Чайки. Сценарий

Раннее утро. Воздух в легкой белой дымке. Узкий туннель из плотно растущего камыша, покрытого инеем. Байда плывет по каналу. Постепенно становится слышен шум лодочного мотора. Скорость увеличивается. Ветер уносит голоса невидимых рыбаков. Туннель заканчивается. Байда выходит в открытое море.

Эльза собирает вещи в дорожную сумку. В каждом ее движении ощущается тревога. Она торопится. Внутренняя дрожь и учащенное дыхание отражаются на пальцах рук, на губах, в моргании ресниц.

Она идет по пустынной улице. Вдалеке появляются две фигуры. Эльза нервничает. Фигуры приближаются. Мимо проходят две женщины, здороваются, кивая. Одна оборачивается, на ходу смотрит вслед удаляющейся Эльзе. Что-то шепчет своей подруге, опять оборачивается. Эльза чувствует все спиной, ускоряет шаг.

Трасса. Эльза с сумками стоит на остановке. За ее спиной — покрытая тонким слоем снега степь, которая выглядит тоскливой и серой. Одинокие столбы электропроводов уходят в бесконечность. Редко проезжают машины. Ее маленький силуэт почти не двигается. Впечатление, что он застыл от утомительного ожидания. Через некоторое время появляется «Газель». Эльза поднимает руку. «Газель» останавливается, загородив собой Эльзу.

Водитель «Газели» смотрит в зеркало. В отражении Эльза стоит, опустив голову. Водитель жмет на газ, машина издает характерный звук, дым из выхлопной трубы обволакивает пространство. Эльза поднимает голову, смотрит на водителя и жестом отказывается. Водитель недоволен, переключает скорость.

«Газель» отъезжает. Эльза остается на остановке.

Вечер. За окном темно. На кухне Джига с аппетитом ест мясо, умело разделывает обглоданные кости по суставам с помощью маленького ножа. Что-то высасывает, грызет. Обглодав, бросает в тарелку и берет следующий кусок.

— Чё делала? — грубо спрашивает Джига.

— Ничего... К матери ходила. — Эльза наливает из стоящей на плите кастрюли белый чай себе в чашку. — Гилянка замуж выходит. Мать кредит хочет брать.

Она садится за стол, насыпает в чай сахар, мешает. Пьет.

— Кто такой?

Эльза молчит, будто не слышала вопроса. Джига продолжает есть.

— Беременна? — спрашивает

Джига.

— Нет, — сухо отвечает Эльза через значительную паузу, пытаясь не смотреть на него.

Джига бросает в тарелку последнюю кость, вытирает полотенцем жирные руки, ковыряет в зубах, пытаясь достать остатки мяса.

— Чай налей.

Эльза ставит перед ним зубочистки. Встает, наливает чай, ставит перед ним пиалу. Она смотрит в окно. За окном темно, в доме напротив горят гирлянды.

Холодный порывистый ветер качает голые тополя. Эльза выходит из дома во двор. В руках у нее тазик с вещами. Она ставит тазик на землю. От вещей идет легкий пар. Покрасневшими от холода руками, она развешивает белье, в основном мужские вещи. Берет пустой таз. Уходит. Сильный ветер развевает вещи.

Небольшая торговая площадь. Тихая суета выходного дня. Вокруг много разных магазинчиков. Слякоть. Люди с авоськами. Легковая машина медленно пересекает площадь, заставляя людей расступиться.

Эльза заходит в небольшой продуктовый магазин. Висящий на двери китайский колокольчик издает приятный звук. Витрины украшены новогодней мишурой.

— ...Да ходила вчера. Ага. Блин, сказала, что венец безбрачия, снимать надо, — доносится голос продавщицы из подсобки.

Эльза ждет ее, рассматривая витрины.

Продавщица входит в зал.

— Сходи. Ну там нет, кто сколько даст. Писят рублей положи нормально. Щас подожди. Ага…

Она продолжает говорить по телефону, смотрит на Эльзу вопросительно.

— Две буханки хлеба, — просит Эльза.

Продавщица продолжает разговаривать:

— Она на песках живет. Знаешь, где Больжик, в двухэтажке. Тетя Роза. Данарка обряд сделала… — Берет хлеб, кладет на прилавок. — Дааааа, еще говорят, Саглара есть на буграх... ходила? — Берет деньги, кидает сдачу в грязное блюдце. — И чё? Слушай, Чимидик машину взял, слышала?

Эльза кладет в пакет хлеб и выходит.

— С наступающим! — кричит продавщица вслед Эльзе.

Колокольчик издает приятный звук.

У высокого забора из сайдинга стоит белая «Нива». Доносится лай собаки на чужака. Из двери появляются Джига и Хасик. Они заканчивают разговор, бьют по рукам. Джига садится в машину и уезжает. Хасик в одной майке, ежась от холода, спешно скрывается за калиткой забора. Собака замолкает.

Доносятся звуки одинокой домбры. На черной лестнице музыкальной школы курят три женщины. Дверь на улицу чуть приоткрыта. Все пытаются пускать дым именно в эту приоткрытую дверь.

— Двадцать шестого концерт. Инна Бадмаевна сейчас сказала, — говорит тучная женщина-завуч.

— Да? А чё так рано? — спрашивает другая.

— Двадцать восьмого траур же. Депортация, — поясняет завуч.

— Аааааа.

— Точно, — поддерживает самая молодая.

Входит Эльза.

— Привет. Здравствуйте.

Достает из рукава пачку сигарет. Закуривает.

— Эльза Сикумбаевна, ну что, Санжиев будет играть на концерте двадцать шестого? — спрашивает завуч.

— Да он не занимается вообще. Не хочу я. У него только этюд готов, — отвечает Эльза.

— Ну а этот... «Менуэт»? — не отпускает завуч. Начинает напевать: — Тратарататам пам пам па парапам.

— Боккерини, — подсказывает ей другая.

— Да. Он же месяц назад сдавал на академическом. Хорошо звучало. Вспомните. А то одни народники, разбавить надо. Инна Бадмаевна спрашивала, — говорит завуч, делая многозначительный акцент на последней фразе.

— Хорошо. Раз Инна Бадмаевна спрашивала, — с сарказмом соглашается Эльза.

Учителя переглядываются. Все стоят молча, курят. Эльза стряхивает в банку пепел.

Тучная женщина аккуратно тушит в банке окурок. Уходит. За ней следом уходит женщина средних лет. В курилке остаются Эльза и молодая.

— Эльза, не займешь мне сто рублей до зарплаты?

Эльза затягивается, спокойно кивает головой в знак согласия.

