Восточный экспресс. Сценарий

По кривым улочкам кишлака движется необыкновенная процессия. Ударная бригада — тамтамы, труба и аккордеон — играет бравурный марш. Дирижирует толстяк Санджар, ему двадцать пять, в руках у него бубен. Следом идут коротко стриженные парни с сумками и чемоданами. Колонну с криками догоняют босоногие мальчишки: старики в белых чалмах замирают с молитвами у порогов своих домов, женщины вытирают слезы.

Б о с о н о г и е  д е т и. В Москву! В Москву едут!

Из дворов выбегают девушки и, закрывая лица платками, передают ребятам лепешки и корзинки с фруктами. Молодые люди приветствуют их криками и свистом, возглавляющий шествие Санджар — задорными частушками. Ребята подпевают ему и пускаются в пляс: танцуют красиво, высоко подняв голову и не сгибая спину.

Все говорят на таджикском.

Д р е в н и й с т а р и к. Бог вам в помощь! Аминь…

Старик проводит ладонями по лицу, это движение за ним повторяют женщины и дети, выстроившиеся вдоль домов.

М о р щ и н и с т а я с т а р у х а. Я тебя на фронт так провожала. Помнишь?

Д р е в н и й с т а р и к. И я вернулся...

Из железных ворот выходит девушка в длинном бордовом платье, с косичками до плеч. За спиной рюкзак, в руках узелок. Это Малика. Она бесшумно прикрывает за собой калитку и быстрыми шагами удаляется вниз по улице.

По петляющей дороге вдоль каменистой речки, поднимая пыль, на бешеной скорости мчится ГАЗ-66.

Молодой безусый солдат Алексей Дроздов ловко крутит баранку, нервно выглядывая в окно и оборачиваясь назад. Разбитый в кровь нос он вытирает рукавом рубашки.

А л е к с е й. Хрен догоните, козлы.

Малика идет по пустынной улочке мимо садов и огородов и вдруг видит: навстречу несется грузовик. Машина приближается со страшной скоростью, сигналит, вот-вот задавит, в глазах девушки ужас, но в последний момент водитель жмет на тормоз. ГАЗ-66 замирает в сантиметрах от Малики. Из кабины выглядывает красный от злости Дроздов.

А л е к с е й. Дура! Жить надоело? Пошла вон!

Малика отбегает в сторону. Машина резко трогается с места и исчезает за углом, оставляя за собой клубы пыли.

М а л и к а (на таджикском). Чтоб ты разбился, придурок.

Дом у кладбища. Старики родители готовят в дорогу худощавого и долговязого Дадо, ему тридцать пять. Седая женщина прикалывает булавкой к его груди кулон-талисман.

М а т ь (на таджикском). Помни, сынок, брата твоего мы потеряли, ты должен вернуться живым и невредимым.

Дадо целует матери руки. Отец отводит Дадо в сторону и на фоне кладбища с могильными плитами что-то шепчет ему на ухо. Они обнимаются, и Дадо бежит по тропинке вниз на шум тамтамов.

Малика идет по улице и замедляет шаг, прислушивается к гулу автомобиля. Из-за поворота выныривает на большой скорости военный «уазик».

В салоне «уазика» сидят трое русских: рыжий лейтенант и два наголо бритых солдата. На переднем сиденье офицер крепко сжимает в руках автомат Калашникова.

Р ы ж и й л е й т е н а н т (кричит водителю). Красавицу не задави, а то сбегутся джигиты, линчуют — ни имени, ни звания не спросят.

«Уазик» резко сбрасывает скорость на повороте. Малика, зажмурив глаза, прижимается к стене дома.

Джип проносится мимо, делает крутой вираж и исчезает за углом. Малика, наглотавшись пыли, кашляет, садится на корточки и закрывает лицо руками.

Ребята с сумками и чемоданами под звуки таблаков приветствуют завсегдатаев придорожной чайханы. На открытой веранде официанты разносят еду и напитки. Завидев трудовой десант, народ оживает.

Г о л о с а и з ч а й х а н ы (на таджикском). Бог вам в помощь, джигиты! Счастливого пути! Дадо, не размахивай сильно лопатой, вдруг покойник проснется, без чаевых останешься. Ха-ха-ха!

Дадо грозит кулаком шутнику, тот в ответ демонстрирует «танец с лопатой». Народ хохочет.

Ч а й х а н щ и к А л и. Санджар! Путин звонил. Спрашивает, когда плов ему сделаешь. Я сказал, что ты едешь, едешь, но никак не доедешь. Ха-ха-ха!

Трудовой десант покидает пятачок у чайханы и сворачивает на трассу, откуда доносятся тревожные звуки таблаков. По встречной дороге движется похоронная процессия. Люди в черных халатах несут покойника, перенимая друг у друга погребальные носилки. Ребята из колонны бросаются навстречу траурному шествию и присоединяются к процессии. Дадо и Санджар, втискиваясь в толпу, также хватаются за деревянные поручни носилок.

Г о л о с а и з т о л п ы (на бегу). Кого хоронят? Откуда парень?

Д а д о. Акрам с водокачки. Ночным рейсом привезли из Москвы.

С а н д ж а р. Убили?

Д а д о. Говорят, на стройке разбился.

С а н д ж а р. Откуда знаешь?

Д а д о. От отца. Он с утра был на кладбище.

УАЗ Patriot летит между домами так же быстро, как и ГАЗ-66, поднимая клубы пыли и распугивая на дороге случайных пешеходов.

Рыжий лейтенант с автоматом пытается высунуть голову наружу. Сильно ударившись головой о раму, он откидывается обратно на сиденье.

Р ы ж и й л е й т е н а н т. Хрен с ним! На шоссе подстрелим.

На подножке старенького грузовика стоит небритый водитель и собирает с пассажиров деньги на поездку. Дадо и Санджар вскарабкиваются на борт, бросают вещи на скамью, устраиваются, как вдруг раздается звонкий женский голос. Они оборачиваются и видят перед собой девушку с рюкзаком.

Говорят на таджикском.

Д а д о. Малика, мы думали, что ты не вырвешься.

М а л и к а. Уложила дочку и бегом к вам.

С а н д ж а р. Что с билетами?

М а л и к а. Билеты у Кати, три места в плацкарте. Поезд будет в двенадцать.

Малика бросает рюкзак Дадо и становится в очередь за парнями, чтобы сесть в кузов. Ребята шумно толкаются у машины, создавая давку. Санджар занимает место для Малики. Дадо пробирается к краю борта, чтобы помочь ей забраться наверх, но вдруг застывает, глядя на дорогу. Мимо чайханы и торговых лотков с криком «стой!» бежит худощавая женщина. У нее на ходу слетает платок, но она не останавливается.

Д а д о. Тебе не удалось обмануть мать.

Малика, заметив бегущую женщину, бросается в гущу толпы, расталкивает парней, пытается залезть в кузов, но не успевает, сзади ее крепко обхватывает мать.

М а т ь. Не пущу! Никуда не поедешь! У тебя же дочка!

М а л и к а. Мама, не позорься! Иди домой! Где я с ребенком найду себе второго мужа? Или ты хочешь, чтобы я по рукам пошла?

М а т ь. Твой муж уже давно живет с русской бабой. Бросил он тебя, наивную дурочку! Иди домой! Кому ты там нужна?

Вокруг Малики и ее матери мгновенно собирается толпа.

Слышны крики: «Малика, не возвращайся!», «Малика, не бросай мать!», «Малика, найди себе русского миллионера!», «Лучше милиционера!»

Дадо спрыгивает вниз, вырывает Малику из объятий матери, помогает ей забраться на борт и дает команду водителю: «Газуй!» Переполненный людьми грузовик трогается с места. Дадо на ходу запрыгивает в кузов, машина набирает скорость.

