Сорок пятый

Весна. Голубое небо, зелень листвы, пение птиц. Белое облако медленно ползет над нами, проплывает над колючей проволокой. Ее острые шипы закрывают от нас природу.

Железные ворота с надписью «Jedem das seine» открываются. Внутрь заходит офицер СС. Скрип железа и нарастающий рык собак заглушают пение птиц. Грязные люди в полосатых робах толпятся на плацу перед бараками. Офицер СС делает шаг в их сторону. За ним идут русские солдаты с ППШ. Они заводят в открытые ворота остальных эсэсовцев.

Люди в полосатых робах стоят молча. Наконец один из них кидается на ближайшего эсэсовца. Узники хотят разорвать его на части, но русские дают короткую очередь в воздух. Они оттесняют узников и берут эсэсовцев в кольцо. Лай собак продолжается.

Русский майор с обожженным лицом дает отмашку, чтобы уводили эсэсовцев, но узники преграждают дорогу.

М а й о р. Товарищи узники! Соблюдайте спокойствие! Вы освобождены Красной Армией. Вы свободны! Скоро вы будете дома! Все злодеи будут сурово наказаны!

Узники никак не реагируют на эти слова. Один из них, блондин с красным треугольником на груди, громко переводит.

Б л о н д и н (по-немецки). Мы освобождены Красной Армией, скоро будем дома. Злодеи будут наказаны.

Майор подзывает переводчика к себе.

Узники продолжают обступать русских и эсэсовцев.

М а й о р. Соблюдайте спокойствие! Все злодеи будут наказаны!

П е р е в о д ч и к (повторяет по-немецки). Соблюдайте спокойствие! Все злодеи будут наказаны!

Узники стоят молча.

Русские расстреливают овчарок в загоне. Собачий лай с каждым выстрелом утихает. Наступает тишина. Офицер СС протягивает фуражку с «мертвой головой» каждому пленному эсэсовцу. Те поочередно вытаскивают из нее бумажки. С дрожью раскрывают их и с облегчением выдыхают. Все, кроме четверых.

Узники расступаются, по «коридору» проводят четырех рядовых эсэсовцев. На их шеи накидывают петли автоматической виселицы. Тишина.

Майор дает отмашку. Под виселицей откидывается пол, четыре тела летят вниз. У троих шеи ломаются сразу. У четвертого начинается удушье. Он наливается краской, хрипит, дергается. Все смотрят на это, стоят неподвижно. Майор тянет руку к кобуре, достает пистолет и наводит на четвертого висельника, но Переводчик останавливает его, чтобы мучения эсэсовца продлились. Хрип стихает, но висельник еще жив, глаза смотрят в небо. Раздается выстрел. В сердце. Убит. Все четверо мертвы, их тела мерно покачиваются на веревках. Переводчик всматривается в повешенных. Он настолько напряжен, что даже не моргает.

Тишина. Слышен только скрип веревки, трущейся о деревянную балку.

Тихий-тихий скрип деревянных колес.

Развилка дороги. Видавший виды военный мотоцикл, весь искореженный пулями, со вмятинами тут и там, врезался в указательный дорожный столб. Переводчик пытается вытащить свой драндулет из-под тяжелого столба.

На нем уже нет лагерной робы, он одет в гражданскую одежду, правда, с чужого плеча.

Переводчик быстро устает, переводит дыхание, останавливается.

Скрип колес нарастает. Переводчик только теперь слышит его и оборачивается.

По дороге едет деревянная телега, запряженная тощей кобылой. Пожилой кучер устало держит вожжи.

П е р е в о д ч и к (по-немецки). Добрый день! Добрый!

Кучер нехотя кивает в ответ. Едет дальше. Переводчик идет рядом с телегой.

П е р е в о д ч и к (по-немецки). Не подскажите, мне на Данциг надо, это в какую сторону?

Кучер пожимает плечами и едет дальше.

П е р е в о д ч и к. Хоть приблизительно. Вы же местный.

Кучер отрицательно мотает головой.

П е р е в о д ч и к. Ну, может, хоть…

Кучер отрицательно мотает головой.

П е р е в о д ч и к. Ну что ж, спасибо. Хорошего вам дня.

Переводчик останавливается. Кучер молча уезжает. За высокими бортами телеги лежит гроб.

Переводчик оглядывается по сторонам, больше помощи ждать неоткуда. На секунду замирает, наклоняется, всматривается в траву на обочине. Раздвигает листья и видит гнездо, полное яиц. Бережно берет одно яичко, рассматривает его и жадно выпивает. Тщательно облизывает скорлупку и пальцы, чтобы ни одна капля не пропала. Улыбается. Хочет выпить и остальные, но сдерживается. Берет гнездо в руки и уходит вслед за стариком. С ветки дерева за ним наблюдает птица.

До открытых ворот хутора остается всего тридцать метров. Тощая кобыла пытается вытянуть телегу с гробом из придорожной канавы. Кучер и еще трое пожилых немцев подталкивают телегу, но их сил не хватает — заднее колесо остается в канаве.

Переводчик подходит к хутору. Он молча отдает гнездо с яйцами стоящему у ворот пятому немцу и направляется к телеге, чтобы помочь.

К у ч е р. Спасибо, не надо.

П е р е в о д ч и к. Мне не сложно, давайте.

Он берется за упряжь, но кучер мягко его отталкивает.

К у ч е р. Спасибо, но мы справимся сами.

П е р е в о д ч и к. Но мне не сложно.

И снова берется за упряжь. Кучер снова его отталкивает, уже чуть жестче.

К у ч е р. Спасибо, мы справимся.

П е р е в о д ч и к. Но…

К у ч е р. Вы, кажется, спрашивали, где Данциг? Он в той стороне.

Показывает рукой направление. Телега начинает скатываться в канаву, и кучер обеими руками хватается за упряжь. Стоящий у ворот немец хромая подходит к Переводчику и возвращает ему гнездо.

Х р о м о й  н е м е ц. Уходите, не задерживайтесь.

П е р е в о д ч и к. Почему?

Х р о м о й  н е м е ц. Просто уходите, не спрашивайте. Пожалуйста. Так будет лучше. Пожалуйста. Уходите.

Кобыла ржет, ее все сильнее затягивает в канаву. Пожилой немец отскакивает от колеса, телега на полкорпуса съезжает с дороги. Переводчик одним движением скидывает с себя пиджак и прыгает в канаву.

К у ч е р. Стойте!

Но тот уже пытается вытолкнуть телегу. Кучер замечает на его левой руке татуировку с лагерным номером и медленно отпускает упряжь.

П е р е в о д ч и к. Ну! Давайте! Еще чуть-чуть!

Сил пожилых немцев не хватает, они отпускают телегу. Переводчик остается единственным, кто пытается вытолкнуть ее на дорогу.

Кобыла ржет. Телега сваливается в канаву. Переводчик отпрыгивает. Гроб соскальзывает и падает на землю. Крышка не выдерживает удара и слетает.

Хромой немец хватается за голову двумя руками. Все стоят молча и смотрят то на гроб, то на татуировку. Издалека доносится еле слышный шум мотора. Кучер лезет за пазуху и достает пистолет, но Переводчик не видит этого. Он нагибается и поднимает со дна канавы гранату. Весь гроб забит до отказа оружием, что-то вывалилось наружу.

П е р е в о д ч и к. Что это?

Показывает гранату.

К у ч е р. Положи на место и медленно отойди.

П е р е в о д ч и к. Я спрашиваю, что это?

К у ч е р. Положи гранату на место.

П е р е в о д ч и к. Конечно.

Рев мотора нарастает, но никто этого не замечает. Кучер наставляет пистолет на Переводчика, а тот натягивает чеку гранаты. Остальные немцы медленно-медленно отходят назад.

Несущийся по дороге грузовик останавливается в полусотне метров от телеги. Из кабины выглядывает русский лейтенант.

Кучер стреляет. Переводчик падает. Комья земли. Взрыв гранаты. Невыносимый свист. Беззвучное ржание. Глаза кобылы. Убегающие ноги. И дерево, молодое зеленое дерево. Комья земли. Ртом воздух. Глаза закрыты. Невыносимый свист. Тишина. Раздавленное гнездо.

Звуки возвращаются. Кобыла убита. На дороге несколько небольших воронок. Ворота хутора нараспашку. Русские солдаты накладывают на простреленное левое плечо Переводчика бинты, останавливая кровь. Четырем пожилым немцам скручивают руки и по одному отводят к грузовику. Пятый лежит на земле, его лицо прикрыто тряпкой. Он мертв.

Солдат-кавказец находит в гробу с оружием пачку листовок и показывает их лейтенанту. Другой солдат выходит со двора хутора, рассматривая новенькую гармонь «Хонер». Напевает песенку. Переводчика рывком ставят на ноги. Больно.

П е р е в о д ч и к (тихо). Осторожно.

С о л д а т. Опа, товарищ лейтенант.

Л е й т е н а н т. Да?

С о л д а т. Тут это… Кажись, русский знает.

Л е й т е н а н т. Русский? Смотри ж ты. (Солдату-кавказцу.) Сократ, до-считай стволы и грузите в кузов.

С о к р а т. Опять Сократ? Я что, самый умный? Всегда Сократ.

Начинает считать. Лейтенант осматривает Переводчика с головы до ног.

Л е й т е н а н т. Ну, давай рассказывай.

П е р е в о д ч и к. Про что?

Л е й т е н а н т (показывает на гроб с оружием). Про это. Какова численность диверсионного отряда. Цель. Много ваших еще тут прячется?

П е р е в о д ч и к. Я не диверсант. Я здесь случайно.

Мимо проводят кучера.

К у ч е р (по-немецки). Русский прихвостень. Оно и видно. Жидовская шавка. Ты позор родины. Слышишь?

Л е й т е н а н т. Спокойно.

К у ч е р (по-немецки). Ты мне не указывай. Война не кончилась. Ответите за все. За мою землю, за мою жену и дочку, за моих не рожденных внуков!

Л е й т е н а н т (солдату с гармонью). Сапогов, грузи его уже!

С а п о г о в. Есть.

Заталкивает кучера в кузов.

К у ч е р (по-немецки). Ничего. Мы еще вернемся. Возмездие будет.

С а п о г о в. Вот зачем ты ругаешься? Взрослый человек. Даже, можно сказать, пожилой. Ай-ай.

Л е й т е н а н т. Чего он так взъелся?

П е р е в о д ч и к. Не знаю. Думаю, он у них главный.

Л е й т е н а н т. А ты, значит, не главный?

П е р е в о д ч и к. Нет. Нет. Я не с ними. Я вот.

Хлопает себя по несуществующим карманам. Спохватывается. Поднимает с земли пиджак, достает какой-то документ. Лейтенант читает, потом смотрит на левую руку с татуировкой. Переводчик для убедительности поднимает руку в приветствии «рот фронт». Лейтенант нехотя отвечает тем же.

К кузову ведут хромого немца.

Х р о м о й  н е м е ц (Переводчику, по-немецки). Прошу, скажите им, что я не хотел. Меня заставили. Грозили убить. Обязательно скажите, что я здесь ни при чем.

Л е й т е н а н т. А это кто?

П е р е в о д ч и к. Не знаю.

Л е й т е н а н т. Ясно. А…

С о к р а т. Сорок семь, товарищ лейтенант. Двадцать карабинов. Остальные люгеры. И три МП-40. Всего сорок семь. Все исправны и уже по-гружены.

Л е й т е н а н т. Во-о-от. А говорил, что не самый умный, а, Сократ?

С о к р а т. Что я, деда моего Сократ звали. Умный был. Все его знали. В каждом селе. Кого хочешь спроси. Знаешь Сократа? Знаю, говорят. Такой был умный.

Л е й т е н а н т. Ладно, умный, давай грузи этого.

Показывает на Переводчика.

С о к р а т. Понял.

Сократ начинает связывать руки Переводчику.

П е р е в о д ч и к. Стойте. Я не враг. Я же против этих. Что вы делаете? Товарищ лейтенант! Товарищ!

Л е й т е н а н т. Вяжите, вяжите. Товарищ ты или нет, выясним. Так, Сократ, где опять Давлятшин?

Из-за хутора выходит сержант Давлятшин с какой-то вазочкой в руках.

Д а в л я т ш и н. Здесь я. Все чисто. Возле хутора никого, никаких следов.

Л е й т е н а н т. Давлятшин, да зачем тебе еще одна ваза-то?

Д а в л я т ш и н. Надо.

Л е й т е н а н т. Ладно, всё. Все в кузов, отправляемся.

Сапогов с гусем под мышкой и гармонью за спиной смотрит на мертвого немца на земле.

С а п о г о в. Похоронить бы.

Л е й т е н а н т. Ничего. Наших они не хоронили.

С а п о г о в. Так то ж они ж, все ж таки.

Л е й т е н а н т. Ничего, с соседнего хутора похоронят. А сейчас время, время.

Переводчика закидывают в кузов. Он оказывается напротив кучера. Оба сверлят друг друга взглядами. Кучер улыбается. Сапогов пробует пару аккордов на гармони. Грузовик отъезжает. Переводчик отворачивается и смотрит на разбитую телегу с мертвой кобылой, оставшуюся перед хутором.

Белый пар идет из котла полевой кухни. Окраина деревушки. Медсестра заканчивает обрабатывать рану Переводчику, рядом сидят пленные с хутора. Русские солдаты стоят вокруг котла в ожидании кормежки. Местная детворасуетится рядом, у них тоже в руках мисочки и ложки.

Лейтенант разговаривает с капитаном возле колодца. Показывает найденное оружие, листовки. Капитан похлопывает его по плечу. Подходят, всматриваются в пленных с хутора.