Белая «Нива» подъезжает к музыкальной школе. Эльза выбегает из школы, садится в машину на переднее сиденье.

Джига трогается, бросает взгляд на Эльзу. Эльза жует жвачку.

— Курила?

— Нет.

Эльза с вызовом, пристально смотрит на мужа.

Джига глядит на дорогу, не обращает внимания на ее выпад.

— Смотри у меня, — говорит он строго.

Эльза демонстративно выпускает воздух с видом — достал. Едут молча. Джига смотрит на дорогу.

— Мать не будет брать кредит.

С Хасиком поговорил, он байду свою даст... под процент. Грузонемся пополам с Баатром.

Эльза все это время молчит, смотрит на дорогу, жует все активнее. Потом говорит:

— Ой, делайте что хотите!

Джига останавливается у продуктового магазина. Берет бумажник. Выходит. Эльза ждет его в машине. Джига заходит в магазин. Она выбрасывает в окно жвачку. Через некоторое время Джига выходит с бутылкой водки в руках. Садится в машину, протягивает Эльзе бутылку, типа — держи. Эльза не берет ее в руки. Он кладет бутылку ей на колени. Эльза с презрением смотрит то на бутылку, то на мужа.

— Зачем?

— Щас Баатр подъедет, обсудить надо. Есть дома чё пожрать?

Машина трогается.

У дома Джиги стоит заведенная «Приора». Водитель сидит за рулем, курит. Баатр — напарник Джиги — стоит у калитки, зовет Джигу. Во дворе, срываясь с цепи, лает собака.

— Джига... Джига! — кричит Баатр, сделав из ладоней рупор.

Подъезжает белая «Нива».

На кухне Эльза режет колбасу. За столом сидят Джига, Баатр и его друг. Эльза ставит тарелку с колбасой на стол. Присоединяется к ним. На столе три полные рюмки, тарелка с жареной холодной рыбой и хлеб.

— А чё с погранцами? — спрашивает Баатр.

— Нормально. Хасик договорился.

— Блин, жена у него такая нормальная. Я зашел. Она поляну накрыла, все как надо, и ушла к себе.

Эльза демонстративно встает из-за стола и выходит из кухни. Баатру неудобно за сказанное, виноватым взглядом смотрит вслед Эльзе. Джига нарочито не реагирует. Разливает водку в рюмки.

— Держи, — сухо говорит Джига.

Берет свою рюмку, проглатывает одним глотком. Резко ставит пустую рюмку на стол. Закусывает куском колбасы.

В кабинете двое ментов допрашивают Хасика. Один мент, активный, ходит по кабинету, другой будто ни при чем, сидит за компьютером, играет в пасьянс.

— Хасик, да чё ты мажешься?! Тебя полгода вели. Мобила на прослушке. Чё ты в отказ идешь? Еще раз запись поставить? — громко давит мент.

— Хорош, на. Ничё не было, на, — оправдывается Хасик.

Он сидит на стуле весь красный.

— Ну как не было? Статья 228, от четырех до восьми лет. Это уже сбыт, Хасик. Давай, пиши чистосердечное признание, по минимуму получишь, — еще больше заводится мент.

— Бля, подожди, на. Дай позвонить, — просит Хасик.

— Звони, звони. Любой адвокат тебе скажет то же самое, — с напускным безразличием говорит мент.

Хасик звонит по мобильному, долго ждет ответа, на другом конце не отвечают. Набирает еще раз. Абонент недоступен.

— Ну чё?

Мент закуривает сигарету.

— Давай договоримся, на, — Хасик хватается за голову, трет лоб.

Мент за компьютером отвлекается. Закуривает сигарету. С ухмылкой смотрит на Хасика.

— Ну давай, попробуем. А чё там слышно? Кто-то на рыбалку собирается?

— Бля, я откуда знаю, на.

— Ну если не знаешь, 228-я. А то начальство жалуется, что мы плохо работаем. Год закрыть надо красиво.

Хасик сидит с опущенной головой.

Степь. Чабанская точка. В открытом загоне толпятся бараны. Джига с братом Уланом стоят у загона. Джига в шутку толкает Улана. Они начинают бороться. Джига нападает, Улан все больше обороняется. Они абсолютно разные. Джига — резкий, азартный, крепкого телосложения. Улан — стройный, мягкий. Романтик. Джига поднимает его, обхватив за пояс двумя руками. Улан бьет его по плечу в знак поражения. Они смеются. Подходит чабан.

— Вчера пометили. Со шпагатом, видишь? Нормально, килограмм двадцать пять.

— Да ладно! Давай, братишка, — толкает Улана Джига.

Улан улыбается, перелезает через ограду. Заходит в стадо. Бараны разбегаются.

— За ногу, за ногу хватай! Шерсть не трогай, потом синяки на мясе будут, — кричит чабан.

Улан поймал барана, схватив за одну ногу, тащит его к выходу. Предчувствуя свой конец, баран сопротивляется из последних сил. Остальные бараны смотрят ему вслед.

— Не валяй, не валяй его!

Джига помогает открыть загон. Вместе волокут барана к машине, связывают его и кидают в багажник. Чабан вытирает руки, жмет руку Джиге, потом Улану. Братья садятся в машину и уезжают.

Джига за рулем. Улан сидит рядом. Едут по проселочной размытой дороге. Сильные ухабы заставляют их иногда подпрыгивать до потолка, «Ниву» постоянно заносит. За окном степь, кое-где лежит грязный снег. Братья шутят, смеются. Какое-то время едут молча. Трясет. Наконец выехали на асфальт.

— Ну как ты там, братишка? Москали... — взбодрился Джига.

— Да нормально... Домой хочу, — отвечает с тоской Улан.

Смотрит в окно. Кругом степь и столбы, уходящие за горизонт.

В середине стола на блюде лежит опаленная голова барана. Видны руки разных людей, держащих наполненные водкой стопки.

Старейший со стороны жениха произносит йорял — благопожелание на калмыцком.

— Нә, күн болҗах Санал, хәрд hарҗах Гилян әрүн седкләсн, эндрк байрта өдрлә, таниг йөрәҗәнәв! Өндр газрт герән бәрҗ Бәрсн гертн бәәшңг болҗ Хашаhарн олн малта Хормаhарн олн үртә Нег — негнәннь үгд багтҗ Татв-татв тасршго Ни — негн өрк — бүл болҗ Оньдин дөрвн цагт Менд амулң бәәҗ Сансн санандан күрҗ Бүтсн үүлтн бүтҗ Күүнд келүлл уга, Нохад хуцулл уга Кенә көвүн — күүкн гихлә Ээҗ-аавиннь нер дуудулҗ, Сән-сәәхн бәәхиг Олн деедс бурхд өршәтхә.

