Представлять. Holy Motors, режиссер Леос Каракс

Катя, — тебе.
(Титр в финале Holy Motors)

Есть два типа зрителей. Одни думают, что смотрят фильмы о людях. Другие всегда помнят, что видят на экране актеров. Но что, если зрителей больше нет?

Месье Оскар (Дени Лаван) задает этот вопрос в середине долгого путешествия по Парижу. Он едет в длинном белом лимузине, превращенном в мобильную гримерную. Собеседник (Мишель Пикколи) устало шутит, что тоже стал параноиком: «Например, я всегда был уверен, что когда-нибудь умру».

Это опасение, конечно, параноидально. Ибо нелепо.

Персонаж Пикколи знает об этом, вероятно, лучше всех. Он тот, кто в тени: лицо лишь смутно различимо в глубине салона (но помечено огромным родимым пятном). Тот, кто помнит схему расположения камер (а они повсюду) и, как можно предположить, распоряжается шоу. Он заглядывает в фильм всего на пару минут.

А месье Оскар — тот, кто всегда на виду.

Месье Оскар — очень важный бизнесмен. Утром он вышел из загородного особняка, охраняемого автоматчиками. Попрощался с семьей, сел в лимузин, обсудил по телефону детали крупной сделки и получил от водителя-ассистентки, пожилой безупречно элегантной Селин (Элен Скоб), список деловых встреч на сегодня.

Месье Оскар, кажется, эксцентричный бизнесмен. На набережной Сены он выбрался из лимузина в образе старухи, отпустил машину сопровождения и остался клянчить милостыню.

Похоже, месье Оскар не бизнесмен. Для следующей встречи он натянул трико из латекса, напоминающее костюм аквалангиста, но обклеенное датчиками движения, и вошел в павильон motion capture. Там он выполнил несколько сложных фигур восточной боевой хореографии, пробежался с автоматом и приступил к эротической сцене с аналогично экипированной партнершей. Оцифрованное изображение тут же появилось на большом мониторе: сексом занимались два инопланетных чудовища.

Так вот оно что: месье Оскар — актер. Он меняет маски, играет роли. Он деталь машины представления.

Известно, что настоящее имя режиссера Holy Motors — Алекс Оскар Дюпон, а Леос Каракс — анаграмма. Первое из составивших ее имен Дени Лаван носил в фильмах «Парень встречает девушку», «Дурная кровь» и «Любовники с Понт-Нёф». Алекса называли альтер эго Каракса. Он всегда был сгустком эмоций. Тем, кто переживал.

Он мучился болями в животе, потому что от них страдал режиссер. Он любил женщин, которых любил Каракс: сначала Мирей Перье, потом Жюльетт Бинош (Лавана—Алекса не было лишь в «Поле X», где в паре с новой любовью Каракса Екатериной Голубевой сыграл Гийом Депардье, а его героя звали Пьером).

Месье Оскар «надевает» имя Алекс в эпизоде, где изображает убийцу. Как предписано сценарием «встречи», он втыкает в шею жертвы нож. А потом начинает переодевать и гримировать умирающего, превращая его в своего двойника.

Логика представления неумолима. Нанеся на лежащее перед ним тело последние штрихи абсолютного сходства, убийца становится жертвой сам: получает такой же удар ножом в шею и падает рядом с зарезанным в точно такой же позе. Каракс всегда был романтиком, но на эту сцену ложится отсвет поистине гофмановской иронии.

Интересно пару секунд подумать о том, кто из двоих зарезанных, истекая кетчупом, возвращается с места преступления. Кого подбирает под проливным дождем и, неодобрительно охая, усаживает в машину комически чопорная, заботливая Селин?

Хотя это совершенно не важно. В любом случае место Алекса занял его близнец Оскар, актер иной природы. Алекс был мимом, бешеным, упрямым, ужасно ранимым. Он слишком всерьез переживал любовь и боль, был слишком человеком. Все это умерло.

Или осталось в прежних фильмах Леоса Каракса, манифестациях высокой чувственности, в которых годаровские аффектированные мизансцены и резкий монтаж перешли из политического инструментария в поэтический.

Holy Motors — кино, снятое с другой стороны представления.

В трактате «Парадокс об актере» Дени Дидро настаивает, что актер не должен быть чувствительным. «Древний гладиатор, подобно великому актеру, и великий актер, подобно древнему гладиатору, не умирают так, как умирают в постели, они должны изображать другую смерть, чтоб вам понравиться, и чуткий зритель поймет, что обнаженная правда, действие, лишенное прикрас, выглядело бы жалким и противоречило бы поэзии целого».