К а п и т а н. Ладно, Васильев, уводи этих. Позже разберемся. И двух солдат поставь в охрану. Только сытых. И чтоб глаз с них не спускали.

С о л д а т. Есть.

К а п и т а н (лейтенанту). Ну а сейчас обедать. Только руки сначала.

Молоденькая немочка поливает им из кувшина. Пленных поднимают и ведут к сарайчику мимо офицеров. Переводчик останавливается.

П е р е в о д ч и к. Товарищ капитан, разрешите сказать.

Капитан вопросительно смотрит на лейтенанта.

Л е й т е н а н т. А, этот. Черт его знает, коммунист, говорит, интернационалист, что ли. Вот.

Протягивает документы Переводчика. Капитан пробегает глазами. Пленных немцев заводят в сарай и запирают на засов.

К а п и т а н. Откуда русский знаете?

П е р е в о д ч и к. С детства. Родители знали.

К а п и т а н. Направляетесь куда?

П е р е в о д ч и к. Данциг.

К а п и т а н. Цель?

П е р е в о д ч и к. Семья там. Жена, сын. Четыре года не видел.

К а п и т а н. За что сидели?

П е р е в о д ч и к. За правду.

К а п и т а н. За чью правду?

П е р е в о д ч и к. Товарищ капитан. Я член компартии с двадцать восьмого года. Я боролся…

К а п и т а н. Ладно, ладно. Понятно все. (Возвращает документы.) Держите. Документы в порядке. Только давайте есть уже, голодный, жуть.

Переводчику поливают на руки. Его сажают за офицерский стол. Продуктов много. Переводчик долго вертит в руках красивые приборы, после чего пододвигает к себе тарелку. Офицеры уже наворачивают.

К а п и т а н (лейтенанту). Возьмешь его с собой. Все равно в Пруссию отправляетесь.

Л е й т е н а н т. Так ради него крюк делать, что ли, товарищ капитан?

К а п и т а н. Ничего, не опоздаете. Успеете. Возьмешь с собой.

Л е й т е н а н т. Есть взять с собой. Да только…

К а п и т а н. Никаких «только». (Показывает на зелень.) Вот это попробуй.

Л е й т е н а н т. Вкусно.

К а п и т а н. А ты, немец, не робей, ешь.

П е р е в о д ч и к. Спасибо.

К а п и т а н. Вот смотри, немец. Вокруг смотри. Дома, поля, коровы есть. Чисто все, по-немецки. Чего вам в Германии не сиделось? А?

Переводчик откладывает приборы. Собирается ответить, но его перебивает автоматная очередь. Со всех сторон раздается стрельба. Выстрелы звучат повсюду. Офицеры бросаются на землю, вытаскивая пистолеты. Стол опрокинут. Лейтенант прикрывает собой молодую немочку, которая дрожит от страха. Переводчик спокойно лежит на земле. Вся детвора разбежалась. Солдаты заняли оборону где кто сидел.

К а п и т а н. Твою мать, что?

Прямо на капитана бежит солдат и стреляет из ППШ в воздух. Он кричит. Громко кричит.

С о л д а т. Товарищ капитан! Победа! Победа! Полная и безоговорочная! Всё! Победа! Всё!

Все перестают прятаться. Капитан смотрит на солдата, а потом резко бросает его через бедро. Его скручивает радикулит, но он смеется. Лейтенант разбивает тарелки. Немочка с недоумением смотрит на всех. Солдаты обнимаются, радуются. Кто-то тихо сидит на обочине, лицо закрыто руками, не шевелится. Раненый начинает остервенело разматывать бинты.

Переводчик осторожно поднимает с земли еду, кладет ее на тарелку.

Осматривается по сторонам. Замечает, что сарай с пленными не охраняется. Пленные пытаются открыть дверь изнутри, аккуратно палочкой приподнимая засов. Переводчик идет к сараю и садится под дверь. Рукой берет еду из тарелки и медленно ест. Все вокруг радуются, пляшут.

Группа лейтенанта и Переводчик едут в грузовике. Сапогов играет веселые мелодии на трофейной гармони. Все радуются. Поют песни. Вдруг гармонист замирает и начинает играть отрывок из Седьмой симфонии Бетховена. От растерянности все внимательно слушают. Потом лейтенант кладет руку на мехи, гармонист умолкает. Лейтенант начинает очень фальшиво петь «Ты за что любишь Ивана». Все подхватывают. Гармонист подыгрывает. Переводчик не подпевает, только улыбается.

Грузовик тормозит. Все валятся друг на друга.

Л е й т е н а н т. Что еще? Э? Сократ, что там?

С о к р а т. Почему я? Я что…

На дороге стоит офицер. Он дает отмашку. С обочины к грузовику тащат мертвеца.

О ф и ц е р. Долго ехали. Принимайте.

Солдаты подтаскивают тело к кузову. Лейтенант спрыгивает на землю.

Л е й т е н а н т. Стойте, вы чего?

О ф и ц е р. Стойте, стойте!

Солдаты опускают тело возле грузовика. Офицер разглядывает лейтенанта.

О ф и ц е р. Вы не на Гнесен едете?

Л е й т е н а н т. Нет.

О ф и ц е р. А куда?

Л е й т е н а н т. На Бутоу.

О ф и ц е р. А…

С о л д а т. Смотрите.

С другой стороны подъезжает второй грузовик. Оттуда выпрыгивает старшина. Офицер быстро подходит к нему.

У обочины лежат еще четыре тела. Возле них сидит маленький мальчик. Стоят солдаты.

С а п о г о в. Что это, а? Товарищ лейтенант?

Л е й т е н а н т. Не знаю.

Офицер возвращается к лейтенанту.

О ф и ц е р. Извини, лейтенант. Заминка вышла. Езжайте. Извините, что задержали. Бывает.

Л е й т е н а н т (показывает на тела и на ребенка). А это что?

О ф и ц е р. Евреи. Мертвые.

Л е й т е н а н т. Как евреи?

О ф и ц е р. Так.

Л е й т е н а н т. Как это? Отчего умерли?

О ф и ц е р. От пуль.

Л е й т е н а н т. А кто ж их убил? Тут же все чисто. Вервольфовцы?

О ф и ц е р. Кто его знает. Может, местные. Здесь польская деревня рядом. Может, они. А может, кто другой. Будем разбираться. Езжайте.

Лейтенант подходит к кузову.

С а п о г о в. Кто это?

Л е й т е н а н т. Сказал, евреи.

С а п о г о в. А кто ж их?

О ф и ц е р. Стой! Слушайте, вы же на Бутоу? Возьмите мальца, а?

Солдаты забирают с обочины последнее тело, а мальчик все так же сидит, не двигается.

О ф и ц е р. Возьмите малого. Так быстрее будет. Пока мы туда-обратно. Все равно в детский дом сдавать. Отвезите сразу. В Лаенбург, это за Бутоу, недалеко. Свидетель-то из него никакой. Зачем зря таскать его туда-обратно. Подбросьте по пути, а?

Л е й т е н а н т. Какой «по пути»? Мы и так крюк до Бутоу делаем. Не можем. У нас приказ.

О ф и ц е р. Ей, малой, кам. Сюда. Коровин, давай его сюда.

Л е й т е н а н т. Да мы не можем. Мы не успеем, у меня предписание. Лишние пять километров — труба. Не возьмем.

Солдат приводит мальчика к кузову.

Л е й т е н а н т. Не возьмем. Нам еще этого (показывает на Переводчика) везти. Что, всех теперь будем подбирать? Куда?

О ф и ц е р. Будь человеком, спасибо тебе.

Л е й т е н а н т. Стой!

Офицер машет рукой на прощание и садится в кузов второго грузовика. Уезжают. Перед машиной лейтенанта остается еврейский мальчик.

Все смотрят на лейтенанта.

Л е й т е н а н т. А по шее я буду получать за задержку? Или кто? А давайте всех подвозить, действительно, что скажете?

Обращается за ответом к Переводчику. Все солдаты в кузове, как по команде, смотрят на Переводчика и ждут ответа.

Грузовик медленно уезжает, оставляя на дороге Переводчика с небольшим узелком в руках и еврейского мальчика.

Из кузова им машет рукой Сапогов. Лейтенант отдает честь. Переводчик вскидывает руку: «рот фронт» и тоже машет русским.

П е р е в о д ч и к. Спасибо!

Грузовик скрывается за поворотом.

П е р е в о д ч и к (по-немецки). Ну, идем? Тебя как зовут?

Мальчик не отвечает.

П е р е в о д ч и к. У тебя есть имя?

Мальчик молчит.

П е р е в о д ч и к. Ясно. Понятно. Идем так.

И уходит. Мальчик остается стоять на месте. Переводчик возвращается, берет его за руку и уводит за собой.

По дороге идет колонна пленных немецких солдат под конвоем русских. На обочине дороги сидят Переводчик и еврейский мальчик. Переводчик любуется букетом полевых цветов.

П е р е в о д ч и к (по-немецки). Красивые? Мари такие очень любит.

Мальчик апатично жует кусочек хлеба из развернутого узелка, но Переводчик и не ждет ответа. Проходящие мимо пленные засматриваются на мальчика. Переводчик провожает их взглядом, откладывает букет на землю и замечает рядом пару скрученных гвоздей. Пытается их разомкнуть, но не получается, это головоломка, наверное. Но зато эти гвозди блестят. Переводчик дает их мальчику.

Мальчик с интересом рассматривает гвозди, трясет их, пытается разъединить. Апатия постепенно проходит.

Из колонны пленных отделяется один человек и, пока не видят конвоиры, прыгает в сторону развалин. Переводчик замечает это, но, кажется, больше никто. Конвоиры далеко.

П е р е в о д ч и к (мальчику). Стой здесь. Никуда не уходи.

Оставляет мальчика и бежит вслед за пленным. Пытается подать сигнал русским. Те слышат его, но не понимают, в чем дело.

Переводчик забегает в развалины, видит прячущегося среди стен пленного. Старается незаметно к нему подобраться, но тот кидается на шаткую кирпичную перегородку, пытается перелезть. Перегородка рушится под его весом. Его придавливает. Переводчик подбегает к нему. Стоит над пленным. Это еще совсем ребенок, ему лет шестнадцать, хоть он и в форме солдата.

Беглец шевелится, он еще жив. Переводчик тщетно пытается вытащить его из-под завала. Держится за раненое плечо. Ничего не получается. Кирпичи тяжелые. Переводчик выбивается из сил, сдирает руки в кровь, но ничего не получается. Переводчик кричит о помощи, но никто не приходит. Парень начинает задыхаться. Чьи-то сильные руки хватают кирпичные блоки и откидывают их. Это подбежали конвоиры. Они быстро вытаскивают беглеца из-под кирпичей. Переводчик сидит на земле и переводит дух. У него кончились все силы.

Переводчик обессиленно подходит к мальчику. Тот с замиранием сердца смотрит, как немецкий солдат жонглирует камешками (солдат специально это делает, чтобы повеселить ребенка). Переводчик подбирает букет, узелок с хлебом, хватает мальчика за руку и тащит его за собой. Вернувшиеся конвоиры быстро ставят всех в строй и ведут дальше. Минутка беззаботности закончилась.

Переводчик стоит на дороге и всматривается куда-то в силуэты домов на горизонте. Рядом с ним мальчик, но Переводчик не обращает на него внимания, он продолжает смотреть вдаль.

К ним подходит женщина в сером платье и косынке.

Ж е н щ и н а. Попрощались? Вот и славно. Пойдем со мной, малыш.

Мальчик смотрит на Переводчика. Женщина любуется изрядно увеличившимся букетом в руках Переводчика. Тот наконец отрывается от горизонта и хоть не сразу, но все-таки догадывается подарить ей пару цветков.

Ж е н щ и н а. Спасибо.

П е р е в о д ч и к (показывает вдаль, на башню). Скажите, это уже Мильхканнентор.

Ж е н щ и н а. Кажется, да, мы же только-только сюда перебрались. Кажется, да. Ну? Идем, малыш. Идем. Тебе понравится.

Женщина берет мальчика за руку и ведет за собой. Но мальчик высвобождается, подходит к Переводчику и сует ему в руки головоломку из гвоздей. Переводчик улыбается и отдает ее ребенку. Мальчик возвращается к женщине, и они идут к усадьбе, в которой располагается Детский дом.

Переводчик быстрым шагом уходит в сторону Данцига.

Мальчик останавливается перед входом в дом. Машет ручкой Переводчику. Но тот торопится, идет не оборачиваясь, поэтому ничего этого не видит.

Переводчик стоит на перекрестке в разрушенном городе. Перед ним указатели улиц. Названия на польском языке. Переводчик читает их про себя и пожимает плечами.

Мимо него проходит пара с детской коляской, доверху нагруженной вещами.

П е р е в о д ч и к (по-немецки). Добрый день. Скажите, Дарнештрассе — это которая из них?

Пара молчит. Переглядывается.

П е р е в о д ч и к. Мне нужна Дарнештрассе. Это в том направлении?

Показывает рукой. Пара кивает. Переводчик их благодарит и уходит. Пара еще раз переглядывается и быстро-быстро удаляется, оглядываясь на Переводчика.

Переводчик идет по разбомбленной улице. Нервничает. Пощипывает кадык. Замечает черную кошку на дороге. Бочком, бочком умудряется пройти так, чтобы черная кошка не перешла ему дорогу. Улыбается и идет дальше. Кошка смотрит ему вслед.