Пожилой человек договаривает йорял. Залпом выпивает стопку.

— Тиитхя! — отвечают все хором.

Следом за старейшиной все пьют. За столом сваты (пятеро мужчин и одна женщина), мать Джиги, Джига, Улан, их тетка с мужем. В углу стоит искусственная елка, на ней горят гирлянды. Все закусывают. Возникает гул от разговоров. Улан встает, разливает водку по рюмкам.

— Это наш Улан, брат Гиляны, в Москве работает, — говорит муж тетки одному из сватов.

— Да? На стройке? — спрашивает сват. — Мои племяши все там.

— Нееет. По профессии. Юристом. Институт окончил в Ставрополе, потом в Москву, — гордо отвечает муж тетки.

— Аааа. Какой молодец! — уважительно кивает сват.

Эльза подает всем блюда, чай.

— Десять ящиков, — с гордостью говорит мать.

— Мама, вы что-то много просите, — шутят сваты. — Мы за семь хотим взять.

— Из них один ящик коньяка и один шампанского, — добавляет тетка.

— Мы не уступим, — смеется мать.

— А какое приданое? — продолжают сваты.

Эльза приносит в кухню стопку грязной посуды. Суетится. Набирает в тазик воду.

— Надо быстро помыть, а то не хватает, — говорит она Гиляне и сама начинает мыть.

В зале все встают и начинают танцевать. Громко играет домбра.

Гиляна вытирает вымытую посуду полотенцем. Жених сидит в углу за столом и врубается в мобильный. Она смотрит на своего жениха, который весь в своем телефоне.

— Слушай, Саналик, иди воду вылей! — говорит раздраженно.

— Ага... чё? Щас... — не поднимая головы, отвечает ей Саналик.

Он продолжает сидеть, как завороженный, со своим телефоном. Гиляна швыряет полотенце, отпихнув Эльзу, хватает ведро с грязной водой, толкает ногой дверь, выходит в прихожую.

У Саналика звонит мобильный. Он на ходу берет трубку, выбегает за Гиляной.

— Здорово, братуха! Нормально. Сватовство у меня, — говорит он в телефон, неприятно ржет, и при этом на лице детское счастье. — Ахаа!

Эльза моет посуду. Ее больше, чем Гиляну, раздражает ситуация.

Гиляна и Саналик заходят обратно. Он несет пустое ведро, продолжает говорить.

— Эээ, ты чё... — ржет. — Ну давай через час на магазине.

Садится опять на то же место, ставит ногу на стул. Гиляна бьет его полотенцем.

— Саналик, ты чё, офигел? Куда ты собрался? — чуть не плача, спрашивает она его.

Эльза бросает тряпку, выходит из кухни. Из зала доносится громкий домбровый наигрыш. Веселье в полном разгаре.

Эльза — на заднем дворе. Сидит на старой перевернутой лодке, курит. Колупает ногти. Появляется Улан. Эльза пугается, прячет сигарету. Улан в рубашке и пальто выглядит солидно. Она немного смущена своим поведением.

— О, какие люди! Сегодня приехал? — говорит Эльза с несвойственным ей кокетством.

Улан подсаживается к ней, улыбается. Обнимает по-братски одной рукой за шею, заваливая чуть. Эльза смеется, вырывается, встает перед ним. Улан прикуривает от ее сигареты, остается сидеть на лодке.

— Как она? — спрашивает Улан.

— Ничё. Так. Как сам?

Эльза затягивается. Неожиданно меняется в лице, прячет сигарету.

Делает шаг в сторону, скрывается за стенкой.

— Нормально, отпуск взял, — отвечает Улан. Курит сигарету. — Переехал, сейчас с Мегой двушку сняли. Он семью перевез. Помнишь? Джигин полчок.

Эльза видит, как подъехал черный джип. Из дома выходит Джига. Идет к машине. Из машины выходит Хасик. Они о чем-то спорят. Хасик активно машет руками. Похоже на разборки. Джига сначала оправдывается, но потом тоже психует. Все это время Эльза делает вид, что слушает Улана.

— А что, Данарка не работает? — спрашивает Эльза, улыбаясь и время от времени смотря в сторону Джиги.

— Работает. В ресторане.

— А сын?

— Сын здесь. С бабкой. В сад ходит.

— Понятно. Ты надолго?

— А что, надоел уже? — улыбается Улан.

— Да нет, — смущается Эльза.

Джига без верхней одежды и Хасик садятся в машину и уезжают.

— Ну что, пойдем? За сколько продали? — шутит Эльза.

— За десять. За сколько еще?.. — улыбается Улан.

Праздник закончился. Сваты уже уехали. Гиляна переливает водку из стопок в неполную бутылку. Мать с Джигой сидят за столом.

— А что Хасик приезжал? — с волнением спрашивает мать. — По делам, мам, — отвечает Джига, избегая ее взгляда.

В комнату заходит Эльза. Убирает со стола последнюю стопку тарелок. Бросает тревожный взгляд на Джигу. Джига делает вид, что все нормально, но он очень напряжен. Мать замечает их взгляды. Эльза быстро выходит.

— Скользкий он человек. Не нравится мне все это, — говорит мать с тяжестью в голосе.

— Мам, не волнуйся, все нормально. Я сказал! — пытается быть уверенным Джига.

— Может, Улан поможет с деньгами? Триста человек с нашей стороны. Гарнитур еще.

— Мам, ну чё Улан? Хорошо, что не просит. Всё сделаем, — начинает раздражаться Джига.

— Отец всегда доверял моему предчувствию, — своим мягким тоном она пытается успокоить сына. — Мне сон плохой приснился.

— Опять эти сны… Тебе когда-нибудь хороший снился? — срывается Джига.

— Эльза в белом платье стоит. Просто у меня за тебя душа болит. Отпусти ее, — смотрит она на сына.

— Мам, хорош!

Джига психует, встает и выходит из комнаты.

Мать остается одна.

Раннее утро. Белая «Нива» подъезжает к воротам причала. Появляется человек в ватнике, открывает ворота. «Нива» заезжает на территорию причала, загораются красные огоньки фар. Передние фары освещают воду. Вода покрыта тонким льдом. Джига выходит из машины. На причале угадываются силуэты разных по размеру лодок. Джига и два его напарника всматриваются в воду, кидают камни. Один подходит к воде, ломает кусок тонкого

льда, показывает его Баатру и Джиге.

— Лизун. Порвет лодку, как лезвие.

Он бросает лед в сторону.