М а л и к а. Мама, я обязательно найду Таира и вернусь.

За грузовиком бежит стройная девушка в тюбетейке.

Д е в у ш к а в т ю б е т е й к е. Малика, увидишь Рустама, скажи, что я его жду… Я его очень жду. Пусть не верит в грязные сплетни.

Малика машет ей рукой. Девушка, пробежав еще десяток метров, останавливается, глядя вслед удаляющемуся грузовику.

ГАЗ-66 мчится по трассе, обгоняя одну машину за другой. За рулем Алексей Дроздов. Следом, повторяя траекторию движения грузовика, летит «уазик»-джип.

Офицер высовывается по пояс из джипа, вскидывает автомат, берет на прицел заднее колесо ГАЗ-66 и кричит водителю: «Держи руль ровно!»

«Уазик» догоняет грузовик. Рыжий лейтенант прицеливается и выпускает очередь из «калашникова». ГАЗ-66 начинает вилять по трассе, заднее колесо пробито. Грузовик резко берет вправо, съезжает на грунт — и снова кишлак, кочки, кривые переулки. Джип неустанно следует за ним.

На кассе с деревянной решеткой приколота бумажка: «Билетов на Москву нет». Рядом возвышается каменный столб, на нем металлическая табличка: «Станция Чашма — город Москва. Расстояние 3221 км».

К платформе медленно приближается переполненный поезд «Душанбе — Москва», и толпа с криками «ура!» бежит к вагонам. Начинается давка, люди с сумками лезут в двери и окна, проводники безуспешно отбиваются от пассажиров.

П р о в о д н и к в у н и ф о р м е. Только с билетами! Безбилетников высадим на границе, лучше не лезьте.

Проводника сметает толпа. Милиционеры безжалостно орудуют дубинками, но молодые ребята не отступают, наиболее юркие проникают в вагоны через окна.

П а р е н ь с в е с н у ш к а м и (набрасываясь на милиционера). Подонок! Ты мне разбил нос!

Милиционер снова бьет его дубинкой по голове, парень падает, он в крови, его уносят товарищи.

Г о л о с и з р е п р о д у к т о р а. Внимание! Поезд «Душанбе — Москва» отправляется через пять минут.

Дадо, Санджар и Малика с трудом пробираются сквозь толпу к восьмому вагону. Малика ругается с каждым, кто попадается ей на пути. Светловолосая женщина в синей униформе, Катя, пытается расчистить пятачок для пассажиров с билетами. Здесь же усатый сержант орудует кулаками и локтями.

К а т я (указывая сержанту на Малику и ребят). Это мои.

У с а т ы й с е р ж а н т. Пусть билеты покажут.

К а т я. Это бронь Баграма, он три места дал. Ты чё, не веришь?

За этой сценой со стороны наблюдает коротко стриженный и гладко выбритый коренастый мужчина в синей униформе. Это Баграм. Ему сорок. Он едва заметно кивает сержанту. Тот выдергивает ребят из толпы и запихивает в вагон. Штурм поезда не прекращается, самые отчаянные пытаются устроиться на крыше вагонов. Состав трогается, оставляя на перроне толпу разгневанных пассажиров. Последним запрыгивает на подножку штабного вагона сам Баграм.

ГАЗ-66 петляет между домами, не вписывается в поворот, пробивает живую изгородь и врезается в хлев. Оттуда, блея, выбегают бараны. Алексей Дроздов выпрыгивает из кабины и бежит дворами. «Уазик» тормозит, офицер и двое солдат покидают джип и пускаются в погоню за беглецом.

Р ы ж и й л е й т е н а н т. Стой! Стрелять буду!

Алексей бежит, легко преодолевая плетеные заборы и невысокие глиняные дувалы. Он уже на окраине кишлака, впереди камышовые заросли, за ними горы, вокруг холмы. Дроздов спотыкается обо что-то, падает, затем вскакивает на ноги и замечает, как из верхнего кармана выпадает конверт, он останавливается, поднимает конверт и бежит дальше. Из-за холмов появляется поезд. Состав идет на подъем, явно сбавляя скорость, на крыше вагонов сидят люди. Алексей еще раз оборачивается: преследователи бегут ему наперерез через поле.

Р ы ж и й л е й т е н а н т. Дроздов! Стрелять буду! Остановись!

Алексей в изнеможении делает несколько шагов и падает. Зажмурив глаза, он прижимается к земле. Лейтенант предупредительно стреляет в воздух. Алексей поднимает голову, перед его глазами мелькают вагоны. Он бросается вперед, раз-два-три, его руки цепляются за поручни. Поезд, минуя горку, ускоряет движение. Алексей, стоя на подножке последнего вагона, машет рукой своим преследователям.

Малика заходит в туалет плацкартного вагона, вешает полотенце на крючок, открывает кран и ополаскивает лицо. Она смотрит на себя в зеркало, приглаживает черные как смоль волосы, подводит сурьмой глаза, любуется собой, и в этот момент сзади раздается грохот и звон разбитого стекла. Она оборачивается и видит, как в окно пролезают чьи-то ботинки, ноги, туловище, и через секунду перед ней вырастает русский солдат. Малика вскрикивает, но парень рукой закрывает ей рот и достает нож.

А л е к с е й. Только пикни!

Испуганные глаза Малики выражают ужас. Алексей отталкивает девушку, но лезвие по-прежнему держит перед ее лицом.

А л е к с е й. Выйдешь и тихо сядешь на свое место. Не вздумай пикнуть про меня. Поняла?

Малика молчит и тяжело дышит. Алексей прячет нож и приоткрывает дверь.

А л е к с е й. Одно лишнее слово — убью. Иди!

Малика делает шаг к выходу. Алексей вдруг останавливает ее и пристально всматривается.

А л е к с е й. Стой! Это ты была там в переулке?

Малика рвется покинуть кабинку.

М а л и к а. Пусти или закричу!

Она с ненавистью смотрит на Алексея. Он сдается. Девушка выскальзывает из туалета.

Народу в плацкартном вагоне — как сельди в бочке. Состав, набитый трудовыми мигрантами, челноками и русскими переселенцами, напоминает восточный базар: женщины с авоськами торгуют едой и ширпотребом, подростки — газетами и журналами, старики в белых шапочках — религиозными книгами, менялы — валютой, цыгане просят милостыню.

Малика подходит к самовару, берет с полки стакан, хочет набрать воды и вдруг замечает, как дрожат ее руки.

Алексей смывает с лица засохшую кровь, приглаживает короткие волосы и покидает туалет. В коридоре он сталкивается взглядом с Маликой, девушка брезгливо отворачивается. Дроздов исчезает в тамбуре.

На фоне заснеженных хребтов несется поезд «Душанбе — Москва». Из окон вагонов торчат головы пассажиров, на крышах сидят безбилетники.

Малика пытается глотнуть воды, как вдруг сзади раздается характерный скрип двери, она резко оборачивается и видит проводницу Катю. Малика роняет стакан, и он разбивается вдребезги.

К а т я. Малика, что с тобой? На тебе лица нет.

М а л и к а. Извините, Екатерина Васильевна. Жарко…

Малика бросается собирать осколки стакана. В вагоне появляется бригадир поезда Баграм. Увидев сидящую на корточках девушку, он наклоняется, поднимает с пола кусок стекла и демонстративно кидает в мусорное ведро.

Б а г р а м. Иди на место, проводник уберет.

Малика виновато пожимает плечами и уходит. Бригадир провожает ее оценивающим взглядом и натыкается на суровое лицо Кати.

Б а г р а м. Муж есть у этой красавицы?

К а т я. Где билеты?