Улыбки нет. Переводчик стоит возле калитки. Забора нет, он разрушен, осталась только калитка. Переводчик отодвигает табличку с номером дома, которая держится на одном гвозде. Там есть углубление. Переводчик достает оттуда ключ. Отпирает калитку и заходит во двор. Дом разрушен, от него остались одни руины. Будто платком, Переводчик утирает лицо букетом цветов и отбрасывает их в сторону.

Из соседнего дома выходят молодые люди. Они несут настенные часы, утварь и прочий скарб. Переводчика они не видят.

П е р е в о д ч и к (по-немецки). Молодые люди. Пожалуйста. Семья из этого дома. Куда она переехала? Куда они переехали? Пожалуйста.

Молодые люди останавливаются. Кладут вещи на землю. Переглядываются, утирают носы рукавами.

П е р е в о д ч и к. Вы знаете? Вы ведь знаете. Пожалуйста, скажите мне. Я тут жил. С женой. И сыном. Ганс и Мария. Красивые. Где они? Вы же знаете. Знаете?

М о л о д ы е  л ю д и (по-польски). Знаем.

П е р е в о д ч и к (по-немецки). Где, где мне их найти. Пожалуйста.

Ребята медленно обступают Переводчика. Берут его в кольцо.

П е р е в о д ч и к (по-немецки). Ганс и Мария. Зальцгиттер. Темные волосы. Красивая. Ребята? Вы знаете?

М о л о д ы е  л ю д и (по-польски). Знаем.

Один поляк достает нож. Длинный, армейский. Начинает вычищать им грязь из-под ногтей.

П е р е в о д ч и к (по-немецки). Ребята. Ребята. Я сам здесь жил. Я…

Замолкает.

М о л о д ы е  л ю д и (по-польски). Знаем, знаем.

Ребята улыбаются. Будто в шутку толкают Переводчика в плечо. Второй толчок уже серьезный. Переводчик уворачивается, его хватают за пиджак. Он выскальзывает из пиджака и толкает поляка. Тот падает на товарища. Переводчик вырывается из круга. Бросается бежать прочь. Поляки несутся за ним.

Переводчик забегает в развалины фортов. Польские ребята останавливаются как вкопанные. Один, правда, чуть было не ринулся за Переводчиком, но другие его останавливают. Они смотрят на черную фигуру, что высится между ними и Переводчиком. Это высокий человек.

М о л о д ы е  л ю д и (по-польски). Ничего, Фриц. Сам сдохнешь. Привет тебе из Штутхофа. И вам, гер святоша, зиг. Ауф видерзейн. Едем дас зайне.

Переводчик борется с одышкой. Ребята плюют на землю, разворачиваются и уходят. Один, правда, кидает для верности камень в черную фигуру, но та не двигается с места. Камень пролетает мимо.

Черной фигурой оказывается католический священник в черной сутане, правда, без белого воротничка.

П е р е в о д ч и к (по-немецки). Спасибо вам.

С в я щ е н н и к (по-немецки). Не меня благодари.

Священник идет в глубь развалин форта.

П е р е в о д ч и к. Стойте! Стойте! Вы?.. Вы Йозеф Люблинг?

Священник останавливается, подходит вплотную к Переводчику, всматривается в его лицо. Отрицательно мотает головой.

П е р е в о д ч и к. Это вы. Церковь святого Михаила. На Маринштрассе.

С в я щ е н н и к. Церкви больше нет.

П е р е в о д ч и к. Моя жена туда ходила. К вам. Вы должны ее помнить. Моя жена… Вы должны знать, где она. Она жива.

С в я щ е н н и к. Все мы должны знать многое.

П е р е в о д ч и к. Постойте.

Священник идет в глубь фортов. Переводчик идет за ним. Священник останавливается и разворачивается.

С в я щ е н н и к. Веркирх.

П е р е в о д ч и к. Что?

С в я щ е н н и к. Веркирх. Округ Горлиц. Ваша жена и сын там. Это единственный узел. Всех эвакуировали туда, в том направлении, да и сейчас еще продолжают. Двигаясь на запад невозможно проехать Веркирх. Если они живы, ищите там. Помогите мне, пожалуйста.

П е р е в о д ч и к. Да-да, конечно.

Переводчик принимает из рук священника сумку.

П е р е в о д ч и к. Веркирх. Спасибо вам огромное.

С в я щ е н н и к. Благодарите не меня. Послушайте.

Переводчик не отвечает. Он как вкопанный стоит перед табличкой с черепом и костями: «Осторожно, мины!»

С в я щ е н н и к. А. Да. Мины. Здесь их много, так что осторожно. Местные сюда вообще не ходят, боятся.

П е р е в о д ч и к. А вы?

С в я щ е н н и к. Я не боюсь. Идемте.

Они продолжают идти, только теперь Переводчик очень старается попадать след в след священнику.

П е р е в о д ч и к. А почему вы не уехали?

С в я щ е н н и к. Зачем?

П е р е в о д ч и к. Здесь места живого нет.

С в я щ е н н и к. Бывает. Жил как-то человек. У него выпали все зубы. Все. А потом выросли новые.

Переводчик охает: под его ногой раздался хруст. Переводчик стоит как столб, боясь сойти с места.

С в я щ е н н и к. Что случилось?

П е р е в о д ч и к. Я, кажется, наступил на мину. Хрустнуло.

С в я щ е н н и к. Да? Вы уверены? (Кряхтя, наклоняется, смотрит.) Ну так вот. У человека выпали зубы, а потом выросли новые, еще крепче. Все потому, что человек был еще ребенком, а зубы были молочные. И некоторые эти зубы хранят на память. Делайте шаг вперед.

П е р е в о д ч и к. Вы что, с ума сошли?

С в я щ е н н и к. Это карандаш. Вот.

Показывает на земле карандаш. Оглядываются. Среди обломков кирпичей раскиданы карандаши. Цветные. За кочкой виднеются плюшевые мишки. Переводчик подбирает обломок карандаша.

П е р е в о д ч и к. Откуда это все?

С в я щ е н н и к. С неба.

П е р е в о д ч и к. Шутите?

С в я щ е н н и к. Нет. (Подбирает с земли мятый листок.) Это русские. Агитация. «Жители города Данцига, нет смысла бороться за Гитлера. Сдавайтесь. Русская армия не желает вам зла…»

Переводчик сует химический карандаш в рот и начинает разрисовывать костяшки пальцев.

С в я щ е н н и к (продолжает). «…Мы хотим принести мир вашим детям…» И так далее. Сбрасывали с самолета. Все думали, что бомбы летят, падали кто куда, а тут это. Вы чего?

У Переводчика разрисована вся левая кисть. Он улыбается, сосет во рту химический карандаш и рисует им синие кости на кисти руки.

П е р е в о д ч и к. Ганс, мой сын, любил рисовать на себе скелеты. Вот такие. Такие же кривые, как и у меня. Видите?

С в я щ е н н и к. Вижу. Давайте сумку. Пришли.

Они стоят в самом сердце форта. Священник с сумкой спускается в небольшую ложбинку рядом с входом в катакомбы. Там стоят несколько пустых бутылок. Священник заменяет их полными бутылками молока из сумки. А также выкладывает несколько буханок хлеба, пару книг и свечи.

С в я щ е н н и к. Это сухое молоко, не бойтесь.

П е р е в о д ч и к. Для кого?

С в я щ е н н и к. Для людей.

П е р е в о д ч и к. Вы кого-то прячете?

С в я щ е н н и к. Я? Нет.

П е р е в о д ч и к. А для кого молоко?

С в я щ е н н и к. Для людей. Они прячутся здесь сами. Кто-то выпивает молоко. Я приношу новое. Каждый день. Почти. Но ни разу никого не встречал, если вы об этом.

П е р е в о д ч и к. Конечно. Именно так. Вы помогаете тому, кого не видели и о ком ничего не знаете. Конечно.

С в я щ е н н и к. Ну вас я тоже не знаю. Послушайте. Эти люди нуждаются в помощи. Они надеются на меня. А значит, я должен им помочь.

П е р е в о д ч и к. Даже если они работали в концлагерях?

С в я щ е н н и к. Даже если.

Переводчик осекается. Стоит молча. Потом говорит.

П е р е в о д ч и к. Покажите мне безопасную тропу отсюда.

С в я щ е н н и к. Что, простите?

П е р е в о д ч и к. Покажите мне безопасную тропу, без мин. Я хочу уйти отсюда как можно быстрее.

С в я щ е н н и к. Вы думаете, я знаю, где здесь мины, а где нет?

П е р е в о д ч и к. А как же вы… Как же вы ходите здесь?

С в я щ е н н и к. Эти люди верят, что я принесу им еду. И я приношу. Каждый день. Если в человека верят, то он никогда не наступит на мину. Идемте.

Священник уходит от катакомб. Переводчик стоит. Щиплет кадык. Делает робкий шаг вслед за священником. На камне остаются молоко и хлеб.

Переводчик подходит к железнодорожной станции. Польские солдаты оцепили район. Показывают жестом, что Переводчику пройти нельзя: «Проходи мимо». По «коридору» гонят к станции женщин с детьми, стариков. Все они несут с собой тюки вещей. Кто-то катит детские коляски. Солдаты постоянно их подгоняют. У кого-то упала торба, но поднять ее уже невозможно, надо торопиться вперед. И у каждого на руке белая повязка.

Переводчик стоит в стороне. Людей сажают в битком забитые теплушки. Маленькие дети плачут. Жарко. С лиц льется пот. Переводчик делает шаг. Медленно. Второй. Третий. Все быстрее. Он идет к толпе. Его взгляд направлен в одну точку. Солдаты останавливают его.

П е р е в о д ч и к (по-немецки). Мария! Мария! Мария! Да отойдите вы! Мария! Я здесь!

Переводчик пытается отцепиться от солдат. Но те крепко его держат. Женщина с мальчиком удаляются вместе с толпой. Она оглядывается, но не видит Переводчика. Его скручивают солдаты.

П е р е в о д ч и к. Уйдите. Вы что?! Пустите меня! Это моя жена. Ублюдки!

К солдатам подходит польский патруль.

О ф и ц е р  п а т р у л я (по-польски). Что здесь происходит?

С о л д а т. Пытался нарушить порядок, вызвать панику.

П е р е в о д ч и к (по-немецки). Ублюдки! Гестапо!

О ф и ц е р  п а т р у л я (по-немецки). Немец?

П е р е в о д ч и к. Там моя жена. Что она там делает? Вон, вон она.

О ф и ц е р  п а т р у л я. Вы немец?

П е р е в о д ч и к. Да.

Офицер патруля медленно лезет в карман и достает оттуда белую повязку. Женщину с мальчиком тем временем уже заталкивают в вагон.

П е р е в о д ч и к. Вы. Вы все. Что вы делаете? Вы ответите за это. Это скотство.

О ф и ц е р  п а т р у л я. Это решение законной власти. Всех немцев отправлять через Веркирх на их историческую родину. Надевайте.

Протягивает белую повязку, на которой черной краской нарисована свастика.

П е р е в о д ч и к. Вы спятили?

О ф и ц е р  п а т р у л я. Надевайте. Всем немцам надлежит носить опознавательные знаки. Чтобы вас не спутали с честными людьми.

Переводчик бьет офицера патруля в лицо. Его тут же хватают, бросают на землю. Он пытается вырваться, но у него ничего не получается. Офицер патруля прижимает к губе белую повязку. В конце улицы появляется русский патруль и направляется к ним.

О ф и ц е р  п а т р у л я. Глупо. Там ваша жена? Берите повязку и садитесь к ней в поезд. Уже завтра вы будете дома. Вместе. Счастливы. Может быть.

П е р е в о д ч и к. Мой дед жил здесь. Мой отец. Я. И мой сын. В Данциге, а не где-либо еще.

О ф и ц е р  п а т р у л я. В Гданьске. Данцига больше нет, вам разве не сказал ваш фюрер? Ах да, он уже умер. Какая незадача.

О ф и ц е р  р у с с к о г о  п а т р у л я (по-русски). Что здесь происходит? Нужна помощь?

О ф и ц е р  п а т р у л я (по-русски). Никак нет. Мы уже справились, спасибо.

П е р е в о д ч и к (по-русски). Товарищ офицер, эти люди преступники. Они фашисты. Настоящие.

Солдаты посмеиваются. Да и офицеры тоже.

О ф и ц е р  р у с с к о г о  п а т р у л я. Ваши документы позвольте.

Переводчик лезет в карман пиджака за документами, но только пиджака на нем больше нет. Его сорвали в потасовке.

П е р е в о д ч и к. Товарищ офицер. Товарищ офицер. Были. В пиджаке. На Дарнештрассе. Там.

О ф и ц е р  р у с с к о г о  п а т р у л я. Ну все понятно. Вяжите его, ребята. Еще один бывший.

П е р е в о д ч и к. Вы ошибаетесь. Очень ошибаетесь, офицер.

О ф и ц е р  р у с с к о г о  п а т р у л я. Разберемся.

Переводчик уже ничего не говорит. Его скручивают и тащат назад. Он молчит, не отрываясь смотрит на забитый до отказа поезд, где наглухо закрывают его жену и сына. Поезд трогается, медленно набирает обороты и уезжает. Из слуховых окошек вагонов, будто снег, сыплются белые повязки.

Переводчика закидывают в металлический фургон. Дверь захлопывается. Свет пропадает, наступает тьма, только гудок паровоза напоминает о внешнем мире.