Джига и Баатр стоят молча и курят. Джига идет к воде. Шагает в воду, ломая тонкий лед резиновыми сапо-гами.

— Подождем. Туман стоит, может, разъест, — с надеждой произносит Баатр.

— Ладно, поехали, — говорит Джига.

Он бросает окурок, тушит ногой. Садится в машину и уезжает.

Джига приходит домой. Заглядывает в спальню. Эльза еще спит. Он садится на край кровати. Его рука касается ее угловатых плеч. Наклоняется, целует ее волосы. Она проснулась, но ее глаза не хотят открываться.

— Что случилось? — сонным голосом спрашивает Эльза.

— Лед встал, — шепотом отвечает Джига.

Ее рука касается грубой ладони Джиги. Полузакрытыми глазами она видит на них следы старых резаных ран от сетей.

Он целует ее. Она отвечает.

Туман. Канал покрыт льдом. На другом берегу подъехал «жигуль» с тележкой для перевозки лодок. Машина заехала прямо в воду, выхлопная труба скрылась под водой, и кажется, что «жигуль» никогда больше не тронется. Двое погрузили лодку в тележку. Водитель жмет на газ, от выхлопной трубы бурлит вода. С трудом, но уверенно машина выехала и увезла лодку. Слышен голос Хасика.

— Бля, ну чё, может, кипятильник кинуть, на, — смеется Хасик.

Он берет с земли крупный камень, бросает его в канал. Камень отскакивает от толстого льда. Хасик с ухмылкой смотрит на Джигу. Курят.

В середине канала в лодке стоит человек с колом. Лодка больше похожа на корыто. Человек ломает лед, отталкивая большие льдины, умело балансирует на воде.

Густой туман. На улице еще темно.

В окнах дома Джиги горит свет. С разных сторон доносится лай и завывание собак. Из дома выходит Джига. Он заводит свою «Ниву» и уезжает. Свет в окнах гаснет.

В кабинете полиции два сотрудника

и Хасик.

На столе лежит карта. Толстые пальцы указывают на определенные зоны в море.

— Сегодня вышли, на. Здесь расставят, — слышен голос Хасика.

Один из полицейских отмечает зону ручкой.

— А чё он грузится? В одного? — спрашивает он у Хасика.

— Не, с Баатром. Его синдикат только в путину ходит. Бабки нужны, на, — отвечает Хасик. — Думаю, дня через четыре зайдут. Потом мороз обещают.

Небольшой остров в море. У причала стоят несколько байд. Рыбаки заняты делом. Никто ни с кем не разговаривает, будто не замечают друг друга. Кто-то перебирает сети, штопают их. Другие выгружают рыбу. Чуть глубже, в камышах, стоят старые суда, приспособленные теперь под ночлег для рыбаков. Джига и Баатр — в лодке. Подвесные моторы в тысячу лошадиных сил резко оглушают все вокруг. Байда уходит в море.

За окном играют дети, доносятся их голоса. Неожиданно появляются звуки фортепиано, по первым аккордам понятно, что оно немного расстроено. Эльза сидит за фортепиано, пытается аккомпанировать ученику. Ум-ца, ум-ца, ум-ца, ум-ца, играет она вступление «Менуэта» Боккерини. Мальчик лет десяти сидит за виолончелью. Он не может вовремя вступить, потому что первый форшлаг никак не выходит.

— Давай медленнее возьмем, — говорит ему Эльза.

Играет вступление в два раза медленнее. Мальчик беззвучно репетирует форшлаг пальцами на грифе во время вступления.

В коридоре на стенде висят фотографии отличников и преподавателей. Среди этих фотографий есть и фото Эльзы. На фото она юная и воздушная. Под фотографией подпись: Эльза Сикумбаевна Сангаджиева. Из-за двери слышно, как у мальчика, наконец, получился форшлаг, и они продолжают играть в медленном темпе. Слышно, как мальчик снова сбивается в каком-то месте. Приближающиеся шаги на каблучках.

— Учи эти четыре такта. Я приду через пять минут. Проверю, — раздается голос Эльзы за дверью.

Дверь со скрипом открывается. Эльза выходит, подходит к окну напротив класса, подносит руки к лицу. Она устала, массирует виски. Смотрит в окно. За окном дорога, редко проезжают машины. Проходят дети. Постепенно она перестает слышать все, что там происходит. Тишина.

— Эльза! — раздается неожиданно из тишины.

Эльза резко возвращается в реальность. Резко оборачивается. Перед ней стоит Инна Бадмаевна, директор школы. По лицу видно, что окликала Эльзу она не один раз.

— Да, — растерянно отвечает

Эльза.

— Зайди ко мне, — уходя, говорит Инна Бадмаевна.

Кабинет директора. Эльза сидит, опустив голову. Колупает ногти.

— Ничего не хочешь сказать?

Эльза мотает головой.

— Ну ладно. (Пауза.) Сколько уже?

— Что сколько? — оживает Эльза.

Инна Бадмаевна пристально, с улыбкой смотрит на нее.

— Недель пять, наверное, — тихо отвечает Эльза.

Неплотная очередь расположилась на двух лестницах. Стоят одни женщины, преимущественно молодые, но встречаются и в возрасте. Среди них Эльза. Заветная дверь, обитая синим дерматином, открывается. Не выходя из квартиры, тетя Роза распахивает дверь, выпускает двух женщин, видимо, мать и дочь. Взмахом головы приглашает кого-то из очереди. В этот момент все будто просыпаются, меняют позы, оживляются, подняв головы, наблюдают, как закрывается дверь. Продвигаются на пару ступенек. Эльза стоит, прислонившись к стенке.

— Сегодня не все попадут... люди с пяти утра очередь занимают, — пытается завести разговор с Эльзой какая-то женщина.

Эльза отсутствующим взглядом дает понять, что не готова поддержать разговор.

— Говорят, список есть, но чёт никто его не видел, — реагирует другая.

— Да, я одиннадцатая по списку, — подключается третья.

Дверь тети Розы открывается. Эльза стоит уже первая в очереди. Выходит женщина. Тетя Роза смотрит на Эльзу. Их взгляды встречаются.

— Тебя принимать не буду. Иди домой, — резко бросает тетя Роза и, продолжая пристально смотреть на Эльзу, спрашивает: — Кто следующий?

— Что значит не примете? Я три часа простояла. Вы что? — возмущенно говорит Эльза.

Женщина из очереди входит в квартиру. Тетя Роза делает вид, что не слышит Эльзу. Закрывая дверь перед ее носом, она успевает так зыркнуть, что Эльза перестает возмущаться и бежит вниз по лестнице под сочувствующие взгляды женщин.

