Один в поле. Сценарий

Москва с высоты двадцать четвертого этажа.

Солнца не видно. Над городом висит шапка желто-серых облаков, очертания далеких контуров домов размыты. Редкие деревья зеленеют.

На проспекте в одном направлении затор. Маленькими коробочками медленно ползут рядами вереницы машин. По разделительной полосе, обгоняя их, мчится автомобиль с включенной синей «мигалкой». Еще один.

Белые стены. Искусственный свет льется из нескольких вмонтированных в подвесной потолок стандартных квадратных светильников, и все же комната выглядит недостаточно освещенной.

В узком вытянутом помещении без окон за столами сидят трое парней. Комната набита электроникой. Столы заставлены компьютерами, у некоторых экраны включены.

Дмитрий перед двумя огромными плоскими мониторами откинулся на спинку офисного кресла на роликах. Пальцы обеих рук привычно лежат на клавиатуре. Он сосредоточен.

У него усталые глаза за стеклами очков. На экран извергается новый поток цифр в небольшом черном прямоугольнике.

Он снова пишет понятные ему одному символы, строчки обрываются, появляются новые наборы букв, цифр, знаков. Абракадабра. Мышкой он не пользуется.

Рывком он отъезжает в кресле в сторону, снимает трубку с аппарата, кладет ее на плечо, прижимает слегка щекой — на тыльной стороне трубки специальная изогнутая накладка для удобства, — отстукивает номер и возвращается к своему монитору таким же рывком. Витой телефонный провод растягивается метра на два. Аппарат скользит по столешнице, но не срывается на пол.

Дмитрий молча слушает собеседника по телефону, кивая самому себе или собеседнику. Трубка лежит у него на плече.

Основная информация идет на экране монитора. Выскакивают закладки. Он продолжает стучать по клавишам, резко щелкая большим пальцем по «пробелу».

Изредка Дмитрий посматривает на соседний экран. Там график: медленно движутся по горизонтали зигзагообразные линии.

На компьютере, по правую руку от Дмитрия, играет коллега. На экране виден ствол автоматической винтовки, которую он регулярно перезаряжает. В бесконечных переходах подземелий в полной тишине он валит выбегающих под дуло винтовки камуфлированных противников. Кровь брызжет из их тел. Второй компьютер, экран которого он, видимо, должен контролировать, медленно выдает порциями ряды цифр.

Третий парень, стоя, нагнувшись, ковыряется в разобранных системных блоках, задумчиво вынимает платы, смотрит на них, вставляет обратно или складывает на свой стол. Позади него, по той стене, где должно находиться окно, высокий шкаф с прозрачной передней дверью. За ней — хаотично мигающие разноцветные светодиоды на серверах, жгуты проводов, разъемы.

Быстрый проезд кресла, Дмитрий бросил трубку на аппарат. Он так ничего и не произнес в нее.

— Давай, давай уже! — бьет он по клавише, словно она западает.

Картинка на экране не меняется. Затем появляется изображение постепенно заполняющегося горизонтального удлиненного цилиндра, идет загрузка.

Дмитрий резко встает и выходит из комнаты. Оба его коллеги смотрят ему вслед.

За закрывающейся за Дмитрием дверью слышно чертыхание борца с парашютистами.

Лена, раздраженная молодая женщина с нервным лицом сидит вполоборота за столиком в кафе, теребит рыжий локон волос и смотрит в окно.

Дмитрий сидит напротив женщины, опершись локтями о столик и наклонившись немного вперед, и старается заглянуть ей в глаза.

— Это глупая затея, как, впрочем, все твои грандиозные идеи, — говорит женщина, не поворачиваясь к Дмитрию. — Я не могу тебе отдать ее. Как?.. Дети остаются с матерью.

— Как решит суд… — Следующую фразу Дмитрий произносит примирительно: — В конце концов, она и моя дочь.

— Ты не способен нормально жить, организоваться, ты это знаешь, ты безалаберный. — В голосе женщины звучат материнские интонации, как в разговоре с непослушным ребенком. — Объясни мне, зачем тебе дочь, ты за собой не способен проследить, не говоря о ребенке. Где ты живешь?

— Я не хочу, чтобы она жила с ним, с чужим дядей. Я все организую… Через пару месяцев… Я понимаю, давай, к ее дню рождения. Дай мне три месяца. Я приеду за ней, к школе…

— Измениться хочешь? Чего так поздно? — Женщина смотрит на Дмитрия и, снова отводя глаза, говорит с усмешкой: — Для тебя же деньги не главное… Я увольняюсь отсюда, — женщина делает жест рукой, указывая вверх, — у меня будет много свободного времени.

Открывается дверь кафе, входит девочка лет семи, она видит Дмитрия, сидящего лицом к ней, и ее лицо тут же озаряется светлой улыбкой. Девочка бежит к Дмитрию.

Женщина за столом оборачивается и встречается взглядом с брюнеткой, стоящей в проеме двери, которая кивает ей и выходит из кафе.

Дмитрий и девочка обнимаются. Девочка оплетает его шею руками.

— Анечка… Ходили в магазин? — говорит Дмитрий в затылок девочке, продолжая ее обнимать.

Девочка отрицательно мотает головой.

— Гуляли?

Девочка кивает утвердительно. Она отнимает голову от шеи Дмитрия, отклоняется назад и смотрит на него.

— У тебя усталые глазки, папа. Тебе надо отдохнуть. Опять много работал?

Дмитрий улыбается, держа ладони девочки в своих.

— Нам надо в магазин. — Женщина встает и берет девочку за руку. — Увидитесь еще. Пойдем, — обращается она к Анечке. — Постарайся приехать вовремя, — это она произносит для Дмитрия, по-прежнему не глядя на него.

Мягко прикрыв за собой массивную дверь, Дмитрий заходит в приемную.

Позади высокой конторской стойки сидит яркая секретарша. Бросив короткий оценивающий взгляд и отворачиваясь, она отрицательно качает головой. Ее больше привлекает что-то находящееся на ее столе.

На кожаном диване и в креслах сидят ожидающие приема посетители — целая делегация. Неожиданно одна половина двустворчатой двери кабинета распахивается, и из-за нее показывается посетитель. Его провожает, слегка похлопывая по плечу, хозяин кабинета, пожилой мужчина в элегантном костюме. Посетитель что-то вполголоса говорит, старается поймать взгляд хозяина кабинета, но тот на него уже не обращает внимания. Раскрыв широко объятия, он встречает ожидающую делегацию. Пожимая всем по очереди руки, он произносит:

— Рад, рад… Ждал, ждал…

Прошу.

Делегация гуськом втягивается в кабинет.

— Чего? — обращается хозяин кабинета к Дмитрию и лукаво добавляет: — Что случилось, Дима?

— Доделали, Олег Трофимович.

Тот смотрит недоверчиво.

— Света, чайку нам на всех, — дает он команду секретарше, оттягивая время принятия решения.

— Вы обещали, у меня сегодня… — напоминает Дмитрий.

— Все проверили?!

— Не волнуйтесь, Олег Трофимович. Ребята справятся, если что… Но все нормально, это я так…

Олег Трофимович, наслаждаясь неоспоримой властью, неохотно произносит:

— Смотри, Дима!

Дмитрий опять в своей комнате перед мониторами. За время его отсутствия ничего не изменилось.

Звонит телефон. Дмитрий бросает взгляд на борца с парашютистами. Тот увлеченно продолжает стрелять веером. Посмотрев на экран своего компьютера, Дмитрий встает, берет трубку сам, хотя сосед сидит ближе. Некоторое время он молчит, затем вставляет:

— Я уже еду, Лена. Не мог я раньше освободиться… Я видел, что ты звонила… Не брал, потому что был занят… Хорошо.

Третий парень прислушивается к разговору.

Лена быстро шагает по улице, теребит рыжий локон, кусая его машинально. За ней семенит Анечка. У нее взрослое выражение лица. Она слушает телефонный разговор матери.

— Как ты меня достал уже, Дима!.. С работой своей. Я и сейчас все сама должна делать?.. Я жду тебя дома… Вещи еще хочу собрать. Ты нас подвезешь? Ты помнишь, что нам еще вечером в ресторан?.. Да, гости, подружки ее…

— А он что, не может?.. Успеем… Конечно… Ну, успокойся…

Дмитрий, прикрыв мембрану трубки ладонью, говорит коллеге, играющему в стрелялку:

— Попробуй вправо, только быстро. Да. Смотри, здесь они из подворотни выскакивают. Прыгай в люк и по дальней лестнице вверх.

У того от напряжения зверское лицо, он кусает губы. Пальцы беспрерывно мечутся по стрелкам клавиатуры. Щелкают клавиши.

— Никого беспокоить не надо… Да, хорошо, — говорит Дмитрий в трубку, и на этом разговор заканчивается.

Третий парень по-прежнему возится над распотрошенными остатками компьютера.

Когда на экране монитора появляется закладка, Дмитрий, удовлетворенно отметив окончание загрузки, нажимает левую верхнюю клавишу.

— Выскакиваем…

Он собирает со стола несколько толстых книг-инструкций и заталкивает их в портфель. Попробовав портфель на вес, смотрит на третьего парня.

Тот сочувственно хмыкает.

Дмитрий достает из-под стола непрозрачный белый пакет, из которого торчит голова и пушистые уши какого-то зверька. Поставив пакет на сиденье стула, он извлекает из него две разновеликие коробки, обернутые цветной фольгой и перевязанные зеленой лентой, и укладывает подарки покомпактнее.

Затем он быстро берет из шкафа короткую кожаную куртку, одевается и, подхватив пакет и портфель, прощается с сослуживцами:

— Пока… Сеть еще раз проверьте!

Выйдя из-за поворота коридора, Дмитрий сталкивается с мужчиной с бегающим взглядом на армейском лице.

— Так, я не понял? — с ходу говорит мужчина.

— Ухожу. Олег Трофимович отпустил.

— А ко мне почему не зашел, я не понял?

— Вы же согласовали…

— Зайти все равно надо было. Учишь вас… Субординацию нарушать нельзя. — Офицер в штатском махнул с досады рукой: — Ладно, иди, раз Олег Трофимович скомандовал. Потом побеседуем… Работает? Можно доложить?

Дмитрий коротко кивает, не желая вступать в разговоры.

Ожидая в лифтовом холле, он подошел к огромному панорамному окну и посмотрел на Москву с высоты двадцать четвертого этажа. Дома, проспект, машины…

Пришедший лифт известил о себе мелодичным звоном.

В кабине лифта стояли парень с девушкой.

Дмитрий поздоровался с парнем за руку, кивнул девушке.

— Рановато ты… Или по филиалам? — спросил парень.

— Освободился.

— Откинулся, — хохотнул парень. — По инстанции доложился? — Он еще раз хохотнул. — Пошли перекурим.

— Не могу, домой тороплюсь.

— День рождения? — парень кивнул на пакет.

— Нет, давно не видел.

— Правильно, возвращайся в семью, — явно подколол парень. — Что за весна, — посетовал он, глядя на куртку Дмитрия, — май месяц, а такая холодрыга. Полнейшая беда с климатом.

— Да.

— А мы налегке, — сказал парень и интригующе посмотрел на девушку.

Девушка ответила ему заговорщической улыбкой.

Лифт остановился. Двери разъехались в стороны.

— Ну, давай… Будь, — попрощался парень с Дмитрием и поддержал девушку за локоть из желания прикоснуться к ней.

Дмитрий направился к ряду небольших открытых киосков у одной из стен мраморного вестибюля.

Молодая бойкая продавщица цветов издалека улыбалась ему.

— Я приготовила вам, как вы просили. Красивый букет получился…

Она начала пересчитывать розовые, белые и красные розы, прикасаясь к цветкам пальцем.

— Дочке.

Дмитрий улыбнулся. Себе. У него изменилось лицо, посветлело, он отвел взгляд в сторону и вниз.

— День рождения? Одиннадцать ей? — закончила шевелить губами продавщица.

— Нет, семь. Будет. Не будешь же четное число дарить.

— Ну да… Я завернула, — зачем-то отметила продавщица и передала Дмитрию шуршащий целлофановой оберткой букет.

— Она любит розы, — сказал Дмитрий.

— Большая уже…

Продавщица с нескрываемым интересом проводила его взглядом.

Город заполнен автомобилями, начинался час пик. Водители торопились выскочить на вылетные магистрали до образования пробок. Дмитрий сворачивал в переулки, выбирая короткие пути объезда. Радио работало, из динамиков неслась музыка. Он нервно стучал пальцами по рулю, ожидая зеленого сигнала светофора. Поправлял очки. Смотрел на часы.

Впереди останавливался и вновь полз поток автомобилей, исчезая в провале туннеля. Дмитрий ехал в крайнем правом ряду тех машин, что заезжали в туннель. Правее его машины другие водители обгоняли поток, стараясь встроиться в ряд далеко впереди. Наконец Дмитрий приблизился к въезду в туннель, дорога разделялась — по аппарели машины направлялись мимо зева туннеля, на проспект.

Передняя машина двинулась, он тронулся с места. И внезапно его подрезал джип. Перед самым въездом в туннель огромный черный автомобиль резко вклинился через двойную сплошную линию поперек полосы, почти в угол машины Дмитрия.

Раздался сигнал: джип перекрыл движение позади идущим машинам.

Дмитрий по инерции проехал первым, сильно вильнув рулевым колесом, и вновь остановился. В недоумении он постучал пальцем по голове, поворачиваясь к водителю джипа. Сквозь тонированное стекло джипа ничего не видно. Джип засигналил, практически непрерывно, замигал фарами, продавил ряды машин, догнал машину Дмитрия и прижал к стене туннеля, частично заняв его полосу.

Открылось правое боковое окно джипа, беснующийся мордатый пассажир с налитыми кровью глазами что-то орал. Позади него искаженное злобой лицо водителя с короткой челкой и толстыми губами. Пассажир жестом, точнее, двумя пальцами потребовал от Дмитрия открыть окно.

Дмитрий опустил стекло и не успел ничего сказать.

— Ты кому показываешь, урод?! Пальцы поломать?! Куда ты лезешь, чмо, бл*дь?! — Пассажир джипа брызгал слюной. — Ты что, подмудок, ослеп или хочешь, чтоб я тебе пенсне в глаза выдавил?! Жить надоело, очкарик?

Лицо Дмитрия потемнело.

— Что? А разве правил уже не существует? По-моему, это я по главной еду. Ты откуда выворачивал?

— Ты, козел, еще что-то блеешь! Ты мне еще тыкаешь! Стой тут, мудила. Я тебя научу, я тебе сейчас покажу правила… Дерьмо, бл*дь! По главной он…

Пассажир джипа отстрелил щелчком окурок замершему Дмитрию в лицо. Двери джипа разом распахнулись, из него выскочили двое. Один, здоровенный, пассажир, другой — водитель, тоже крепкий, плотный, но ниже ростом.

— Тебе сказали: стоять, когда я еду! — бросил водитель, огибая джип.

Сначала Дмитрия бил в лицо через окно пассажир, затем его вытащили на асфальт и избивали уже вдвоем. Очки полетели на дорогу под колеса. Вдвоем они пинали Дмитрия ногами, потом плюнули на него. Водитель джипа ударил ногой в лобовое стекло — оно покрылось концентрическими и лучевыми трещинами, — затем вторым ударом он разбил заднее боковое стекло машины Дмитрия.

Никто не вмешивался в происходящее. Другие участники движения объезжали затор.

Шатаясь, Дмитрий сел в машину. Захлопнул дверь. Он размазал кровь по лицу, ощупал глаза, опустил голову на рулевое колесо. Ему сигналили. Он завел мотор, тронулся и медленно продолжил движение по запруженным машинами улицам.

Свернул с моста вниз, развернулся. Дорога разветвлялась. Он повернул направо и поехал вдоль бетонного забора. Промзона. Редкие грузовики катили навстречу. Трейлеры, автокраны припаркованы у разбитого тротуара.

Очередные металлические ворота. Рядом, наполовину на тротуаре, стоит тот самый черный джип. Ворота открыты, и водитель с сигаретой в зубах, стоя на дороге и опираясь ногой о колесо, смотрит внутрь.

Дмитрий проехал немного вперед, остановился. Слегка покачиваясь, он пошел назад, к водителю. Тот стоял к нему боком и не видел его.

Дмитрия свалил с ног внезапный удар. Пассажир джипа оказался рядом, он вышел из-за дерева. После падения Дмитрия он поправил ширинку.

Дмитрий поднялся, его опять били. Он упал на багажник своей машины.