О, сколько смертей (других смертей!) в арсенале месье Оскара. С ножом в горле, с пулей в голове. И даже так, как умирают в постели, — благообразным старцем, которого оплакивает слезами размером со спелую вишню племянница, наследующая крупное состояние (теперь жених вряд ли сочтет изъяном ее хромоту). Пардон, но месье Оскар вынужден сократить эту сцену и воскреснуть, не дожидаясь, пока племянница выплачет все глаза: он опоздал на одну из предыдущих встреч, а ведь рабочий график не просто жесткий — изматывающий. Ткань иллюзии, и без того натянутая пародийной интонацией мелодрамы, грубо рвется.

Но если зрителей больше нет, для кого умирает актер, подобно древнему гладиатору?

Holy Motors открывается сценой, напоминающей о фильмах Дэвида Линча, но, по словам самого Каракса, вдохновленной новеллой Гофмана, о которой ему впервые рассказала Катя Голубева. Человек встает среди ночи с постели и обнаруживает, что его комната через потайную дверь сообщается с залом кинотеатра. Все зрители спят (а может быть, умерли), но фильм продолжается — на экране памяти и воображения. Того, кто грезит, кто открывает потайную дверь, зовут Леос Каракс. Его играет Леос Каракс. Екатерина Голубева умерла год назад, Леос Каракс впервые не снял в фильме женщину, которую любил.

В фестивальной рецензии на Holy Motors критик Guardian, исчерпав словарь синонимов слова «странный» (они заняли целый абзац) и перечень отсылок (еще абзац: Дэвид Линч, Фриц Ланг, Джей Джи Баллард, Олдос Хаксли, Стэнли Кубрик, Льюис Кэрролл), не выдерживает: «Что, черт возьми, все это значит?» Может, это своеобразная версия буддизма, показывающая череду реинкарнаций прямо здесь и сейчас? Может, комментарий к понятию «идентичность»? А может, множественное расстройство личности?

Это вполне характерная растерянность. Ошарашенным рецензентам показалось, что картина предполагает бесконечное множество трактовок. Это не так. Дело вовсе не в многослойности экранной фантасмагории. Напротив, смысл Holy Motors не укладывается в слова всего лишь потому, что слишком конкретен. Он втыкается в нас одним коротким, написанным по-русски титром-посвящением, делающим все остальные объяснения излишними.

За последние сто лет искусство детально и разнообразно обсудило отношения игры и реальности, но для Каракса это слишком личный вопрос. В Holy Motors беснуются, хохочут и плачут фильмы, не снятые им за тринадцать лет, прошедших после провала «Полы X». Режиссер признается, что картина родилась из невозможности довести до конца несколько международных проектов. Они неизменно упирались в два затруднения: деньги и подбор актеров. Но теперь все жанры, все жанры, свершив печальный круг, нашли себе место в карнавальной вакханалии Каракса, поверяющего романтической иронией чудовищно человеческую тоску утраты. А все роли сыграл Дени Лаван, знакомое и новое альтер эго режиссера: циничный клоун Оскар, сменивший лирического мима Алекса, который стремился к обнаженной правде, но умирал на полпути.

Одна из масок Оскара — Дерьмо, несуразный монстр из короткометражки Каракса в альманахе «Токио!». Он питается цветами и долларами. Он утаскивает в канализацию модель (Ева Мендес), которая участвует в фотосессии на кладбище, где на каждой могиле выбита надпись «Посетите мой вебсайт». В гротескном мире Holy Motors никто не умирает насовсем, принцип игры распространяется на загробную жизнь, на жизнь по ту сторону экрана. Но зрителей действительно больше нет: все — актеры (кроме того, почти всех играет Дени Лаван).

Иногда они пытаются вырваться из фильма. Иногда им это даже удается. Случайность может сломать график «встреч». Месье Оскар внезапно выскакивает из лимузина с револьвером, перебегает дорогу и стреляет в голову сидящего за столиком кафе человека в деловом костюме. Это ошибка: Оскар принял посетителя кафе за кого-то другого. Это не ошибка: у человека за столиком лицо Дени Лавана (а у Оскара, заблудившегося в лабиринте подобий, сложные отношения с двойниками). Из фильма можно выйти. Но только в другой фильм.