Алексей проходит в соседний вагон, где со всех полок свешиваются ноги — босые, обутые в ботинки, в туфли. В поисках свободного места он идет дальше и вдруг через головы пассажиров видит контролеров в униформе. Алексей резко поворачивает обратно.

Проводница Катя вытирает слезы. Затем разворачивается и хватает Баграма за грудки.

К а т я. Ты обещал три билета, а даешь один! Ты не сдержал слово! Что я скажу ребятам? Билетов на поезд нет до сентября! Ты это знаешь!

Бригадир легко отстраняет ее от себя.

Б а г р а м. Не ори, все поменялось. На станции сядут двое русских, с двухсот первой дивизии. Ищут дезертира. До Термеза мест не будет, высаживай парней.

К а т я. Как высаживай? Это мои ученики, я им в школе преподавала, с детства их знаю. Ты что, не понимаешь?

Б а г р а м. Я не могу выкинуть людей с билетами и твоих посадить на их места. Скажи ученикам, чтобы самолетом летели.

К а т я. Ты издеваешься? Там билеты в три раза дороже!

Б а г р а м. Катя, скоро граница, «зайцев» будем снимать. Кончай базар. Ты думаешь, я не хочу заработать? Ты же знаешь, узбеки выжмут из нас все соки до Термеза. Будут полдня вагоны шмонать, искать наркоту и хрень всякую. Все нервы вымотают, и ты мне здесь еще своих безбилетников подкидываешь…

К а т я. Баграм, я тебя никогда не подводила. Любую посылку брала и никогда не спрашивала, что внутри.

Б а г р а м. Не могу русским отказать. Приказ начальства, они проедут границу и выйдут в Термезе. Так что только один билет до Москвы — отдай его девчонке.

Бригадир кладет проездной документ на столик, собирается уйти, но вдруг останавливается, забирает его обратно.

Б а г р а м. Пусть сама ко мне зайдет.

Он молча выходит в коридор и закрывает за собой дверь.

К а т я. Сволочь.

Алексей наблюдает через треснутое стекло, как по пыльной дороге летит свадебный кортеж: впереди легковушки с шариками и лентами, позади грузовик с людьми в кузове. Они орут, машут руками поезду. Алексей стоит с мрачным лицом. Сзади скрипит дверь, в тамбуре появляется Малика. Увидев девушку, он делает шаг ей навстречу, но она испуганно отталкивает его и быстро проходит в соседний тамбур.

Малика пробирается через переполненный вагон. Дорогу ей преграждают два огромных сапога. Она останавливается, ноги в сапогах поднимаются. Малика, согнувшись, проходит под ними.

Алексей Дроздов идет по коридору и останавливается у самовара, берет стакан, открывает кран и вдруг слышит за спиной мужской голос: «Дезертир?» Оборачивается и видит перед собой худощавого и долговязого парня — Дадо. Залпом выпивает стакан воды и вытирает пот со лба.

А л е к с е й. Дембель.

За спиной Дадо появляется толстяк Санджар. Оба миролюбиво смотрят на Алексея. Он спокоен. Ставит стакан на место и в этот момент замечает через окно, как мимо хлопковых полей по пыльной дороге мчится военный «уазик». Узнает знакомые лица офицера и двух солдат в кабине машины и невольно откидывается назад.

Д а д о. Сбежал, значит?

Алексей бледнеет.

А л е к с е й. Свободные места есть?

С а н д ж а р. Есть. Пошли!

Санджар выходит в тамбур, следом идет Алексей, за ним Дадо. Санджар делает резкое движение и бьет Алексея в челюсть. Алексей падает, но тут же вскакивает. Лицо его становится красным.

А л е к с е й. Вы чё, ребята? Охренели, что ли?

Дадо угрожающе движется на Алексея. Тот принимает бойцовую стойку.

Д а д о. Давай сюда нож!

Алексей переводит глаза с одного обидчика на другого. Думает, что делать дальше.

Д а д о. Гони нож!

А л е к с е й. Если я его вытащу, то он окажется в твоей заднице.

В этот момент в тамбур заходит проводница Катя. Дадо и Санджар отскакивают от Алексея, прилипают к окну и даже пытаются улыбаться. Катя подозрительно оглядывает всех и после небольшой паузы кивает в сторону Дадо и Санджара. Те послушно уходят в вагон. Проводница, еще раз бросив взгляд на Алексея, захлопывает за собой дверь. Он, криво усмехнувшись, уходит в другой вагон.

Поезд с людьми на крыше вагонов летит мимо хлопковых полей, где работают дети и женщины. Военный джип летит по трассе, не отставая от поезда.

В служебном купе есть все необходимое для походной жизни: посуда, чайник, видеоплейер с дисками, утюг, вешалки, обувные щетки, на стене плоский телевизор. Бригадир поезда Баграм лежит на нижней полке и играет пультом от видео. Малика стоит у двери, опустив голову.

Они говорят по-таджикски.

Б а г р а м. Как мужа зовут?

М а л и к а. Таир.

Б а г р а м. Что за ребята с тобой?

М а л и к а. Друзья мужа. Мы с одного кишлака.

Баграм привстает и пристально смотрит на Малику.

Б а г р а м. Нет у тебя мужа, бросил он тебя.

М а л и к а. Нет, это не так.

Б а г р а м. Был бы жив, звонил, денег присылал. Сказки будешь мне рассказывать. Таких дурочек, как ты, тысячи, сидят и ждут, а муж там водку пьет, с русской спит или наркоту продает.

М а л и к а. Не твое дело. Где мой билет?

Бригадир достает из кармана билет. Малика отсчитывает купюры.

Б а г р а м. Хочешь, ребятам сделаю места?

М а л и к а. Ты слово дал Кате, но не сдержал.

Б а г р а м. Переезжаешь ко мне, а их поселю в купе проводников.

М а л и к а. Я сказала, что еду к мужу.

Б а г р а м. У тебя год не было мужика. Чё ты ломаешься? Будешь четыре дня жить, как у бога за пазухой. Подумай! Денег дам.

М а л и к а. Подлец!

Громко хлопнув дверью, она уходит. Пробирается по битком набитому вагону, грубо отталкивая пассажиров. Кто-то ей вслед делает замечание.

Алексей открывает дверь и поднимает выдвижную платформу. В тамбур врывается шум колес, внизу стремительно несется земля.

Малика входит в тамбур и замечает висящего на подножке вагона Алексея. Скорость поезда так велика, что солдат не решается спрыгнуть вниз. Увидев девушку, он запрыгивает обратно в тамбур и хватает ее за руку.

А л е к с е й. Заложила меня дружкам. Сука! Сказал, убью!

М а л и к а. Отпусти! Буду кричать. Дадо-о-о!

А л е к с е й. Не ори!

Алексей крепко держит ее за локоть. Малика выдергивает руку и, размахнувшись, бьет его по лицу. Он отлетает в другой конец тамбура. И в эту минуту поезд въезжает на мост. Грохот и мелькание ферм в проеме двери отрезвляют девушку. Она слышит Алексея.

А л е к с е й. Выручи! Мне нужны брюки и рубашка.

Малика растерянно смотрит на солдата.

А л е к с е й. Пойми, в этой форме я сразу попаду в руки ментов. За мной гонятся, у меня нет ни денег, ни документов. Выручи, мне больше некого просить…

Малика, отмахнувшись от Алексея, выходит из тамбура. Алексей со всей силы хлопает дверью вагона, но она не закрывается, продолжает со скрипом болтаться.

Малика идет по вагону и вдруг сзади слышит женский крик. Она оборачивается и видит, как из туалета выходит разъяренная Катя с куском стекла в руке.

К а т я. Опять окно разбили, звери. Только вчера вставили.

Дорогу Малике преграждают глухонемые «челноки» с тюками. Она с трудом обходит их. Торговцы толпятся по всему коридору. Катя берет веник и набрасывается на них.