Эльза идет по пустынным улицам. Погода сильно испортилась. Ветер, снег в лицо. На морозе лицо Эльзы стало красным. Она обращает внимание на лужи, покрытые льдом, останавливается на мгновение, но сразу же ускоряет шаг.

Мимо проезжает фура.

На бильярдном столе разбивают шары. Улан с друзьями в бильярдной. Небольшое помещение с одним столом, в углу стоят несколько столиков. Улан бьет кием в шар. Шар залетает в лунку. Друзья подбадривают Улана. Играют медленно, прерываясь на глоток пива. В зал заходит Хасик в компании двух мужчин. Проходит мимо Улана.

Улан замечает его, окликает:

— Хасик!

Хасик резко оборачивается, быстро жмет ему руку.

— Извини, братуха, не заметил, на. Чё, как она?

Не дождавшись ответа, Хасик суетливо прощается и уходит к своим друзьям. Потом все они, постояв еще какое-то время — раздумывая, оставаться ли здесь, — уходят. Проходя мимо Улана, Хасик бросает на него мимолетный взгляд.

Рев двух моторов заглушает все вокруг. Байда Джиги несется на огромной скорости в море. В отсеке полно осетрины. Разносится предупредительный выстрел с лодки рыбоохраны. Байда уходит в море. Из лодки начинают стрелять в мотор байды.

Какое-то время они преследуют байду Джиги, но она все больше и больше отрывается, уходя в море. Вскоре лодка рыбоохраны разворачивается и идет к каналу.

Темнеет.

Эльза вбегает в дом. На ходу раздевается. Звонит по мобильному. Абонент не отвечает. За окном темно. В дверь стучат. Врывается женщина средних лет — Сага. Одета она, видно, что наспех, бежала.

— Ну где они? Баатр говорил, что к вечеру зайдут... у меня трое детей... тебе-то что! — кричит сквозь сбивчивое дыхание.

— Да подожди ты, — будто отрезвляет ее Эльза.

Она выходит в соседнюю комнату. Сага остается в кухне, садится на стул, не раздеваясь.

Эльза звонит по телефону.

— Алло, Хасик? Это Эльза. Да...

— Чё случилось? Не знаю, на, — лениво отвечает Хасик. — Да утром вернутся, на. Переживаешь, что ль? — зевает он.

— Ладно, давай.

Эльза кладет трубку. Стоит в дверях комнаты. Смотрит на Сагу.

— Иди домой... к детям! Завтра! — решительно говорит Эльза Саге.

Сага выходит из дома.

Утро. Эльза просыпается. За окном светит морозное солнце. Чистое голубое небо. За калиткой стоит белая «Нива». Эльза окликает Джигу. Но никто не отзывается. Она бегло осматривает все комнаты, но следов Джиги нет нигде. Эльза звонит по телефону. Абонент недоступен. Она звонит с домашнего телефона матери. Никто не отвечает.

Эльза накидывает пальто и выбегает из дома.

Дороги покрылись льдом. Эльза бежит по скользкому льду, боясь упасть. Бежит по улице вдоль канала, где живет мать. Смотрит на канал. Все покрыто льдом.

У забора стоит машина «скорой помощи».

Эльза заходит в дом. У входа

внутри стоят врачи. Их провожает Гиляна.

— ...Пусть поспит. До свидания, — с сочувствием говорит врач.

— До свидания. Спасибо, — отвечает Гиляна.

Кивнув, она здоровается с Эльзой.

Врач и медсестра уходят. Эльза раздевается, садится в угол, на нее никто не обращает внимания. Тетки и Гиляна заняты: что-то носят и выносят из комнаты, где лежит мать. Гиляна подходит к столу, где сидит Эльза. Вытирает стол, собирает посуду. Эльза смотрит на нее вопросительно. Гиляна продолжает вытирать уже чистый стол, не поднимая глаз на Эльзу.

— Хасик приходил. Сказал, что, если сегодня не выйдут на связь, шансов мало. Не успели зайти.

Гиляна начинает реветь и уходит в другую комнату.

Комната матери. Эльза сидит у кровати. Мать лежит с закрытыми глазами. Тишина. Неожиданно мать, не открывая глаз, говорит:

— Мне вчера сон приснился. Плохой сон. В поле красивый цветок.

Я иду к нему и всё как стою на месте. Вдруг черная бабка выбежала и сорвала цветок.

Эльза сидит неподвижно, как в трансе.

— Много плохих мыслей в твоей голове, Эльза. Зачем живешь чужой жизнью? Тебе надо было все-таки уйти в свое время, чтобы не пришлось уходить моему сыну, — говорит мать, тяжело вздыхает.

Эльза выбегает из комнаты, по пути накидывает пальто. В коридоре сталкивается с Уланом. У него в руках сверток с лекарствами. Но она ничего не видит, стремительно пробегает мимо, чуть не сбивая его с ног.

— Эльза! — кричит ей вслед Улан.

Он бросается было за ней, но тут же возвращается к матери.

Эльза выбегает на улицу.

Она идет вдоль канала.

Подходит к школе.

Входит в школу. Все украшено гирляндами, на полу разбросано конфетти. Нарядные дети бегают по коридору, суета. Скоро концерт. К Эльзе бежит ее ученик в белой рубашке с бабочкой. По пути его останавливает учитель, что-то шепчет ему на ухо

и уводит в класс. Вокруг Эльзы собираются учителя, утешают ее. Директор Инна Бадмаевна берет ее под локоть и уводит в сторону — к двери. Провожает.

— Ну что ты? Могла бы и не приходить. Мы всё понимаем. Иди домой. Сейчас главное быть с семьей, — утешает Эльзу Инна Бадмаевна.

Эльза молча кивает.

Инна Бадмаевна прощается с Эльзой. Возвращается в школу.

Эльза спускается по ступенькам. Проходит несколько метров, останавливается. Стоит посреди двора. Директор смотрит на нее в окно, украшенное белыми бумажными снежинками. Эльза, будто почувствовав ее взгляд, оборачивается. Смотрит на окно. Опустив голову, медленно уходит.

Эльза бродит по улицам. Иногда беспричинно останавливается. Мимо проезжают редкие машины.

Эльза выходит на знакомую улицу, где живет мать. Смотрит на застывшую воду в канале. Тишина. Только колыхание камыша напоминает о жизни, все остальное застыло. Кто-то в белой «Ниве» замечает Эльзу. Резко тормозит, подъехав к ней. Эльза садится в машину. За рулем Улан.

Улан и Эльза едут в машине. Молчат. Время от времени Улан смотрит на Эльзу.

— Останови машину, — сдавленным голосом говорит Эльза.

