Рынок не появится никогда

При обращении к отечественному кино как целостному социальному организму в последние годы стало общим местом сетовать на то, что, пережив явное возрождение, наш кинематограф так и не сумел стать индустрией. В этом видится главная причина и его неспособности выжить без госдотаций, и засилья пошлости, клепаемой под копирку согласно продюсерским представлениям о том, что сейчас может быть продаваемо. И собственно финансовой безуспешности реальных воплощений этого якобы коммерческого продукта.

Его доля в прокате неуклонно снижается, новые имена и заметные названия исчисляются единицами. Едва ли семь кинопроектов в год хотя бы формально отбивают вложенные средства, а все хоть сколько-то масштабное кинопроизводство сконцентрировано в паре заказных «социально значимых» проектов.

Причина проста и сложна одновременно. У нас действительно нет индустрии кино, а есть нечто, посредственно исполняющее, вернее, имитирующее эту деятельность: мы имеем — в результате — накачанное стероидами Первого канала, вливаниями Фонда кино, загнавшее себя в гетто несмешных комедий и отдельных авторских фильмов. Но что такое индустрия, которой так жизненно не хватает? Резонно предположить, что ответ следует искать там, где эта индустрия имеет образцово-показательный характер, — близ бульвара Сансет, на Голливудских холмах, куда так часто обращаются взоры многих наших кинопродюсеров, время от времени вполне честно пытающихся воспроизводить на родной почве проверенные лекала.

Но где же те учебники, в которых следовало бы обнаружить рецепты создания киноиндустрии-которую-мы-не-отыскали? Существуют классические американские учебники по написанию сценариев, по режиссуре, монтажу, работе со светом или звуком. Однако нет учебника, рассказывающего, как создать с нуля индустрию развлечений. Некоторые наши продюсеры отправляют своих подающих надежды протеже в американские киношколы, как отправлял студиозусов в европы Петр I, или же выписывают оттуда монтажеров, операторов, но чуда не случается. Оборачивается это лишь очередным набором штампов, только импортных. Подобное «продюсерское кино» оказывается в итоге чем-то не более удобоваримым, чем любое другое, просто с большим количеством недорогих (на дорогие нет денег) спецэффектов и более яркой картинкой.

Как бы высокопарны ни были на мастер-классах заезжие голливудские мэтры, на самом деле их невеликий секрет состоит в том, что они и сами не знают, «где у него кнопка». Они просто изо дня в день живут в некоей среде, для них прозрачной и незаметной, которая и есть индустрия. Она проводит звуки и доставляет кислород нейронам, с ее помощью можно летать, в ней можно плавать, в конце концов, именно ее давление заставляет все предметы (в нее помещенные) приобретать определенную форму, цвет и запах. Как же увидеть и почувствовать то, что увидеть и почувствовать изнутри нельзя, что для обитателей голливудских студий-мейджоров лишь еще один закон природы?

Голливуд, повторюсь, на поверку категорически не способен к саморефлексии, оттуда нельзя ждать подсказок. Неспроста в «Авиаторе» Хоуард Хьюз — скорее «поэт и гражданин» или «офицер и джентльмен», но никак не режиссер и продюсер, а обласканного пятью «Оскарами» киноцентричного «Артиста» со всеми его плюсами и минусами за американцев снял француз Азанавичюс. Однако неожиданную помощь в поисках чужих секретов пытливым исследователям «фабрики грез» оказала соседствующая с Лос-Анджелесом долина Сан-Фернандо, или просто Долина, где производится большая часть телевизионной кинопродукции.

Именно американское развлекательное телевидение, вечно завидующее гонорарам и звездному статусу старшего брата, само того не подозревая, произвело на свет самый подробный, а то и единственный на данный момент путеводитель по задним дворам и кулисам Голливуда, показав его таким, каким его не видят даже те, кто живет там десятилетиями. И сделало это в формате, который с самого начала никак не предполагал хоть сколько-то серьезного к себе отношения.

В сентябре прошлого года вышла в эфир последняя серия восьмого, заключительного сезона сериала Entourage, известного у нас как «Красавцы», «Окружение», «Свита» или просто «Антураж» (производство HBO). Славящийся своим крайним презрением к возрастным ограничениям кабельный канал, пятерка неизвестных широкой публике актеров, еще более неизвестный шоу-раннер, жанр подростковой комедии и соответствующая целевая аудитория, разве что Марк Уолберг в качестве продюсера мог бы чем-то зацепить блуждающий по страницам IMDb взгляд девять лет назад, когда все только начиналось.

По сюжету трое парней из Квинса — актер Винни Чейз, его менеджер Эрик и Черепаха, просто Черепаха — на фоне случайного успеха Винни,

снявшегося в успешном артхаусном проекте, отправляются в Голливуд. Там их ждет давно уже пытающийся завоевать экран двоюродный брат новоявленной звезды Джонни Драма, а также акула голливудского кинобизнеса агент Ари Голд, которому придется переживать с нахальными новичками все перипетии их непростой карьеры.