К а т я. Марш отсюда! Чтобы я вас больше здесь не видела! Надоели со своими тюками.

Глухонемые, промычав что-то, покидают вагон. Один из них останавливается и угрожающе идет на Катю.

Г л у х о н е м о й. Д-д-деньги б-б-б-ерешь, с-с-с-ука, т-т-торговать не д-д-даешь.

К а т я. Я тебе дам «сука». Хватит тут продавать тюремные тряпки, уже полвагона арестантов везем. Концлагерь тут устроили...

Санджар и Дадо хватаются за животики. В вагоне полно пассажиров в одинаковых полосатых пижамах.

Малика заходит в служебное купе и начинает собирать вещи в рюкзак.

С а н д ж а р. Билет взяла?

М а л и к а. Нет.

Д а д о. Почему?

Малика бросает взгляд через их головы. Санджар и Дадо оборачиваются и видят, как в вагон входят трое в униформе: бригадир поезда Баграм и два милиционера, усатый и рябой.

Р я б о й. Готовьте паспорта и билеты.

У с а т ы й. Предупреждаю наркодилеров и наркобаранов, особенно «глотателей». Впереди вас ждет злой узбекский пограничник, у него очень длинная рука, достает до печени, готовьтесь снимать штаны.

Б а г р а м. Последнее предупреждение: у кого есть наркота, пока не поздно, выкиньте тихо в окно, не ищите на жопу приключений.

Пассажиры испуганно смотрят друг на друга, их лица напряжены и серьезны. Милиционеры потрошат багаж и карманы пассажиров, делают это грубо, с тумаками и оскорблениями.

Говорят по-таджикски.

Н е б р и т ы й м у ж ч и н а. У меня мешок насвая. Что делать?

Р е п л и к и. В рот положи! И глотай! Ха-ха-ха!

Баграм с угрожающим видом подходит к мужику с насваем (табаком). Тот покорно достает из-под сиденья огромный мешок. Бригадир, увидев солидный груз, от удивления аж присвистывает.

Б а г р а м. Ну ты паровоз! Один все это выкуришь?

Смех в вагоне.

Н е б р и т ы й м у ж ч и н а. Билеты хотел окупить, начальник. Жить-то на что-то надо.

Б а г р а м. На выход с вещами, контрабандист!

Мужчину с мешком пинками выталкивают из вагона.

Усатый милиционер подозрительно перелистывает паспорт парня в кепке.

У с а т ы й м и л и ц и о н е р. Где билет?

П а р е н ь в к е п к е. Не успел купить.

У с а т ы й м и л и ц и о н е р. На выход! Пошел! Быстро! Бегом!

Несчастного парня вышвыривают в тамбур, он головой ударяется об дверь и корчится от боли. Народ неодобрительно гудит. Баграм хватает за шкирку еще двух пассажиров и силой выводит в коридор. Некоторые, не дожидаясь «приглашения», бегут к выходу сами.

Б а г р а м. Я же предупреждал, у кого была депортация, в поезд не садиться. В Россию поедете через пять лет.

Наблюдавшая за этой сценой Малика хватает за рукав Дадо.

М а л и к а. У тебя есть брюки и рубашка?

Д а д о. А что?

М а л и к а. Надо.

Д а д о. Кому?

М а л и к а. Потом объясню. Только быстро!

Дадо вытаскивает из сумки черный пакет.

Алексей снимает с себя военную рубашку, сворачивает ее, открывает дверь, бросает прямо на шпалы и остается в белой майке. Сзади раздается скрип двери, он оборачивается и видит Малику. Она, не глядя, кидает ему сверток и тут же исчезает. Алексей в растерянности раскрывает пакет и достает оттуда черные брюки и серую клетчатую рубашку.

Поезд, замедляя ход, приближается к станции, мелькают пустые цистерны и полуразрушенные строения. На крыше вагонов шевелятся «зайцы».

Тамбур и проход забиты людьми и чемоданами. Милиционеры продолжают зачистку вагона и отправляют к выходу очередного безбилетника. В купе, где сидят Малика, Дадо и Санджар, с виноватым видом заходит Катя.

Д а д о. Катя, не переживай, мы все понимаем. Малике помоги, она должна быть в Москве.

К а т я. За нее не беспокойтесь, я сейчас...

Вдруг проводница замолкает: кто-то хлопает ее по плечу. Она оборачивается: это бригадир поезда.

Б а г р а м. Станция! Быстро! Выпускай людей!

Катя вскакивает и убегает. Баграм, не глядя на Дадо и Санджара, протягивает билет Малике.

Б а г р а м. Возьми.

Малика в растерянности. Она смотрит то на Дадо, то на Санджара.

Б а г р а м (Дадо и Санджару). Вас вывести или сами пойдете?

Д а д о. Только попробуй.

Дадо смело смотрит в глаза Баграму, выдерживает паузу и выходит из купе. Санджар, схватив свою сумку, выходит за ним. Малика смотрит на билет, затем переводит взгляд на довольного собой Баграма.

Б а г р а м. Денег не надо. Так возьми.

Поезд замедляет ход, приближаясь к приграничной станции. Скрипят тормоза, дымовая труба локомотива хрипит и извергает густой белый пар. На полупустынном перроне стоят милиционеры с собаками.

Поезд останавливается, и из вагонов высыпает народ: парни с сумками, «челноки»-торговцы, цыгане и среди них Алексей, уже в гражданской одежде. Минуя толпу, он идет в сторону обветшалого здания станции, обходит людей с чемоданами и вдруг резко замедляет шаги. В сопровождении человека в униформе ему навстречу идут лейтенант с «калашом» и двое солдат. Их встречают на перроне Баграм и начальник вокзала, мужик с густыми черными бровями. Алексей мгновенно разворачивается и скрывается за киоском.

Л е й т е н а н т. А у местных русских он не мог скрыться?

Н а ч а л ь н и к в о к з а л а. Смеешься, лейтенант. Русские уехали, осталась пара семей. Они все на виду, разведка бы донесла.

Б а г р а м. Он мог спрыгнуть в пути. Мы стольник проехали с Чашмы.

Л е й т е н а н т. Если не возьмем его, нам оторвут головы. Он очень опасен и жесток.

Алексей видит, как лейтенант и солдат вместе с Баграмом садятся в поезд. На перроне суетятся десятки разгневанных пассажиров, самых горячих пытается успокоить милиция, с крыши вагонов угрозами и выстрелами в воздух снимают последних безбилетников. Состав трогается.

Платформу покидает группа молодых людей с чемоданами и сумками, среди них Дадо и Санджар. За их спинами мелькают окна вагонов. Перрон пустеет, люди расходятся. Рядом с киоском возвышается каменный столб, на нем указатель: «Станция Регар — город Москва. Расстояние 3109 км».

Говорят по-таджикски.

С а н д ж а р. Ну что, Москва приближается?

Все хохочут.

Г о л о с М а л и к и. На целых сто километров.

Ребята оборачиваются и видят перед собой Малику.

С а н д ж а р. С ума сошла? Зачем вышла?

Д а д о. Баграм высадил?

М а л и к а. Сама вышла.

С а н д ж а р. Не ври.

М а л и к а. Что я буду без вас делать в Москве? Где буду искать Таира? Дадо, ты же обещал мне помочь его найти. И ты, Санджар, сказал, что не бросишь меня. Мы должны быть вместе.

С а н д ж а р. Надо было врезать этому Баграму.

М а л и к а. В тюрьму захотел? Он боевик, он воевал, у него глаза убийцы.

Д а д о. Ты сумасшедшая! Надо было остаться в поезде. Дождалась бы нас… Ладно, у нас мало времени.