Темнота, фургон, металлический стук. Равномерный. Бом. Бом. Бом. Бом. Бом. Бом. Бом. Бом. Бом. Бом. Бом. Бом. Бом. Бом. Бом. Бом. Бом. Бом. Бом. Бом. Бом. Бом. Бом. Бом. Бом. Бом. Бом. Бом. Бом. Бом. Бом. Бом. Бом. Бом. Бом. Бом. Бом. Бом. Бом. Бом. Истошный крик. Переводчик яростно колотит по стенке. Бьет. Кричит. Бьет. Кричит. Бьет. Кричит. Затихает. Бом. Бом. Бом. Бом. Бом. Бом. Бом. Бом. Бьет. Кричит. Затихает. Тихо-тихо воет от безысходности. Бом. Бом. Бом. Бом. Бом. Бом. Бом. Бом. Бом. Бом. Бом. Бом. Бом. Бом. Бом. Бом. Бом. Бом. Бом. Бом. Бом. Бом. Бом. Бом. Бом. Бом. Бом. Бом. Бом.

Яркий свет до боли в глазах. Людей выволакивают из открывшейся двери. Они падают на землю, их ставят на ноги, они снова падают. Их волокут к баракам.

Глаза потихоньку привыкают к свету. Переводчик видит, что его привезли в концлагерь. Это тот же самый лагерь, из которого он вышел, только теперь здесь везде русские названия. Переводчик не успевает ничего сказать, его уже заталкивают в барак.

Переводчик стоит в кабинете перед столом. Еврей следователь медленно прохаживается перед окном, каждый шаг левой дается ему с болью. В руках держит планшет и ручку.

С л е д о в а т е л ь (по-немецки). Имя, год рождения и вступления в партию, звание?

П е р е в о д ч и к (по-немецки). Я уже называл.

С л е д о в а т е л ь. Это простой документ. Для картотеки, но документ. Я не могу писать явную ложь.

П е р е в о д ч и к. Это никакая не ложь.

С л е д о в а т е л ь. Ну, непроверенные данные, сути не меняет. Имя, год рождения и вступления…

П е р е в о д ч и к. Послушайте! Я вам уже называл…

С л е д о в а т е л ь. Это вы слушайте! Хоть одного нациста бы увидеть. Но нет, все сплошные антифашисты и коммунисты. И все как один. Документов нет, сгорели. Лезть проверять — архивы сожжены СС, и далее по списку. Вы бы сами такому поверили?

П е р е в о д ч и к. А этому бы вы поверили?

Показывает татуировку на левой руке. Следователь разминает левое колено.

П е р е в о д ч и к. Или этому?

Показывает шрамы от плетки.

С л е д о в а т е л ь. Вот эти царапины свои мне тут показывать не надо.

П е р е в о д ч и к. А…

С л е д о в а т е л ь. А номер накололи, чтобы шкуру свою спасти. Сами накололи. «Смотрите, в лагере сидел, а не на вышке стоял с пулеметом». Кто сейчас проверит, архивы сами небось сжигали и в кусты. «Верьте мне, я добрый».

П е р е в о д ч и к. Откуда такие, как вы, приходят?

С л е д о в а т е л ь. Бабий Яр. Говорить правду будем?

Переводчик молчит.

С л е д о в а т е л ь (по-русски). Ладно. Тищенко!

В комнату заглядывает солдат.

С л е д о в а т е л ь. Уводи. Там есть еще кто?

Т и щ е н к о. Нема.

П е р е в о д ч и к (по-немецки). Верещагин, майор, глава ячейки. Артемьев, майор. Антифашисты. Мохов. Беркель. Эггерт. Завацки. Найдите их, они меня знают по подполью. Слышите?

С л е д о в а т е л ь (по-немецки). Да вы не бойтесь, мы же не боялись.

П е р е в о д ч и к. Найдите их.

С л е д о в а т е л ь. Найдем, найдем.

Следователь садится и начинает мягко разминать ногу. Переводчика уводят по коридору из комнаты. Молча. Глядя в пол. Мимо проходят офицеры, что-то обсуждают. Протискиваются адъютанты.

На выходе из комендатуры Переводчик оборачивается, он чуть не натолкнулся на офицера с обожженным лицом. Пытается всмотреться, но тот уже скрылся в здании, да и солдат подталкивает Переводчика дальше.

Немцы стоят в один ряд. Практически на всех военная форма, но без наград и головных уборов. К ним подводят Переводчика и ставят в строй.

С о л д а т. Это последний.

К а п и т а н. Хорошо. За мной. Кам.

Уставший капитан дает отмашку, немцев небольшой колонной отводят от комендатуры. Ведут в сторону здания с высокой квадратной трубой из кирпича. Немцы всматриваются в нее, перешептываются, мотают головами. Старший по званию, наверное, полковник СС, подходит к капитану.

П о л к о в н и к  С С (по-немецки). Прошу прощения, капитан, куда мы направляемся?

К а п и т а н (по-немецки). В душевую.

П о л к о в н и к  С С. Но мы не грязные, с этим можно и подождать.

К а п и т а н. Всех прибывших приказано отправлять в душевые.

Немцы губами повторяют это слово: «душ», «душ», «душ».

Немцев подводят к зданию, стоящему недалеко от кирпичной трубы. Рядом со входом стоит грузовик, из кузова разгружают большие металлический банки. Немцев заводят в здание, каждому второму из мешка достают кусок мыла.

К а п и т а н (по-немецки). Раздевайтесь и проходите в душевую. Не задерживайте.

Немцы стоят в раздевалке.

П е р в ы й  н е м е ц. Этого не может быть. Мы пленные. Полковник, скажите им.

В т о р о й  н е м е ц. Вы же знаете все планировки, ответьте, где мы?

Т р е т и й  н е м е ц. Мне незнаком этот лагерь. Возможно, это настоящая душевая.

П е р в ы й  н е м е ц. Конечно, душевая, конечно, а что же еще? Именно душевая. Ничем другим быть не может.

П о л к о в н и к  С С. Раздевайтесь.

П е р в ы й  н е м е ц. Все-таки… Мы же пленные.

В т о р о й  н е м е ц. Что за банки были перед входом?

Т р е т и й  н е м е ц. Не спрашивайте меня ни о чем.

П е р в ы й  н е м е ц. И все-таки это душевая. Чувствуете? Это сырость. Точно, душевая.

П о л к о в н и к  С С. Замолчите. Вы же солдат.

П е р в ы й  н е м е ц. Я не военнообязанный. Я здесь вообще ни при чем. Я работал в канцелярии. Я здесь ни при чем, вы понимаете?

П о л к о в н и к  С С. Замолчите! Ведите себя, как мужчина. Берите пример с него. (Показывает на Переводчика.) Сила выдержки! Это достойный сын великой родины. Если бы все у нас были такими, как он!

Переводчик молча снимает с себя последнюю одежду, смотря в глаза полковнику. Берет в руку кусок мыла. Полковник СС видит на его руке татуировку с номером и замолкает.

Все немцы стоят голые. Голый полковник выглядит уже не столь величественно. Все вещи очень аккуратно сложены на скамьи.

К а п и т а н (по-немецки). Вперед!

Все заходят в душевую. За их спинами резко захлопываются двери. Приглушенный свет и редкие душевые лейки под потолком. Тесно. Вода не идет. Тишина.

П е р в ы й  н е м е ц. Ну что это? Где вода? Где?

П о л к о в н и к  С С. Замолчите!

П е р в ы й  н е м е ц. У меня есть семья, жена, дети, двое. Я не солдат, я не хочу, не хочу, не хочу.

Кто-то бьет его по лицу, не сильно, но истерика проходит. Все чего-то ждут. Тишина, вода не идет. Что-то застучало сверху — наверное, открывают заслонку. Один немец начинает читать «Патер Ностер», но сбивается уже на второй строчке. Начинает сначала и снова сбивается — забыл слова. У кого-то на глазах проступают слезы. Кто-то принюхивается, втягивая воздух по чуть-чуть. Переводчик все это время стоит в углу, руки вытянуты по тощему телу. В руках мыло, голова опущена. Стук продолжается.

В т о р о й  н е м е ц. Что это? Что?!

Т р е т и й  н е м е ц. Понятия не имею.

Вдруг из-под потолка брызгает первая струя воды. Горячая. Немцы от неожиданности начинают кричать, отскакивать. Но потом шум воды и пар заглушает все. Кто-то первый потянулся за куском мыла и начал тереть живот. Все постепенно успокаиваются и начинают мыться. Только Переводчик остается стоять в стороне в той же позе — руки по швам, голова опущена. По его лицу текут капли — то ли вода, то ли слезы.

Немцев выводят из душевой. Их ведут обратно. Они заметно веселее. Возле дверей комендатуры стоят следователь, подполковник с обожженным лицом и еще несколько офицеров. Переводчик всматривается в его лицо. Так и есть, это тот самый офицер, который освобождал его из лагеря.

Переводчик резко отделяется от колонны и быстрым шагом идет к подполковнику. Его быстро нагоняют конвоиры и валят на землю.

П е р е в о д ч и к. Товарищ полковник! Товарищ полковник!

Подполковник замечает его. Конвой поднимает Переводчика и собирается уводить.

П е р е в о д ч и к. Товарищ полковник! Вы меня помните? Здесь, на плацу? Помните?!

Подполковник подходит ближе и всматривается в перепачканное землей лицо Переводчика.

Заводские склады, превращенные в лагерь беженцев. Люди повсюду. Тряпки, лохмотья на веревках. Дети, спящие под ящиками. Матери и деды, ютящиеся на одном квадратном метре. Драные матрацы. Где-то в углу из больших котлов разливают суп, стоит длинная очередь. Половником зачерпывают сплошную жижу и немножечко наливают в алюминиевые миски, ставят на весы. Если много — чуть-чуть забирают. Теперь в самый раз. Маленький кусочек хлеба. Человек берет миску в руки, а от кусочка хлеба сразу же откусывает немного и отходит, сзади уже наваливаются новые желающие. Шум и гам.

За всей этой картиной наблюдает Переводчик. Он стоит в дверях кабинета. Он чисто выбрит, и одежда на нем по фигуре. За его спиной тучная женщина роется в папках. С улицы раздается гудок клаксона. Переводчик выглядывает в окно.

Т у ч н а я  ж е н щ и н а (по-немецки). Мария Зальтцгиттер. Здесь тоже нет.

Она откладывает папку в сторону, принимается за другую. С улицы снова гудят, настойчиво, противно. Переводчик щиплет кадык.

Т у ч н а я  ж е н щ и н а. А, вот! Зальтцраух. Зальтцренге… Зальтцгиттер Мария. Есть. С ребенком, мальчиком.

Переводчик улыбается.

Т у ч н а я  ж е н щ и н а. Только здесь ее нет.

П е р е в о д ч и к. Как?!

Т у ч н а я  ж е н щ и н а. Так. Здесь появляется только по средам и субботам. Нашла место в городе. (Пишет на бумажке адрес.) Повезло ей!

П е р е в о д ч и к. Спасибо. Спасибо вам!

Он целует женщине руку. Быстро выходит. Женщина смотрит на свою руку и тоже ее целует. Пожимает плечами и с грустью вздыхает.

Трое ребятишек кружатся на подбитой зенитке, как на карусели. Один остервенело крутит ручку, а двое кричат: «Быстрее! Быстрее!» Мимо торопливо проходит Переводчик. Он подходит к «Мерседесу», в котором его ждут подполковник с шофером и какой-то майор.

М а й о р. Что так долго?

П о д п о л к о в н и к. Да погодите. (Переводчику.) Ну как?

П е р е в о д ч и к. Есть.

П о д п о л к о в н и к. Ну вот видите! Ну так как, теперь соглашаетесь?

Переводчик не отвечает.

П о д п о л к о в н и к. Да забудьте вы про спецлагерь. Не держите зла. Это же ошибка была. Вот чтобы такая ошибка больше ни с кем не повторилась, вы и можете нам помочь. А? Соглашайтесь.

П е р е в о д ч и к. Я подумаю.

П о д п о л к о в н и к. Что тут думать.

Вместо ответа Переводчик показывает листок с адресом.

П о д п о л к о в н и к. А! Это, конечно. Панов, это где?

Шофер Панов смотрит на листок с адресом.

П а н о в. У-у-у! Товарищ подполковник! Это другой конец, не успеем.

П о д п о л к о в н и к (Переводчику). Тогда извините, дальше уж вы сами.

Но вы подумайте, подумайте обязательно. Такие, как вы, нам нужны. Хорошо?

П е р е в о д ч и к. Хорошо.

П о д п о л к о в н и к. До встречи.

«Мерседес» отъезжает. Переводчик целует листок с бумажкой, поправляет одежду и быстро уходит прочь.

Он идет по улицам города. Многие дома разрушены, завалы разгребают женщины, вытаскивая балки и целые доски. Складывают их штабелями.

От стены отлетает гильза, потом вторая. Это свора ребятишек играет возле стены. С пяти метров они бросают гильзы в стену, чтобы те рикошетом попали в баночку. Кому-то удается, кому-то нет. Кашляющий мальчик, ждущий своей очереди, сосет во рту химический карандаш и рисует на фалангах синие кости. Переводчик проходит мимо, чуть не спотыкаясь о мальчишек: он уткнулся носом в бумажку.

Переводчик останавливается перед небольшим особнячком, сверяет адрес с бумажкой.

П е р е в о д ч и к. Ганс!

Он разворачивается и быстрым шагом идет к мальчишкам. Хватает за плечи мальчика с карандашом.

П е р е в о д ч и к. Ганс! Ганс! Иоганн!

Хочет его обнять, но мальчик вырывается. Он напуган и молчит. Остальные мальчишки обступают Переводчика.

П е р е в о д ч и к. Ганс! Это же я, твой папа! Живой! Узнаешь?