Парни из джипа открыли крышку багажника и со смехом начали заталкивать его внутрь.

Голова Дмитрия очутилась в темноте. Его рука наткнулась на монтировку, и он наотмашь нанес удар назад. Здоровенный пассажир упал, прижав одну руку к глазнице. Путаясь в поле пиджака, он пытался второй рукой достать пистолет.

Дмитрий развернулся, водитель отскочил и исчез в воротах за подмогой. Дмитрий еще раз нанес удар по голове пассажира и прыгнул в свою машину.

— Сука! Номер его, номер! — закричал водитель.

Он выскочил из ворот с несколькими охранниками.

Дмитрий нажал акселератор, сзади раздались сухие щелчки выстрелов.

В коридоре квартиры на полу валяются узлы, сумки. Пустые шкафы и полки. Остатки вещей подготовлены для переезда.

Из комнаты выбежала дочь Дмитрия и замерла.

Дмитрий опустился на низкий шкафчик для обуви, развел руки, в одной он держал букет. Девочка подошла к нему, и он осторожно обнял ее. Она прижалась к нему, ее пальчики крепко обхватили его спину, сжали кожу куртки.

— Папа, что случилось?

— Я так торопился… К тебе… И упал. Тебе цветы. Тебе нравятся?

— Конечно. Тебе больно? Давай я подую. — Дочь отстранилась и осторожно подула Дмитрию на лицо. — Так лучше?

Дмитрий улыбнулся. Из комнаты появилась рыжеволосая женщина с нервным лицом.

— До свадьбы заживет? — с усмешкой спросила она.

Дмитрий поднял голову, и она отшатнулась.

— Что с тобой, Дима?! Кто тебя так?

— Упал с лестницы.

— Ты с ума сошел… Что случилось?

— Все нормально, Лена. Анечка, малышка моя, я тебя поздравляю. Пройдет лето, и ты пойдешь уже в школу.

— Даже сегодня не можешь прийти вовремя!

Лена уперла одну руку в бок, а другой оперлась о притолоку.

Дмитрий вытащил из пакета плюшевого зверенка и вручил его дочери.

Дочка радостно улыбнулась, но проговорила серьезно:

— Спасибо, папа. Я же уже большая.

— Да? А я и другой подарок купил. Потом откроешь.

Он передал дочери пакет.

— Спасибо, папочка. Ты такой хороший.

Лена развернулась и ушла в зал, оттуда донесся ее голос:

— Хоть в последний раз мог бы прийти без опоздания!

Дмитрий поцеловал дочь в щеку, тронул ее носик и, подняв палец, жестом попросил подождать его. Дочь держала букет.

Лена осматривала вещи.

— Почему последний? — Он подошел к жене, но она отвернулась. — Мы же будем видеться.

— С Аней будешь видеться. У меня желания больше нет.

— Квартиру снимаете?..

— Да.

— За сколько?

— У Игоря спросишь. Не дороже денег… Он строит дом.

— Хорошо зарабатывает?

— Неплохо, у него свой бизнес. При банке. Теперь в Москве. Где твои очки?

— Разбились. Ты мне мстишь… Но ведь это неправильно… Подумай об Ане.

— Поздно обсуждать это. Мы ничего не сможем начать сначала, — монотонно прибавила Лена, словно в десятый раз.

— Я о том, о чем мы говорили, — после небольшой паузы сказал Дмитрий.

— Ну?.. О чем мы говорили?.. Ты приехал, молодец, но в каком ты виде? Раз в двадцать дней появляешься с подарками… Смотреть на тебя!..

Лена не договорила, не захотела.

Зазвонил стационарный телефон. Дмитрий подошел, снял трубку.

— Ты — Дмитрий? — вбивались фразы в его мозг.

— Я.

— Тебе пи**ец, козлина! — Жесткий голос в трубке продолжал говорить медленно: — Ты покойник. Пожалеешь, что родился…

— Кто говорит?

— Мы тебя из-под земли достанем…

Он положил трубку. Лена взглянула на него вопросительно.

Дмитрий присел на диван.

Вновь раздался звонок, звонил мобильный телефон Дмитрия. Дмитрий отрешенно посмотрел на номер и опустил надрывающийся телефон в карман.

— Лена, ты сюда не приезжай больше. Ты меня понимаешь?

Он снизу в упор посмотрел жене в глаза.

Лена вздернула головой и отвернулась.

— В чем дело, что происходит?.. У меня тут вещи остались кое-какие.

— Бери их. Только быстро. У меня неприятности. За мной гонятся. Так получилось.

— Так звони в милицию!

— И что?!

— А что же делать? Господи, опять ты влез куда-то. Вечно тебе больше всех надо!

Лена отошла к окну.

Дмитрий рывком встал с дивана, у него подвернулась нога, он покачнулся.

— Папа! — Анечка вбежала в комнату, она следила за родителями из коридора. — Тебе надо лечь, папочка, просто обязательно. Тебе надо отдохнуть, ну, пожалуйста, я прошу тебя.

Анечка старалась уложить и без того поддающегося ей Дмитрия обратно на диван, он покорно подчинялся ей, смотря на дочь расширенными глазами. Анечка платочком осторожно промокнула лицо Дмитрия.

— Тебе легче? — спросила дочь.

Дмитрий кивнул.

— Уже лучше, спасибо тебе, родная моя. Ты всегда меня лечишь.

— Сейчас, подую еще немножко. — Анечка подула ему на лицо и серьезно добавила: — Ну все, теперь можно, но только обязательно обратись к врачу, обещаешь?..

Дмитрий опять кивнул, встал и подхватил несколько узлов.

— Надо торопиться.

— И мебель вся. Что такое, мы здесь при чем?!.

Лена подошла к Дмитрию

с Анечкой и взяла девочку за руку.

Анечка вырвала руку и вышла в коридор.

— Собирайся, — вдогонку сказала ей Лена.

— Купишь новые вещи. — Дмитрий бросил узлы на пол, вытащил из портфеля две пачки денег. — Возьми.

Он протянул одну пачку в банковской упаковке Лене, вторую положил во внутренний карман куртки.

Лена смотрела на него.

Дмитрий достал из портфеля ноутбук.

— Ты знаешь мои файлы. Пароль я не менял. Деньги в акциях и на депозите. Купишь новую мебель. Там хватит. Вас они искать не будут. Вы им не нужны. Только не приезжай сюда больше, не жадничай. Обещаешь? Так надо. На всякий случай.

Жена взяла деньги, компьютер. Дочь стояла в проходе, ведущем в коридор, и смотрела на них сквозь цветы.

— Малышка, ты проследишь за мамой? — обратился к ней

Дмитрий.

Девочка серьезно кивнула.

— Ей нельзя сюда. Это может быть опасно. Не нужно рисковать.

Жена впихнула ноутбук в одну из сумок. Дмитрию она всунула в руки картонную коробку.

Он лихорадочно забрасывал узлы, сумки в лифт под ноги жене и дочери. Ему места не хватило, и он, перепрыгивая через несколько ступенек, побежал вниз. В руках у него вещи и портфель.

Дмитрий остановил машину напротив шлагбаума, перекрывавшего проезд к высотному кирпичному дому за металлическим решетчатым забором.

Лена подбежала к охраннику, который выглянул из будки. Жестикулируя, она что-то втолковала ему, показывая на машину. Охранник покивал. Шлагбаум начал рывками подниматься, и Дмитрий въехал на заасфальтированную территорию двора, заставленного машинами.

У подъезда их встречал ухоженный мужчина.

— Игорь! — издалека крикнула ему Лена, она торопилась от проходной.

Игорь помахал ей в ответ. На Дмитрия он старался не смотреть, просто принимал от него вещи, которые тот извлекал из салона и багажника.

Дочь и Дмитрий еще раз обнялись. Лена поторопила девочку. Аня побежала к подъезду, но Дмитрий окликнул ее и, пойдя ей навстречу, передал ей подарки. Аня прижала пакет к груди, помахала ручкой и пошла к дому. Но в подъезд не зашла. Она встала рядом с Игорем, который сортировал пакеты, и смотрела на родителей.

Дмитрий настойчиво показывал на дочь, убеждая Лену в чем-то, та отмахивалась от него и нервно накручивала локон на палец.

Он вернулся к машине. Обернулся. Лена уводила Анечку, та оглядывалась назад. Дмитрий поймал ее взгляд, дернулся к ней, но остановился и поднял руку, его лицо исказила боль. Он стоял и смотрел еще какое-то время на подъезд.

Наконец он сел в машину, снял куртку, вытащил пачку денег, перевязанных резинкой, заломил угол пачки, провел по купюрам пальцем, заставив их веером сложиться. Деньги он положил в портфель, а куртку бросил на сиденье рядом с собой. На секунду задумался, взял портфель, положил его на пол и задвинул под переднее сиденье.

Дмитрий ехал по оживленной широкой улице. На губах у него запеклась кровь, измазанное лицо покрылось коркой. В разбитое окно врывался воздух, растрепывая волосы.

Он заметил постового милиционера издалека. Тот стоял у остановленной им машины и, просматривая документы водителя, поверх них следил за движением. Экспансивный чернявый водитель что-то беспрерывно тараторил. Он размахивал руками, пожимал плечами и показывал в оправдание на дорогу и проезжающие автомобили. При этом он иногда успевал тыкать пальцем в документы.

Милиционер увидел машину Дмитрия и поднес рацию к губам. Сунув суетливому водителю обратно его документы, он поднял полосатую палку и клюнул ею в Дмитрия. Потом сделал движение жезлом, выводящее машину из потока, приказывая принять к тротуару. Дмитрий юркнул в образовавшуюся между машинами щель и прибавил ходу.

Милиционер вышел из-за остановленной им машины и поглядел Дмитрию вслед. Рацию он опять поднес ко рту. Чернявый водитель — уже в машине — осторожно обогнул его, инстинктивно пригибая голову.

Постовой, махнув жезлом машинам, попытался, неуклюже лавируя в потоке, высмотреть направление движения Дмитрия.

Машина Дмитрия свернула в узкий тупиковый проезд. Впереди — наглухо закрытые высокие металлические ворота, направо — въезд на территорию гаражного кооператива. Шлагбаум поднят. Притормозив, он подумал и сдал назад. Подвернул на небольшую стоянку под раскидистыми тополями, росшими вдоль задней стороны ряда однообразных, выкрашенных зеленой краской металлических гаражей.

К гаражам он пошел пешком. На ходу надев куртку, он достал связку ключей из кармана. В первой будке охраны, похожей на стеклянный милицейский стакан, никого. Несколько объявлений лохматилось на заборе у красного пожарного стенда. Кое-где в проезде стояли машины, припаркованные в местах, где они не мешали выезду из гаражей.

Вдали, где подъездной проезд разветвлялся, у второго поста охраны, беседовали двое мужчин. Один — старик в затрапезной тужурке — сторож. К ним приблизились, окружив сторожа, еще трое мужчин. Позади группы людей стоял черный джип с тонированными стеклами.

Вахтер встрепенулся и радостно показал на остановившегося Дмитрия.

Дмитрий развернулся и, забегая за ворота, услышал выстрелы. Стреляли в него. Он рванулся к машине. Сзади кричали, раздались еще выстрелы, теперь громче. Мгновенно передумав, он кинулся вдоль гаражной стены и, попетляв между деревьями, юркнул в подворотню.

Бегом миновав несколько арок и дворов, через небольшой сквер запыхавшийся Дмитрий вышел к автобусным остановкам, расположенным вдоль широкого проспекта. Толпа ожидающих озирала пустую проезжую часть. Движение перекрыто.

Дмитрий осмотрелся, остановился у садовой скамейки невдалеке от остановок, закурил.

Один из потенциальных пассажиров общественного транспорта сошел на дорогу, посмотреть вдаль. Проезжавшая на скорости милицейская иномарка с включенной плоской мигалкой на крыше, резко сворачивая к тротуару, приблизилась к нему. Машина несколько раз крякнула, ненадолго включилась сирена.

В громкоговоритель невидимый за тонированными стеклами голос проорал:

— А ну, на тротуар!.. Я кому говорю! Живее, шевелись… Быстро, пошел! Я кому сказал, козел!!!

Издалека начал доноситься постепенно нарастающий гул множества моторов. Показался несущийся со свистом кортеж черных легковых автомобилей представительского класса.

Мужчина ступил обратно на тротуар и слился с толпой. Люди молча стояли стеной.

Перейдя узкую тихую улочку, не останавливаясь, Дмитрий глянул вверх на кирпичный семиэтажный дом с тыльной стороны.

Из распахнутого настежь окна на четвертом этаже высунулся человек с пистолетом в руке.

Двое парней, один из них — водитель джипа, перебирали в комнате оставшиеся после бегства Дмитрия, Лены и Анечки вещи. Невысокий плотный водитель нагнулся и ножом распорол узел. Второй парень одним махом сорвал со стены полки. Швырнул одну в стеклянный шкаф.

Из другой комнаты заглянул третий парень с пистолетом в руке.

Звенел звонок вызова сотового телефона, номер не определялся. Дмитрий нажал кнопку ответа и поднес телефон к уху. — Мы тебя достанем, сука, ты еще не знаешь, с кем ты связался…

Дмитрий прервал связь.

Повертев мобильник в руке, он определился. Разъединил части телефона, вынул блок питания. Сим-карту опустил в карман брюк. Телефон положил в куртку. Кожа была тонкой, и карман выпирал. Тогда он разложил части аппарата в два кармана.

Он подошел к таксофону под плексигласовым колпаком, прикрепленным к стене дома. Снял трубку, несколько раз порывался набрать номер, но каждый раз опускал руку. Повесил трубку и пошел к дороге, подняв руку, голосуя проезжающим автомобилям.

Он и борец с парашютистами стояли под раскидистым деревом во дворе невдалеке от подъезда многоэтажного дома и курили. Пауза затягивалась. Борец с парашютистами явно не знал, что сказать, и, мучаясь этим, кривил, покусывая, губы и беспрерывно сплевывал под ноги.

— Стоит ли курить, чтобы так харкать? — отрывисто произнес проходивший мимо мужик.

Борец с парашютистами промолчал, проводил взглядом исчезнувшего за хлопнувшей дверью подъезда мужика, но от последнего плевка удержался.

— Даже не знаю, что тебе сказать… — наконец выдавил он из себя.

— Я вижу.

— Денег у меня сейчас нет, не знаю, что тебе посоветовать… Может, ты все преувеличиваешь? Нужен ты им… И Лизка, главное, дома… Нелады у меня с ней что-то по-следнее время… На контроле нахожусь. Не могу я тебя оставить.

— Пойду.

— Куда пойдешь?

— Не решил еще.

— Бухнуть бы!..

Губы борца с парашютистами растянулись в масляной улыбке.

Дмитрий повернулся и, махнув рукой, двинулся через детскую площадку.

— На работе-то что сказать?

Вопрос повис в воздухе. Дмитрий остановил катившийся под ноги мяч, чтобы малыш смог его догнать, и, не ответив, ушел.

Дмитрий пересек заросший кустарником палисадник, остановился у бетонного забора. Достал из внутреннего кармана куртки несколько купюр, оценил мизерное количество денег. Извлек несколько визитных карточек, прочитал имена и, порвав на мелкие куски, выбросил.

Он прыгнул на бетонный забор, подтянулся на руках и перевалился на противоположную сторону.

Раздался звук сирены и шум проносящегося поезда. Ветер растрепал Дмитрию волосы.

Протоптанной тропинкой Дмитрий брел вдоль рифленого металлического забора по краю взгорка. Внизу в широкой и глубокой впадине проходило несколько железнодорожных путей. Впереди виднелись огни поездов, синие огоньки стрелок, семафоры и крытые перроны вокзала.

Несколько алкашей, нахохлившись, как грачи, сидели на старом штабеле шпал. На замусоренной земле у их ног валялись огромные целлофановые пакеты.

Из-за натужно работающего локомотива Дмитрий взобрался на бетонный перрон прямо с путей.

У платформы с обеих сторон стояли поезда. Один из них готовился к отходу. Отъезжающие запрыгивали в вагоны, проводники поторапливали. Из вагонов, встречно, выбирались редкие провожающие.

В сторону вокзала прошел вагонный рабочий в форменной одежде с удлиненным металлическим молотком.

Дмитрий зашагал вдоль поезда, боковым зрением присматриваясь к проводникам. Остановился он у третьего вагона.

Дальше начиналась вокзальная суета, люди с поклажей и без перемещались во всех направлениях. Прогромыхал пустой тележкой унылый носильщик. У киосков, спиной

к Дмитрию, стоял, расставив широко ноги, милиционер. Он изучал табло отправления.