Сериал лишь формально посвящен разнообразным творческим, алкогольным, наркотическим или любовным похождениям пятерки главных героев, на деле же это от начала до конца подробнейший чертеж голливудской киномашины и заодно инструкция к его применению.

Согласно главной идее проекта большая часть персонажей, эпизодов и ситуаций в той или иной степени основана на реальных прототипах и их воспоминаниях. Так, агент Ари Голд срисован с партнера влиятельного голливудского агентства «Эндевор» Ари Эммануэля, остальные персонажи тоже сделаны максимально приближенными к реальности, в каждом эпизоде они отсылают к реально существующим фильмам, людям, их историям. За восемь сезонов на площадке сериала в роли самих себя появились в игровых эпизодах Аарон Соркин, Ник Кассаветес, Питер Берг, Фрэнк Дарабонт, Питер Джексон, Джеймс Кэмерон, Дэвид Кроненберг, Бретт Ратнер, Мартин Скорсезе, Гас Ван Сент и другие большие люди мирового кинематографа, более привыкшие стоять не перед, а за камерой, тем более не привыкшие сниматься в подростковых ситкомах. Такова оказалась заразительная сила этого скромнейшего на первый взгляд проекта. И это не считая Харви Вайнстайна и Вернера Херцога, которые становились тут объектом для едких пародий.

Таким образом, секрет успеха сериала и его самоценности для нас прост — большую часть времени Винни Чейз и его многочисленная свита день за днем работают шестеренками в том самом хорошо отлаженном механизме голливудской индустрии, секреты которой нам хотелось бы раскрыть. Постепенно зритель вместе с героями учится улавливать все эти капканы и противовесы, вникать в сложности производственного процесса как студийных блокбастеров, так и снятых за свои деньги «независек», попутно задевая анимацию, сериалы и даже порнобизнес. Причем именно формат сезонного сериала длиной в 96 эпизодов оказывается единственным, который позволил воссоздать столь подробное повествование.

Взаимоотношения звезд и студий, режиссеров и кинокритиков, завсегдатаев программ «Санденса» и блокбастеростроителей с их непомерными бюджетами — это те детали, которые всегда оставались за кадром. Не зря сериал назван «Окружение», поскольку именно незаметные люди — «младшие партнеры» и начальники отделов на студиях и в агентствах, менеджеры, их секретари, пресс-атташе, геи-помощники, безвестные таксисты-сценаристы и «литературные негры» с телевизионных каналов — вот настоящие герои этого праздника жизни.

Их жизнь — непрерывные круги ада, когда даже самые стойкие срываются и начинают швырять мобильники в стенку или попадают за решетку в попытке совершить очередной трудовой подвиг ради клиента. Но глядя на эти бесконечные перипетии, поневоле начинаешь понимать: подобные люди и есть тот приводной механизм, который заставляет Голливуд работать.

Один помощник позвонил другому, и колесики завертелись. Звезда уперлась, студия сократила финансирование, режиссер-европеец устроил истерику на площадке, сценарист ушел в запой, актер второго плана получил по морде в баре. Но тут же в ситуацию включились специальные люди, и конфликт стремительно разрешился. Или не разрешился, и все тут же бросились реализовывать другие планы, задвинув проект в долгий ящик или же его похоронив.

Во время просмотра иногда кажется, что если здесь что-либо все-таки выходит в прокат, то лишь благодаря череде чудесных, почти невозможных совпадений. Оступиться тут можно буквально на каждом шагу — на наших глазах этот механизм пережевывает отдельных людей и целые компании с тем же успехом, с каким выносит их на свет софитов, выделяя чемпионов бизнеса. Зрителю в красках расписывают все — суперуспешный старт выдуманного уберблокбастера Джеймса Кэмерона «Аквамен» и страшный провал бескомпромиссного артбайопика «Медельин», принудительное лечение в наркотической клинике и взлет к вершинам зрительского признания. В ход идет вся гамма возможных исходов.

И все это зависит от ежедневного труда незаметных людей, которые сами фильмы не снимают, деньги на них не находят, в кадре не появляются, сценарии не пишут. Они вообще почти ничем, кроме телефонных звонков, не заняты, хотя при этом и погибают на работе от усталости.

Глядя на этих вроде бы обычных серых клерков, пусть и высокооплачиваемых, нетрудно заметить, что в российском кинобизнесе нет ничего похожего.

Обратите внимание, на недостаток каких людей жалуются наши продюсеры.

Остро не хватает вторых режиссеров, ассистентов по кастингу, нормальных актерских агентств, линейных продюсеров и директоров картин. Это не считая массы творческих и технических профессий «среднего звена», которых тоже на найти днем с огнем. Даже набивший оскомину вечный сценарный голод не так остро беспокоит думающую часть нашего едва держащегося на ногах кинобизнеса, как практически полное отсутствие людей тех самых профессий, о которых и снят сериал «Окружение».