Он хочет еще раз обнять ребенка, но мальчишкам удается оттащить его, и Ганс убегает в особнячок. Переводчик, отцепившись от мальчишек, спешит за Гансом.

Ганс бежит по коридору, заставленному тазами, ванночками и тюками с одеждой. Вслед за ним в дом заскакивает Переводчик.

Ганс вбегает на общую кухню. Некогда это была одна просторная кухня, но сейчас на ней сразу пятеро женщин готовят каждая свое. Кто-то кипятит белье, кто-то тоненько-тоненько срезает картофельную кожуру. Кто-то варит суп. Ганс прячется за женщину, которая перемешивает палкой белье в ведре.

Переводчик останавливается перед женщиной. Она оборачивается. Переводчик замирает.

Ж е н щ и н а  с  б е л ь е м. Вам чего?

На кухню заходит еще одна женщина, она несет в руках новое белье на кипячение. Это Мария.

М а р и я. Ганс!

Ганс бежит к Марии, обнимает и прячется за ней. Переводчик оборачивается. Мария роняет на пол белье.

П е р е в о д ч и к. Мария?!

Мария теряет дар речи. Ганс держится за юбку матери. Переводчик крепко-крепко обнимает свою жену, та не знает, куда деть руки, ей некомфортно.

Женщина, варившая суп, засматривается на эту сцену и обжигает руку. Вскрикивает. Одна шепчет на ухо другой. Отводят глаза. Все отводят глаза.

Переводчик обнимает свою жену. Целует.

Маленькая комната, забитая вещами. Малюсенькая. Под самой крышей. Мария сидит на ящике, сжимая в руках щипцы для белья, и смотрит в одну точку. Переводчик судорожно скидывает все вещи на кровать, достает их из всех углов. В ногах запутались мужские туфли маленького размера. Пинает их в угол.

П е р е в о д ч и к. Где чемодан?

Мария не отвечает.

П е р е в о д ч и к. Где чемодан? Ну или что-нибудь.

Видит под шкафом чемодан с наклейками, вытаскивает его.

М а р и я. Это вещи Гюнтера.

Переводчик медленно оставляет чемодан.

П е р е в о д ч и к. Хорошо. Давай все бросим. Уедем так, без всего. Без вещей. Это все пыль, это все какая-то ошибка. Забудем. Забудем все. Ты забудь, я забуду. Собирайся, уедем.

М а р и я. Я не могу уехать. Я не могу бросить Гюнтера после всего, что…

П е р е в о д ч и к. А меня, значит, можешь?

Мария прикусывает губу, на ее глазах выступают слезы. Переводчик глубоко вдыхает.

П е р е в о д ч и к. Я четыре года жил ради вас. Я выжил ради вас. Ради тебя и Ганса. Я выжил, чтобы увидеть вас. И никакие… Вот это всё. (Показывает на костюм, висящий на дверце шкафчика, на другие мужские вещи, поднимает с пола чужой ботинок и снова бросает на пол.) Вот это всё — прошлое, пыль. Вернемся в нормальную жизнь. Нашу. Нормальную. Вернемся назад, прямо сейчас, домой, в Данциг.

М а р и я. В Данциг?

П е р е в о д ч и к. Ну не в Данциг. Только уедем отсюда. Уедем вместе. Ты, я и Ганс. Ганс! Ганс!

М а р и я. Прошу, только не трогай Ганса.

П е р е в о д ч и к. Ганс! Ганс!

М а р и я. Не трогай его! Прости. Прости, прости. Но мы, но я не могу… Мы не можем уехать, не можем уйти от Гюнтера, Ганс привязался к нему. А я все эти полгода…

Мария смолкает, не в силах продолжать. Переводчик садится на кровать.

П е р е в о д ч и к. Мари, Мари. Это какой-то бесконечный сон. Страшный сон из детства.

Раздается стук в дверь.

Г о л о с  д е в у ш к и. Мария, это к вам.

Мария открывает дверь. Там стоят шофер Панов и девушка, из-за их спин выглядывает перепуганный Ганс.

Д е в у ш к а. Это, наверное, за вами, простите, я не знала.

М а р и я. Да, проходите. Я как раз… Мне нужно работать. Прости. Мне нужно работать.

Мария быстро выходит из комнаты, уводя за собой Ганса. Шофер отрывает взгляд от красивой фигуры девушки.

П а н о в (по-русски). Простите, подполковник Бояджиев срочно вызывает вас в комендатуру. Машина перед домом.

П е р е в о д ч и к (по-русски). Не сейчас.

П а н о в. Подполковник Бояджиев просит срочно явиться к нему. Как можно быстрее.

Но Переводчик не слушает, он идет вслед за Марией.

Мария на кухне. Она ловко подключается к кипячению. Щипцами перекидывает белье из одного бака в другой. Переводчик заходит за ней следом.

П е р е в о д ч и к. Мари, мы не закончили.

Мария подкладывает поленья в огонь. Все делает крайне механично и быстро. Остальные женщины даже немного отстраняются от нее. Протискивается шофер.

П е р е в о д ч и к. Мари, Мари.

П а н о в. Машина под окнами. Никак нельзя ждать.

Мария развязывает тюк с грязными гимнастерками, сортирует их по разным кучкам. Переводчик подходит к ней вплотную, берет за руку, но она вырывается и закрывается от него щипцами.

М а р и я. Отпусти меня.

Переводчик замирает и оглядывается. Все женщины молча смотрят на него. Никто не двигается. Ганса крепко за руку держит кухарка в возрасте. Только шофер переминается с ноги на ногу.

П е р е в о д ч и к. Я вернусь.

Он уходит, спотыкаясь о какую-то звонкую железку. Мария опускает щипцы и садится на тюк с бельем, прикрывает лицо руками и замирает. Тарахтящий под окнами «Виллис» газует и уезжает. Ганс обнимает маму.

«Виллис» несется по улицам полуразрушенного города. Переводчик сидит рядом с шофером и смотрит в одну точку.

П а н о в. Машина, конечно, попроще, не «Мерседес», но зато проще. Привычнее, что ли. (Шофер ждет реакции Переводчика, но тот не отвечает.) М-да. А я, вообще-то, сам переводчик. Ну как. Языка, если что, разговорить могу. Но тут особый случай. У подполковника был, вообще-то, кто переводил, но был да сплыл. Вас требует. А я что? Я ж немецкий еще в школе учил. У нас учительница была, учила вот так просто. От зубов отскакивало. Умная женщина. А как на фронте заговорил, так оказалось, что на идише. Вы их лица только представьте. Языков этих. Сидят, важные такие, а я с ними на идише. Ой, смеху было.

Переводчик никак не реагирует на рассказ шофера, хотя тому весело вспоминать.

П а н о в. А вы правда в Сопротивлении были?

Переводчик молча кивает.

П а н о в. Да, дела… О, о, о, видели? Прям вылитая тетя Нюра моя. Во дела!

Они проезжают мимо городской барахолки, где люди продают всевозможные вещи, раскладывая их прямо на земле, а одна очень крупная мужеподобная баба держит на руках настенные часы, как Мадонна держит Младенца.

Комната. По одну сторону стола сидят майор и Переводчик. Напротив, на краешке стула, сидит розовощекий толстяк и теребит шляпу.

Майор перерывает на столе стопку досье, находит нужное и раскрывает. Сверяет лицо толстяка с фотографией: оно.

М а й о р (Переводчику, по-русски). Начинай. И скажи ему, чтобы не торопился, пускай медленно говорит.

П е р е в о д ч и к (по-немецки). Ваше имя, год рождения и род деятельности. Говорите медленно, пожалуйста.

Х а н к е (по-немецки). Зигмунд Ханке. 1908 год рождения. Рабочий шарикоподшипникового завода.

Майор следит за каждым словом немца, проговаривая его ответ губами и следя ручкой за строками досье. Вроде все сходится.

П е р е в о д ч и к (повторяет по-русски). Зигмунд Ханке. 1908 год рождения. Рабочий на шарикоподшипниковом заводе.

Майор снова следит ручкой за строками досье. Откладывает ручку.

М а й о р. Ну ладно. А как семья? Дети? Может, что беспокоит?

П е р е в о д ч и к (по-немецки). Как ваша семья? Дети? Может, что беспокоит?

Х а н к е. Спасибо. Всё в порядке. У нас всё в порядке. Спасибо.

П е р е в о д ч и к (по-русски). Всё в порядке.

М а й о р. Точно? Только точно. Точно?

П е р е в о д ч и к (по-немецки). Точно?

Х а н к е. Точно. Михаэль, сын, заболел. Но уже поправился. Теперь все в порядке.

П е р е в о д ч и к (по-русски). Михаэль, сын, болел. Теперь здоров.

М а й о р. А, Михаэль? Я рад. Вы переведите ему.

П е р е в о д ч и к (по-немецки). Товарищ майор рад, что ваш сын здоров.

М а й о р. А чего пришел-то, ежели всё в порядке?

П е р е в о д ч и к. Так и сказать?

М а й о р. Так и скажите.

П е р е в о д ч и к (по-немецки). Зачем пришли, если все в порядке?

Х а н к е. Так я это…

М а й о р (Переводчику). Прочти ему.

И протягивают Переводчику листок. А сам начинает набивать курительную трубку табаком.

П е р е в о д ч и к (по-немецки, читает). «С марта 38-го года Ральф Крауз живет рядом с нами в садовом коттедже. Посетители у него бывают редко. Но к нему часто приходит мужчина лет тридцати шести, похожий на еврея. Он всегда сочувствовал. Хочу сказать, что господин Крауз никогда не отвечает на немецкое приветствие «хайль Гитлер». По-моему, господин Крауз ведет себя подозрительно. О вышеупомянутом сообщаю, потому что у него еврейская внешность».

Х а н к е. Это какая-то чушь. Чушь.

М а й о р. Что он сказал?

П е р е в о д ч и к. «Это чушь».

М а й о р (повторяет немецкое слово). Unsinn… Значит, это всё неправда?

Начинает выковыривать табак из трубки.

П е р е в о д ч и к (по-немецки). Это неправда?

Х а н к е. Нет. Неправда.

М а й о р. Читайте дальше.

П е р е в о д ч и к (по-немецки, читает). «По-моему, господин Крауз ведет себя подозрительно. Я подумал, что господин Крауз занимается деятельностью, опасной для немецкого Рейха. Поэтому я и даю эту информацию государственной тайной полиции. Других полезных сведений не имею. Прочел и подписал Зигмунд Ханке».

Х а н к е. Да, тут написано: «Зигмунд Ханке». Это мое имя.

М а й о р. Чего он сказал?

П е р е в о д ч и к. Да, это его имя.

М а й о р. А подпись?

П е р е в о д ч и к (по-немецки). Это ваша подпись?

Х а н к е. Да, моя. Не понимаю, не знаю. Не могу ничего сказать.

П е р е в о д ч и к (майору). Да, это его подпись.

М а й о р. А как он объяснит существование этого документа?

П е р е в о д ч и к (по-немецки). Как вы объясните этот документ?

Майор заканчивает выбивать табак из трубки и начинает снова ее набивать.

Х а н к е. Не понимаю. Не знаю. Адрес верный. Подпись моя. Но откуда это, я не знаю. Вы так смотрите, вы считаете меня доносчиком?

П е р е в о д ч и к. Пока нет. (По-русски.) Подпись его, но ничего не знает.

М а й о р. Да, документ любопытный. Тут еще есть. Как думаете, читать?

Х а н к е. Поймите, я ведь никого не убивал. Я не убивал. Я даже не был членом НСДАП. Я работал с самого детства. Моя жена тоже. Ради детей. Мы рабочие.

М а й о р. Тихо.

П е р е в о д ч и к (по-немецки). Пожалуйста, тихо.

М а й о р. Что, говорит, что он святой?

П е р е в о д ч и к. У него семья, дети. Членом НСДАП не был.

М а й о р. Ну это понятно. Так, пускай пишет. Я, такой-то, удостоверяя подлинность своей подписи на документе номер, ну и так далее. Пастухов!

П е р е в о д ч и к (по-немецки). Пишите: «Я, Зигмунд Ханке…»

Дверь приоткрывает сержант. Виден полный коридор народу. Ханке дрожащей рукой выписывает слова на листе. Майор снова начинает выбивать табак из трубки.

М а й о р. Пастухов! С этим всё. Много там еще, да?

П а с т у х о в. Достаточно.

М а й о р (Переводчику). Сегодня подольше будет, ничего? Ты не торопишься? Дома не разозлятся?

П е р е в о д ч и к. Н-нет.

М а й о р. Ну и отлично. (Сержанту.) Пастухов, забирай, с этим всё.

П е р е в о д ч и к. Как всё?

М а й о р. А чего тянуть? Так… Он кончил?

П е р е в о д ч и к. Да.

Протягивает майору листок с подписью Ханке.

М а й о р. Ага. Пастухов. Уводи этого.

Майор проводит ручкой по каждому слову, повторяя его губами. Сержант выводит Ханке, но в дверях их вталкивает обратно бойкая немка.

Н е м к а. Зигмунд? Зигмунд, ты как? Господин русский майор, он ни в чем не виноват! Почему меня не спросили? Я свидетельница, он не виноват.

М а й о р. Стоп. Стоп. Молчите. Что вам надо?

П е р е в о д ч и к (переводит майору). Он не виноват, не виноват. Наверное, жена. (По-немецки.) Жена?

М а й о р. Ну ё-мое. Опять! Пастухов! Чего встал? Уводи.

Сержант Пастухов пытается обуздать немку, но та изворачивается и продолжает стоять в дверях.