Дверь вагона была открыта, у нее топтался толстый проводник в форменной белой рубашке, темно-синих брюках и фуражке. Он наблюдал, как в проем с трудом забирался пьяный пассажир в майке, спортивных штанах и домашних тапочках на босу ногу. Он поддержал пьяного, когда тот начал было заваливаться назад, и пьяный нашел возможность обернуться и выражением лица поблагодарить за помощь.

Дмитрий подошел к проводнику вплотную, снял с руки и протянул ему часы. Тот осмотрел их и вернул обратно. На безымянном пальце Дмитрия блеснуло обручальное кольцо.

Проводник задумчиво выпятил губы и приподнял бровь.

Кольцо он осмотрел более внимательно, проверил клеймо пробы, подсветив себе маленьким фонариком.

— Больше ничего? — задал он риторический вопрос.

Дмитрий промолчал.

— Иди в мое купе, — буркнул проводник. — Там посиди.

Дмитрий, оглядываясь на перрон, прошел в тамбур. Здесь курил пьяный мужчина. Молодая пара рядом целовалась на прощание.

— Провожающие есть? — прозвучал утомленный однообразием обязанностей голос проводника.

Стуча колесами на стыках рельсов, поезд набрал скорость.

Проводник заглянул в свое купе. Дмитрий стоял у столика, лицом к окну и проносящимся мимо строениям за бесконечным забором. Ненадолго стемнело: поезд въехал под мост, гулко прогромыхал и выскочил за кольцевой дорогой.

Проводник прислонился грудью к Дмитрию и поставил перед ним на столик стакан чая в подстаканнике.

— Спасибо, — Дмитрий развернулся.

— Сахар там, — проводник показал на нишу в перегородке. — Печенье.

Он отнял руку от талии Дмитрия и вышел.

Дмитрий выглянул в коридор. Проводник постучался ключом-отмычкой в первое купе и потянул дверь. В руке он сжимал продолговатый кожаный кляссер для билетов.

С воем за окном пронеслась электричка.

Вагон раскачивался на повороте. Его рывками болтало в колее.

— Далеко едешь налегке? — спросил проводник у Дмитрия.

Он присел на нижнюю полку и, шевеля сочно-красными губами, возился с деньгами, раскладывая их на две кучки.

— До конечной.

— На море?

Дмитрий неопределенно повел шеей. Скорее, утвердительно.

— Купаться?.. Или топиться?.. Есть хочешь?

Проводник пересчитал деньги и спрятал их в карман.

Дмитрий кивнул. Он сидел у окна, подперев ладонью подбородок, и следил за руками проводника.

— Пойди умойся, двери открыты.

Дмитрий осмотрел мокрое лицо в зеркале, пригладил волосы и отряхнул одежду. В приспущенное матовое окно туалета врывался ветерок. Дмитрий еще раз умылся, осторожно вытерся полотенцем. Ссадины и кровоподтеки стали заметнее. Один глаз опухал.

За окном совсем стемнело. Пролетел встречный поезд, мерцая светящимися размазанными окнами. Проехали звенящий предупреждающим сигналом переезд, полустанок. Опять едва заметные деревья и столбы слились в черную, на фоне темного неба, полосу.

Стол в купе накрыт. Нехитрые закуски, минеральная вода, бутылка коньяка и водки.

Дмитрий сел рядом с проводником. Вторая полка нависала над ними.

Проводник вопросительно глянул на бутылки, потом на Дмитрия. Налил коньяку в круглые стаканы.

Они выпили. Закусили. Проводник снова налил. Они опять выпили. Дмитрий повел шеей, сел поудобнее и вытянул ноги.

В проем двери заглянула немолодая, чрезмерно накрашенная женщина в переднике. Впереди себя по проходу она толкала тележку.

— О, Петя! Принимаете на грудь?! Закусили рукавом, занюхали под мышкой… Горячее будем заказывать?! Или ты подойдешь?

— Горячительным обойдемся пока, — ответил проводник и промокнул пот со лба бумажной салфеткой.

— Ну как знаешь, — весело отреагировала буфетчица. — Вам дальше жить!

— Твоими молитвами, Зоя.

— Смотри, проверка будет, — сказала буфетчица, рассматривая Дмитрия.

— Знаю.

Буфетчица покатила тележку по вагону, зычно выкликая:

— Пиво, водочка, лимонад, чипсы, орешки, минеральная вода, сухарики!.. Расширенный ассортимент!

Проводник поморщился и захлопнул дверь в купе, повернул замок. Вновь наполнил стаканы.

Он разомлел, расстегнул рубашку, почесал волосатое брюхо и положил руку Дмитрию на плечо.

— Ты, парень, от кого бежишь?

Дмитрий молчал. Он доедал бутерброд с колбасой и сыром.

— И куда? — продолжил проводник.

— Путешествую.

— Ты кто такой? Отсасываешь?.. — прозвучало полуутвердительно-полувопросительно.

Дмитрий посмотрел на проводника. Тот, подтверждая сделанное предложение, кивнул, опустив взгляд вниз на свое пузо. Дмитрий попытался встать, но проводник оказался готов к сопротивлению. Он цепко держал Дмитрия.

— Да ладно тебе…

Дмитрий резко ткнул проводника локтем в живот.

Проводник скривился от боли, нечленораздельно прорычал что-то, налег на Дмитрия своей тушей и нанес кулаком короткий тычок в область солнечного сплетения.

Дмитрий скорчился, хватая воздух ртом.

— Ну-ну… — успокоительным тоном бросил проводник. — Молодец, правильно, пошире рот надо открывать.

Пальцами одной руки Дмитрий уцепился за маленький столик, вторую руку рефлекторно прижав к груди. Его чуть не вырвало. Спазмы еще больше скрутили его. Внезапно, разгибаясь, он схватил бутылку коньяка за горлышко и ударил ею проводника в лоб. Раздался хруст, бутылка разбилась. По мясистому лицу проводника потекла коричневая жидкость.

Дмитрий откинул голову проводника назад и с силой ударил затылком о перегородку. Затем вскочил и выбежал из купе. Пробежал по коридору, огибая нескольких пассажиров, стоящих у окон, перебежал в другой вагон. Он остановился у двери туалета, отвернул занавеску на окне, выглянул наружу. Поезд, скрипя сочленениями вагонов, медленно переходил с пути на путь, на невысокой скорости проезжая какую-то станцию. Через дорогу от перрона проплывали плоские крыши складов, навесы, одинокий грузовик. Фонари высветили блеснувшие на свету кучи угля.

В следующем вагоне он сорвал стоп-кран. Его бросило на стену. Поезд заскрежетал по рельсам, залязгал, раздались крики, сопряженные с глухими стуками. Шатаясь, держась за поручни, он прошел в тамбур, отворил дверь и спрыгнул на перрон из плохо подогнанных бетонных плит.

Морщась от боли, он стремился к невысокому зданию с коньковой крышей. По левую руку тянулся высокий забор. Сзади доносились крики. Впереди виднелась освещенная фонарем вывеска: «Буфет». Он уже почти добежал до асфальтовой дорожки, идущей вдоль стены выбеленного поверх кирпичной кладки здания станционного вокзала. Показалась лестница, металлические перила. Наперерез ему выскочили двое молодцеватых милиционеров.

Дмитрий остановился.

— Стоять! — доставая пистолет, крикнул милиционер, который бежал первым.

— Бояться, — с улыбочкой прибавил второй, расстегивая кобуру.

Из дверей вокзала выглянули несколько зевак.

— Проверка документов, — радостно сообщил первый милиционер, почесал лоб стволом пистолета и поправил фуражку.

Дмитрий хрипло проговорил:

— А что случилось?

— Кто такой, красавчик? — с угрозой в голосе продолжил допрос первый милиционер. — Как в город попал? Здесь остановки нет.

Второй в это время взмахом пистолета загнал зевак внутрь вокзала. Кто-то еще выглянул, он нарочито прицелился в любопытного. Тот исчез.

К ним, переваливаясь, как утка, ковылял проводник с залитой темной жидкостью головой и рубашкой. Чуб у него торчал дыбом. Его обогнал коротконогий начальник поезда.

— Стоп-кран сорвал! — сквозь одышку поставил он в известность милиционеров, приближаясь, голос его срывался. — Нападение… ограбление…

Раздался протяжный гудок, поезд дернулся, пронесся лязг сцепок. Состав тронулся, отъезжая. Начальник поезда и проводник на ходу вскочили на подножки.

Милиционер ловко схватил Дмитрия за рукав и заломил руку назад.

Милицейский «уазик» подпрыгивал на ухабах в темном переулке. Изредка в кабине трещала и что-то хрипела сквозь грозовые разряды рация. Дмитрий держался обеими руками за металлические стенки заднего отсека.

Завизжав тормозами, машина остановилась напротив вытянутого белого павильона. Фарами осветились входные двери магазина. Над ними размещалась вывеска: «24 часа».

Из магазина выскочила молодая женщина в халате и переднике.

— Все нормально, отключился свет опять, сначала включили аварийку… Работает уже сигнализация.

Она скрылась внутри и тут же появилась с двумя пакетами.

Второй милиционер, не вылезая из машины, принял пакеты из ее рук в окно.

«Уазик» остановился перед приземистым зданием. Распахнулась задняя дверь. Пригибаясь, Дмитрий выбрался из машины.

— Вперед! — скомандовал первый милиционер. — И с песней.

— Запевай, — добавил второй.

Они зашли в отделение милиции.

— Кого поймали? — проявил ленивый интерес пухлый дежурный за стеклом с решеткой.

— Злостный маньяк-алиментщик, — на ходу сказал первый милиционер. — Тот, кто тебя изнасиловал, Леша.

— В составе группы, — прибавил второй милиционер для дежурного уже из коридора.

Второй милиционер выпрямился, закончив обыскивать Дмитрия. Первый бросил ему через стол куртку. Он равнодушно осматривал вещи, извлеченные из карманов Дмитрия: ключи, серая магнитная карточка, сигареты. Рядом лежали две части мобильного телефона, аккумулятор, часы и несколько мелких купюр и монет.

Комнатка освещалась огромной грушевидной лампой, выглядывавшей из пыльного матового абажура. Стол, стул и металлический засыпной сейф. На сейфе висели какие-то резко контрастные копии фотоснимков преступников. На стене сбоку от стола на кнопках держалась большая цветная фотография розовощекого упитанного карапуза. Он лежал на животе. Напряженное выражение его лица говорило, что держать голову ему еще тяжело. В руке он сжимал красный пластмассовый пистолет. Снизу фото располагалась размашистая приписка: «За работу, негры!!!»

На стуле напротив стола сидел Дмитрий. Он надевал куртку. Второй милиционер стоял у него за спиной.

Первый милиционер бросил взгляд на Дмитрия (тот оторвался от снимка младенца), согнулся пополам к ящикам стола и, не показываясь из-под стола, выбросил на столешницу какие-то бланки и листы бумаги. Потом, наконец, утвердился на стуле.

— Документы? — отрешенно задал он вопрос и локтем немного отодвинул части мобильника и связку ключей.

— Нет с собой, — машинально похлопал по карманам Дмитрий. —

В портфеле остались. Украли в поезде.

— Ты мне!.. — взвился второй милиционер, но первый осадил его порыв движением руки.

— Бомж, значит? — меланхолично продолжил он опрос. — Кто такой, тебе говорят?! — его тон сменился на пренебрежительно-угрожающий.

Дмитрий молчал.

— Зачем приехал?

Дмитрий промолчал.

— Какая разница, все равно никуда не уйдет, — выдал неожиданно длинную для него фразу второй милиционер и сплюнул сквозь зубы в сторону урны.

Первый милиционер рукой ссыпал со стола деньги, часы и части телефона в выдвинутый ящик и принялся корпеть над бланком. Буквы он выводил медленно и старательно. Даже порывался послюнявить ручку языком.

— Подпиши, — сказал он Дмитрию и разворотом пальцев одной руки повернул к нему бумагу.

Дмитрий бегло пробежал глазами протокол и отметил:

— Здесь прочерк.

— Правильно, — согласился первый милиционер и задвинул ящик стола. — При тебе ничего не найдено.

— Ты еще возмущаешься, — прошипел позади второй милиционер

и нанес Дмитрию короткий удар дубинкой по затылку.

Голова Дмитрия опала.

— Ну, вспомнил, кто ты?! — заорал второй милиционер и, войдя в раж, еще дважды ударил Дмитрия дубинкой по голове.

Дверь распахнулась, вдвинулся улыбающийся пухлый дежурный.

— Быстро вы разобрались, — сказал он, потирая ладошки.

— А ты как думал, Леша, — довольно протянул второй милиционер и похлопал дубинкой по ладони. — Заходи — не бойся, выходи — не плачь. У нас так.

— Вот здесь, — ткнул пальцем первый милиционер в пустую графу и сунул Дмитрию в руку авторучку.

Словно в награду, он подбил щелчком, подвинув к Дмитрию, пачку сигарет. Дмитрий с трудом расписался.

— Молодца, — вновь выдал оценку пухлый дежурный.

— Посидишь в обезьяннике, — мягко сказал первый милиционер. — Мозги прочистятся, может, и вспомнишь. До выяснения.

Второй милиционер за шиворот поднял Дмитрия, встряхнул и толкнул дубинкой в спину.

— Пошел!

Дмитрий привалился к косяку и получил пинок под зад от дежурного.

«Ничего… Одежда хорошая, куртка кожаная… Туфли…» — услышал Дмитрий пришепетывающий голос.

Он лежал в полутьме на цементном полу. Шепелявый выпрямился и передал назад сигареты. Закончив обшаривать карманы и охлопывать Дмитрия, он содрал с него куртку.

— Туфли оставь. Подними его, — приказал кто-то невидимый.

Дмитрия приподняли и усадили спиной к стене между голыми нарами.

К нему вплотную приблизилось круглое лицо, покрытое рытвинами оспин.

— Почему ничего не принес, мужик?

— Кто такой? — спросил кто-то невидимый позади круглолицего.

Дмитрий оперся о пол ладонями, чтобы не съехать набок.

— Задержали, — выдохнул он и не узнал свой голос.

— Чмо, — безразлично сказал круглолицый.

Удар, почему-то с хрустом, и голова Дмитрия упала на грудь.

Желтоватый свет единственной лампочки померк.

Он оторвал щеку от цементного пола и, жмурясь, посмотрел через плечо. Утренний свет падал на пол и на его спину вытянутым перекрещенным четырехугольником.

Узкое окно, забранное решеткой, располагалось под потолком, словно щель в окрашенной зеленой масляной краской стене. Он сел, сморщил нос от резкого запаха немытых тел. На голых нарах спали вповалку люди. Дмитрий поднялся, опираясь спиной о стену, и повернулся к воздуху.

Открылся «волчок», показался припавший к нему глаз, лязгнули ключи, взвизгнула несмазанными петлями тяжелая железная дверь.

— Выходи! — раздался голос одновременно с дробным стуком железа о железо. — По одному. Руки за спину. Встать! — Милиционер ударил ногой под дых крайнего из лежащих. — Не гнуться, — прибавил он, наблюдая за тем, как тот поспешно вставал.

— На зарядку, становись, — шутливо прибавил другой милиционер из прохода.

— Выгоняй! — донесся зычный голос.

Впереди Дмитрия вышел кто-то в его куртке.

На заднем дворе, окруженном забором из бетонных плит, выстроились задержанные.

Вдоль не отличавшегося четкой линией построения прошелся пузатый милиционер, похожий на пингвина. Он выпячивал обширную грудь, стянутую мундиром, как корсетом, чтобы хотя бы уравнять ее в вертикальной плоскости с животом. При этом ему приходилось слегка заводить руки назад, и создавалось впечатление, будто он привык к тому, что его часто водили под руки.

Пузатый милиционер остановился напротив Дмитрия и его рыжего соседа, стоявшего крайним, и посмотрел в бумаги, которые он извлек откуда-то из-за спины.

— Вы, двое, вышли, из строя. Этих забирай!.. — повысил голос он для человека неопределенной национальности с хитрым выражением лица и лбом, прикрытым темной челкой.

Тот, картинно жестикулируя, оживленно беседовал в воротах с милиционером, который лениво опирался обеими руками на автомат, висевший у него на груди.

Услышав зов, чернявый поторопился к шеренге, салютуя обеими руками пузатому. Подойдя к нему, он обменялся с пузатым рукопожатием. Они перебросились короткими фразами, рассмеялись, и пузатый махнул рукой в сторону Дмитрия и его соседа.