Париж за окнами лимузина иногда начинает подергиваться и плыть, зеленеть, расползаться на пиксели. Наверное, это проходит, если встряхнуть головой или выпить еще немного виски. В буклете к фильму Каракс говорит, что снял картину о людях, чудовищах и машинах на грани исчезновения. Наверное, он мог бы сказать и проще: что снял картину о себе на грани исчезновения (как прежде снимал фильмы о себе на грани растворения — в другом, в другой).

График «встреч» нарушается снова — из-за комического столкновения двух лимузинов. Пока водители эмоционально выясняют, кто должен был уступить дорогу, месье Оскар, все еще в старческом гриме, выглядывает из окна и видит в другом лимузине женщину, которую когда-то любил. Вот она, лирическая передышка в карнавале: два уставших актера идут в закрытый на ремонт огромный магазин Samaritaine, полный сломанных манекенов. У женщины (певица Кайли Миноуг) там назначена следующая встреча. Она играет роль стюардессы, которая должна покончить жизнь самоубийством, но до этого еще полчаса. Значит, из игры все-таки можно выйти в реальность, мир подлинных эмоций, где представление наконец уступит место переживанию? Да запросто.

Как всем известно, в реальности люди, встретившиеся после долгой разлуки, немедленно начинают петь.

Подлинность не освобождает от представления. Смерть не освобождает от представления. Ты просто становишься сломанным манекеном, лежащим на мостовой у витрины Samaritaine. Представление, в сущности, все, что остается после смерти.

Поэтому Каракса так волнует исчезающая реальность представления. Поэтому ему нужны лимузины: старомодные неуклюжие монстры, обломки 1980-х. Каракс говорит, что в Париже их любят заказывать китайцы для свадебных церемоний (мы тоже привыкли видеть их по субботам в пошлом убранстве ленточек и золотых колец). Роскошные снаружи, внутри они похожи на бордель и оттого печальны. «Они все еще трогают меня, — признается Каракс. — Они как футуристические игрушки из прошлого. Знак конца эпохи больших машин». Или эпохи старомодных представлений, грубых и зримых. Где пульсировали кровь и плоть. Где камеры были большими. Где игра и условность служили инструментами проявления реальности, еще не замененной компьютерными симулякрами. Алекс там играл, Оскар об этих зрелищах, наверное, тоскует.

В Holy Motors есть дикий музыкальный антракт: Дени Лаван, наяривая на аккордеоне, проходит во главе маленького бешеного оркестра через церковь. Это настоящая пятиминутная дьяволиада. Ну, конечно: актеры — богопротивные создания (как считали в средние века). Чудовища.

«Есть три образца, — наставляет нас Дидро, — человек, созданный природой, человек, созданный поэтом, и человек, созданный актером. Тот, кто создан природой, меньше, чем созданный поэтом, второй — меньше, чем созданный великим актером, третий наиболее преувеличенный из всех. Этот последний взбирается на плечи второго, замыкается в огромном ивовом манекене и становится его душой; он движет этот манекен так, что ужасается даже поэт, не узнающий своего детища, он пугает нас».

Holy Motors — фильм о том, кто сидит в ивовом манекене, становится его душой и движет им так, что вслед за поэтом Караксом мы, зрители (те, кого больше нет), замираем, полные ужаса и восторга. Потому что в этот миг мы причастны небытию, из которого соткан фильм Holy Motors.

Агенты представления в картине Каракса — не люди и не актеры, а то, что между: чудовищные, прекрасные мутанты, существующие только в момент игры. Игра в фильме Каракса — не жизнь и не смерть, а то, что между, долгий путь Орфея к Эвридике.

Мы смотрим в глаза чудовищ. Они светятся из темноты, как огни потусторонних проекционных аппаратов. Там, в темноте, чудовища тоскуют и ждут, когда киномеханик снова запустит пленку. Леос Каракс протягивает руку сквозь экран, проходит за занавес представления, совершает магический жест.

Замри. Отомри.

Holy Motors
Автор сценария, режиссер Леос Каракс
Операторы Ив Кап, Каролин Шампетье
Художник Флориан Сансон
Композитор Нейл Хэннон
В ролях: Дени Лаван, Эдит Скоб, Ева Мендес, Кайли Миноуг, Корделия Пикколи, Элиз Ломмо, Жанна Диссон, Мишель Пикколи и другие
Pierre Grise Productions, Theo Films, arte France Cinema, WDR/ARTE
Франция — Германия
2012