Н е м к а (по-немецки, Переводчику). Жена. Хельга. Он не виноват. Умоляю вас.

Пастухов наконец-то выталкивает ее за дверь, где уже столпились все остальные немцы.

М а й о р. Пастухов! Пять минут перерыв.

П а с т у х о в. Есть!

Захлопывается дверь в кабинет. Становится тихо. Переводчик берет досье Ханке и сверяет подпись с листка со всеми подписями под остальными доносами. Подпись совпадает.

М а й о р. Дурдом. Ты куришь?

П е р е в о д ч и к. Нет. Отучили.

М а й о р. Дурдом. Хотя… Ну как? Его подпись?

П е р е в о д ч и к. Его.

М а й о р. Везде?

П е р е в о д ч и к. Везде.

Майор откладывает досье Ханке на другой стол. Таких досье там скопилось уже много. Переводчик подходит к полке с фарфоровыми фигурками, рассматривает их.

М а й о р. Вот смотри. Этот на виолончели играл в квартете, исполняли ис-ключительно немецких авторов, Бетховена там. А этот на Олимпиаде тридцать шестого года входил в запасной состав команды. Уверял, что просто спорт любит. Но это те, на кого досье есть. Какие не успели уничтожить.

Но Переводчик не слушает, он любуется фигуркой фарфоровой балерины, стоящей отдельно от остальных. Пододвигает к ней фарфорового пастушка.

М а й о р (про фигурки). А, это… Для дочки моей. Гостинцы. (Показывает в окно.) Ты лучше сюда смотри. Флигель видишь? Весь под архив гестапо был. Сожгли. Остались только вот эти. (Показывает на досье.) Ну ничего.

Остальных тоже вычислим. Помню, мы перед Одером еще… Немца одного. Хороший был помещик, вежливый, дорогу нам объяснял. Ну еще бы! А как отъехали, так он нам гранатой шарахнул. Со спины. М-да. А может, и не он. Ну ладно. Перевел дух немного? С непривычки-то?

П е р е в о д ч и к. Немного.

М а й о р. Пастухов!

Дверь открывается, и сержант Пастухов заводит следующего немца.

Одну за другой солдатик выставляют на стол банки тушенки. Переводчик расписывается в ведомости. Рядом стоит майор.

М а й о р. Тимошенко, не будь жадным, не привыкай. Дай еще пару банок. На неделю. Потом снова получишь. И сигарет. Это мой новый переводчик, кстати. Знакомься.

Солдатик, выдающий провизию, со вздохом выставляет еще пару банок. Переводчик укладывает их в сумку.

М а й о р. Ну так вот, за один день шесть Адольфов пришло. Сами пришли. Просили имена им в документах переправить. Шесть человек. И каждый Адольф. Правда, не похожи. Один маленький такой был совсем. Бред. Но поменяли. Или с лошадью… Тимошенко! Ну сигарет-то дай. И банки чтоб открывать чем.

Солдатик со вздохом выдает нож и сигареты. Переводчик перекидывает сумку через плечо. Неудобно. Поправляет.

М а й о р. Вот. Теперь спасибо.

Выходят в пустой коридор.

М а й о р. Жене отнесешь, рада будет. Знаешь, тут однажды…

Раздается глухой женский крик. Майор и Переводчик замирают, прислушиваются, но вокруг все тихо.

М а й о р. Откуда это? А? Странно.

Стоят еще чуть-чуть, но крик не повторяется. Пожимают плечами.

М а й о р. Странно. Ну ладно. О чем, стало быть, я?

Переводчик перебирает пальцами лепестки цветов, стоящих на окне.

М а й о р. Что, нравятся?

П е р е в о д ч и к. Красивые.

М а й о р. Бери. Дома в вазу поставишь. Жене опять-таки радость. Ты не робей.

П е р е в о д ч и к. Неудобно.

М а й о р. Да ладно, новые вырастут. Рви. Я разрешаю.

Переводчик срывает один цветок из горшка. Раздается женский крик. Затем выстрел. Майор и Переводчик бросаются в конец коридора. Врываются в маленький кабинет. Возле стола лежит девушка в крови. Над ней стоит капитан с пистолетом.

М а й о р. Казаков! Валька? Что с тобой?

К а п и т а н  К а з а к о в. Это она, товарищ майор.

Капитан отбрасывает пистолет в сторону. Переводчик склоняется над девушкой, нащупывает на шее пульс.

К а п и т а н  К а з а к о в. Это не я. Она сама. Я только хотел. Она сама!

М а й о р. Ты охерел, Казаков? Валька? Ты как, Валюша?

Переводчик помогает девушке приподняться на локте.

П е р е в о д ч и к. Жива. Нужен врач.

К а п и т а н  К а з а к о в. Товарищ майор, это она. Она сама, товарищ майор!

М а й о р. Пастухов!!!

Переводчик поднимает девушку на руки.

К а п и т а н  К а з а к о в. Это не я, товарищ майор!

М а й о р. Ну, Казаков, держись!

Переводчик выносит девушку из кабинета.

«Виллис» несется по улицам города. Переводчик расстегивает Валину гимнастерку, чтобы лучше зажать рану полотенцем. Валя стыдливо пытается оттолкнуть его руку и прикрыть обнажившуюся грудь, но она слаба, и у нее ничего не получается. Мчатся дальше, мимо длинной очереди к колодцу.

Шофер резко распахивает двери. Переводчик вносит Валю в больницу. Чуть не роняет ее, шофер подхватывает, помогает. Они вместе несут девушку по коридору мимо лежащих повсюду больных.

П е р е в о д ч и к (по-немецки). Врач! Врача! Быстро, быстро!

Медсестра ныряет в палату. Переводчик оглядывается по сторонам: обшарпанные стены, кровати с больными… Из палаты выходит врач, тощий маленький человек с синяками под глазами от недосыпа.

Валю везут по коридору мимо десятков калеченых людей в грязных бинтах.

В р а ч (по-немецки). Ранение?

П е р е в о д ч и к (по-немецки). Да.

В р а ч. Осколок, пуля?

П е р е в о д ч и к. Пуля.

В р а ч. Какая?

П е р е в о д ч и к. Пистолет.

Перед Переводчиком захлопывают двери. Валя в операционной.

Переводчик стоит один в коридоре. У него кончились силы. Он садится на краешек ближайшей кровати и переводит дух. С кровати приподнимается на локте больной старик.

Б о л ь н о й  с т а р и к (по-немецки). Плохой врач. Делает больно. Каждый раз.

П е р е в о д ч и к. А?

Б о л ь н о й  с т а р и к. Я говорю, врач плохой. Вот этот. Любит делать людям больно. Зверь, а не человек. Смотрите, что со мной сделал? Разве так делают?

П е р е в о д ч и к. Он врач, ему видней.

Б о л ь н о й  с т а р и к. А я говорю: он садист. Самый настоящий садист. Будь его воля, он бы больных убивал. (Шепотом.) Он бывший нацист. Ставил эксперименты над людьми в специальных лагерях, да-да, в лагерях. Про эти лагеря и знать никто здесь не знает.

П е р е в о д ч и к. Что именно вы говорите?

Б о л ь н о й  с т а р и к (шепотом). Я знаю, что я говорю. Он работал на национал-социалистов. Очень плохой человек. Смотрите, что со мной сделал. Был личным врачом оберстгруппенфюрера Пауля Хауссера. Дружил с самим Куртом Далюге.

П е р е в о д ч и к. Откуда вам все это известно?

Б о л ь н о й  с т а р и к. Оттуда. Известно. У него целая коллекция подарков от СС. Животных он любит. Людей убивал, а животных коллекционировал. Носороги, жирафы, тигры, маленькие все такие. И от Пауля, и от Курта. Носороги, жирафы… Чего?

На больного старика смотрят вышедшие в коридор медсестра и шофер Панов. Медсестра молча подходит и заботливо укладывает старика в постель.

Б о л ь н о й  с т а р и к. Чего? Чего?

М е д с е с т р а. Вам нужен покой, а вы опять? (Переводчику.) Идемте.

Берет Переводчика за руку и уводит от больного старика. Шофер Панов идет следом за ними.

Б о л ь н о й  с т а р и к (им вдогонку). Запомните, что я вам сказал. Всё. Молчу, молчу.

М е д с е с т р а (Переводчику). Вы не пугайтесь. Он контуженый. Еще с бомбежек. До сих пор отойти не может. Живет здесь. Дома у него нет. И родных тоже нет. Несет непонятно что. Он вас не сильно утомил?

П е р е в о д ч и к. Нет. А что с девушкой?

М е д с е с т р а. Там операция. Пока не знаем. А сейчас, извините, я занята.

Она уходит.

П а н о в. Да все в порядке с Валей будет. Мы ее данные записали сейчас с сестричкой. О малейших изменениях сразу в комендатуру сообщат, но там вроде ничего страшного, по касательной прошло. Вас довезти до дома?

П е р е в о д ч и к (по-русски). Нет. Спасибо.

П а н о в. Ну как хотите, я поехал. Меня такая Грета ждет, ух! Ну ладно, все хорошо с Валей будет, она у нас молодцом.

П е р е в о д ч и к. Конечно.

Ш о ф е р. Зай гезунд!

Пожимают друг другу руки на прощание. Шофер уходит, оставляя Переводчика одного посреди коридора. Рядом раздается тихий хохоток. Переводчик оборачивается.

Рядом с больным парнем сидит медсестричка, они шепчут друг другу приятные вещи. Хохоток. Вдруг парень осекается и замолкает. Медсестра пугается и вскакивает, не решаясь обернуться, поправляет халатик. Разворачивается, но, увидев Переводчика, лишь с облегчением выдыхает. Идет и задергивает белую штору. Теперь она снова вместе с больным парнем, и ничьи посторонние глаза им не мешают.

Переводчик стоит один посреди длинного коридора, заставленного кроватями с больными и калеками. Он поправляет неудобно висящую за плечом сумку — только сейчас о ней вспомнил.

Темнота. Переводчик стоит перед дверью в дом. Набирается решимости и тихонько стучит в дверь. Тишина. Он поднимает руку, чтобы постучать еще раз, но не успевает. Дверь распахивается. На пороге стоит Мария, в руке у нее керосиновая лампа.

П е р е в о д ч и к. Здравст…

М а р и я. Тихо. Идем.

Переводчик медлит, Мария берет его за руку и ведет за собой. Вместе подходят к ее комнатке, но не останавливаются, а проходят дальше.

М а р и я (шепотом). Дальше.

Заводит Переводчика в крохотную каморку.

М а р и я. Переночуешь здесь. Я постелила, знала, что придешь. Одну ночь переночуй. А потом уходи. Засветло. Пока никто не проснулся. Поднимаются здесь рано.

П е р е в о д ч и к. Мария?!

Мария закрывает рот Переводчика пальцем, собирается с духом  и, смотря в пол, говорит.

М а р и я. Я ждала тебя. Два года. Потом ты умер. Вслед за тобой умерла я. Умер Ганс. Мы все умерли. Все, кого мы знали и кем были. Все это было в прошлой жизни. Я больше туда не вернусь.

П е р е в о д ч и к. Давай не уезжать. Давай останемся здесь. Я найду дом, мне помогут. Это будет новый дом, новое место. Все будет новое.

М а р и я. Ну не можем мы уйти. Уходи ты, хотя бы ради Ганса, пожалуйста. Пожалуйста, прости.

Переводчик молчит. Тишина. Потом он спраштвает.

П е р е в о д ч и к. Скажи, а там, на перроне, в Данциге, ты видела меня? Слышала?

М а р и я. В Данциге?

П е р е в о д ч и к. Да. Я звал вас там. Когда вас отправляли. Ты еще обернулась.

М а р и я. Прости. Мы уехали оттуда еще зимой.

П е р е в о д ч и к. Как! Я же видел…

М а р и я. Прости. Ты, наверное, ошибся.

Переводчик мотает головой. Наконец он решается что-то сказать, но Мария успевает закрыть его рот пальцем. Она прислушивается. Тишина. Мария быстро встает и идет к своей комнате. Переводчик идет за ней.

Мария открывает дверь, слышен тихий кашель Ганса, он сидит на кроватке. Мария закрывает дверь перед носом Переводчика. Он остается стоять в коридоре в полной темноте.

Из-за двери доносится голос Марии.

Г о л о с  М а р и и (нежно). Ну, ну, ну… Давай выпей… Давай, давай, давай. Вот так… Еще чуть-чуть… Да. Вот так. Ну что? Легче?

И наступает тишина. Переводчик хочет постучать, но дверь открывает Мария и сует в руки Переводчику керосиновую лампу, показывает рукой: уходи. И закрывает дверь.

Г о л о с  М а р и и. Ну что ты, что ты… Я здесь, никуда не ухожу, не бойся. Спи. Ложись. Тссс… тссс…

Переводчик уходит. Из-за двери едва слышен мягкий голос Марии: она напевает детскую песенку. Переводчик возвращается, присаживается у двери, слушает. Потом ставит лампу на ближайшую тумбочку и медленно гасит ее. Детская песенка. Нежный голос Марии. Темнота.

Крик, сдержанный, короткий и тяжелый. Переводчик вскакивает в каморке. Ему приснился кошмар. Он держится за татуировку на левой руке, переводит дух, оглядывается по сторонам, осматривает свое раненое плечо: всё в порядке. Из маленького окошка пробивается раннее-раннее утро.

Откуда-то снизу слышен звук упавшей банки. Переводчик идет на этот звук. Тихо выходит на кухню, где две кухарки копошатся над столом. Они ладонями бережно разглаживают нацистский флаг. Нежно касаются алых краев флага, любуются им. Переводчик бьет пальцем по тазику. Бзинь! Кухарки оборачиваются. Стоят молча.