— Поступаете в распоряжение, — сощурившись, сказал пузатый. — Кормить будут. Чего уставился? — Он упер взгляд в Дмитрия. — Давай отсюда, пошел…

Дмитрий и рыжий пошагали за чернявым. Сзади их конвоировали двое молодых милиционеров.

— В автобус пусть садятся, — бросил чернявый на ходу конвоирам и задержался с милиционером, дежурившим в воротах.

Они дружески пожали руки, громко рассмеялись, и чернявый, хлопнув милиционера по плечу, заспешил со двора отделения милиции.

Небольшой автобус стоял в тени купы ив. Дмитрий и его сосед по шеренге остановились у открытой двери автобуса. Милиционеры-сопровождающие маялись рядом.

— Чего стоите, э?.. Я, по-моему, сказал, что делать, а?

Носком остроносого ботинка чернявый с размаху пнул Дмитрия пониже спины, вызвав взрыв хохота у милиционеров.

Попадая то в одну, то в другую колдобину разбитой грунтовой дороги, автобус въехал на территорию недостроенного коттеджного поселка. Ворота закрылись позади, вахту несли солдаты. Поднимая клубы пыли, автобус проехал в глубь стройплощадки и осадил у бытовок. Невдалеке стояло несколько машин, среди них два джипа с наглухо затонированными стеклами.

Чернявый выскочил первым и прошел в бытовку. Дмитрий и его рыжий сосед вышли следом.

Их принимали двое мрачных мордоворотов в черной форме охранников. Встреча оказалась недружественной. Дмитрий и рыжий, едва успев спуститься на землю, получили по удару кулаком в лицо. Рыжий выстоял, Дмитрий упал. Первый мордоворот, нанесший ему удар, оскалился и повернулся всем телом к напарнику. Тот скривился, признавая поражение.

— Упал, отжался, встал, — неинтонированно отстрелил фразу первый мордоворот.

Дмитрий поднялся с колен.

— Пошли.

Первый мордоворот движением одного указательного пальца показал направление вдоль каркасов недостроенных особняков.

Работа кипела почти на каждом объекте.

Первый мордоворот остановился у одного из домов и свистнул. Откуда-то выскочил на полусогнутых суетливый прораб невысокого роста.

— Тебе, — свысока бросил мордоворот прорабу. — Выжать соки! — ухмыльнулся он.

Второй мордоворот медленно развернулся, шагнул и выдернул из кучи песка совковую лопату. Сделав неожиданно резкое движение, он швырнул ее в Дмитрия.

Дмитрий успел перехватить лопату в воздухе за черенок. Мордоворот, слегка наклонив голову набок, присмотрелся к Дмитрию. Он поколебался, но приближаться к Дмитрию все же не стал.

Мордовороты медленно удалились в обратный путь.

— На раствор становитесь, — заговорил прораб умеренно начальственным тоном и откашлялся.

Он поманил новых рабочих за собой к растворомешалке и большому, сбитому из досок ящику, стоящему на земле. Рядом, у кучи с песком, лежало несколько мешков с цементом.

— Мешайте и носите туда. — Прораб указал на стену дома, на которой трудились двое каменщиков, похоже, азиатов. — Ты, молодой, — обратился он к Дмитрию, посмотрев на его разбитое лицо, — сбегай за носилками. Рыжий — старший. Работать, быстро! — неожиданно резко пролаял прораб.

Дмитрий отбрасывал лопатой песок на сетку от кровати, просеивая его. Сетка, подпертая двумя досками, удерживалась в наклоненном положении.

Рыжий напарник механически замешивал раствор в ящике и бросал его в крутящуюся растворомешалку.

За ними издалека наблюдал солдат с вышки у забора. Он сидел на стуле, ноги его лежали на парапете. Автомат стоял прислоненным к фанерной стене небольшой каморки.

Оттягивая руки, они таскали груженые носилки. Под туфлями Дмитрия чавкала грязь.

Подъехал самосвал. Прораб свистнул им. Дмитрий и рыжий встали в цепь с азиатами, разгружая кирпич.

Солдат вылез из-за руля машины, присел на доски и закурил.

Из-за недостроенного забора показалась бригада азиатов в истрепанных спецовках. Они тащили длинные трубы на плечах. Концы труб раскачивались, провисая.

Вечером у освещенного стола под навесом всем раздали кашу в алюминиевых тарелках. Дмитрий и рыжий сели в сторонке на груде кирпичей. Ложки Дмитрию не досталось, и он черпал кашу пригоршней, облизывая пальцы.

Азиаты оккупировали весь стол. Они наливали чай из чайника, нарезали ломтями хлеб. Один выставил солонку.

Двое азиатов, быстро проглотив кашу, двинулись к колодцу. Один сбросил вниз ведро, зачерпнул воды и вытянул воротом ведро наверх. Они принялись мыть ноги.

— Закрыть на замок! — пролаял издалека прораб. — Уроды, воду испортите.

Один из азиатов подскочил и исчез в бытовке, появился он с навесным замком. Пока он замыкал проем колодца, прилаживая перекосившиеся дверцы, все смотрели на чистюль, которые вытирали ноги о траву.

Дмитрий оглянулся на рабочих у стола и вошел в недостроенный дом. На лестнице под ногами захрустели битое стекло и крошки керамической плитки.

В полутьме подвала виднелись грубо сколоченные дощатые топчаны. Вдоль стены в три яруса. На незанятых тряпья не было. На остальных валялись изодранные одеяла и матрасы.

Где-то дальше в помещении раздался надрывный кашель. Дмитрий окинул подвал взглядом и пошел на звук, потом на свет.

На земле на грязном матрасе лежал на боку больной человек. Рядом стояла лампа, удлиняя тени. Скуластое лицо с натянутой на костях пергаментной кожей казалось мумифицированным. Перед азиатом лежала расстеленная газета, он харкал на нее после каждого приступа свистящего кашля. В перерывах он болезненно морщился и хватался за горло.

У изголовья ложа помещался куб из кирпичей. В верхнем ряду в кирпичах выдолблены бороздки, в их углублении уложена раскаленная докрасна спираль. Конец ее оканчивался шнуром, который извивался, теряясь в темноте. Азиат дотянулся до закопченной до черноты жестяной кружки, хлебнул темную жижу и с натугой проглотил, двигая огромным выпирающим кадыком.

Дмитрий молча стоял над умирающим. — Вы передадите письмо в Самарканд? Вы можете выходить?.. Здесь адрес. Я очень прошу вас…

Узбек говорил с трудом. Он вытащил из-под ватника обтрепанный конверт. Дмитрий присел на корточки и принял конверт.

— Передадите?

Узбек искательно заглядывал в глаза.

Дмитрий кивнул.

— Спасибо вам.

Кашель не дал узбеку продолжить. Грудь его заходила ходуном, из-под рубашки торчали ребра с натянутой, как на барабане, кожей.

Дмитрий подтянулся на руках и осторожно перевалился через забор.

Он долго бежал между луж по разбитой колее просеки в лесу. Светила луна в разрывы облаков. Ветер качал высокие деревья по сторонам. Остановился он на развилке — поперек шла высоковольтная линия. Он потрусил под опорами.

Показались одноэтажные дома. Кое-где горел свет. Пробегая мимо бетонного прямоугольника, слегка выдающегося над землей, он бросил взгляд на человека. Торс и голова мужчины виднелись на поверхности, остальная часть тела скрывалась в люке. Казалось, что человек вкопан в землю, как бюст.

Дмитрий остановился, чтобы отдышаться. Человек, прищурив глаза, смотрел и молчал. На вид ему было лет пятьдесят. Дмитрий приблизился. Из открытого люка парило.

— Занято тут, — сказал бомж из облака, упреждая вопросы. И тут же поинтересовался: — Прохладно?..

— Да, — поежился Дмитрий

и провел руками по плечам, обхватив их.

— Ночами холодно… — согласился бомж. — Курить нету? Или не куришь? — И с легкой ехидцей прибавил: — Бегун?

— Не курю. Нечего.

Дмитрий снова поежился.

— Покурить бы…

Бомж почесался.

— А ты танкист?

Бомж рассмеялся.

— Спускайся. Здесь отопление.

Бомж скрылся в отверстии. Дмитрий заглянул внутрь. Неверный свет какого-то масляного светильника из глиняной плошки освещал жилище отверженного. Тряпье, мешки, сумки на переплетении труб и вентилей.

— Лезь, — снова пригласил гостеприимный бомж и обвел одной рукой свои владения; во второй он держал старый радиоприемник. — Туннель, вишь, начальству из Кремля копали в войну, — сказал он, похохатывая. — Выводить их. Нарыли коммунисты ходов…

— А чего на юг?

— Так чтоб тепло им было, — снова хохотнул бомж. — Вода горячая у меня здесь.

Он хлопнул ладонью по широкой трубе, на которой сидел.

— Так тут, наверное, и запасы питания должны быть. Для старшего комсостава.

— Смекалист ты, парень, — засмеялся бомж и полез в нишу за свертком. — Размещайся с комфортом.

Дмитрий методично жевал краюху хлеба, припивая жидкость из вздутого пакета сока.

— Сергей Петрович, — представился бомж, оторвав ухо от радиоприемника. — Тебя как величать?

— Дмитрий, — с трудом выговорил он, чуть не подавившись.

В провал забора на свалку заезжали машины. Несколько других разгружались, вываливая мусор недалеко от въезда. Ветер носил, играя, пакеты, обрывки бумаги, пыль. Местами мусор тлел, распространяя гарь.

Дмитрий потер пальцем под носом: сладковатая вонь пропитывала все вокруг.

Издалека к машинам брели, согнувшись к земле, люди. Вороны стаями летали над ними, громко каркая.

— Клондайк, — сказал Сергей Петрович.

Они миновали ржавый бульдозер с кабиной без стекол. Перед его скребком высилась волна закостеневших отходов. За ними привязалась собака, она, не отставая, трусила позади. Ее лохматая, видимо, белая, но грязная шерсть собралась в сосульки. Одно ухо, надломленное, висело.

В проеме дощатой халабуды, обитой полиэтиленовой пленкой, наружу торчали босые ноги. Рядом горел костер.

Дмитрий и Сергей Петрович подошли к огню.

Еще один человек, завернувшись в одеяло, спал ничком у костра, словно мертвый.

Рослый бомж, еще не потерявший человеческого облика, пересматривал небольшую груду тряпья. Он отбирал целые вещи. Их он прятал в мешок.

Пожилой бомж с вытянутым изможденным лицом разгадывал кроссворд.

Как в тумане — в дыму, — Дмитрий бродил по свалке с рослым бомжом, стариком интеллектуалом и Сергеем Петровичем. Сзади неотступно плелась собака.

— Я раньше работал. А потом уже пил, — говорил рослый бомж Дмитрию. — Здесь теперь трудимся. — Он усмехнулся. — Ты не боись, здесь можно прожить, — убеждал он, в общем-то, себя. — Продуктов хватает. Вещи. Можно продать или еще чего…

— Когда машины приходят с мусором с чердаков, — пожилой бомж, заглядывал снизу Дмитрию в лицо, — старые книги бывают, письма. Раритеты разные.

— Деньги даже попадаются. Главное припрятать, — прибавил рослый.

Он нагнулся и вытащил из месива под ногами яркий детский комбинезон.

— Совсем хороший. — Он разгладил комбинезон руками. — Домой отнесу, Ванечке.

— Я в город пойду, — сказал Сергей Петрович. — Пристроюсь где-нибудь, работу поищу.

— В яму свою, бутылки собирать, — усмехнулся рослый.

— Чего сразу, у меня и документы есть! — оскорбился Сергей Петрович.

— Ладно, иди… Ждут тебя. Спрашивают: «Когда вы к нам, Сергей Петрович?» А ты откуда?

Рослый остановился и повернулся к Дмитрию, остальные тоже посмотрели на него.

— Из Москвы.

— А чего сюда подался? На лето на юга пробираешься? — не успокаивался рослый.

Дмитрий кивнул. Они опять по-брели среди развалов.

Их сидело семеро вокруг костра. Языки огня вырывались к лицам бомжей, искаженным безумным весельем. По кругу ходила стеклянная банка с мутной жидкостью.

— Пей, пей, не задерживай! — открывая беззубый рот, приговаривал сосед Дмитрия каждому, у кого оказывалась банка. — Пей, пей, не задерживай тару…

Дмитрий выпил, поморщился, передал посудину следующему. На газетах лежала какая-то снедь.

Старик с изможденным лицом коптил над огнем стеклышки. Он держал их в пламени плоскогубцами и поплевывал на пальцы, меняя руки.

— Завязывай, Михалыч, шашлык свой! — неожиданно закричал на старика угрюмый бомж припадочного вида.

— Скоро солнечное затмение, — извиняющимся голосом проговорил старик, вскинув голову, — если погода будет хорошая, увидим. Если жечь не будут, — пробормотал он и махнул в сторону чадящего дыма свалки.

— Кому, кому это нужно?! — не унимался припадочный. — А?! Ты скажи!..

— Я завтра ухожу, — сказал Сергей Петрович. — Пойдем вместе, вместе легче, — предложил он Дмитрию.

— Начну, обязательно начну все заново, — твердил опьяневший рослый бомж. — Чего, она примет меня… Примет, конечно. Обязательно. Я и вещей набрал сколько. Надо начать, начать!..

— Замолчи ты с проповедью своей! Не в церкви… — сказал худощавый, жилистый высокий бомж и прикрикнул на дворнягу: — Пошел отсюда, шелудивый!

Он взял в единственную руку палку и замахнулся на нее. Однорукий сидел на корточках, один рукав его пиджака болтался, под пиджаком виднелась гимнастерка.

Собака отбежала, залегла позади Дмитрия. Он бросил ей хлеба. Ее умные черные глаза слезились.

— Голодная она, — сказал, покачиваясь сидя, старик. — Надеется, помогут ей люди. Хозяйская.

— Все равно не протянет долго, — скривился однорукий.

— Здесь долго не живут, — вымолвил Сергей Петрович.

Они все так же сидели в кругу у костра. Только пара человек уже валялась навзничь валетом.

Над компанией у костра нависли трое крепких молодых ребят. Один из них поигрывал цепью.

— Работайте, машины пришли. Не стемнело еще. Или вас заменить пора? — процедил парень с хищным узким лицом.

Общее молчание прервал однорукий.

— Сейчас, — сказал он, не поднимая головы.

— Что ты сказал? — оскалился парень. — Неровно дышишь?

— Говорю… — набычился однорукий.

— Подождите, мы уже идем, — встрял, поднимаясь, старик с изможденным лицом.

Но встать он не успел, удар ногой в лицо бросил его на землю. Парень с цепью набросился на однорукого. Затем начал бить его ногами. Однорукий хрипел.

— Убьешь? — констатировал вопросом высокий парень вошедшего в раж парня с цепью.

— Ничего. Так пожалостливей будет. Пойдешь милостыню просить, — бросил парень с цепью неподвижному однорукому. — Завтра за тобой приедут.

Он еще несколько раз ударил приподнявшегося на одной руке однорукого и, бросив его, присоединился к другим парням. Они раздавали пинки направо и налево. Дмитрию досталось по голове.

Собака неистово лаяла, припадая на передние лапы.

Один из парней влез в халабуду, принялся потрошить там скарб бомжей, выбрасывая наружу тряпье.

— Вы от кого, падлы, цветмет прячете? — Он появился в проеме, выбросив на землю металлические пруты. — Что еще есть?..

Парни принялись с новой силой избивать подворачивавшихся под руку бомжей. Двух, спавших валетом, они затоптали. Продолжавшего сидеть сильно пьяного рослого бомжа один из парней с разбегу ударил ногой в спину. Рослый упал лицом в костер. Не подавая признаков жизни, он сгорал в огне с детским комбинезоном, зажатым в кулаке.

— Что же вы делаете, сволочи?! — встал Дмитрий. Он отмахивался от парней здоровенной жердью. Один из парней вытащил пистолет.

Однорукий, уловив момент, поднялся и сзади нанес удар парню с цепью рифленым арматурным прутом, а Дмитрий выбил у другого пистолет. Парни попятились.

— Уходим! — крикнул однорукий и подхватил пистолет с земли.

Дмитрий побежал за ним.

Раздались выстрелы.

Подбегая к забору, однорукий обернулся и выстрелил через плечо. Осечка.

— Заклинило, — со злостью процедил он сквозь зубы.

Задыхаясь, они тяжело опустились на землю. Дмитрий поддержал однорукого. Собака легла неподалеку, вытянув лапы вперед и положив на них треугольную голову.