Несколько человек у колонки пьют воду, умываются. Алексей ждет своей очереди. Первым его замечает Дадо.

Д а д о (указывая на Алексея). Смотри, мои брюки ему как раз.

С а н д ж а р. И рубашка хорошо сидит.

М а л и к а. Дадо, откуда ты его размер узнал?

Все хохочут. Алексей жадно пьет воду, вытирает лицо рукавом и подходит к Малике.

А л е к с е й. Спасибо, выручила.

М а л и к а (указывая на Дадо). Ему скажи, это его вещи.

Алексей подходит к Дадо и протягивает руку, тот отворачивается.

Д а д о. Спасибо в карман не положишь. Из-за тебя нас с поезда ссадили, дезертир хренов. Морду бы тебе набить, гад.

А л е к с е й. А ты попробуй.

Дадо делает шаг навстречу Дроздову, Алексей напрягается. Оба становятся в стойку, но тут между ними встает Малика.

М а л и к а. Не надо, Дадо. Пусть идет куда хочет.

С а н д ж а р. А куда он пойдет? Его везде ищут. Первый же мент наденет наручники.

Д а д о. Иди, топай, оккупант. Вон там видишь горы, за ними Афган, там спрячешься.

Санджар смеется. Малика достает из рюкзака лепешку и протягивает Алексею. Дроздов не сразу, но берет ее и не уходит.

А л е к с е й. Мне в Москву надо…

Дадо рукой показывает ему на заснеженные горы. Дроздов молча разворачивается и медленно шагает в сторону железнодорожных путей. Малика провожает его жалостливым взглядом.

С а н д ж а р. Куда это он?

Д а д о. В горы, к моджахедам.

Все снова смеются.

Солнце уходит за горизонт, темнеет небо, удлиняются тени, отбрасываемые кустарниками у дороги. Трое ребят спускаются вниз по крутому холму. Впереди Дадо, следом Санджар и Малика. Выходят к речке.

Говорят по-таджикски.

Д а д о. Обувь в руки, брюки до колен, сумки за голову, идем вброд…

Малика складывает туфли в рюкзак, закатывает подол платья, обнажая стройные ноги, ступает в воду вслед за Санджаром и Дадо. Ребята идут медленно, нащупывая дно.

С а н д ж а р. А где граница?

Д а д о. Через километр — минные поля, самый короткий путь до узбекского кишлака Байсун, а там трасса, дорога на Термез. То, что нам надо. Попробуем снова сесть на поезд.

С а н д ж а р. А не подорвемся на минах?

Д а д о. Я знаю тропы, не первый год хожу.

На зеркальной поверхности реки отражаются двигающиеся силуэты людей. Добравшись до противоположного берега, компания падает на траву, чтобы перевести дух.

С а н д ж а р. Есть хочется.

Малика достает из рюкзака лепешку, разламывает ее и угощает ребят. На траве появляются фляжка, пакет с помидорами и нож. Ребята садятся в круг, но тут их внимание привлекают свист, треск и автоматная очередь с противоположного берега. Дадо и Санджар вскакивают, нервно озираются вокруг, стрельба и шум не прекращаются.

Д а д о. Быстро наверх.

М а л и к а. Быстро не могу… Я босиком.

Дадо хватает Малику за руку, и вся троица бросается на холм. Добравшись до верхней точки, ребята прячутся за камнями. Берег напротив просматривается как на ладони. Шум в кустах усиливается, и вдруг из зарослей выбегает Алексей. Не останавливаясь, он бросается в реку, падает, вскакивает, проваливается по пояс в воду, плывет, опять встает и в несколько прыжков добирается до берега. Он оборачивается и видит, как из зарослей выбегают молодой лейтенант с «калашом», два солдата и милиционер-таджик. Алексей кидается на склон. Ботинки скользят на осыпающихся камнях. Офицер, заметив Дроздова, подбегает к берегу и передергивает затвор автомата.

Л е й т е н а н т. Дроздов, стой, стрелять буду.

Алексей продолжает взбираться наверх. Лейтенант берет его на прицел.

С о л д а т. Товарищ лейтенант, уйдет.

Л е й т е н а н т. Дроздов, вернись! Буду стрелять.

С о л д а т. Уйдет, товарищ лейтенант, стреляйте.

Офицер опускает автомат.

Л е й т е н а н т. Хрен с ним. Не возьму грех на душу. Пусть живет, зараза.

М и л и ц и о н е р — т а д ж и к. Дальше не пойдем. Там граница, узбеки и мины.

Алексей вскрикивает и с вершины холма показывает рукой неприличный жест. Лейтенант со словами «Ах ты, сука!» передергивает затвор и стреляет в сторону Дроздова. Алексей падает как подкошенный и кубарем катится вниз. Когда он приходит в себя, то видит у лица тяжелый ботинок. На него сверху вниз смотрит Дадо.

Д а д о. Ты кого нам привел, урод?

Алексей встает и отряхивается, но тут же получает еще один удар в челюсть. Он не настроен драться.

Д а д о. Я тебе сказал идти в горы. А ты куда пришел? Наводчик.

А л е к с е й. Куда пришел, куда пришел?! Иди ты в жопу, понял!

Дадо делает рывок вперед, но тут между ними встает Малика. Он отталкивает девушку, но она опять вырастает стеной между ними.

М а л и к а. Дадо, ты же видел, они хотели его убить.

Д а д о. Ты куда лезешь?

Малика, увидев злобное лицо Дадо, отходит в сторону.

Д а д о. Захотели бы, убили. Они узбекам донесут, и тебя будут там ждать, заодно и нас возьмут. Так что вали обратно, откуда пришел.

А л е к с е й. Никуда я не пойду. Мне в Москву надо.

Д а д о. Какая Москва? Документы у тебя есть?

Алексей виновато опускает голову.

А л е к с е й. Погранцы сошли с поезда. Меня кто-то сдал из местных, за мной опять гнались. Бежал куда глаза глядят.

С а н д ж а р. Дадо, пусть идет с нами. У нас же нет виз в Узбекистан, мы же тоже нелегалы, хотя паспорта в кармане.

Д а д о. Ты ослеп, Санджар. Он же русский, его за километр видно. Засветимся.

Повисает пауза.

М а л и к а. Дадо, пусть остается, обратно ему нельзя.

Д а д о. Зачем бежал-то?

Неправдоподобно огромная луна висит над холмами, тишина и ночной покой царят вокруг. Дорога идет в гору. И только размеренные шаги ребят по узкой тропе оживляют пейзаж.

А л е к с е й. Они бы мне житья не дали. У нас один парень из Питера не выдержал, повесился, другой дрался до последнего, но стал калекой, а третий дождался наряда на Пяндж и весь рожок спустил в сержанта-деда.

М а л и к а. Я думала, что вы в моджахедов стреляете…

А л е к с е й. В моджахедов тоже стреляем.

Д а д о. Я служил на Урале. Стройбат. Три месяца прессовали крепко, на шее шрам от кочерги остался. Смотри! (Оттягивает воротник.) Потом пришли в часть кавказцы. Узнали, что я с Памира, братом назвали. Деды обходили меня стороной. Через полгода я попал в рай, на кухню, а там даже офицеры за руку здоровались. Это было еще при Союзе.

Дадо достает из кармана фонарик, включает его и светит вперед. Едва видимая тропа петляет вдоль неглубокой каменистой речки. За Дадо следом идут Алексей, Санджар и Малика.

А л е к с е й. Скорее всего, они раскидали «игрушки».

С а н д ж а р. Чё за игрушки?

А л е к с е й. Противопехотные, ПМН-2, пластик.

Д а д о. Откуда знаешь?

А л е к с е й. Сапер я. Афганский берег Пянджа минировал этими штучками.