К у х а р к а  в  в о з р а с т е. Я же тебе говорила, запереть дверь.

М о л о д а я  к у х а р к а. Я запирала. Это, наверное, Мария. У нее был. Да? Вы ведь у Марии?

К у х а р к а  в  в о з р а с т е. Дождется она у меня.

П е р е в о д ч и к. Что здесь происходит?

Кухарки молчат, переглядываются. Потом решительно достают из-под стола линейки и мел.

П е р е в о д ч и к. Через десять минут здесь будет военный патруль, и вам придется давать объяснения им. Что здесь происходит?

Молодая на секунду останавливается, но кухарка в возрасте уже обводит мелком выкройки. На красных полях флага белыми линиями размечена рубашка. Молодая берется за края флага, а кухарка в возрасте умело режет его ножницами. На полу валяются распотрошенные обрезки других флагов, а рядом лежат уже раскроенные рубашки.

Переводчик подходит и забирает из рук ножницы. Кухарки отстраняются. Он берет в охапку флаг и режет его.

Бросает на стол красную ткань, а бело-черную сердцевину заталкивает в печку, где ее медленно начинает пожирать пламя.

Флаг с вырезанным по центру кругом лежит на столе.

П е р е в о д ч и к. Хотя бы так. И вот что. Завтра я принесу вам нормальную ткань.

К у х а р к а  в  в о з р а с т е. Нормальную! Тут это-то пока достанешь. Нам еще повезло. Нормальную.

П е р е в о д ч и к. Я достану, а пока…

Женщины прекращают работать и смотрят, не отрываясь, на Переводчика. Он одну за одной выставляет на стол банки консервов.

М о л о д а я  к у х а р к а. Откуда вы… Они же стоят целого состояния.

П е р е в о д ч и к. Не думайте. Пускай будет праздник. Доставайте всё, что есть. На весь дом.

Молодая кухарка с готовностью кидается к шкафчику и достает оттуда кастрюли. Кухарка в возрасте внимательно изучает банки консервов. Переводчик принимается за готовку.

Мария выходит из своей комнаты. Снизу, из кухни, доносятся громкие голоса, оживленный разговор. Мария заглядывает в каморку, где спал Переводчик. Пусто. Спускается на кухню. Там собрался весь дом, женщины, дети. Все едят. Переводчик стоит возле плиты и очень аккуратно разбивает маленькие яйца на сковороду. Мария опирается на дверной косяк и смотрит на всех. Переводчик замечает ее и кивком приглашает присоединиться. Но она не двигается с места.

Переводчик откладывает половник и подходит к Марии.

П е р е в о д ч и к. Зови Ганса и садитесь завтракать. Я не хотел вас раньше будить, но тут все уже собрались. Не хватает только тебя и Ганса.

Мария молчит. В это время из другой двери в кухню молодая кухарка заводит еще одну женщину. Кухарка в возрасте накладывает в тарелку еду для нее и приглашает женщину за стол.

П е р е в о д ч и к (Марии). Это вкусно. Я положу вам две порции. Спускайтесь.

Переводчик возвращается к плите. Мария никуда не уходит. Только что пришедшая женщина отправляет в рот первую ложку и тут же начинает плакать. Это жена Зигмунда Ханке, доносчика. Переводчик наполняет тарелку.

М о л о д а я  к у х а р к а. Что случилось?

Кухарка в возрасте бьет в бок молодую кухарку, чтобы та замолчала. Молодая прикусывает язык. Переводчик наполняет вторую тарелку.

М о л о д а я  к у х а р к а. Вам нравится? Вкусно? Хотите добавки?

Ф р а у  Х а н к е. Это вкусно, правда, вкусно. Я обязательно отблагодарю вас, обязательно.

М о л о д а я  к у х а р к а. Только благодарить надо не нас, а вот господина, это его продукты. Вы ешьте.

Она показывает на Переводчика. Фрау Ханке замечает его. Медленно поднимается с тарелкой в руке и идет к нему. Переводчик отставляет тарелки с едой. Фрау Ханке опрокидывает свою порцию на Переводчика. Все замирают. Она собирается и вторую тарелку вылить на Переводчика, но кухарка в возрасте ее останавливает.

К у х а р к а  в  в о з р а с т е. Хельга, ты что делаешь? Опомнись.

Ф р а у  Х а н к е. Вкусно, да? Мяса давно не ели, да? А ты знаешь, Эльза, что ты только что своего мужа съела? Живьем. Вот из этой вот тарелки?

К у х а р к а  в  в о з р а с т е. Ты что?

Ф р а у  Х а н к е. Вам жрать нечего, мужей из домов позабирали, гимнастерки стираете за кило картошки на всех. А этот «господин» за мужа моего тушенку получает. А? Не так? Там, в комендатуре. Или, может, это был не ты? Там, за столом? Скажи, сколько тебе консервов дали за моего мужа? А за мужа Эльзы? А?

М о л о д а я  к у х а р к а. Это правда?

Тишина. Все ждут, что ответит Переводчик. Смотрят на него, отодвигают от себя тарелки, кто-то выплевывает недоеденный кусок. А он все молчит. Кухарка в возрасте хватается за большой нож и кидается на Переводчика.

К у х а р к а  в  в о з р а с т е. Вон! Прочь из моего дома!

Ее еле сдерживают другие женщины. Молодая кухарка быстро уводит детей из кухни. Переводчик пятится к двери.

К у х а р к а  в  в о з р а с т е. Прочь из дома! Кто тебя сюда пустил только, тварь? Кто?

Переводчик выскакивает из кухни. Кухарка в возрасте опускается на пол и плачет.

Гильза отлетает к стене. Переводчик поднимает вторую гильзу и бросает туда, где еще сохранилась мальчишеская разметка. На дороге перед домом стоят Мария и Ганс, возле них два тюка с вещами и чемодан с наклейками.

П е р е в о д ч и к. Ганс, совсем у меня не получается, может покажешь, как играть?

Ганс смотрит на Марию. Она берет его за руку. Продолжают сидеть на чемодане.

П е р е в о д ч и к. И долго ты так будешь сидеть?

М а р и я. Сколько надо.

П е р е в о д ч и к. Мария. Я тебе серьезно говорю, жилье нам дадут. Все будет. Ганса в школу отправим. Тебе работу найдем. Нормальную работу, ты же музыкант, а не прачка, в конце концов.

М а р и я. Нет.

П е р е в о д ч и к. Тьфу.

М а р и я. А ты иди. Иди, мы не держим. Иди, причиняй людям добро. Тебя ведь ждут твои друзья.

П е р е в о д ч и к. Ждут. Ждут. Представляешь, меня ждут.

Из окна дома на них смотрят женщины. Переводчик приветствует их рукой. Женщины пропадают из окон.

П е р е в о д ч и к. Ты смотри, смотри на своих друзей. Вчера людей сотнями убивали. А сегодня они жертвы. Жалейте нас, нам тяжело, мы такие страдалицы…

М а р и я. Замолчи.

П е р е в о д ч и к. Думаешь, мне не было тяжело?

М а р и я. Замолчи.

П е р е в о д ч и к. Я хорошо их мужей запомнил. Они всегда со мной. Смотри! (Показывает Марии шрамы на боку. Разворачивается к дому. Кричит.) И вы все тоже смотрите. Смотрите! Ну! Давайте! А?!

Ганс вжимается в мамин бок.

М а р и я. Ты пугаешь его.

П е р е в о д ч и к. Ничего. Мне тоже было…

М а р и я. Отлично! Пускай всем тяжело будет? Да?

П е р е в о д ч и к. Ты же все прекрасно понимаешь.

М а р и я. Понимаю. Понимаю, что лучше б ты…

П е р е в о д ч и к. Что? Ты договаривай. Что ж ты остановилась?

Мария молчит.

П е р е в о д ч и к. Так! Ганс, идем со мной. Берет за руку Ганса, но Мария не отпускает его.

М а р и я. Оставь его!

П е р е в о д ч и к. Ты с ума сошла. Это мой ребенок. Это! Мой! Ребенок! Ганс!

Он дергает Ганса в свою сторону, мальчик начинает плакать. Переводчик отпускает ребенка. Мария обнимает Ганса, прижимает его к себе.

Переводчик пятится назад. Подбирает несколько гильз и с силой метает их в стенку с разметкой. Отсчитывает.

П е р е в о д ч и к. Три. Два. Один. Отбой. Тишина в бараке.

С силой выдыхает. В глазах стоят слезы. Уже успокоился.

По улице идет врач из госпиталя, под мышкой несет сверток. Идет медленно, устало, но, подходя к Переводчику, ускоряет шаг.

П е р е в о д ч и к. Здравствуйте! Как девушка вчерашняя?

В р а ч. Что? Здравствуйте. Да-да, всё в порядке. Легкое ранение, через два дня выйдет. Извините…

П е р е в о д ч и к. А…

Но врач не намерен разговаривать с ним, старается быстро пройти мимо.

В р а ч. Мари, что еще случилось? Вы что здесь делаете? Как Ганс? Ты как?

Г а н с. Я хорошо.

М а р и я. Мы-то хорошо. Только вот… Нас выставили.

К ним медленно подходит Переводчик, внимательно рассматривая всех троих. Похоже, он все понял.

В р а ч. Это еще что за дела? Сейчас разберемся. Как у тебя, Ганс? Приступов не было?

М а р и я. Нет, только ночью чуть-чуть. Все, что нужно, дала.

Врач откладывает сверток и бегло осматривает Ганса: глаза, язык уши и прочее.

В р а ч. Молодцом! Так держать! А теперь в дом.

М а р и я. Нас выставили. И тебя тоже, Гюнтер.

В р а ч. Что за ерунда, сейчас разберемся. Подождите.

Он быстро идет в дом. Дверь за ним захлопывается.

П е р е в о д ч и к. Так это он?

М а р и я. Да.

П е р е в о д ч и к. Что ж ты нас не представила друг другу?

М а р и я. Это лишнее.

П е р е в о д ч и к. Отчего же? Совсем нет. Очень милая была бы встреча.

М а р и я. Я тебя прошу, я тебя умоляю. Уходи. Ради Ганса.

П е р е в о д ч и к. А пускай он видит, кто его мать на самом деле. А, Ганс?

М а р и я. Уходи. Оставь нас. Исчезни.

Мария плачет. Ганс гладит ее.

П е р е в о д ч и к. Нет, уж я теперь дождусь его. Хоть пару слов вежливости сказать надо. Ты смотри! А он запасливый.

Берет в руки сверток, оставленный врачом, разворачивает его. Внутри небольшой рулон алой ткани. Точно такой же ткани, как там в доме, у кухарок.  Красные нацистские флаги со свастикой в центре.

П е р е в о д ч и к. Ты смотри! Мария, ты видела?

М а р и я. Нет. Ничего я не видела. Я не хочу ничего видеть. Я ничего не хочу про тебя знать.

П е р е в о д ч и к. Зря.

Из дома выходит врач. На Переводчика он намеренно не смотрит.

В р а ч. Мария! Вставай, пошли. Ганс. Давай. Всё в порядке.

П е р е в о д ч и к. Добрый человек, я думаю, нам есть о чем поговорить.

В р а ч (Марии). Всё взяла? Оставь.

Мария берет в руки только один тюк. Врач берет второй, за его свободную руку держится Ганс. Все трое быстро идут в дом. Переводчик стоит перед чемоданом и свертком.

П е р е в о д ч и к. Вы свои вещи забыли. Куда же вы?

Врач оставляет в дверях Марию, Ганса и вещи. Быстро возвращается за чемоданом.

В р а ч. Вы поступили низко. Знайте. Если бы я мог вернуться в прошлое, я бы многое поменял. Но, увы, все сложилось так, как сложилось. И так поступать с собственным сыном и матерью своего сына, как вы, — это низко. А теперь… извините.

Врач хочет забрать чемодан, но Переводчик придерживает его сверху ногой.

П е р е в о д ч и к. А как поступили вы? Или у вас не было семьи?

В р а ч. Была.

П е р е в о д ч и к. Была?

В р а ч. Была. Она погибла год назад.

П е р е в о д ч и к. Как печально! Стало быть, настала очередь моей семьи. Пусть тоже гибнет? Гюнтер, вы же врач.

В р а ч. Мне жаль. Но ничего уже не изменить, не разрушив еще больше. Извините.

Врач дергает за ручку чемодана, но Переводчик крепко его держит.

П е р е в о д ч и к. Изменить можно все. И всегда.

Врач не отвечает, а лишь сильнее дергает чемодан. Ручка отлетает. Крышка распахивается. Вещи высыпаются. Среди прочих там есть статуэтки двух носорогов, жирафа и тигра. Один носорог откатывается к ноге Переводчика, тот поднимает его.

П е р е в о д ч и к. Ты смотри! Животных любите? Носорогов коллекционируете?

В р а ч. Это подарок. Друга.

П е р е в о д ч и к. Я вижу. (Читает надпись.) «От Курта».

В р а ч. Это не имеет значения. Дайте сюда.

П е р е в о д ч и к. Серьезный человек, наверное.

В р а ч. Он умер.

П е р е в о д ч и к. Случается. Военный?

В р а ч. Какое это имеет значение? Дайте сюда!

П е р е в о д ч и к. Держите.

Врач закрывает чемодан. Переводчик протягивает ему сверток.

В р а ч. Спасибо.

П е р е в о д ч и к. Редкая ткань.

В р а ч. Редкая.

П е р е в о д ч и к. Для одежды.

В р а ч. Для одежды.