Однорукий оперся на локоть.

— Холодно. Почки у меня слабые. Отбили.

Дмитрий помог ему сесть, и тот сразу завалился на согнутые колени.

— В плену. В зиндане два месяца сидел. В яме. Избивали нас, как собак, тренировали удары. Спортсмены… Наверх выводили. Я и не выдержал, выпрыгнул… Все одно было… Руку мне отпилили. Наказали.

Он пощупал пустой правый рукав. Чуть ниже локтя — пустота.

— Бензопилой?

— Зачем бензин переводить? — странно скривился однорукий. — Обычной, разводной. А убить не убили. Даже перевязать позволили.

— Как же ты выбрался?

— Случай. Бежали мы. Наши ребята есть готовили им, а на меня они внимания и не обращали, а я приметил, где они автоматы составили. Майору за черемшой выйти разрешили, он и закрыл меня, а я полоснул очередью. Остальных ребята добили… Бежали всю ночь, чуть не сдохли, потом днем спали в оврагах в зеленке, ночью шли, по ручьям. Собак опасались… — Однорукий глянул на собаку. — Две недели. А к нашим вышел я один… Камнепад. Майор в реку сорвался. Остальные замерзли… Зимой. Горы. Кавказ…

— Я понял.

— У меня тоже гангрена начиналась. Обморожение. Так я три пальца ножом срезал на ноге… Ничего бегать можно, — ответил он на немой вопрос Дмитрия.

— Уходить надо, — сказал Дмитрий.

— Надо вернуться, — неожиданно ответил однорукий, — у них в бытовке деньги есть.

Однорукий дернулся встать и, охнув, осел на землю.

— Не надо. Лежи. — Дмитрий поднялся. — Поспи пока. Я осмотрюсь.

— Тебя как зовут?

Дмитрий задумался на мгновение.

— Дмитрий.

— Василий я.

Однорукий протянул руку.

— Я вернусь.

Дмитрий пожал руку.

— Возьми. — Василий протянул пистолет. — Убьешь… их?

Он скривился.

Дмитрий покачал головой.

Однорукий посмотрел, как Дмитрий уходит, и принялся осматривать пистолет.

Они брели по проселочной дороге. Сзади трусила собака.

— Брось собаку — куда мы с ней, — проговорил Василий. — Самим жрать нечего.

— Пускай… Да и как ее бросишь? Сама идет с нами.

— Пристрелить. Пусть не преследует.

Однорукий поднял палку. Собака отбежала, но не ушла.

— Не надо.

Дмитрий удержал руку однорукого, а собака опять приблизилась.

— Я с детства хотел собаку. Сначала родители не разрешали… Потом жена…

Они сидели в лесопосадке. Однорукий обессиленно привалился спиной к стволу дерева.

— Спасибо, что не оставил. Не ожидал. Никто ведь я тебе. Не было со мной такого. — Однорукий усмехнулся. — Я в плен попал: рота необстрелянная. Пацаны. Призывники. Патроны кончались. Испугались, побежали… Просили жизни… Дети еще. Нас командиры забыли. Бросили, суки! Почти вся рота в ущелье и полегла… Три дня бой шел. Окружили нас.

— Ну, иди ко мне, — подозвал Дмитрий лежавшую неподалеку собаку.

Она осторожно подошла, виляя хвостом. Дмитрий погладил ее голову, ощупал худые бока.

— Досталось тебе, да, тяжелая жизнь была? Ничего, все наладится. Теперь ты не один.

Он провел пальцем по шраму на лобастой голове, и собака сжалась.

— Как же тебя зовут? — спросил он.

Собака вскинула морду и заглянула ему в глаза.

— Мальчик… Мальчик.

Собака положила голову ему на колени и зарылась носом. Дмитрий потрепал ей уши.

— У деда в деревне так собаку звали.

— Сколько тебе лет? — спросил однорукий.

— Тридцать один.

— Молодой…

Они шли вдоль невысокого штакетника по улице одноэтажных домов поселка. Вдалеке виднелись высотные дома, труба котельной. Пригород.

Попадавшиеся навстречу редкие прохожие отворачивались.

Они взошли на крыльцо. Однорукий постучал. Занавеска в окне дернулась.

— Вы не могли бы дать что-нибудь поесть? — обратился к невидимому человеку Дмитрий. — Простите, что просим.

Дверь не открылась. Занавеска не шелохнулась.

Они прошли по дорожке от ворот к другому дому.

С шумом захлопнулась дверь.

— Милицию вызову, — донеслось изнутри.

На улице их поджидала сухонькая старушка в платке. Она вынесла ломоть хлеба, на нем пластом лежал кусок жареной рыбы.

Они присели на лавочку. В окне за блеском стекла на солнце виднелся абрис лица — человек наблюдал.

Зажатые между двумя компаниями, они сидели в зале ожидания железнодорожного вокзала. Старомодные светильники пятнами желтого света поливали унылые побеленные стены и ряды лавок, на которых сидели и лежали люди. Многие спали на узлах и сумках.

Голос из громкоговорителя пролаял что-то нечленораздельное о проходящем по второму пути товарном поезде.

Василий забылся сном. Дмитрий смотрел прямо перед собой. Мальчик лежал у его ног. Толстая женщина напротив неприязненно поглядывала на собаку, но ничего не говорила.

За несколько рядов от них встал ханурик мелкоалкогольной наружности. Он прошел по проходу вдоль стены, по пути присел, взял с пола сумку, пронес ее на несколько рядов вперед, поставил, а сам сел в стороне, не упуская сумку из виду. Владелец сумки, тучный мужчина с багровым лицом, продолжал с присвистом храпеть.

Ханурик подождал еще немного — обворованный не просыпался, — вернулся за ношей, тем же движением присел на ходу и понес сумку к выходу в соседний зал.

Дмитрий с Василием догнали его у табло расписания на пустынном перроне. Дмитрий протянул руку — сзади вора припирал Василий, — и тот отдал сумку.

Они заскочили в электричку. Двери захлопнулись, поезд тронулся, станция, на которой Дмитрия схватили менты, осталась позади. В тамбуре курили двое работяг.

В вагоне Дмитрий и Василий ели бутерброды с вареной колбасой. Жадно, торопясь, глотали, не жуя. Василий достал из сумки замасленную бумагу, развернул, открылся ком спрессованных пирожков.

Из тамбура, закрыв за собой дверь перехода в соседний вагон, показался босой старик с длинной седой бородой. В руках он нес два целлофановых белых пакета.

Он присел рядом с ними на край сиденья. Дмитрий посмотрел на его заскорузлые ноги, узловатые загорелые руки.

— Поешьте, — предложил он старику.

— Спасибо, сыт я. Люди накормили. Вы кушайте, ребятки. Отдохну и пойду, сходить мне скоро, — сказал старик, пристально смотря Дмитрию в лицо из-под косматых белесых бровей.

— Не отказывайтесь.

— Нет, спасибо, чужое не могу.

Он покопался в карманах брюк. Холщовый сюртук приподнялся, и стало видно, что штаны подпоясаны проволокой, закрученной узлом.

Старик протянул Дмитрию сложенную в четвертку замусоленную бумажку, вырванную из ученической тетради в клетку.

— Молитва тебе. Возьми, не сомневайся. Дойдешь умом…

Дмитрий молча принял бумажку, спрятал в карман.

— А ты куда, старик? — спросил его однорукий.

— Дальше. Кто знает свой путь, куда он идет? Я не знаю. Ты знаешь? — вопросом на вопрос ответил старик.

Василий промолчал.

— Идя к свету, не будь зол, будь справедлив, — выговорил старик для Дмитрия и поднялся. — Тот не идет к свету, чтобы не обличились дела его, потому что они злы…

Он пошел по проходу, широко расставляя ноги, с высоко поднятой головой и прямой спиной.

В лицо Дмитрию смотрел ствол ружья. Он отодвинул рукой клок соломы от лица. Ствол не шелохнулся. Василий хотел достать пистолет, но Дмитрий придержал его руку.

Они выбрались из скирды.

Крестьяне отошли на несколько шагов. Бородатый с ружьем, постарше, в фуражке с голубым околышем. За поясом у него торчала нагайка. Второй, по всему — сын, крупный детина с выдающейся вперед челюстью. С обрезом, полускрытым в огромной пятерне.

— Потравили солому, скирдятники, — утвердительно начал беседу бородатый.

— Отработаем, если покормите, — произнес Дмитрий.

— Поработаете, значит… — размышлял бородатый.

— Так случилось, — сказал Василий, — двое суток не ели. Из диеты пора выходить. А что, солома большая ценность?

— Украли тут у наших… — неопределенно пробасил бородач

и кашлянул в кулак. Ружье он не отводил в сторону. — Для нас все имеет цену. Где вы — знаете? — Нет, — ответил Дмитрий.

Детина сам себе кивнул головой.

— Что вы все лезете к нам на юг? Алкаши московские.

— Мы что, границу перешли и не заметили? — прищурился Василий.

— Да нет. Россия тут. Другая только, — отрезал бородач. — Городские? Небось, не сеяли и не пахали никогда?.. На готовом.

— Мы поработаем, — повторил предложение Дмитрий.

Мужики переглянулись.

— Ладно, поехали, — решил старший. — Руки нужны.

Молодой вырвал волосок из ноздри и двинулся к мотоциклу с коляской.

Мотоцикл осадил перед каменным домом.

— Собаку на цепь?

Бородач медленно выбрался из люльки, кивнув на Мальчика.

Дмитрий уже стоял на земле, он спрыгнул с люльки. Василий сидел в седле позади детины.

Мальчик понял и отбежал в сторону.

Донесся утробный визг свиньи.

Вошли во двор. Хата с этой стороны мазаная, чисто выбеленная. Напротив — летняя кухня из кирпича. Двор заплетен виноградом. Цементный пол. За калиткой, ведущей в огород, — брезентовый шатер над столом.

— Идите поешьте, — сказал бородач.

И сухая старуха, до того молча ожидавшая, стала собирать на стол.

На задворках, в начале огорода, дородная жена старшего сына, стоя у дощатого мокрого стола, промывала в тазу длинные слипшиеся полосы кишок. Старенькая хозяйка помогала. Еще одна женщина резала кур. Она чиркала курицу по шее ножом и бросала ее на землю. Иногда они продолжали еще бегать без головы по грядкам, падали и дергались в конвульсиях.

Хозяин-бородач в стороне запрокинул овце голову вверх и полоснул по горлу.

Дмитрий свежевал овцу, подвешенную на перекладине за задние ноги.

Хозяин внимательно наблюдал за движениями его ножа.

— Аккуратнее. Плавно веди. Чулки, видал, как бабы снимают, городской ить? Или снимал?.. Самому оно-то поинтереснее. — Он хитровато улыбнулся в усы. — Так и работай. Шкуру занесешь в кухню. На козлы повесь.

Донесся вой коровы.

С огорода во двор зашел боец в окровавленном клеенчатом фартуке. На поясе у него висел блестящий тесак. Он нес кастрюльку, полную свежей крови. За ним вошел Василий. В калитку видно, как помощник поволок по земле свинью.

— Одним ударом, — похвастался боец. — Прямо в сердце. Добрый хряк. А Тимошку саданул, правда, копытом. Держит он, умелец…

Он обернулся назад, не в силах сразу прекратить распекание молодого помощника.

Боец налил из кастрюльки в граненый стакан крови и предложил хозяину. Бородач с кряком выпил. Боец снова налил и тоже выпил крови.

— Попробуешь? — предложил он Дмитрию и вновь наполнил стакан.

Дмитрий выпил в несколько глотков.

— Молодец. Закваска есть.

Он хотел налить Василию стакан, но тот отказался. Боец достал из-за пояса тесак и аккуратно провел большим пальцем по лезвию.

Снова донесся вой коровы.

— Я кувалду ей перед яслями положил наверху, — сказал он хозяину. — Пусть привыкнет. Чует буренка, что скоро ее время.

— Кровь чует, — согласился хозяин.

По соседству раздавались веселые крики. Суетились люди, строился дом. Таскали крупные саманные кирпичи. Бегали пацаны с тачками.

— Давай, жена, — сказал хозяин, отведя взгляд от стройки и посмотрев с прищуром на диск солнца. — обедать пора людям. Вырежи, Степан, из спины пару ломтей, — обернулся он к бойцу, — хозяйка зажарит.

Боец кивнул и пошел к калитке.

Дмитрий присел на маленькую скамеечку. Собака рядом жадно ела. Иногда она отрывалась от лоханки и смотрела на Дмитрия. Он кивал ей.

— Ешь, Мальчик. Впереди другая жизнь.

Дмитрий, голый по пояс, убирал навоз в свинарнике. Он углубился уже на один штык лопаты.

Хозяин прошел мимо, присматриваясь к Дмитрию. Прибрал упавшие грабли, прислонил к стене сарая под навесом. Остановился.

— Дом младшему строю. Пусть рядом живет. До дождей под крышу вывести надо… К дедову пристраиваем. А то что? Жил в городе, на заводе вкалывал. Токарем.

— Городской, — улыбнулся Дмитрий и вытер пот со лба тыльной стороной ладони.

— Бес попутал, — жевнув бороду, согласился хозяин. — Умные же все. Ничего, колхоз загнулся совсем уже, сами будем теперь.

Дмитрий вышел за огород. Он не закрывался забором, просто оканчивались грядки, на краю последней росло несколько кривых абрикосов и столетняя акация. А дальше начиналось поле. Бескрайнее. Непаханое разнотравье степи. Зудела тишина. Вдали ветер мел пыль стеной. Несся круглый куст перекати-поля, оторвался от земли, перелетел, не смог зацепиться колючками за бугор, покатился дальше.

Прямо на Дмитрия из степи стеной двигался дождь. Видимым фронтом. Полосой его гнал ветер. Там, где стоял Дмитрий, еще мир и покой. Непогода разделила мир надвое.

Василий, склонив голову набок, подошел сзади, посмотрел на приближающуюся стену воды. Развернулся и ушел, выбросив окурок.

А Дмитрий ждал. Он стоял и не уходил, сложив руки на груди, ожидая стихию. Потом вытянул руки вперед, навстречу пелене, словно хотел нырнуть. Вихрь дождя накрыл его, и он раскинул руки, подняв голову вверх, весь в водной буре. Слившись с ней в единое неразрывное целое.

Шквал пролетел. Дождь закончился. Мокрый Дмитрий подошел к открытой террасе у дома.

Василий сидел с ногами на диване, покрытом матрасом в цветастом наматраснике, и ел сухую рыбу. Коротко взглянув на Дмитрия, он оторвал плавник зубами.

Крупные капли прошедшего дождя падали между ними, стекая с покатой крыши террасы.

Бородатый хозяин перекрестился на церковь, приспособленную для этих нужд из бывшего частного дома: над двускатной крышей без купола возвышался крест. Сыновья бородача стояли позади в толпе молодежи. Вход в здание украшен свежесрезанными ветвями. Люди степенно кивали друг другу, собираясь на церковный праздник.

Старики разговаривали отдельно, и бородач здоровался с каждым за руку. Приподымал кепку, приветствуя проходящих.

— Всех знаете? — подошел к нему Дмитрий.

— Нет. Здороваюсь с людьми. Церква одна на всю округу…

Дмитрий не спал. Он лежал на спине на раскладушке под звездным небом в яблоневом саду. Раздавались отрывистые песни сверчков, метались в изломанном полете летучие мыши. Млечный путь полосой высветил полнеба.

К нему подошел хозяин.

— А в Москве звезд не видно. — Дмитрий повернулся к нему, сел на раскладушке. — И ночью светло. Небо всегда закрыто.

— Не едь ты в город.

— В дороге свобода… Из ниоткуда в никуда…

Открылась дверь кухни: Василий вышел покурить. Собака тихо зарычала под раскладушкой.

Рано утром Дмитрий и Василий стояли возле сельского магазина у конструктивистского здания бетонной автобусной остановки. Микроавтобус затормозил.

Василий поднялся первым в запыленный салон. Дмитрий с собакой залезли следом. На них с враждебностью покосился мужик с желтым лицом. Все с корзинами, тюками, сумками ехали на рынок. Цыгане семьей теснились сзади с огромными баулами.

— Куда ты прешь с псиной своей? И так места нет, — не выдержал желтолицый.

Дмитрий промолчал. Больше на них никто не посмотрел.

— Понаехали! — желчно добавил желтолицый и обернулся назад в сторону семьи цыган.

Его баба цыкнула на него и что-то проворчала.

— А что? Они только наркотиками и торгуют. Ребят наших убивают.

Мужик затих под шиканье бабы.