Д а д о. Иди вперед, раз такой умный.

Алексей идет по тропе, внимательно глядя себе под ноги. Ребята осторожно следуют за ним.

С а н д ж а р. Что делать будешь? Тебе же дисбат светит.

А л е к с е й. До Москвы бы доехать, а там… Россия большая.

М а л и к а. А ты из Москвы?

А л е к с е й. Подмосковье. Рязань. Слыхала?

М а л и к а. Я в России не была. Муж у меня там в Москве. Я к нему еду.

А л е к с е й. А зачем узбеки минируют поля?

Д а д о. «Дружба народов».

А л е к с е й. Как это?

Д а д о. Бог знает, что-то между ними произошло, говорят, один избил другого, а тот обиделся и заминировал границу.

А л е к с е й. Кто кого избил?

Д а д о. Один президент врезал другому. Путин их разнимал, теперь они враги.

Вдруг из-за кустов раздается шорох. Все напрягают слух, пугливо садятся на корточки и видят, как прямо на них надвигается что-то большое и бесформенное.

С а н д ж а р. Это же корова!

Д а д о. Фу, напугала!

Алексей подходит к животному, берет за веревку-ошейник и похлопывает по шее.

А л е к с е й. То, что нам нужно.

С а н д ж а р. Кушать хочешь?

А л е к с е й. Корову пустим вперед, как на Пяндже. Мы там обычно раскидываем «игрушки» в камышах, чтобы «духи» не прошли, берем с собой корову для страховки, обратно она точно идет по протоптанной дорожке.

Д а д о. Грабите местных?

А л е к с е й. Не-а, корову возвращаем.

Санджар похлопывает животное по толстым бокам. Ребята двигаются дальше, настороженно поглядывая под ноги.

С а н д ж а р. Килограмм двести чистого мяса. Это я вам как повар говорю.

А л е к с е й. Если что-то хрустнет под ногами, не двигайтесь, пока не посмотрю.

Ребята выбираются на поле, заросшее колючкой. Алексей берет палку и бьет животное по заду. Корова безропотно идет вперед, безошибочно нащупывая тропу, за ней, выстроившись в ряд, следуют Алексей, Дадо, Санджар и Малика. Санджар достает из сумки бубен и привязывает к ошейнику коровы, инструмент издает знакомые звуки.

Д а д о. Ты чё делаешь? Зачем нам концерт?

С а н д ж а р. Темно... Может убежать, на всякий случай, чтобы не потеряли ее.

А л е к с е й. Мы корове на шею вешали гильзы от снарядов, тоже колокольчик.

Вдруг тишину ночи разрывает мобильный телефон. Ребята останавливаются. Малика копается в сумке, достает трубку и прикладывает ее к уху.

М а л и к а (говорит по-таджикски). Карим, это ты? Нет, нас высадили. Но я обязательно приеду. Найди Таира, обязательно его найди и скажи, чтобы он встретил меня на Казанском вокзале.

Дадо начинает нервничать, глядя на Малику. Санджар и Алексей пугливо озираются по сторонам.

Д а д о (говорит Малике по-таджикски). Что ты орешь? Говори тише, менты и собаки сбегутся со всех окрестностей.

Малика отворачивается, прижимая плотнее трубку к уху.

М а л и к а (шепотом в трубку). Я потом скажу, когда приедет поезд. Карим, найди его, я тебя прошу...

Малика прячет телефон и умоляюще смотрит на Дадо.

М а л и к а. Это Карим... Он знает, где Таир.

Санджар, Дадо и Алексей следуют за коровой по заросшему диким кустарником полю. Сквозь ночной туман едва различимы огни узбекского кишлака.

Д а д о. Это Байсун, за ним трасса, до Термеза двести километров, утром сядем на попутку и через три часа будем в городе на вокзале.

С а н д ж а р. Не опоздаем?

Д а д о. Не должны. Поезд два часа будут шерстить на таджикской таможне и пять на узбекской. В Термез приедет в двенадцать часов.

А л е к с е й. А билеты?

Д а д о. С Баграмом договоримся. Там уже контроля нет. А бригадир деньги любит.

Ребята дружно хохочут. Туман становится плотнее.

А л е к с е й. А где граница?

Д а д о. Прошли уже…

А л е к с е й. А столбики, колючая проволока?

Д а д о. Это у вас в Афгане «система», а здесь — непонятно, где Таджикистан, а где Узбекистан.

Санджар отвязывает бубен с ошейника коровы, разворачивает ее и бьет палкой по заду. Животное исчезает в утреннем тумане.

С а н д ж а р. Теперь можно перекусить.

Ребята падают на траву. Малика достает из рюкзака пакет с продуктами и раскладывает их на траве. Она разламывает лепешку и, порезав аккуратно помидоры и огурцы, кладет на хлеб. Девушка замечает, как Дроздов смотрит на нее, и от этого ее движения легки и гармоничны. На ее ладони появляется пакетик с солью, ребята поочередно отсыпают себе по щепотке. И в этот момент звучит мощный хлопок, Малика вздрагивает и рассыпает соль. Раздается истошное мычание коровы. Все напрягаются. Дадо вскакивает, пытается что-то разглядеть в густом тумане.

Д а д о. Черт! Подорвалась.

А л е к с е й. И у нас такое бывало...

Ребята вопросительно смотрят на Дроздова, тот сидит как ни в чем не бывало и спокойно ест бутерброд.

А л е к с е й. Это уже шашлык, ей ничем не поможешь.

С а н д ж а р. Надо бежать, мы засветились.

Д а д о. Без паники, идем в кишлак. Перекур отменяется, подъем.

Ребята выходят на тропу, но тут сзади опять мычит корова. Дадо останавливается, достает из сумки нож.

С а н д ж а р. Не ходи туда! Там же мины.

Д а д о. Ждите здесь.

Дадо идет быстро по тропе, глядя себе под ноги. Пройдя два десятка шагов, он натыкается на корову. Животное лежит на траве, корчится в предсмертных судорогах, брюхо в крови. Он наклоняется, закидывает ей голову, проводит лезвием по шее и отворачивается. И в этот момент раздаются крики: «Стой! Будем стрелять». В небо взлетает ракетница. Слышится топот ног. Дадо вскакивает, бежит по тропинке и сталкивается лицом к лицу с Маликой, Санджаром и Алексеем.

А л е к с е й. Погранцы!

С а н д ж а р. Узбеки!

Д а д о. Назад! Там мины. Сюда.

А л е к с е й. Смотреть под ноги.

Дадо ведет за собой ребят по каменистой почве, сквозь колючки и кустарники. Тропа резко исчезает. Ребята идут быстро и молча, петляя между камнями.

Из тумана выбегают люди с оружием: круглолицый офицер в фуражке и с ним два прыщавых солдата. Лейтенант вскидывает автомат и выпускает очередь в сторону холмов.

Говорят по-узбекски.

К р у г л о л и ц ы й о ф и ц е р. Убежали.

С о л д а т. Далеко не уйдут, там мины.

К р у г л о л и ц ы й о ф и ц е р. Туман рассеется, возьмем их.

С о л д а т. Или трупы подберем.

Ребята уходят все дальше, бесшумно и торопливо. Дорогу окутывает густой туман, он катится огромными волнами, так что фигура соседа то проступает размытой тенью, то исчезает вовсе. Впереди Алексей, позади Санджар, Малика и Дадо. Сзади опять слышны выстрелы. Дадо вдруг закатывает глаза и падает навзничь. Малика бросается к нему на помощь. Санджар и Алексей поднимают его за руки и замечают кровь на рубашке.

Д а д о. Суки! Продырявили.

Он хватается за бок и тихо стонет.

А л е к с е й. Нужна тряпка! Быстро!

