к примеру, лежащие в недрах правительства идеи по поводу обременения каждого билета налогом. А те, кто собирается строить тысячу новых залов, не размышляли о том, сколько сегодня мест в кинозалах России пустует. Они бы тогда узнали, что в нашей стране сейчас всего восемна-дцатипроцентная загрузка, а за шесть месяцев этого года у нас еще на несколько процентов упал интерес к кино в целом, включая американское. Это значит, что при такой тенденции к 2017 году только десять кресел из ста будут заполняться, а российское кино будет занимать 10 процентов от этих десяти кресел. Одно место из каждых ста! Ни у кого об этом душа не болит. Это ведь будет когда-то… в будущем.

То, что мы здесь обсуждаем, — очень серьезные процессы, которые касаются не только тех, кто занимается легальным распространением кино в Интернете и спорит, дорого ли платить 499 рублей в месяц за легальный просмотр. Для этого нужно осознать, что, например, те же кинотеатры давно уже в большей степени, чем кино, продают еду и зарабатывают на этом. И это не просто еда, если речь идет о 300 процентах рентабельности. И отрасль содержат вовсе не 900, а всего 200—300 кинотеатров. И располагаются они в основном в торговых центрах. А там тоже — еда. Что это тогда за индустрия? Как она устроена, к чему имеет отношение? К пищевой промышленности, к ресторанному делу? Но еду трудно под видом обслуживания населения продать в малых городах.

Все это очень сложные социально-культурные процессы, о которых практически ни у кого голова не болит, и касаются они не только того одного очень важного сегмента, который мы обсуждаем, но системы досуга в целом. Такая вот «мелочь»: молодые люди несоизмеримо большие деньги, в семь-восемь раз большие, чем на кино, сегодня тратят на еду. Не на киноеду, о которой я говорил, а на пребывание в кафе, ресторанах, клубах. Они теряют интерес к общению в залах кинотеатров. Что-то важное там уже не получают. В первую очередь основной инвестор в российскую индустрию — девушки 12—24 лет. Они не находят мальчиков в кинотеатрах, не получают с экрана модели правильного поведения. Жизнь осваивают лучше во время общей трапезы. Это мощные культурные сдвиги, которые влияют на функционирование кино. Появилась масса альтернативных технологий продуктивного времяпрепровождения. В ближайшее время в транспорте, на пляже, в магазине — в любом месте можно будет среди прочего иметь доступ к любому контенту. Это все повлияет на тех девушек, которые в кинотеатр в 2010-м принесли миллиард долларов, а в рестораны во много раз больше. Что с ними будет дальше, куда они пойдут за опытом и развлечениями? Как будут относиться к пиратству: морально ли бесплатно скачивать или нет? Это все социокультурные трансформации, и куда более мощные, чем те конкретные технологии, которые здесь обсуждались.

Мы стоим перед гигантской культурной революцией, связанной со стиранием границ между профессиональным и непрофессиональным контентом. Вскоре будут находиться сумасшедшие гении, которые свой грошовый контент смогут продавать по цене американских блокбастеров. Они научатся через сети, через другие новейшие технологии иметь возможность если не собирать деньги, то делать такой тип коммуникации по-настоящему значимым. Вы видите нечто подобное хотя бы по Навальному или интересу к Wikileaks. Культура предоставит возможность каждому человеку снимать фильм и транслировать его десяткам миллионов. То, о чем говорил Эфе Чакарэль, безусловно, выдающаяся трансформация доступа к благам человечества — виртуальные клубы, виртуальные сообщества, виртуальные кинотеатры — те самые формы общения «полного цикла», которые уже теперь можно получать через компьютерные сети.

Единственное, что мне кажется важным и что совсем еще не осмыслено, — человечеству все равно нужны элиты. А они постоянно нуждаются и находят более сложные коды, для того чтобы отделиться от массы, от большинства. Зарабатывают, с одной стороны, на обслуживании сюжетами огромных аудиторий, но тут же создают новые смыслы, формы кодирования, которые позволяют маленьким сообществам вновь чувствовать себя избранными, новой аристократией. Поэтому естественно, что произведения Ларса фон Триера, Сокурова, Балабанова или Бакурадзе доступны совсем немногим. Все это здесь на «Кинотавре» видно. Мы не понимаем, как это теперь будет устроено, но человечество всегда нуждается в новой интеллектуальной аристократии, которая пользуется не технологией самой по себе, а языком, смысловыми контекстами, которые большинству недоступны. Как, например, современное искусство, которое кажется обычным людям варварским, странным, неправильным и высокомерным, поскольку требует от зрителя колоссальной культуры — языковой, символической, эмоционально-поведенческой. Требует таких ресурсов личности, которыми обычный человек не обладает. Уверен, что произойдут фундаментальные трансформации в рекламной политике. Ее распространители перестанут дурачить друг друга тем, что телевизор включен. Да, включен, но картинка не считывается. Нас ждет еще множество других часто невидимых мутаций, последствия которых сегодня невозможно предугадать.

Сэм Клебанов. На фоне бурного развития интернет-дистрибьюции мы видим, что телевидение становится все более и более попсовым и мейнстримовским. Предлагая отличное кино начальникам, мы все время слышим от них одно и то же: те, кому это надо, давно посмотрели его в Интернете. Телевидение стоит последним в цепочке окон: кинотеатр, потом DVD, потом PayTV, тот же VoD, только потом FreeTV-каналы. Поэтому единственный выход для тех, кто работает с независимым, авторским и большей частью отечественного кино, — это освоить пространство Интернета, сделать его рабочим.

В России, действительно, мало кто понимает, что скачивание — это воровство, но вот в Корее, например, была проведена очень мощная кампания, которая называлась Good Download Campaign, в которой участвовали почти все звезды кино и музыки. Они продвигали идею: будьте хорошими скачивальщиками, пользуйтесь легальными средствами. Мы — часть одного сообщества. Будьте частью нашего братства творцов, а не сообщества пиратов. Думаю, и такая кампания необходима России. Даниил Дондурей сказал очень правильную вещь, что обществу нужны элиты, но Интернет является этаким демократизатором элит, потому что сильно облегчает доступ в эти сообщества. В том числе для того, чтобы смотреть «кино не для всех» (мне никогда не нравилось это определение, потому что оно является очень элитистским, закрывает доступ для большей части аудитории). Сейчас, для того чтобы смотреть эти фильмы, нужно быть жителем Москвы, Петербурга, Новосибирска, Екатеринбурга — ограниченного количества городов, где такие фильмы хоть как-то появляются в кинотеатрах, где есть магазины DVD, которые возьмут такой контент себе на полку. Но человек, живущий в любом поселке городского типа, если вдруг ему стукнуло в голову смотреть фильмы Ларса фон Триера, может присоединиться к кругу единомышленников. Стать другом Эфе Чакарэля на Mubi или подписаться на мой Twitter. Возможность войти в эти сообщества открывается для всех. Те, кто эти сообщества создадут, в общем-то, и выиграют. Добро пожаловать в будущее!

1 Перевод с английского Елены Паисовой.— Прим. ред.