Дмитрий пересек площадь, пропустив несколько машин.

Он подошел к зданию почты, снял трубку телефона-автомата, на-брал номер, дождался ответа.

— Здравствуй… Да, я… Как вы, у вас все нормально?.. У меня — да… В общем, у вас все хорошо?.. Я не знаю… Далеко… Передай Анечке привет от меня, скажи… скажи, что я люблю ее. Скажешь?.. Да. Прощай.

Дмитрий повесил трубку, вошел в здание почты, подошел к прилавку, купил марку и конверт. Отошел к высокому столу, достал из кармана рубашки замусоленную бумажку, которую ему дал старик в электричке. Бумажку он повертел в руке и положил обратно. Вытащил измятое письмо узбека.

Он воспользовался авторучкой, прикрепленной при помощи бечевки к столешнице, переписал адрес. Разгладил письмо, сложил.

На выходе он опустил конверт в почтовый ящик.

Вдвоем с Василием они стояли у стойки раздачи в пельменной.

— С маслом или сметаной? — спросила повариха в белом высоком колпаке.

— И то, и то давай, — распорядился однорукий. — И хлеба прибавь.

Подумав, он подлил в пельмени уксус из бутылочки у кассы.

Ели они стоя.

Второй заход мимо них сделал молодой парень среднего роста.

Но близко он не подходил. Попросил скороговоркой от соседнего столика:

— Оставьте поесть, пожалуйста. Хоть немного. Христом Богом прошу.

— Научился уже руку тянуть, — скривился однорукий. — Пошел отсюда.

Парень втянул голову в плечи. Он заметил взгляд Дмитрия.

— Не мылся я давно, — парень еще больше сжался.

— Сколько ходишь?

— Второй год. Сразу после детдома.

— Возьми себе.

Дмитрий, под взглядом Василия, дал парню денег.

Парень быстро поглощал пельмени за соседним столом.

На улице он спросил:

— С вами можно? Витька меня зовут.

Собака ждала у входа.

Они подождали, пока двое припозднившихся покупателей с песней отошли затаренные от магазина. Площадка перед магазином освещалась неверным фиолетовым светом фонаря.

Василий кивнул Витьке, и тот остался снаружи. В магазин они с Дмитрием заскочили вдвоем.

— Стой, где стоишь! — заорал Василий на попятившегося за прилавком продавца.

Они принялись хватать с полок консервы, колбасу, коробки, все, что попадалось под руку, кидали в мешок.

Неожиданно не робкого десятка продавец разрядил в них дробовик, выглянув из-за прилавка. Посыпались банки с полок, они присели.

Василий несколькими выстрелами из пистолета загнал продавца в подсобку. Патроны кончились. Продавец, не собираясь сдаваться, высунул ствол ружья, стрельнул еще раз, особенно не целясь. Несколько дробин ранили Василия в плечо.

Василий перепрыгнул через прилавок с ножом в руке. Послышался хрип, клекочущие горловые звуки.

Выскочили на улицу. Мешок у Дмитрия перехватил Витек.

— Не надо было этого делать! — крикнул Дмитрий.

— И так искать будут, — на ходу ответил Василий. — Но теперь посложнее им будет. Нельзя в меня стрелять!

Собака бежала последней, задрав хвост.

Они сидели в машине в ряду припаркованных в узком проулке автомобилей. Дмитрий за рулем. Он отломал снизу рулевой колонки пластиковую крышку, нагнулся, соединил проводки. Мотор машины зачмыхал, но не завелся.

Василий напряженно следил за руками Дмитрия. Плечо у него было замотано тряпкой. Витек сидел на заднем сиденье, вытянув тонкую шею, руками он обхватил морду собаки.

Раздался долгожданный звук двигателя, загремело радио. Дмитрий обхватил руль руками и, вывернув его, хотел отъехать от тротуара. Он только сделал движение, взвизгнули тормоза.

Рядом с ними резко остановилась иномарка. В ней сидело четверо. В открытом окне лицом к лицу с Дмитрием наглый молодой парень.

— Стоять, мужик!

Дмитрий молчал. Они мерялись взглядами. Парень на соседнем с водителем сиденье был самым молодым в иномарке, он старательно зло хмурился.

Дмитрий сжимал пистолет, пряча руку под окном. Чеканное лицо Василия налилось кровью, в руке он уже сжимал нож.

Дмитрий осторожно перевел руку с пистолетом под рулевой колонкой, очень медленно. Во время паузы в музыке раздался металлический стук.

Радио в обеих машинах опять заиграло в бешеном ритме на одной волне.

В соседней машине начали что-то понимать. Они разом повернули головы вперед, иномарка двинулась по проезду.

Дмитрий выехал за ней.

— Заправиться надо, — сказал Дмитрий, посмотрев на стрелку.

Горела лампочка.

Мелькали дома, Дмитрий сделал еще несколько поворотов и подвернул к заправке. Василий пошел к кассе.

Небольшая очередь к обеим колонкам. Одна из машин заправилась и отъехала, внезапно на ее место без очереди подъехала черная «Волга», заскочившая под навес заправки с улицы. На стекле у нее крепилась карточка в виде российского триколора с надписью. Водитель вышел из «Волги» и пошел к окошку.

Из машины позади «Волги» выскочили трое кавказцев.

— Ты что, а?! Люди стоят, э!

Из «Волги» вышел напарник водителя. Завязалась драка. Кавказцы, пользуясь численным преимуществом, теснили тех, что из «Волги».

Водитель «Волги» вырвался из окружения и, открыв дверцу машины, потянулся за рацией, закрепленной между передними сиденьями. Крупный кавказец, вытащив его наружу, оттолкнул и вырвал провод рации из устройства.

Вытащил барсетку из машины кавказцев Василий. Дмитрий достал пистолет из-под сиденья и выскочил прикрыть его. Кавказцы, прекратив драку, молча смотрели на направленный на них ствол. «Волга» рванула с места, из окна что-то кричал пассажир.

— Правильно, ребята, поверьте, это настоящий пистолет, — успокоительно говорил Дмитрий.

Они с Василием отходили назад.

Витек подъехал поближе, распахнув дверцы машины. Собака сидела в салоне.

Они втроем стояли в павильоне у игрового автомата.

Дмитрий набирал цифры на мобильном телефоне, прикрытый спинами товарищей, и просовывал в монетоприемник проволоку. Затем достал пьезоэлектрическую зажигалку, зачиркал, мигая в прорезь.

Посыпались монеты.

— Выиграли, — обрадовался Витек, выгребая деньги из лотка.

На автомате загорелась надпись «Джек-пот» и «1000000». Мерцали огни на его панели, играла механическая музыка.

Василий заканчивал выгребать горсти монет, рассовывая по карманам, когда их обступила подъехавшая на разборки бригада. Упыреватого вида члены ее молча наблюдали за его действиями. Витек собирал монеты в небольшой мешочек.

— Достаточно будет, — наконец произнес старший бригады. — Чтобы больше вас тут не было.

На улице, не проронив ни слова, расселись по машинам. Дмитрий, Василий и Витек отъехали от павильона. Собака облаяла бригаду в открытое окно.

По степи неслось рассыпной лавой, веером несколько старых «Жигулей». За ними тянулись протяжные, медленно оседающие полосы пыли.

Витек торчал из люка с автоматом в руке.

В двух других машинах такие же восторженные парни высовывались из окон с карабинами.

Ревели моторы, в машинах орала музыка.

А громче орал Витька, но что — все равно не разобрать.

Витек заглянул внутрь салона, улыбаясь, попытался поймать взгляд Дмитрия. Тот рулил, следя за навигатором. Василий сидел рядом.

Человек десять стояли у машин в степи.

На капоте одной расстелена затертая, местами надорванная, карта-схема.

Дмитрий, щурясь от солнца, смотрел на горизонт. Он прикрыл глаза козырьком руки и продолжал всматриваться. Виднелся курган, больше никаких ориентиров не наблюдалось.

Дмитрий, упершись обеими руками в крышку капота, рассматривал карту. Он обернулся. Невдалеке виднелась свежеразрытая канава, которая оканчивалась круглой ямой, похожей на воронку. Бурая земля холмилась вдоль краев траншеи.

Со дна ямы раздался металлический стук.

— Есть!

Еще несколько человек спрыгнули в яму и принялись ожесточенно отбрасывать землю. Металлические стуки участились.

Отшвырнули лопаты наружу. Дмитрий, улыбаясь, подошел ближе. Парень на дне ямы стукнул ломом по широкой толстой трубе.

— Она!

Все собрались посмотреть.

— Закончили курить, — сказал Дмитрий.

Парни побросали сигареты.

— Отошли… Давай, Витек!

Собака закончила патрульный круг и вернулась к Дмитрию.

Витек подошел к краю, примерился и дал очередь в глубь ямы из автомата. Вверх вырвался фонтан темной жидкости.

Витек поскользнулся на насыпи, упал на спину и съехал вниз. Со смехом он выбрался из ямы, вытер лицо руками, размазав грязь. Он содрал с себя мокрую рубашку, отер ею автомат и бросил ее в яму.

— Пошел! — удовлетворенно сказал Василий. Прижав культей яблоко к капоту, он резал его на дольки ножом и с лезвия по одной отправлял их в рот.

— Нефтепровод! — провозгласил, подбежав к Дмитрию, Витек.

— Продуктопровод, — поправил его Дмитрий, делая пометку на карте.

— Готов к употреблению, — хмыкнул Василий.

По степи катили бензовозы. Подъехав, рабочие в спецовках в спешке разворачивали шланги. Парни помогали им. Несколько работяг с инструментами полезли в яму.

Дмитрий с Василием подошли к машине. Собака запрыгнула внутрь.

Витек радостно помахал им и побежал к неиссякающему фонтану.

Машина выехала на крутой высокий берег широкой реки.

Первой выскочила отмытая собака, белая, с блестящим металлическим ошейником.

Дмитрий вышел из машины, потянулся, остановился на краю, поросшем мелким кустарником.

Из машины выскользнула светловолосая девушка, подошла к Дмитрию, прильнула к нему.

Витек извлек из багажника огромный полосатый арбуз.

— Ребята дали с баштана, — похвастался он, видимо, не первый раз.

Сок стекал по щекам, рукам, голой груди Витька.

Девушка смеялась. Она аккуратно откусывала сахаристую мякоть.

Василий оперировал ножом и ел с него.

Витек взял еще один арбуз и с размаха хватил его о камень, выломал розовую ребристую с бахромой сердцевину и протянул девушке.

— Попробуй баранчика. Сахар.

— Переплывем? — Дмитрий, не отрываясь от скибки арбуза, смотрел на реку из-под бровей.

Девушка встревожилась.

— И за борт ее бросает в набежавшую волну… — с усмешкой промолвил Василий.

Дмитрий и Витек с криками наперегонки побежали под откос и бросились в воду. За ними спешила девушка, она остановилась на берегу у самой воды. Витек первым поплыл саженками. За ним в воду прыгнул Дмитрий.

Василий ел арбуз и ухмылялся, почесывая шею ножом.

Дорога, еще мокрая от короткого дождя. Витек за рулем, Василий рядом с ним.

Витек пересек двойную сплошную линию, обгоняя поток машин по встречной полосе. Им мигали отжимаемые к обочине встречные автомобили, предупреждая о патруле впереди, один водитель даже показал в открытое окно пальцем назад.

Из засады выбежал милиционер с палкой. Он торопился остановить их машину.

Витек притормозил прямо на осевой. Василий, смеясь, поздоровался с ментом левой рукой. Мент со смущением почесал затылок, поправил фуражку и возвратился к кустам.

Дмитрий со светловолосой девушкой сидели на заднем сиденье. Он задумчиво глядел на эту картину, расправляя мокрые волосы на затылке.

Дебаркадер на реке. Они занимали три стола на открытой палубе под зонтиками. За одним Дмитрий, Василий и Витек. За соседними — ватага парней. Терраса в основном пуста. Другие отдыхающие разместились подальше.

Подъехали машины к берегу. Из них вылезла бригада. На дебаркадер поднялись трое угрюмо-сосредоточенных парней. Они остановились около столика Дмитрия. Парни за соседними столами напряглись, некоторые встали. Собака оскалилась, шерсть ее стала дыбом на загривке.

— Садитесь с нами, — Дмитрий приглашающе повел рукой.

От ближайшего стола отделились два парня, поднесли несколько стульев, но далеко не отошли.

— Не за тем пришли… — мрачно произнес предводитель подъехавших.

— А! — понимающе откликнулся Дмитрий. — Жаль, здесь вкусно кормят.

— Я смотрю, ты тут развернулся, Донской, — продолжил не менее мрачно предводитель подъехавших.

Дмитрий ждал.

— Это наш район, — первым не выдержал предводитель.

— Да?.. Ваша территория? —

осведомился Василий.

Предводитель кивнул. Он глянул на пустой рукав рубашки Василия и усмехнулся Дмитрию.

— Твоя правая рука?

— Я тебя одной левой, — стиснув зубы, процедил Василий.

— Плохо вы смотрите за ней… Что такой асфальт разбитый, одни ямы? — Дмитрий показал в сторону набережной. — Не поддерживаете.

— Значит, так?.. Ладно. Мы еще вернемся, — угрожающе процедил предводитель.

— Каток не забудьте, — проговорил Дмитрий, он напряжен, как пружина. — На нем сразу и приезжайте.

— Потрудитесь, — добавил Василий.

— Вот мы вас в асфальт и закатаем, — предводитель развернулся и со своей свитой начал спускаться вниз по трапу. — Еще не знаете, кто за нами стоит.

Просторный зал со вторым светом, лестница наверх, дорогая мебель, в камине сложены дрова, сбоку на подставке лежат поленья.

Дмитрий подошел к эркеру. Он смотрел со второго этажа: за высоким забором видны знакомая стройка, коттеджи, разбросанные меж деревьев, вышка охранника. Прошла группа азиатов-строителей.

— Поселок пристраиваем, — донесся голос от стола.

Дмитрий обернулся.

Человек с квадратной челюстью приблизился к окну. Василий остался сидеть за столом.

— Расширяемся, — добавила квадратная челюсть. — Торговый центр будет еще.

Черноволосые люди в фуфайках внизу тащили кабель, разматывая его с большой деревянной бобины. Солдаты подъехали на тягаче, привезли громадные елки.

— Генерал командует, — дополнила челюсть.

Сзади послышался звук открывающейся двери. Вошел седовласый мужчина с военной выправкой. Дмитрий и генерал поздоровались.

Вокруг столика со стеклянной столешницей в глубоких креслах сидели двое в костюмах и с лицами спецслужбистов, квадратная челюсть и генерал — они составляли один лагерь — и Дмитрий с Василием.

— …Мы бы, конечно, могли, — отвечал на вопрос одного в костюме Дмитрий, — но зачем?.. Трубопровод мы в безопасности поддерживаем.

— А сколько вы можете предложить? — задал Василий вопрос противоположной стороне.

— Ваша правая рука? — спросил генерал Дмитрия.

— У меня только левая, — натянуто пошутил Василий и продемонстрировал протез, постучав им о стол.

Спецслужбисты переглянулись.

— Так договоримся! — нашелся один из них.

— Нет, не нужно, — Дмитрий провел рукой по столу, сметая невидимые пылинки. — Наше предложение остается в силе. Пять процентов и доля с продаж…

Василий недоуменно посмотрел на Дмитрия.

Дмитрий в темных очках, черном лайковом плаще и с хозяйственной сумкой в руке подошел к пристройке к жилому дому. Чуть позади шли темноволосая девушка и Василий. По фасаду пристройки играли неоновая реклама и разноцветные огни.

Охранники, караулившие на углу здания, вытянулись.

Швейцар козырнул и предупредительно распахнул двери. Две девушки в синих кимоно и администраторша в черной юбке и белой блузке синхронно кланялись.

Высоколобый представительный парень в подогнанном по фигуре костюме встретил Дмитрия перед двустворчатыми дверями. Сзади него появился Витек.

Парень распахнул дверь. Дмитрий передал Витьку хозяйственную сумку и вошел в игровой зал.

— Расплатишься, — сказал он Витьку назад.

Тот кивнул и вышел вместе с Василием.

Дмитрий сел за стол рулетки в небольшом зале. Он делал ставки один. Крупье орудовал лопаточкой, супервайзер на высоком стуле следил за игрой. Рядом с Дмитрием стояла девушка. Ей принесли напиток в высоком бокале.

Персонал выстроился вдоль стены.

— Хорошо, можно открывать, — Дмитрий постучал жетоном по полированному краю стола и, закашлявшись, затушил сигарету в латунной пепельнице.