Санджар достает из сумки белую футболку и протягивает ее Алексею. Тот берет ее, сворачивает в три слоя, поднимает рубашку Дадо и прикладывает футболку к ране.

А л е к с е й. Прижми рукой, чтобы кровь не шла.

М а л и к а. Он умрет, он умрет. Надо его к доктору.

С а н д ж а р. Чё орешь, паникерша!

Малика отходит в сторону, Алексей сурово смотрит на Санджара.

Д а д о. Надо прорваться в кишлак, там есть надежные люди… Контрабандисты.

А л е к с е й. Через полчаса от потери крови он потеряет сознание.

Дадо медленно встает и делает несколько самостоятельных шагов.

Туман постепенно рассеивается. Из-за холмов показывается небольшой кишлак. На его окраине пашет ровный клочок земли деревянной сохой старик узбек в чалме, с темным, сморщенным, как печеное яблоко, лицом. Завидев ребят, он останавливается. Санджар и Алексей несут на себе Дадо. Старец идет им навстречу. Дадо кладут на землю.

С а н д ж а р. Бобо^[1], ты можешь нам помочь?

С т а р и к. Идите за мной. Только быстро, здесь опасно.

Алексей быстро разрезает пропитанную кровью рубашку и переворачивает Дадо на бок, накладывает тампоны на сквозную рану и перебинтовывает. Санджар и Малика на подхвате, подают ему ножницы, марлю и бутылку с водкой. Дадо сучит ногами, упирается дрожащими руками в тахту, пытаясь приподнять голову, чтобы увидеть рану. Малика держит его за голову и читает молитвы.

С а н д ж а р. Так ты сапер или врач?

А л е к с е й. Пуля прошла насквозь, вроде ничего не задела.

М а л и к а. В детстве хотела стать врачом, но когда увидела первый раз кровь, упала в обморок.

А л е к с е й. Попадешь в армию, всему научат, особенно на границе. Пусть глотнет водяры.

Алексей смотрит на Малику, та, поймав взгляд Дроздова, отводит глаза и продолжает что-то причитать. Санджар протягивает Дадо бутылку водки. Тот с трудом делает пару глотков. Внутри сарая, где лежат мешки с зерном, душный полумрак, из маленького оконца под крышей наискось светит солнечный луч, в нем клубится золотистая пыль. В этот момент резко распахивается дверь, ребята вздрагивают, появляется старик, подходит к Санджару и протягивает ему маленький пакетик.

Говорят по–таджикски.

С т а р и к. Растворишь это в чае, дашь ему, боль пройдет, и он уснет.

С а н д ж а р. Что это?

С т а р и к. Опий.

С а н д ж а р. Сколько мы вам должны?

С т а р и к. Нисколько.

С а н д ж а р. Отец, не темни. Сколько?

С т а р и к. Заплати только за «лекарство», за остальное Бог рассчитается.

Д а д о. Бобо, мы можем у тебя передохнуть?

С т а р и к. Только до вечера. Погранцы или менты могут прийти в любой момент.

Д а д о. Дай нам время собраться.

Старик кивает головой.

С а н д ж а р. Бобо, за холмом лежит корова, двести кило чистого мяса.

С т а р и к. Поздно сказал, погранцы ее уже подобрали… Я достану вам машину.

Старик, улыбаясь, покидает амбар, обнажая два кривых зуба на голых деснах. Дадо стоном подзывает к себе ребят. Он лежит на деревянной тахте, закрыв глаза, лицо потное и бледное.

Д а д о. Алеш, извини, что наехал.

Алексей и Малика накрывают его пледом.

Д а д о. Понимаешь, Алеш, мы должны сидеть в поезде и ехать в Москву, а теперь… прячемся здесь в сарае, и у меня еще и дырка в боку. Полный шандец!

А л е к с е й. Я все забыл, Дадо. Никаких обид. Ты наркотиком сильно не увлекайся. Антибиотики надо колоть.

Дадо понимающе качает головой.

Д а д о. Термез отменяется.

А л е к с е й. Почему?

Д а д о. Там русского будут искать, и вас заметут. Ловите машину и топайте прямиком через пустыню до Казахстана, к вечеру доедете, граница дырявая, перейдете ее ночью, утром прыгнете в поезд «Душанбе — Москва» на станции Бейнеу, это уже Казахстан, там визы не нужны, оттуда до Москвы — двое суток. (Свободной рукой он откуда-то достает скомканные доллары и протягивает их Санджару. Тот в нерешительности: брать или не брать?) Возьми, потом отдашь. Вам они больше пригодятся.

С а н д ж а р. Дадо, я тебя не брошу. Ты без меня никуда не двинешься, ты же умрешь здесь один. Давай вернемся обратно, дома подлечишься и потом вместе рванем в Москву. Я поговорю со стариком, он даст лошадь.

Д а д о (смеясь). А как же Путин? Кто ему сделает знаменитый плов с барбарисом.

М а л и к а. А как же я? Я домой не хочу, мне надо в Москву. Санджар, Дадо, что мне делать без вас? Надо мной все будут смеяться. Я без мужа не вернусь в кишлак.

Дадо жестом подает знак Алексею, чтобы он вышел. Дроздов, усмехнувшись, покидает сарай.

На крыльце одноэтажного глиняного дома дети играют в машинки, напротив на топчане сидят и вышивают тюбетейки две женщины, молодая с туго завязанным платком на голове и костлявая старуха. Алексей садится на скамейку, закуривает и смотрит на женщин, те, приостановив работу, с любопытством разглядывают его.

Дадо делает усилие, чтобы подняться, но у него не получается. От злости он сжимает зубы, бледнеет и начинает стонать. Санджар и Малика в растерянности. Они замечают, как глаза Дадо становятся влажными.

Девушка кладет руку на плечо Дадо, но тот резко отбрасывает ее. Малика от испуга вздрагивает.

Говорят по-таджикски.

С а н д ж а р. Дадо. Я тебя понимаю, рана болит, потерпи, наркотик начнет действовать, ты заснешь.

Дадо трясет, он плачет. Малика опять пытается его успокоить, поглаживая плечо.

Д а д о. Я хотел отомстить за брата. Думал, найду этого подонка, который пырнул его ножом, и зарежу, как эту корову.

Дадо достает свободной рукой клинок и бросает его на пол. Санджар поднимает нож.

С а н д ж а р. Дадо, ты обязательно встанешь на ноги и отомстишь. Сейчас успокойся, тебе надо полежать несколько часов. Ночью пойдем обратно.

Дадо вытирает слезы, привстает и молча кладет долларовые купюры в карман жилетки Малики. Та от удивления теряет дар речи.

С а н д ж а р. Дадо, ты что делаешь? Ты хочешь, чтобы она поехала с русским? Я ему не доверяю, Дадо. Проснись. Нас не поймут, если узнают, что мы Малику доверили кафиру.

Малика сидит, потупив взор.

Д а д о. У него обратной дороги нет. А Малику одну я не отправлю. Без мужика ей нельзя. Так что она поедет с ним.

С а н д ж а р. Я ее не пущу.

М а л и к а. А я все равно поеду.

С а н д ж а р. Заткнись. Поедешь обратно домой. Теперь я здесь командую. Поняла?

Мимо хлопковых полей на большой скорости летит «Нива», обгоняя груженные овощами и фруктами фуры.

В кабине сидят Алексей и Малика. За рулем водитель с копной курчавых волос над круглым смуглым лицом. Он настраивает радио, пытаясь поймать танцевальную мелодию, находит ее и откидывается назад, одной рукой держась за руль.

М а л и к а. Сколько мы тебе должны?

К у р ч а в ы й. По сто долларов с брата.

Алексей ерзает, сидя на заднем сиденье. Его нервозность замечает Малика.