«Нива» останавливается. Эльза выходит из машины. Ей плохо, ее рвет.

Эльза возвращается в салон.

— Ты в порядке? — спрашивает Улан.

Он встревожен.

Эльза не отвечает. Машина трогается.

— Завтра вертолет поднимем. Чайки нам помогут. Эльза...

Улан смотрит на Эльзу. Ее глаза закрыты: возможно, она уснула или сделала вид, что спит.

В руках старого ламы крутится барабан на ручке. Лама читает молитву, периодически звонит в колокольчик. Перед ним молча сидит мать Джиги.

Море во льдах с высоты птичьего полета. Вертолет летит над бескрайним морем, поисковики внимательно вглядываются в него в надежде на жизнь. Чайки — предвестники пропавших рыбаков в море. Кажется, рыбаки видны вот тут где-то, но вот их уже нет. Или показалось, что есть? Чайки кружат над морем…

Мать зажигает лампадку на алтаре. На невысокой этажерке стоят бронзовая статуэтка Будды, изображения Авалокитешвара, Ваджрапани, фото далай ламы. Из непонятного бормотания слышны знакомые имена: Джиргал, Гиляна, Улан. Закончив молиться, мать снимает с пояса платок, надевает его на голову. В комнате завешено зеркало.

В зале Улан. Заходит мать. На лице спокойствие, взгляд исполнен мудрости, свойственной ее возрасту. Садится рядом.

— Эльза там одна, — тихо говорит Улан.

— Чай будешь пить? — перебивает мать.

Она встает, идет на кухню. Улан остается один. Крутит в руках мобильный, смотрит на него, нажимает на кнопку телефонной книги, листает.

Новогодняя ночь. За окном фейерверки, слышно, как взрываются петарды. Эльза лежит в постели, пытается уснуть, по щекам текут слезы. Периодически огни озаряют ее лицо. Она слышит, что к дому подъехала машина. Фары освещают часть окна. Эльза прислушивается, но не встает.

Силуэт Улана рядом с машиной. Мечется, курит. Садится в машину, уезжает.

Эльза лежит в кровати. Закрывает глаза.

Утро. Эльза сидит в кухне, смотрит в одну точку. Неожиданно раздается звонок в дверь. Она открывает. На пороге стоит Хасик. В руках у него пакет и торт.

— Привет!

— Привет. С Новым годом! Ну что, так и будешь на пороге держать? — заискивающе говорит Хасик.

— Да. Проходи, — отвечает Эльза.

Хасик снимает кожаную куртку, на нем белый свитер. Видно, что недавно помылся, начищенный, кажется, что хрустит. От сильного запаха его парфюма Эльза подносит руку к носу, бросив на него странный взгляд. Проходят на кухню. Эльза включает чайник.

— Эльза, ты не подумай, на. Просто если тебе что-то нужно, на, ты всегда можешь рассчитывать на меня, — говорит Хасик с деловым видом.

Эльза ставит на стол чашку. Открывает коробку с тортом. Хасик кладет свою руку на руку Эльзы. Чайник бурлит, издает щелчок. Эльза резко отдергивает руку. Смотрит на Хасика. Разливает чай. Хасик смотрит на Эльзу и уже чуть-чуть дрожит от возбуждения.

— Просто я хотел сказать, что я спина, на которую ты всегда можешь положиться, на.

Он облизывает губы.

Эльза выходит. Хасик пьет горячий чай. Вытирает пот со лба. Видно, в толстом свитере ему жарко. Его мобильный вибрирует.

Хасик берет трубку.

Эльза в другой комнате надевает кофту. Слышит, как из кухни доносится голос Хасика, прислушивается.

— Здорово! Давай потом. Щас подъеду. Понял, на. Давай, короче!

Эльза входит в кухню. Хасик кладет трубку.

— Мне на работу пора, — говорит Эльза.

— Да-да! Тебя подвезти? — спрашивает Хасик.

— Нет, спасибо. Надо к Саге еще зайти, — отвечает Эльза.

Хасик выходит, надевает куртку.

— Ну ладно. Ты звони, не стесняйся, на, — прощается Хасик, глупо улыбаясь.

Эльза кивает ему и захлопывает дверь.

Возвращается в кухню. Выбрасывает торт в помойное ведро.

Эльза идет в музыкальную школу. Проходит мимо полицейского участка, замечает у входа джип Хасика. На крыльце появляются Хасик и следователь. Они о чем-то говорят. Бьют по рукам. При этом звуке Эльза меняется в лице.

В приемной директора учительница красуется перед вахтершей новыми сапогами.

— Вчера в кредит взяла, — говорит учительница.

— Хорошие. Кедюня?1 — спрашивает вахтерша.

Заходит Эльза.

— Привет.

— Привет.

Эльза показывает на дверь директора, спрашивает:

— У себя?

Обе утвердительно кивают. Эльза стучит и скрывается за дверью.

— Что, заявление написала? — спрашивает учительница тихо, почти шепотом.

— Ну куда она пойдет? Все возвращаются, — отвечает вахтерша.

Эльза сидит с опущенной головой перед директором. На столе у той заявление.

— Ну подожди ты с увольнением, всегда успеешь. Съездишь в город. Развеешься. — Пристально смотрит на нее, ласково произносит: — Эльза?

— Ладно, — отвечает Эльза.

Улан сидит за столом после завтрака. Мать собирает посуду, вытирает стол.

— С этой казашкой было сразу понятно, что ничего не выйдет, — говорит мать.

— А старая традиция? Может, Эльза останется у нас, — говорит Улан, не поднимая головы.

Мать стоит спиной к Улану. Моет посуду.

— Какая традиция? Детей у нее нет, о какой традиции ты говоришь? — говорит очень спокойно, будто понимая все на десять шагов вперед, и нарочито не замечает симпатии Улана к Эльзе.

Улан долго не может решиться.

— Она ждет ребенка, — говорит он тихо.

Мать меняется в лице, замирает. Опускает руки в воду. Пытается всячески не показать своего волнения Улану.

— Твой старший брат погиб... а ты о чем думаешь? Что с тобой? Совсем совесть потерял? — дрожит ее голос.

Улан в бешенстве выходит из дома. Садится в белую «Ниву». Заводит машину. Уезжает.

Автобусная остановка. Подъезжает автобус. Эльза садится в него. Автобус удаляется, скрывается за холмом.

Территория заброшенного рыбзавода. К легковой машине подъезжает джип Хасика. Хасик выходит, пересаживается в легковушку. Там — уже знакомый следователь.

— Гальманули, Хасик. Бывает, — говорит следователь с легкой ухмылкой.