Не в этом ли немудрящий секрет того, в чем конкретно заключается в нашем случае «отсутствие индустрии»? Многочисленные, но совершенно беспомощные актерские агентства способны только более или менее регулярно поставлять типажи для российского сериального производства (это, пожалуй, вообще единственный уголок относительно выстроенного кинобизнеса на просторах бывшей одной шестой части суши). Режиссеры и продюсеры чуть ли не с придыханием пересказывают друг другу истории о знакомых локейшн-менеджерах, которые приезжали к ним на встречу в косухе и на байке, добывая для съемок какие-то совершенно запредельные места. Нет телефончика такого человечка? Довольствуйся каталогами сдаваемой «под кино» недвижимости, почти сплошь состоящей из подмосковных особняков с темной историей прежнего владельца.

А наши профессиональные вузы, призванные работать в роли социальных лифтов? Где эти специалисты, которые бы составили каталог выпускников-операторов или художников-постановщиков и начали бы продавать их как своих клиентов на рынок? Нет рынка? Такими темпами он не появится никогда.

Пресловутый сценарный голод, от которого стонут все, не только русское кино. Мы видим отдельные попытки продюсерского питчинга проектов, конкурсы сценариев в «Искусстве кино» — все это призвано хоть как-то заменить нормальный механизм, в котором интересный сюжет даже самого малоизвестного автора становится предметом заинтересованного рассмотрения. Но для этого в кинобизнесе должны быть отстроенные горизонтальные связи (система агентов) и вертикальные селекционные лифты (непрерывно действующий механизм отбора). У нас этим заниматься некому.

На современных студиях в лучшем случае есть неленивый подвижник-продюсер, который лично читает весь самотек, но нет ни опытных редакторов, ни внятного штата людей, способных переработать сырой материал, увидеть его ресурсы. Все или почти все отечественные киношколы рассчитаны только на то, что их выпускники выплывут своими силами (так, вместо отбора по таланту и профессионализму действует стратегия по принципу «кто может лучше себя подать»), честно предупреждая, что «на телевидение вас, скорее всего, возьмут, но не обольщайтесь». Буквально каждый отечественный кинематографист (кроме, пожалуй, двух десятков имен) ежеминутно поставлен в ситуацию персонажа «Окружения» Джонни Драмы, который мечтает об успешном возвращении в строй после многолетнего забвения, а также вечно мечущегося на грани провала режиссера-новатора Билли Уолша, мечтающего снять свой «Медельин». Даже если ты только начинаешь — по умолчанию ты уже хромая лошадь, и если вдруг повезет, то случится это всегда не благодаря системе, а вопреки ей.

В этом, а не в пресловутом безденежье, и состоит главная проблема нашего кино. Да, умей наше кино хотя бы в среднем по рынку выходить в ноль (хотя еще ни разу валовые вливания государства и частных инвесторов не сравнялись у нас с суммой годовых сборов), продюсеры были бы немножко свободнее в своем выборе и не зацикливались на бесконечных высосанных из пальца комедиях. И вопрос госдотаций стоял бы не так удушающе остро. Но даже в этом случае наше кино за прошедшие десять лет ни на йоту не продвинулось в построении того, что мы видим в действии по ту сторону океана или в той или иной степени у наших европейских коллег.

Отдельные продюсеры год за годом тщательно собирают вокруг себя проверенных людей, создают в своих компаниях инфраструктуры полного цикла — от павильонов до постпродакшна и дистрибьюции, пытаются самостоятельно выращивать или «покупать» на Западе недостающих специалистов (от монтажеров до звукооператоров). Так оказывается проще, чем барахтаться каждый раз вслепую, натыкаясь на заевшую, а часто просто отсутствующую шестеренку не построенного механизма киноиндустрии.

Но эти центры кристаллизации профессионального опыта не спешат объединяться в общую структуру. Напротив, они тщательно замыкаются в себе, не пуская внутрь «чужих» и не выпуская во внешний мир «своих». А между тем показанный в сериале HBO огромный Голливуд по очевидным причинам не может себе позволить и намека на подобный уклад «натурального хозяйства», навсегда выкинуть проверенного человека или прозевать хоть чем-то выделяющегося из толпы новичка. Как и вся Америка, Голливуд — это непрерывно бурлящий плавильный котел, чутко реагирующий на любые изменения в окружающей среде.

Пока у нас не будут налажены необходимые связующие звенья, превращающие кинематограф в киноиндустрию, абсолютно не важно, как много у нас будет выпускаться фильмов в год, какую долю эти фильмы будут подбирать из общей суммы валового проката, сколько выпускников получат дипломы ВГИКа или какие призы достанутся нам на европейских фестивалях. Все это не будет значить ровным счетом ничего, потому что останется лишь частными и зачастую случайными достижениями отдельных подвижников, но не закономерным результатом труда тысяч не слишком известных клерков, чья работа зачастую сводится к телефонным звонкам и командировкам.