Представительный парень — менеджер казино — склонил голову. Василий вошел в зал.

— Надо пригласить кого-нибудь, — сказал ему Дмитрий. — Поиграть на открытии. На музыкальных инструментах.

— Все будет, Дмитрий Вячеславович, — ответил менеджер. — Всенепременно. Я озаботился уже.

Рядом с бассейном вокруг низкого стола, уставленного бокалами, бутылками, закусками, на диванах и в креслах располагались парни из команды Дмитрия. Сквозь проход виднелась дверь в сауну в соседнем помещении. Девки сидели на коленях у парней или на подлокотниках кресел.

Дмитрий в длиннополом черном лайковом плаще стоял у стола. Он вытащил из кармана пакетик, надорвал, насыпал белый порошок в стакан, потом понюхал напиток.

— Лучше в воду, Дмитрий Вячеславович, — сказал Витек, он поднялся. — А у вас чай.

Дмитрий закашлялся — он явно простужен, — поморщился и помешал ложечкой темную жидкость в стакане. Выпил. Опять покашлял. Махнул рукой и вышел.

В соседнем зале, где стояла пара тренажеров, Василий бросал нож в шкаф. На одной из створок висела мишень от дартса, поверх которой прикреплена бумажная мишень с черным человеческим силуэтом.

Дмитрий вышел в прихожую. Ухоженный Мальчик сидел в углу. На его шее блестел новый наборной ошейник.

Охранник заведения подпрыгнул от конторки, но при этом заунывно протянул:

— Пожар чуть в прошлый раз не случился, Дмитрий Вячеславович. Лампу трусами накрыли и забыли.

Старик дежурный молчал.

Дмитрий вернулся к дверям в первый зал.

— Витек. Не надо напиваться.

Витек встал, тряся головой.

Василий методично упражнялся с ножом. Лезвие вошло в голову мишени по рукоятку.

— Я присмотрю, — сказал он.

Охраннику Дмитрий дал денег.

— Спасибо вам, Дмитрий Вячеславович. Вы уж не беспокойтесь. Спасибо большое.

Дмитрий со стариком дежурным вышел в вечерний двор проводить гостей. Собака заскочила в салон дорогой иномарки — водитель открыл ей дверь.

Кутаясь в незастегнутый плащ, Дмитрий сел в машину.

— Дмитрий Донской, — прошептал охранник старику.

Оба стояли навытяжку.

Водитель рванул с места.

Переулками машина подъехала к старому четырехэтажному дому с несколькими подъездами.

— Останови, — приказал Дмитрий.

Он вошел в подъезд, приподняв воротник плаща. Собака следовала за ним. На площадке первого этажа он постоял, посмотрел на часы, глянул наверх, еще постоял, но подниматься не стал, вышел, спустившись по другой лестнице в задний двор дома, оказавшийся проходным.

Дмитрий остановился.

Донеслись звуки стрельбы.

Он бегом, придерживая что-то под полой плаща рукой, побежал через арку вокруг дома.

Его автомобиль был изрешечен пулями, убитый шофер лежал возле машины.

— Кто знал… куда мы едем?..

А, Мальчик? — задумчиво обратился к собаке за советом Дмитрий и быстрым шагом пошел прочь.

В полной тишине в темноте замелькали проблески синих мигалок, отражаясь в стеклах домов.

Солнце висело в зените меж облаков.

Бригада соперников с дебаркадера — человек десять — во главе со своим бригадиром выбиралась из машин.

Василий сделал отмашку укороченным автоматом. Команда Дмитрия выровнялась в линию. Все, кроме самого Дмитрия и Василия, обнажены по пояс. И все, кроме Дмитрия, вооружены: карабины у бедер.

Витек кусал нижнюю губу.

Бойцы в напряжении стояли стенка на стенку в сжатом поле на стерне.

Разделительная полоса — грунтовая дорога. Поодаль — брошенные машины, у некоторых двери остались открытыми. Позади машин на стороне команды Дмитрия три бензовоза. Водители прятались в лесопосадке.

Бригадир с дебаркадера ступил на колею изъезженной грунтовки, оставляя позади себя изломанную шеренгу своих людей.

Дмитрий коснулся рукой автомата Василия, задержав его движение, и сделал два шага навстречу сопернику.

Предводитель противников остановился было, но подошел ближе — на дистанцию возможного разговора. Он смотрел на Дмитрия.

Тот отрицательно покачал головой.

Две группы молча стояли.

Бригадир противников не сразу, не теряя лица, развернулся и пошел к своим. Его бойцы принялись садиться в машины.

Не дойдя до машин, бригадир остановился, обернул голову назад, хотел что-то сказать. Но его спину прошила короткая очередь из автомата.

Дмитрий резко поднял вверх руку. Подавленные, растерянные противники, которые не успели сесть по машинам, замерли. Воли к сопротивлению у них не хватало.

Василий слегка поводил вправо-влево горячим стволом, он тяжело дышал от возбуждения.

Позади соперничающего клана, вдалеке, поднимая клубы пыли, прямо по полю неслись к месту встречи какие-то автомобили.

— Наши, — Василий слегка мотнул головой в их направлении, указывая Дмитрию.

Дмитрий хмурился, на его лицо набежала тень.

Противники оглядывались на подъезжающие автомашины.

В кармане предводителя бригады противников зазвучал сигнал вызова мобильного телефона.

Пара джипов затормозила в поле, пыль оседала вокруг них. Блеснули в лучах солнца тонированные стекла.

Василий подошел к корчившемуся на земле предводителю, пули попали ему в спину и бедро. Парень приподнялся на локте, захрипел, пытаясь что-то произнести. Василий выстрелил ему в голову.

Трель телефона стихла.

— Нет, не наши, — Василий, сощурившись, глядел вдаль.

Дмитрий неотрывно смотрел на него.

— В следующий раз будет думать, как с кем разговаривать, — зло бросил Василий и сплюнул на расстрелянного предводителя.

Джипы развернулись и поехали обратно. Тронулись машины соперников.

С неба посыпались сверкающие капли.

Вечернее небо стремительно темнело от заволакивавших его туч.

Яхта медленно разрезала короткие волны, пересекая водохранилище.

— Куда мы идем? — негромко пробормотал себе Дмитрий.

В руке он держал бинокль. Он стоял в рубке, глядя в окно. В стекло били брызги захлестывавших палубу волн. Позади него стояли Витек с Василием.

— Куда мы идем?.. — тихо повторил Дмитрий.

— На свет, — откликнулся рулевой. — Вон на те огни.

Опять в доме генерала те же шесть человек: двое спецслужбистов, квадратная челюсть, генерал и Дмитрий с Василием.

Переговоры продолжались.

— Ваше здоровье, генерал, — произнес тост Василий.

— Я в отставке, — поскромничал генерал.

— Такие люди в запас не уходят, — сказал один из спецслужбистов.

Все приложились к квадратным широким стаканам, в которые налита коричневая жидкость на два пальца.

Дмитрий стоял у окна.

— Правильно, — один из спецслужбистов обращался к Василию, — надо иметь гражданство одной страны, деньги зарабатывать в другой, а хранить деньги в третьей. Только не здесь.

— А жить в четвертой, — прибавил второй спецслужбист. — Мои давно за границей уже.

— Нехорошо, — покачал головой генерал.

— Помочь с документами? — усмехнулся первый спецслужбист.

Квадратная челюсть неодобрительно глянул на него.

Дмитрий смотрел вниз, за окно.

На стройку подкатил черный джип, из него вылезли и вразвалку пошли, удаляясь по дорожке, двое.

Те самые водитель и пассажир? Дмитрий тщетно всматривался.

Вечером во дворе дома хозяина-бородача, где Дмитрий с Василием работали, сидели за столом ближайшие родственники, сыновья, сам хозяин и Дмитрий. Одни мужики.

На двух металлических рассекателях на длинном столе стояли огромные сковороды, полные ломтей мяса. Одну только что поставила дородная жена старшего сына, мясо на ней шкворчало, брызгая жиром.

Хозяин разлил по граненым стаканам самогон.

Перед нехитрой жаровней на корточках сидел боец — обжаривал свиные уши, наколотые на толстую спицу, поворачивая их над огнем.

Выпили, боец для этого слегка отвлекся, но уши вниманием не оставлял. Он сбросил уши в тарелку. Женщина порезала их на куски.

— Молодец, что приехал, мы ждали, — вел степенный разговор хозяин с Дмитрием. — Дом закончили, — он кивнул на младшего сына, — а какой праздник без дорогих гостей.

Боец, вновь возившийся у жаровни, сделал неожиданное движение рукой и выхватил на свет рыжую курицу.

— Показать москаля? — он рассмеялся.

Общество обратило на него внимание. Хозяин подкрутил усы.

Боец завернул курице голову под крыло и покрутил ее в воздухе, сжав по бокам двумя руками. Отпустил, опустив на цементный пол. Курица встала на лапы, шагнула, свалилась и, как пьяная, падая и заплетаясь ногами, удалилась в темноту.

— Москалем называли державного человека. Того, кто царю служил. Не национальность это, — Дмитрий выговорил эту фразу для хозяина.

— Мы никому не служим, — сказал боец.

— Некому, — расставил акценты хозяин.

— А москвичам мы не будем, — сказал один из мужиков.

— Нет в Москве москвичей, — сказал Дмитрий. — Дыра это черная, люди едут и пропадают там, как в болоте.

— Омут, — согласно покивал головой старший сын.

— Люди едут и гинут, правду говоришь, — хозяин глянул на Дмитрия, — в городе.

— Я сам в Москве пять лет… жил, — раздумчиво произнес Дмитрий.

— Да, до денег они падки, — хозяин ткнул куда-то вверх и назад пальцем, — скоро до Урала застроят и всё будут Москвой называть.

— Все гнут спину перед ними, — горячился младший сын.

— И мы гнем, сынок, — рассудительно молвил отец, погладив бороду. — Не виноваты они, что живут у самого центра, по ним и бьют больнее… Что за люди там наверху, скажи? — повернулся хозяин к Дмитрию. — Народ вымирает, а они все о деньгах: думают, деньги главное… зарплаты, пенсии… — Он в сердцах сплюнул под стол. — Вы землю отдайте! Людям веру надо вернуть.

В справедливость. Все забрали. Всем распоряжаются… И не пай какой-то — бумажку — отдай, а землю. Чтоб моя была, от колышка до колышка — вот она!

Старший сын стукнул кулаком по столу.

— Скупают землю — колхозами! Поди, о крепостных опять мечтают. Чтоб мы на них горбатились!

Старушка суетилась с тарелками позади стола. Она вскинула остренький подбородок и потуже завязала цветастый платок.

— Простить им надо, не ведают, что творят, Москва эта…

— Плохо, что одни мы все время прощать должны, — вздохнул хозяин. — Одни и те же всегда. Так и не выдержать можно…

— Идите в дом, ребятки, прохладно же.

— Сейчас, мама, ты иди, присмотри там.

— Да все готово. Заходите.

Хозяин погладил ее ладонью по спине, старушка ушла. Он еще разлил, передал бутыль на другой край стола.

— Всякой земле хозяин нужен… Вот у нас, так между нашим колхозом и этим… «Сорок лет Октября» (один из мужиков кивнул ему), само по границе, дороги был километр, не больше, — хозяин посмотрел куда-то в сторону, вспоминая. — И всегда тот километр не отсыпан был хрящом — не проехать в дожди. Ничья земля потому как. И до сих пор так. Пока хозяин не придет, ничего доброго не видать.

Все молчали.

Дмитрий смотрел на звезды.

— Ну, прошу в дом, люди дорогие, — пригласил хозяин.

Они сидели за столом в просторной комнате. В печи горели дрова.

— Землю никто не отдаст. Самим брать надо, — отрезал хмурый парень с казацким чубом.

— У твоих, Михал Евсеич, сколько гектаров было? — спросил один из мужиков у хозяина. Бородач махнул рукой.

— А у нас мельница была.

— Помещик, — улыбнулся хозяин.

— И у деда земли много было, — сказал чубатый парень. — Маслобойня.

— Атамана надо своего, не этого придурка ватного от администрации!.. Вареные мозги, — зло проговорил боец.

Мужики затянули старую песню про казака Дорошенка. Который идет впереди отряда…

Утром Дмитрий сидел с хозяином на лавочке перед палисадником.

— …Материалы подвезли, — продолжал разговор хозяин, — спасибо тебе, Дмитрий. На тот год к Пасхе закончим. Обнова, церковь будет загляденье… Издалека маковку увидишь…

Дмитрий смотрел на высокий пирамидальный тополь.

— Отец всю жизнь работал, не дождался куполов… — продолжал хозяин. — Работали, как каторжные, к ночи мокрый от головы до ног, говорил: упасть бы только на дерюгу… Пенсию дали, подачку… Воевал, плен, концлагерь… Потом Сибирь, лагерь. Восемь лет… Всю жизнь говорил, что сам завербовался…

Ветерок колыхнул крону дерева, позади показалось солнце.

— Бросай, — хозяин помял бороду.

— Не я начинал…

— ЧЧВ… Человек человеку волк?.. Одиночка — слаб… Но разве только в банде можно выжить в этом мире?

— Мы не рабы. И я — человек.

Хозяин отвернулся и закурил.

— Как иначе? — спросил Дмитрий. — Когда волки вокруг.

По немощеной деревенской улице к ним приближалась маленькая девочка, катившая перед собой детскую коляску с куклой.

— Вы можете моим мужем быть? — обратилась она к Дмитрию. — Нам нужно, — девочка поправила одеяло в коляске, — в школу идти скоро.

Девочка улыбнулась и покатила коляску дальше.

— Отец у нее погиб, — сказал бородач, когда девочка удалилась на достаточное расстояние. — От водки.

Свет проникал в кабинет на первом этаже из давно не мытого окна.

— Я понял, — прозвучал голос Дмитрия. — Достаточно.

Он в плаще сидел во главе стола. Собака разместилась у его ног. Она походила на полярного волка с одним отвислым ухом.

Василий развалился на кожаном диване.

По левую руку от Дмитрия, набычившись, нависали над столешницей трое парней свирепого вида. Напротив них, по правую руку от Дмитрия, сжался молодой парень со следами побоев на лице. Он ожидал решения своей участи.

Дмитрий медлил, он взвешивал все сказанное обеими сторонами конфликта. Томительно тянулись секунды. Наконец Дмитрий произнес вердикт.

— Я ему верю, — он взглянул на забитого парня, и тот закрыл глаза.

Обе стороны конфликта поднялись. Троица головорезов вышла. Парень, мелко тряся головой, беззвучно благодарил.

— Иди уже, — процедил Василий и вышел за дверь.

Несчастный удалился следом.

Дверь опять открылась, вошли двое. Сзади них показался Василий. У одного из вошедших смуглое лицо с бегающими черными глазами. Смуглый обежал комнату взглядом.

— Общий привет.

— Здравствуйте, — ответил Дмитрий.

Второй из пришедших парней промолчал.

— Дмитрий… Там можно ресторан купить. Недорого, — сообщил за вошедших парней Василий.

— Долг, — подтвердил смуглый. — Вам нужно?

— Сложно сказать… — проронил Дмитрий. — Мне отъехать надо…

Он кинул взгляд на настенный календарь.

Василий недоуменно посмотрел на него.

— Ладно, поехали, посмотрим.

А ты останься, — бросил Дмитрий собаке.

— Поедем на нашей, — предложил смуглый.

Машина выехала на узкое шоссе и понеслась между домами дачного поселка за однообразными зелеными заборами.

Смуглый сидел за рулем, рядом с ним Василий. Дмитрий и молчун — на заднем сиденье.

Остановились на небольшой площадке, уставленной ларьками и павильонами. Рядом с железнодорожной платформой.

Они подошли к двухэтажному зданию советской постройки.

Смуглый отпер дверь ключом. Она скрипнула, обвиснув на петлях. Они по одному прошли в зал. Разбитое оборудование, разломанная мебель, куски штукатурки на полу, стекла, битый кирпич.

Над сценой под потолком на железном крюке от люстры висел драный грязный бушлат с распростертыми в стороны рукавами. В рукава продета железная труба, толстая проволока от нее тянулась к крюку.

Вокруг царил разгром, валялись клочки ваты, рулоны туалетной бумаги, окровавленные бинты. На полу под конструкцией бурые пятна, дальше темные брызги, потеки на стене с отверстиями от пуль и запекшаяся лужа крови.

Дмитрий ее не заметил, перешагивая через вентиляционный короб на полу, и ступил в кровь.