Хасик передает ему пачку денег. Дружественно протягивает руку. Следователь игнорирует этот жест, смотрит пренебрежительно. Хасик выходит из машины.

Оба автомобиля разъезжаются.

Люди толпятся перед открытой дверью в концертный зал. Постепенно все проходят внутрь, рассаживаются. Эльза одна. Увидев в толпе знакомого педагога, она изображает искусственное воодушевление. Поднимает руку. Но добрый интеллигентный старичок проходит мимо, не обратив на нее внимания. Эльза неуклюже опускает руку. Направляется в зал. Перед входом ее окликает знакомая. Это ее однокурсница Лиля, не красавица, но выглядит нарядно и модно, улыбка не сходит с ее лица.

Эльза и Лиля разговаривают в толпе. Достают из сумок мобильные телефоны, видимо, обмениваются номерами.

— Ты с кем? — спрашивает Лиля.

— Одна.

— Подожди, давай тогда вместе сядем. Я сейчас…

Лиля скрывается в толпе. Эльза стоит, ждет ее. В фойе уже почти никого не осталось, все прошли в зал. Эльза заходит в зал.

Она ищет глазами Лилю. Видит, как та уже сидит в глубине зала, с кем-то болтает. Эльза садится на свободное место у прохода, поближе к выходу. На сцене ведущая — женщина в атласном платье цвета фиалки, с декольте — стоит у микрофона.

— Здравствуйте, уважаемые коллеги, друзья, — разносится из динамиков голос ведущей.

Барахлит микрофон, раздается противный гул. Женщина отводит от лица микрофон. Гул исчезает.

— Здравствуйте, уважаемые коллеги и друзья! Сегодня мы открываем наш семинар, который состоялся благодаря поддержке Министерства культуры Республики Калмыкия. За что отдельная благодарность министру культуры Кичикову Мергену Николаевичу и директору Элистинского училища искусств Намруеву Александру Владимировичу. Уже пятый год подряд мы проводим это мероприятие и гордимся своим первым юбилеем. В этом году мы отмечаем семидесятипятилетие первого профессионального композитора Калмыкии Петра Очировича Чонкушова. И сегодня мы открываем наш семинар концертом памяти любимого композитора.

Все аплодируют. Эльза смотрит на сцену. Опускает голову, начинает ковырять нитки на своей вязаной юбке. Зал заполнен наполовину. В основном все делают вид, что слушают. Переговариваются, смотрят на часы, иногда — на сцену.

— Открывает наш концерт ансамбль скрипачей Детской музыкальной школы номер один. Петр Чонкушов, музыкальная картинка «Степь». Преподаватель Зайцева…

Голос ведущей заглушают аплодисменты. Дети выходят на сцену. Играют. Эльза сидит с видом «неудобно уйти». Дети закончили играть. Все хлопают. На сцену выходят пять-шесть мужчин в белых костюмах. Начинают двигать рояль, тот со скрипом еле едет под смешки зала. Выходит хор.

— На сцене камерный хор Республики Калмыкия. Петр Чонкушов. «Реквием», — объявляет ведущая.

Эльза резко встает и направляется к двери.

Она быстро идет по фойе. Из зала доносятся распевы хора «Ом мани падме хум».

Эльза идет по аллее. Тут и там лежит снег. Город выглядит серым и угрюмым.

Эльза выходит на главную площадь. В центре площади под пагодой стоит Большой Буддийский барабан — курде. Проходя мимо, Эльза толкает ручку барабана. Звенит колокольчик.

Эльза сидит в храме. Только что закончилась служба. Люди постепенно расходятся. Зал становится пустым. Опустив голову, Эльза сидит у колонны, ее поникшая поза говорит сама за себя. Тихо играет музыка. Спокойствие нарушает звонок мобильного. Эльза выбегает из зала, пытаясь отключить звук.

Огни города расплываются в разноцветные пятна. Эльза идет и курит. Она немного рассеянна. Смотрит по сторонам. Загорелся зеленый свет светофора. Эльза перебегает дорогу. Садится в стоящее у обочины такси.

Старая «шестерка» со скрипом трогается с места.

— В «Даяну», — говорит Эльза.

— Понял, — с усмешкой откликается таксист.

— Что понял? — напрягается

Эльза.

— Ничё, ничё, — нарочито серьезно отвечает таксист.

У Эльзы звонит мобильный. На дисплее — Улан. Эльза отключает связь и прячет телефон.

Улан с телефоном в руках стоит у двери Эльзы. Набирает еще раз. Ждет. Идут гудки вызова.

Эльза входит в ресторан. Снимает пальто в гардеробе. Вынимает из кармана телефон, видит пять пропущенных вызовов. Думает какое-то время, держит пальто в руках. Гардеробщик внимательно смотрит на нее.

— Будете сдавать? — спрашивает он.

— Да, да, — очнувшись, отвечает Эльза.

Она отдает гардеробщику пальто, берет номерок и идет в зал.

Улан едет в «Ниве».

Огромный зал ресторана с небольшой сценой. Зал украшен новогодней мишурой, местами уже что-то оторвалось. В зале расставлены столики. Столиков много, заняты всего три в разных местах. Из посетителей одни женщины и один мужчина небольшого роста, с пузом, лет пятидесяти. Он поет караоке-песню «Владимирский централ». За столом сидят Эльза и Лиля, смотрят в толстую папку меню. Официантка принимает у них заказ.

— Бутылку водки и мне мясо по-карски, — уверенно заказывает Лиля.

— По-карски нет, — отвечает официантка.

Лиля опять смотрит в меню. Думает. Достает из пачки сигарету.

— Тогда «Ханская охота», — терпеливо говорит Лиля, закуривая.

— Тоже нет.

— А что же у вас есть? — спрашивает Лиля, с улыбкой смотря на официантку.

— Есть эскалоп, — отвечает та.

— Ну давайте эскалоп тогда, — ехидно резюмирует Лиля.

Официантка поворачивается к Эльзе.

— Я буду салат овощной, — заказывает Эльза.

— У нас горячее обязательно. Извините.

— Я не хочу эскалоп, — спокойно говорит Эльза.

Официантка стоит, ничего не отвечая. Пауза. Эльза смотрит на нее вопросительно.

— Так. Давайте свой эскалоп, салат. И еще четыре рюмки и сок персиковый, — вмешивается Лиля.

— «Любимый сад» или «Добрый»? — невозмутимо спрашивает официантка.

— Ну несите уже, какой есть, — раздраженно отвечает Лиля.

Официантка записывает заказ в блокнот и уходит. Вскоре возвращается с полным подносом.