П е р е в о д ч и к. И вы смогли ее достать.

В р а ч. Смог.

П е р е в о д ч и к. Вы молодец. Достать «такую» ткань!

В р а ч. Вы меня простите. Еще раз простите. От лица Марии, от себя лично и от Ганса, во имя его будущего… Я прошу, не приходите сюда больше. Не приходите. Мне жаль, что мы познакомились при таких обстоятельствах. Нам больше не о чем разговаривать. Прощайте.

П е р е в о д ч и к. Прощайте. Вас лично я больше не потревожу.

Врач быстро идет к дому, в дверях его встречают Мария и Ганс. Ганс обнимает врача. Они скрываются в доме. Переводчик стоит посреди улицы.

По коридору комендатуры идет Переводчик. Быстро идет, торопится, оглядывается назад. За ним под конвоем русского солдата идет врач.

П е р е в о д ч и к (по-русски). Подождите здесь.

И идет дальше. Солдат останавливается, сажает врача на скамью возле окна с цветами. Врач оглядывается по сторонам. Солдат переводит дух.

С о л д а т (Переводчику). Если можно, то побыстрее.

П е р е в о д ч и к. Хорошо, хорошо.

Переводчик влетает в кабинет к майору. Тот молча держит телефонную трубку у уха и что-то выслушивает. Кладет трубку, долго смотрит на часы.

М а й о р. Доброе! На полтора часа раньше пришел. Чего вдруг?

П е р е в о д ч и к. Привел беглеца, преступника.

М а й о р. Какого преступника?

П е р е в о д ч и к. Работал на нацистов.

М а й о р. На нацистов?

П е р е в о д ч и к. Доказательства есть, свидетели. Всё есть.

М а й о р. Ладно, давай потом со всем этим.

П е р е в о д ч и к. Как потом? Он здесь! Спасибо патрульным, помогли доставить. С этим нельзя медлить.

М а й о р. Слушай, ты прости, голова кругом. Сейчас вот Бояджиев приедет. Вот прямо сейчас. Прямо сюда. Как будто пораньше не могли предупредить. Разнос всем будет. Всё из-за козла этого, Казакова. Хотя и Валька молодец. Жениться он на ней отказывался, а она за пистолет. Тоже не дело. Попытался вырвать и… В общем, стоят друг друга. Хорошо хоть поправится быстро. Но Бояджиев спуску не даст. Помяни мое слово. А ты чего пришел-то?

П е р е в о д ч и к. Человека привел, там, в коридоре.

М а й о р. А. Садись лучше, чай выпей пока.

Пододвигает стул. Переводчик садится на самый краешек. Майор выставляет на стол чашку, сахар, но чего-то найти не может, копается в столе.

В кабинет заглядывает сержант Пастухов.

С е р ж а н т. Товарищ майор, здесь!

М а й о р. Уже? Твою ж мать. Ладно, ты сиди здесь пока. Прорвемся. Буря мглою небо кроет, мать ее.

Майор уходит из кабинета, оставляя Переводчика одного.

Не зная, что делать, Переводчик начинает пересматривать пачку досье. Встает, идет к другой пачке. Останавливается возле шкафа, оборачивается и смотрит на полку. Фарфоровая балеринка снова стоит одна. Отыскивает пастушка и снова ставит его рядом с балеринкой. Поправляет композицию, вроде стоят красиво. Улыбается. За его спиной аккуратно, беззвучно открывается дверь.

Заходит женщина со свертком в руках. Закрывает дверь. Переводчик оборачивается.

Ж е н щ и н а (на ломаном русском). Доброе утро.

П е р е в о д ч и к (по-русски). Доброе утро. (По-немецки.) Вы что-то ищете?

Ж е н щ и н а (по-немецки). Доброе утро. Вас.

П е р е в о д ч и к. Меня?

Ж е н щ и н а. Человек погибает. Гибнет. Понимаете? Только вы можете помочь. Вы, в вашем положении, вы можете его спасти.

П е р е в о д ч и к. Я? Я только переводчик.

Но женщина не слышит его, она продолжает говорить, глотая половину звуков.

Ж е н щ и н а. Мне больше не к кому обратиться за помощью. Пожалуйста. Только вы.

П е р е в о д ч и к. Что конкретно вам нужно?

Женщина мнется, но наконец решается и подходит близко к Переводчику. Начинает говорить шепотом.

Ж е н щ и н а. Харольд Баэр. Его забрали неделю назад.

П е р е в о д ч и к. И?

Ж е н щ и н а. Вот.

Она кладет на стол небольшой сверток. Переводчик раскрывает его, там кое-какие драгоценности, ложечки, брошки.

Ж е н щ и н а. Только выпустите его, ведь он же ни в чем не виноват. Это так глупо звучит, но это правда. Сейчас все глупо и все правда.

П е р е в о д ч и к. Вы с ума сошли!

Ж е н щ и н а. Если мало, то вы скажите, я еще принесу, мы соберем, мы найдем. Вы только освободите его, у него же больной позвоночник, ему нельзя там. Скажите, сколько надо, я принесу.

П е р е в о д ч и к. Да нисколько! Если он виновен, ему уже ничего не поможет.

Ж е н щ и н а. Не виновен. Не виновен. Клянусь Богом, не виновен.

П е р е в о д ч и к. Невиновного не забирают.

Ж е н щ и н а. Это все из-за Отто Кирштайна. Понимаете, он жил по соседству. Он оставлял нам ключи, частенько, чтобы мы следили за его домом. А когда возвращался, то привозил нам гостинцы с Восточного фронта. Мы не отказывались. У нас же Ханнес, он еще маленький совсем, одними карточками его разве накормишь? Понимаете, Отто привозил нам гостинцы, никто не отказывался от этого, просто не всем предлагали. Да и потом Отто был хорошим человеком. Понимаете?

П е р е в о д ч и к. Нет. Стойте! Стойте. Остановитесь! Я не понимаю. Я не знаю дело вашего мужа. Я не читал. Ваш муж был членом НСДАП?

Ж е н щ и н а. Да.

П е р е в о д ч и к. Тогда разговор окончен. А это (показывает на взятку.) заберите!

Ж е н щ и н а. Он погиб под Курском.

П е р е в о д ч и к. Кто?!

Ж е н щ и н а. Муж.

П е р е в о д ч и к. Так о ком же вы…

Ж е н щ и н а. Харольд Баэр. Мы не расписаны. Он аптекарь. Ханнеса любит, как своего. Понимаете? Харольд для него всё. Он помогает нам продуктами. Посмотрите. Это Ханнес рисовал.

И дает в руки Переводчика детский рисунок, где «мама, папа, я».

П е р е в о д ч и к. Я ничем не могу вам помочь. Если ваш… Если господина Баэра признали виновным…

Ж е н щ и н а. Он не виновен. Не виновен. Не виновен. Отпустите его. Пожалуйста.

П е р е в о д ч и к. Я не могу.

Женщина замолкает. Секунду другую медлит, а потом начинает расстегивать блузку, обнажая две светлые и очень мягкие груди.

П е р е в о д ч и к. Вы в своем уме? Прекратите немедленно.

Ж е н щ и н а (железным голосом). Если у вас нет сердца, может, у вас есть член.

П е р е в о д ч и к. Убирайтесь!

Ж е н щ и н а. Да кто вы такой, кто дал вам право править?!

Дверь раскрывается. На пороге стоят майор и подполковник Бояджиев. Женщина быстро застегивает блузку.

Переводчик одним движением собирает драгоценности, сует их в руки женщине и с силой выводит из кабинета.

М а й о р. Это еще что за?.. Пастухов, твою мать! Что она здесь делает? Ты где был? Опять «цигарку, товарищ майор»?!

С е р ж а н т  П а с т у х о в. Виноват.

М а й о р. Чтоб духу ее здесь не было. Быстро.

Сержант хватает под локоть женщину и уводит по коридору. Дверь захлопывается. Подполковник разминает левое запястье, ему жмет браслет от часов.

П о д п о л к о в н и к. Добрый день!

П е р е в о д ч и к. Добрый день.

М а й о р. Лезут изо всех щелей. Не пропало ничего?

П е р е в о д ч и к. Нет.

М а й о р. Дай бог. Я сейчас.

Подполковник смотрит в окно, потирает запястье левой руки. Майор открывает ключом сейф и ищет там какую-то папку. Подполковник с облегчением снимает часы с руки.

П о д п о л к о в н и к (Переводчику). А у вас часы есть?

П е р е в о д ч и к. Нет.

П о д п о л к о в н и к. Тогда держите.

П е р е в о д ч и к. Спасибо, но…

П о д п о л к о в н и к. Держите. Это вам за спасение жизни советского офицера Валентины Иващенко. Носите с гордостью за нашу Валю.

П е р е в о д ч и к. Спасибо.

П о д п о л к о в н и к. Если вам жилье там нужно или еще что, Вы говорите. (Майору.) Ну что там?

М а й о р. Вот. Казаков Александр Геннадиевич.

Майор протягивает подполковнику папку из сейфа. Подполковник начинает ее просматривать. Переводчик стоит посреди кабинета, не зная, куда себя деть. Майор поднимает с пола детский рисунок и протягивает Переводчику.

М а й о р. Твое? Красиво. А моя, как курица лапой, рисует.

Переводчик сжимает рисунок левой рукой, не в силах ничего ответить. Стук в дверь. Заглядывает сержант. В дверях стоит патрульный с врачом.

С е р ж а н т. Товарищ майор, тут патруль с задержанным. Говорит, не может больше ждать. Что прикажете.

М а й о р. С каким еще задержанным?

П е р е в о д ч и к. Это со мной.

М а й о р. Чего хотел? Ну заводи, ладно. Только быстро.

Врача заводят в кабинет. Переводчик смотрит на рисунок, смотрит, не отрываясь. Подполковник отвлекается от папки Казакова.

Переводчик стоит напротив врача и молчит. Наконец, решается…

П е р е в о д ч и к. Товарищ подполковник, этот человек…

Переводчик молчит, только тяжело дышит носом. Рука сжимает рисунок.

П о д п о л к о в н и к. Ну.

П е р е в о д ч и к. Это…

На белой рубашке Переводчика, возле левого плеча, появляется точечка. Она растет, превращаясь в кляксу крови. Пятно ползет вниз, и вот уже сердце Переводчика покрыто этой кровяной кляксой. Майор и подполковник встают со стульев. Переводчик смотрит на зажатый в кулаке рисунок, снимает со своей руки часы и протягивает их врачу.

М а й о р. Ты чего, ты чего? Что с тобой?

П е р е в о д ч и к. Это его часы. Это он спас девушку, не я. Он врач.

М а й о р. Что с тобой?

Переводчику расстегивают рубашку. Из раскрывшейся на плече раны медленно сочится кровь. Врач стоит столбом, сжимая в руке часы.

М а й о р. Кровь.

П о д п о л к о в н и к. Вы врач или нет?

П е р е в о д ч и к. Это он спас девушку. Валентину.

В р а ч (по-немецки). Что?

П о д п о л к о в н и к (врачу). Что ж вы стоите?

Врач наклоняется над Переводчиком, зажимает рану. Переводчик хочет его оттолкнуть, но не хватает сил.

В р а ч (по-немецки). Надо в больницу. Наложить новые швы. Здесь не остановить кровотечение.

М а й о р. Чего он?

П о д п о л к о в н и к. Черт его знает.

М а й о р. Пастухов, давай машину ко входу, быстро.

П о д п о л к о в н и к. Давай поднимайся.

Все трое быстро выводят Переводчика под руки из кабинета. На полу остаются капли крови и скомканный детский рисунок.

К составу прицепляют очередной вагон, последний. Паровоз в последний раз продувает клапаны и выдает в небо струю пара. Переводчик залезает в вагон, показав какую-то бумагу русскому солдату.

На соседнем пути останавливается состав с беженцами. Все выходят из вагонов-теплушек и бегут пить. В основном это женщины и дети. Их уже встречают люди с бочками воды и ковшами. За ними стоят несколько человек, которые очень внимательно всматриваются в лица вновь прибывших. Среди них стоит и мужчина, который резко срывается и бежит вперед. Ему навстречу бежит мальчик лет семи, прыгает ему на руки. Следом подходит женщина, обнимаются все трое. А какой-то малыш потерянно вертит головкой. Старушка с ковшом воды очень деловито дает каждому только по три глотка. Мужчина, мальчик и женщина продолжают стоять обнявшись.

За всей этой картиной наблюдает из отъезжающего поезда Переводчик. Его челюсти плотно сжаты, а в ладонь медленно входит гвоздь, торчащий из доски. Переводчик еще чуть-чуть надавливает ладонь, и по ней тоненькой струйкой начинает бежать кровь.

Он ложится на пол и запрокидывает голову, чтобы не видеть никаких людей и развалин. Только деревья и облака начинают все быстрее бежать куда-то перед его глазами. Зеленые деревья, белоснежные облака и голубое небо — ничего, что напоминало бы о войне.

Переводчик закрывает глаза.

Мячик прыгает по зеленой траве. Ребята веселой гурьбой гоняют его из одной стороны сада в другую. Бегут сначала к одним «воротам», а потом к другим. Играют все, кроме еврейского мальчика. Он сидит на скамеечке поодаль и что-то мастерит.

Сзади к нему подходит Переводчик. Мальчик смотрит на него очень внимательно, а потом уступает ему половину своей скамеечки. Мальчик разъединяет головоломку из гвоздей и отдает половину Переводчику. Они начинают мастерить что-то вместе, пока все остальные ребята гоняют мяч. Так и сидят тихо в тени деревьев, подальше от всех.