Василий поднял несколько гильз.

— АКМ.

Смуглый с молчуном промолчали.

— Документы все есть, — сказал смуглый.

— Наверху под офисы, — это Василий сообщил для Дмитрия.

Перед отъездом Василий отошел к ларьку и, посмеявшись с продавщицей, купил маленький круглый торт. Он вернулся, держа его на плотном листе бумаги.

На обратном пути на узком шоссе между дачными домами за однообразными зелеными заборами их машину остановил милиционер.

Смуглый через окно передал ему документы на машину. Милиционер отошел, остановился перед машиной уточнить номер.

— Можно вас попросить открыть капот?

— Зачем, командир? — лениво отреагировал смуглый. — Там двигатель, багажник сзади.

— Откройте, пожалуйста.

Смуглый выбрался из машины и поднял крышку. Милиционер согнулся, проверяя что-то. Наконец он выпрямился и, не глядя на смуглого, произнес:

— Номер не тот. Не соответствует.

И, похлопав документами по ладони, посмотрел на смуглого.

— Из капремонта, — ответил смуглый. — Переваривали после аварии. Кузов повело.

— Почему не перерегистрировали?

— Не я занимался, Мороза тачка, по бумагам же видно, — смуглый говорил лениво, но явно подобрался.

Милиционер немного сместился в сторону, держа дистанцию.

— А Мороз почему не занялся этим?

Василий вылез из машины. Милиционер оказался между двух огней. В одной руке Василий сжимал нож с длинным узким лезвием, на ладони протеза у него лежал торт.

— Люблю тортики, — сказал он и отрезал тонкий кусок, медленно приближаясь к милиционеру. — А что, капитан, там разве что-то не в порядке? Я про железного коня нашего.

Милиционер еще немного сдвинулся в сторону, стараясь держать обоих парней в поле зрения.

Молчун открыл дверцу машины.

Василий неспешно ел тортик с ножа, методично нарезая тонкие ломтики.

— На учет надо поставить, — сказал милиционер и поманил смуглого.

— Обязательно сделаем, — согласился смуглый, подходя ближе.

Милиционер вернул ему документы.

— Вот, посмотри, пятно, — темноволосая девушка указала на низ джинсов Дмитрия.

Дмитрий стоял перед раскрытым платяным шкафом в квартире. Он нагнулся и провел пальцами по темно-бурому пятну. Растер грязь кончиками пальцев.

— Эти тоже выброси. — Он снял с вешалки старые брюки. — Я ненадолго, скоро вернусь. Убери здесь.

Смяв брюки, Дмитрий кинул их назад. Девушка хотела поднять их с дивана, но Дмитрий уже быстро развернулся, взял брюки, залез рукой в один карман, в другой, что-то нащупал. Вытащил сложенный листок, который дал ему старик, посмотрел на него. Затем извлек из-под подкладки сим-карту, нахмурился и достал мобильный телефон, вставил сим-карту.

Звонко посыпались сигналы сообщений. Он открывал их одно за другим:

«А мы устали. Дочке твоей пи**ец! Не жалко девчонку?» «Пора пожалеть. Ждать надоело». «Последний день у тебя, козел!» «Все…»

Дмитрий вертел листок старика в руке.

Красный закат охватил часть горизонта. Машина остановилась у двух-этажного здания. Быстрым шагом Дмитрий шел по темному коридору. Достал мобильный телефон, набрал цифры, но вызов не нажал, кнопки светились в темноте.

За ним трусила собака.

Он распахнул толчком дверь и попал в неосвещенный кабинет. Прошел к окну, огибая стол.

Витек встал с дивана.

Двое парней в черных кожаных куртках восседали за столом. На диване сидела девушка. Она отложила книгу.

Дмитрий открыл сейф и достал брусок купюр, упакованных в пластик.

Василий вошел в кабинет, он в упор смотрел на Дмитрия. Дмитрий положил брусок в сумку.

— Я уезжаю, — бросил он, не оборачиваясь. — Меня какое-то время не будет.

Дмитрий вытащил из ящика стола красного дерева заграничные российские паспорта, несколько иностранных. Перебрал их: Белиз, Испания, что-то арабской вязью. На всех фотографиях строгий генерал анфас. Документы полетели в огонь камина.

Огражденная высоким забором знакомая стройка, коттеджи, разбросанные меж деревьев, вышка охранника. На этот раз без солдата.

Дворец генерала горел.

Сбоку проема открытых въездных ворот лежали — руки связаны проводом за спиной — двое охранников в черной форме с шевронами на рукаве и чернявый, когда-то забравший Дмитрия из милиции. Дмитрий стоял над ними.

За бытовками, сквозь дым, в раскрытом настежь гараже просматривались три машины. Витек положил на крышу черного тонированного джипа канистру с бензином. Поплескал из другой канистры на остальные машины, пролил дорожку наружу. Швырнул канистру в гараж и закрыл ворота.

Витек чиркнул спичку о коробок, бросил на землю, дорожка загорелась. Огонь проворно забежал под ворота.

— Людей всех освободил? — спросил Дмитрий.

— Разбежались, — ответил Витек, не отрывая глаз от пожара.

— Подвалы осмотрел?

— Никого.

Дмитрий кивнул, и они вышли за пределы строящегося коттеджного поселка.

Автомобиль тронулся. Донесся звук первого взрыва.

Машина раскачивалась на ухабах грунтовой дороги, ныряла и выбиралась из ям, объезжала колдобины.

— Куда теперь едем? — спросил Витек, нагнувшись вперед с заднего сиденья.

— Куда?.. Куда?.. — тихо повторил Дмитрий.

Витек искоса посмотрел на Дмитрия, выворачивающего руль.

Дмитрий словно очнулся и, оторвав руку от руля, полез в карман джинсов. С трудом достал сложенный вчетверо листок бумажки в клетку, развернул одной рукой. Нащупав кнопку, включил свет в салоне. Поднес бумажку повыше к лампочке и пытался различить что-либо на ней.

Машина попала в выбоину, ее тряхнуло.

Дмитрий сжимал руль, несясь по ночному шоссе. Ему сигналили.

Ливень заливал ветровое стекло. Дворники бешено мотались, смахивая потоки воды.

С воем проносились встречные машины.

Вывернув баранку, он встроился в свою полосу, успев завершить обгон перед слепившим в глаза грузовиком.

Витек с соседнего сиденья вглядывался в лицо Дмитрия, выхватываемое из мрака светом фар.

Дмитрий выбрался из салона машины, которая остановилась у калитки. Витек вылез из-за руля.

Лена с Игорем стояли во дворе под соснами. Невдалеке виднелся новый стильный деревянный дом.

Дмитрий вошел на обширный участок. Лена приблизилась к нему.

— У тебя все хорошо? — спросил он ее.

— У меня все хорошо.

— Надолго дом сняли?

Лена машинально кивнула. Потом прибавила:

— Достроили.

— Хорошее место… Тихо… Что же ты, дрянь, поперлась за шмотьем?! Мало я тебе денег оставил?!

Дмитрий хотел ударить ее по лицу, но удержался.

Лена испуганно отпрянула и заплакала. Игорь не двинулся с места.

— Ты… Ты! Ты! Это все ты!.. Прости, прости, Дима, — она поймала его руку и прижала ее к своей груди. — Я же не могла ничего сказать, они слушали!..

Рыдания трясли ее.

— Она там, — она с трудом смогла указать пальцем на дом.

Девочка сидела перед экраном компьютера в небольшой комнате, обитой вагонкой, на втором этаже. У нее очень коротко остриженные волосы.

Дмитрий осторожно подошел сзади, половица скрипнула, но девочка увлечена. На экране метался человек в подземелье.

Дмитрий закрыл ей глаза ладонями. Она обернулась и прижалась к нему.

— Папа! — она дышала ему в живот.

— Анечка!..

Он подсел к ней на стул, усадил на колени, посмотрел на экран. Закрыл глаза. Его пальцы размышляли, пробежав по клавиатуре. Он легко повел головой, словно стряхивал что-то из памяти и открыл глаза.

— Стрелялка?.. Не надо.

Он накрыл ладонью мышку, направляя стрелку, закрыл игру и, кликнув, удалил иконку на рабочем столе. Затем он последовательно уничтожил файлы, заходя в разные приложения.

— Игорь играет, — девочка прижалась к нему щекой.

— Ну, ничего. Ему тоже вредно. Наверное, подолгу сидит перед компьютером, глаза портит.

Она покивала с серьезным взрослым выражением лица.

— Ты, значит, не называешь его папой?

Дочь улыбнулась, засветившись. Дмитрий крутнулся на стуле на сто восемьдесят градусов.

Анечка порывисто обхватила его шею тонкими ручонками.

— Ты у меня один.

— Отметим твой день рождения?

Она покивала, не отрываясь от него.

— Я тебе подарки привез. Поехали, погуляем.

Девочка прижалась к нему сильнее. Обхватила его спину руками. На одной у нее не хватало двух пальцев.

Они вышли во двор. Витек, сидевший на корточках, преданно по-смотрел на Дмитрия, встал, бросил на землю небольшую палочку, которую он очинял перочинным ножичком, и зашагал в глубь участка.

— Я сейчас, — сказал Дмитрий дочке и вернулся в дом.

— Собачка! — вскрикнула дочка, увидев белого Мальчика.

Она гладила его, разворачивая непослушное висящее ухо.

Солнце слало свои лучи на поляну, проницая кроны деревьев.

Лена подошла к дочери. Игорь пошел к дому, открыл дверь, остановился.

За деревянным забором мелькнула машина с тонированными стеклами.

Дмитрий вышел из дома с пакетом одежды в руках. Игорь спрятался за дверью и тут же метнулся в дом.

— Ну иди, иди сюда…— Здоровенный мордатый пассажир из того черного тонированного джипа держал Анечку за шею, приставив к ее виску пистолет. Один глаз его полузакрыт, его пересекает красноватый уродливый шрам от монтировки. — Твоя очередь…

Водитель джипа стоял рядом, самодовольно ухмыляясь и выпячивая и так толстые губы. Он держал на мушке Лену, затем по дуге перевел ствол на Дмитрия.

В воздухе повисла пауза.

Дмитрий сделал несколько шагов, приблизился.

— Ну, я жду, — сказал пассажир и махнул пистолетом. — Смелее.

Прогремел выстрел, рука пассажира опала плетью, его отбросило, он выронил пистолет и, опустившись на колено, завалился на бок.

В момент выстрела Дмитрий швырнул в водителя пакет и прыгнул вперед, толкнув Аню. Она упала.

Раздались еще выстрелы. Водитель приседал рядом с лежащим пассажиром, который зажимал пятерней кровь, текущую из плеча. Пуля попала водителю в колено, он скорчился и заорал от боли, пистолет выпал у него из руки. Он завопил:

— Не стреляйте! Не стреляйте!

На улице тоже послышалась пальба.

Внезапно стало тихо.

Дмитрий поднял Аню, затащил ее и остолбеневшую Лену за дерево и прижал их к толстому стволу.

Витек приближался с пистолетами в обеих руках. Дмитрий выскочил наперерез ему.

— Не убивай, — простонал водитель, пытаясь боком подползти. — Пощади! Прости! Это не я ее! Это он… Я ее пальцем не тронул! Правду говорю!.. Не убивай!!!

Он заревел от ужаса.

— Не надо, — остановил Дмитрий Витька, когда тот уже собирался добить пассажира и водителя.

— Прощаешь? Зачем?

Витек наклонился. Он смотрел им в глаза. Затем быстро выскочил за ворота.

Раздался одиночный выстрел. Завелась машина. Еще выстрелы.

— Едем, — сказал Дмитрий Лене.

Она покачала головой.

Дмитрий подобрал пистолеты водителя и пассажира.

— Тогда иди к нему.

Дмитрий мотнул головой в сторону Игоря за окном.

Водитель отползал за ворота. Пассажир смог сесть.

С улицы, распахнув ворота ударом бампера, влетела машина. Витек распахнул переднюю дверь и наклонился к баранке. Из салона выпрыгнула собака и оскалилась на лежащих пассажира и водителя.

Дмитрий схватил дочь за руку, прикрывая собой, запихнул в машину.

— Я тебя ненавижу. — Лена побрела к дому. Остановилась, оглянулась. — Ты знаешь, что они с ней делали?!

С улицы раздались выстрелы. Дмитрий открыл дверцу, ему на руки упал Витек, рубашка его окровавлена.

— Это Василий… — прохрипел он, глаза его закрылись.

Дмитрий вскинул голову и, обегая машину, несколько раз веером стрельнул за забор, разрядив обойму пистолета. Последний раз выстрелив, он вытер лоб тыльной стороной ладони и отбросил пистолет. Он переместил тело Витька на соседнее сиденье, прыгнул за руль и дал газ.

Хлопнула дверь.

Машина взвизгнула покрышками и поехала в глубь участка, огибая стволы сосен.

— Стой! — истошно завопила Лена. — Стой!

Она побежала за машиной, подняв вверх руки, споткнулась о корень дерева и упала. Но не поднялась.

Бледное лицо Игоря было видно сквозь оконное стекло рядом с входом в дом.

Дмитрий направил автомобиль в пролет ограды между двух бетонных столбов на соседний участок. Он пробил стену, сетчатый забор повалился. Посыпалось битое стекло фар, машина взревела, выпустив струю дыма из выхлопной трубы.

Дмитрий жестами велел дочери лечь на сиденье.

За машиной прыжками неслась собака.

Им вслед свистели пули. Донесся завывающий звук сирены.

Пробив последний штакетник, машина выскочила из канавы на асфальтированную дорогу. Они уносились…

Машина влетела в зеленые насаждения, продралась сквозь них и уткнулась капотом в дерево.

Зрачки Витька остекленели. Дмитрий опустил убитого на землю и ладонью закрыл его глаза. У самого в глазах стояли слезы.

— Папа…

Анечка хотела утешить его.

Он перехватил ее руку, взял ладонь в свои и заглянул ей в лицо. На правой руке у девочки не хватало мизинчика и безымянного пальчика.

Дмитрий зарыдал, слезы покатились по щекам. Он опустился перед ней на колени, Анечка обхватила его голову ручонками. Он целовал ее ладошки, целовал пальцы, гладил лицо.

— Милая моя… Родненькая, — бормотал Дмитрий. — Ты прости меня… Прости…

Он отнял ее от себя, посмотрел на нее и обнял.

Собака сидела чуть сбоку и позади Дмитрия.

Рука Дмитрия лежала у Анечки на голове, он провел по ее коротким волосам. Вместе с хозяином-бородачем они стояли на площади перед церковью, приспособленной из частного дома. К ней уже пристраивались кирпичные стены значительно большего нового здания. Рабочие покуривали в стороне.

Сквозь распахнутые настежь двери видно, что внутри церковь полна людей.

Рядом с ней за оградкой свеженасыпанный холмик земли с деревянным крестом, заваленный венками.

— Оставайся. — хозяин с надеждой посмотрел на Дмитрия. — Месть — не путь… Месть порождает месть.

Дмитрий провел рукой по волосам. Он посмотрел выше церкви, достал из нагрудного кармана сложенную вчетверо замусоленную бумажку — лист из тетради, который ему дал старик, — и отдал Анечке.

— Пусть она будет у тебя.

Анечка развернула бумажку, перевернула: лист с обеих сторон чист.

На порог церкви вышли сыновья хозяина.

Дмитрий снова сложил бумажку старика и засунул Анечке в карман. Он поднял голову, посмотрел через плечо и зажмурился. Солнечный свет ослепил его.

Дмитрий обнял дочь, закрывая ее. Они слились в единое целое, в комок. Дмитрий наклонился

к Анечке, поцеловал и тронул пальцем носик.

— Не беспокойся, — сказал хозяин, обняв девочку за плечи.

— Спасибо, — ответил Дмитрий.

Он кивнул, сжал плечо хозяина. Они обменялись взглядами.

Анечка достала из кармана бумажку, сжала в кулачке.

— Я вернусь, — сказал Дмитрий.

Он повернулся и пошел в сторону солнца. Позади затрусила собака. Он замедлил шаги. Остановился. Обернулся.

Анечка бежала к нему. Дмитрий раскрыл объятия.

Вечернее небо стремительно темнело от заволакивавших его туч.

Машина Дмитрия стояла на обочине дороги. Дмитрий выставил ногу в открытую дверь. Его голова лежала на руках, охвативших рулевое колесо.

Хлопнула закрывающаяся дверь. Машина завелась и тронулась. Остановилась. Тронулась.

Пошел дождь. В ветровое стекло застучали капли.