Мужчина закончил петь. Садится за столик, где сидят три молодые девушки. Они хлопают ему, смеются. Он их веселит своими шутками, типа такой балагур. Эльза и Лиля обращают на них внимание — смотрят в их сторону.

На столе открытая бутылка водки, полные стопки. Мужчина, завидев Лилю, делает рукой многозначительный приветственный жест. Лиля кокетливо приветствует его кивком. Поворачивается к Эльзе, видит вопросительное выражение лица.

— Дядя Вова — «Аудиовидео», — говорит Лиля.

Эльза кивает. Отпивает сок из стакана.

— Ну как ты? Рассказывай. Ну чё ты поперлась в эту деревню?

— Да думала на год как бы, потом... Да нормально все. Как ты?

— Да одни женатики. Так... для здоровья полно ухажеров. А я такая наивная, все верю в большую и чистую... — Лиля затягивается и откидывает голову назад от удовольствия. — Короче, поставила себе цель в следующем году выйти замуж. Понимаешь? Короче, как только я реально его себе представила, он появился. А ты чё, совсем не пьешь?

— Да я не хочу, — отвечает Эльза.

— Ну что я одна, что ли, буду. Хоть пригуби. А что не хочешь?

— Мне, кажется, нельзя.

— Ааааа. Ну ладно.

Лиля как-то скисла и делает вид, что обиделась. Строчит эсэмэску на своем телефоне.

— Слушай... у меня проблема.

У тебя нет знакомого гинеколога? — спрашивает Эльза, смущаясь.

Но после сказанного на ее лице заметно облегчение.

Девушка из компании дяди Вовы поет с ним дуэтом песню Аллегровой «Ты нашел моложе, чем я...». В зал входят две девушки — подруги Лили, подсаживаются к ним. Лиля что-то шепчет Эльзе, утешает. Вчетвером сидят за столом, поднимают рюмки, чокаются.

— Ну давайте. За встречу. За знакомство, — говорит Лиля.

Выпивают.

Лиле приходит эсэмэска. Она читает. Ухмыляется.

— Он подъехал, — говорит Лиля с улыбкой.

— Чё, на дежурстве? — спрашивает подруга.

Лиля строчит ответную эсэмэску.

— Ага, на служебной. За углом поставил, — отвечает она, продолжая нажимать на кнопки телефона.

— А кто он? — неожиданно спрашивает Эльза.

— Ну кто-кто? Гаишник! — смеется Лиля, встает, берет сумку и, уходя, напевает: — Я вернусь, девочки!

Начинается энергичная, стилизованная под рэп калмыцкая музыка. Две подруги поднимаются.

— Пошли, чё сидеть… — говорит Эльзе подруга Лили.

Эльза мотает головой. Подруги уходят. Встают в круг танцующих. Эльза сидит одна, смотрит на них. Пьет сок. Оставляет на столе пятьсот рублей. Берет сумку, выходит из зала, не по-

прощавшись с девушками.

Утро. Эльза и Лиля сидят у окна в коридоре больницы. Эльза очень напряжена.

— Ну прости меня за вчерашнее. Ладно? Так получилось. Мы потом вернулись. Ты уже ушла. Он телефон мне подарил. Прикинь! — тараторит Лиля с виноватым видом.

Эльза будто не слышит. Лиля замечает ее отсутствующий взгляд.

— Не волнуйся. Нормально все будет, — шепчет Лиля. Смотрит на часы. — Слушай, чёт долго так. Мне пора. Опаздываю уже. Я пойду, ладно? Не обижайся.

— Конечно. Спасибо тебе. Давай, — с облегчением отвечает Эльза.

— Ну пока, позвони, как, что.

Ладно?

Лиля уходит. Эльза сидит на стуле. Сидит. Сидит. Неожиданно ей кажется, что кто-то стучит в окно. Она оборачивается. Никого. И опять что-то кажется — то ли хвост белой птицы, то ли что-то очень светлое и приятное… Хлопок рукопожатия проходящих мимо мужчин возвращает ее в реальность. Мужчина сует врачу деньги, благодарит. Врач спешно прячет купюры в карман халата.

Эльза провожает их взглядом до конца коридора. Через некоторое время она встает и быстро идет к выходу.

Мать сидит в комнате. Долго смотрит в никуда.

Эльза едет в автобусе. Устало смотрит в окно. Закрывает глаза, пытается уснуть. В последний момент на ее лице появляется счастливая улыбка, маленькое движение уголком губ. За окном бесконечные степи, местами покрытые снегом.

Входная дверь открывается. Эльза входит в свой дом. Он кажется таким пустым и холодным.

Она моет руки, лицо. Аккуратно раскладывает вещи. Моет пол. Открывает дверь. В дверях стоит Хасик с букетом цветов. На его лице мерзкая улыбка. Эльза пристально смотрит на него испепеляющим взглядом. Бьет его ладонью по лицу. Лицо Хасика искривилось. Он становится жалким, ничтожным. Его начинает трясти. Что-то хочет сказать, но будто потерял дар речи. Секунды кажутся вечностью. Эльза резко захлопывает перед ним дверь.

Улан едет по улице. Видит, как джип Хасика отъезжает от дома Эльзы. Хасик проезжает мимо. Их глаза встречаются. Хасик кивает ему, натянув улыбку. Улан смотрит на удаляющийся джип Хасика в боковое зеркало.

Улица, идущая вдоль канала. Дом матери. У ворот стоит толпа людей. Не-сколько машин. Перед калиткой в ведре горит огонь. Каждый подносит руки к огню, только потом проходит во двор. Руки матери над огнем. Она поднимает голову и видит, как остановилась белая «Нива». Улан и Эльза стоят рядом с машиной. Он берет ее за руку, направляется к матери. Крик одинокой чайки заставляет всех посмотреть на небо. Одинокая чайка парит в воздухе.

С высоты птичьего полета проносится застывший канал, поросший камышом. Потом море. Чайки кружат над морем.

1 Сколько (калмыцкий).

Элла Манжеева (род. в 1981) — сценарист, режиссер. Окончила музыкальное училище по классу скрипки, СПбГУКиТ по специальности «звукорежиссура» (мастерская Г.Франка), ВКСР (2009, мастерская В.Хотиненко, П.Финна, В.Фенченко). Автор документальных и игровых короткометражных фильмов «Праздник», «Чужая. Степь» (2009), «Женщина внутри как степь» (2009, диплом «За национальный колорит» на XVI Открытом фестивале студенческих и дебютных фильмов «Св. Анна», первое место в категории арт/эксперимент на 4-м МКФ Schwaebisch Hall — Formula Mundi).