М а л и к а. Леша, не волнуйся, Если сможешь, отдашь в Москве, если нет, Бог возместит, так Дадо сказал.

Алексей с облегчением вздыхает.

К у р ч а в ы й. А визы у вас есть?

М а л и к а. Нет.

Водитель резко жмет на тормоз, и «Ниву» заносит на обочину.

К у р ч а в ы й. Вы что, охренели? На первом же посту вас закроют и депортируют.

А л е к с е й. Зачем нужны визы?

М а л и к а. В поезде не нужны, но здесь нужны. Визовый режим с Узбекистаном.

Водитель поворачивается к Алексею.

К у р ч а в ы й. Солдат, у тебя документы есть?

А л е к с е й. Нет.

Курчавый сбрасывает скорость и съезжает с трассы на грунтовую дорогу.

А л е к с е й. Ты куда завернул?

К у р ч а в ы й. Там везде посты, поедем через кишлаки и хлопковые поля. Теперь с каждого по сто пятьдесят долларов.

М а л и к а. Как тебе не стыдно? Бессовестный.

Водитель вновь жмет на тормоз. Машина останавливается посреди пыльной дороги.

К у р ч а в ы й. Выходи! Оба выходи!

Малика и Алексей молча переглядываются.

К у р ч а в ы й. Семьсот километров туда, семьсот обратно. Кто за бензин будет платить?

А л е к с е й. Ладно, не ори. Дадим тебе триста долларов. Езжай!

Водитель сидит не шелохнувшись. Малика смотрит в окно. Алексей тяжело вздыхает.

К у р ч а в ы й. Деньги вперед.

А л е к с е й. Ты сначала довези, а потом деньги проси.

Курчавый делает вид, что не слышит, и что-то насвистывает себе под нос. Малика смотрит на Алексея, тот кивает, она тотчас достает из кармана скомканные доллары и передает их водителю. Тот их прячет за пазуху и трогает машину. Малика удовлетворенно смотрит на Дроздова, тот ей весело подмигивает. Она, смутившись, отворачивается.

К у р ч а в ы й. Солдат, а ты женат?

А л е к с е й. Нет пока.

К у р ч а в ы й. А невеста есть?

Алексей отвечает не сразу.

А л е к с е й. Нет.

К у р ч а в ы й. Да, в России красивые девушки… Я в Подмосковье на стройке работал, скоро опять поеду... Эх, Москва, Москва. Все туда едут!

Водитель лихо крутит баранку, выезжая на встречную полосу и прижимая к обочине гужевые повозки и трактора. Алексей засыпает на заднем сиденье.

Солнечные лучи бьют через окно прямо в глаза спящему Алексею. Он ерзает, переворачивается на другой бок и закрывается одеялом. Раздается звонок. Алексей открывает глаза, прислушивается. Звонят беспрерывно.

А л е к с е й. Кого это несет с ранья?

Из соседней комнаты доносится звук шагов, в проеме двери мелькает фигура женщины в халате. Это Вера Георгиевна, мать Алексея, ей пятьдесят лет.

Г о л о с В е р ы Г е о р г и е в н ы. Лежи сынок. Я открою. Кто там?

Ж е н с к и й г о л о с (за дверью). У меня потоп. Залили нижнюю квартиру, черт бы вас побрал. Открывайте!

В е р а Г е о р г и е в н а. Сейчас, сейчас. Иду.

Она щелкает замком и распахивает дверь. На пороге стоят милиционер, капитан, и с ним человек в армейской форме, майор. За спиной мужчин прячется какая-то женщина, она смущается и быстро исчезает. Секундное замешательство. Вера Георгиевна делает резкое движение, пытается силой захлопнуть дверь, но поздно, капитан блокирует ее ногой и вламывается в квартиру.

К а п и т а н. Где он?

В е р а Г е о р г и е в н а. Кто?

К а п и т а н. Ты дуру из себя не строй. (Осматривается, идет вперед и заходит в первую же комнату. Видит сидящего в трусах на кровати Алексея.) Тебя одеть или сам оденешься?

Алексей в растерянности, он еще не совсем проснулся. Перед ним капитан и майор, позади них мать с испуганным лицом. Она бросается к сыну и закрывает его собой.

В е р а Г е о р г и е в н а. Уходите, я сейчас милицию вызову.

Милиционер смеется.

К а п и т а н. Вера Георгиевна, ты чё, своего участкового уже не узнаешь?

Майор и капитан хохочут. Вера Георгиевна в растерянности. Алексей медленно надевает брюки и рубашку. Мать, оценив ситуацию, бросается в коридор, хватает телефонную трубку и нажимает на кнопки. Капитан подходит к уже одевшемуся Дроздову.

К а п и т а н. Покажи руки.

Алексей смотрит на свои руки. Майор ловко надевает на них наручники. Парень в шоке, у матери округляются глаза, она делает шаг вперед, но осекается, в трубке звучит женский голос.

В е р а Г е о р г и е в н а. Шура, беги сюда. Его арестовали. Беги быстрей. Зови отца, мать…

К Вере Георгиевне подскакивает капитан, вырывает трубку из ее рук и бросает на аппарат.

М а й о р. Ты митинг не устраивай. Иди лучше собери еды в дорогу.

Мать Алексея издает страшный вопль, начинает метаться по комнате.

В е р а Г е о р г и е в н а. Люди добрые, помогите. Сына забирают. Не пущу. Сволочи, убирайтесь отсюда.

М а й о р. Ты из себя народную артистку не строй, а то уголовное дело на сына заведем как на уклониста… Пять повесток послали, ни разу не пришел. Ходит, бегает и прячется.

Женщина садится на колени.

В е р а Г е о р г и е в н а. Я прошу вас, не забирайте. Он единственный сын, вырос без отца.

М а й о р. А кто Родину будет защищать? Пушкин?

Алексей подходит к матери, скованные руки мешают ему ее обнять, она цепляется за него и как будто хочет удержать.

А л е к с е й. Мать, не реви, ты что… Успокойся, все будет нормально.

М а й о р. Поедем в военкомат, быстро все оформим, вечером сядешь на поезд, там тебе скажут, где будешь служить.

Алексей осторожно освобождается от матери, выходит в коридор, она следует за ним, расталкивая непрошеных гостей. Когда до двери остается пара шагов, она разворачивается и бросается на мужчин всем свои весом, майор падает на пол, капитан еле удерживается на ногах.

В е р а Г е о р г и е в н а. Леша, беги, я их придержу.

Алексей открывает дверь и пулей вылетает из квартиры. Бежит вниз по лестнице — раз пролет, два пролет — и тремя этажами ниже натыкается на двух милиционеров. Они его быстро кладут на пол. Сверху доносятся крики женщины, возня и хлопанье двери.

Г о л о с В е р ы Г е о р г и е в н ы. Алеша! Береги себя!

Майор спускается по лестнице, поднимает Алексея и грубо толкает его в плечо.

А л е к с е й. Только без рук, командир.

Он корчится от боли, наручники жмут ему кисти. Пытается потереть ушибленное колено, но безуспешно: сзади майор бьет его коленом в зад. От удара Алексей теряет равновесие, падает и скатывается по ступенькам. Внизу скрипит дверь, слышатся чьи-то шаги, топот, тяжелое дыхание. Через мгновение на площадке появляется Шура. Она испуганно смотрит на майора и двух милиционеров, которые спускаются по лестнице. Алексей лежит на площадке.

Ш у р а. Вы что делаете, гады?

Майор кивает милиционерам, они быстро поднимают парня, берут его за локти и тащат вниз по лестнице. Шура бросается к Алексею и зависает на его плечах.

Ш у р а. Я тебя буду ждать, Леша... Гады, звери… Тебе больно? Леша, пиши мне обязательно… Чё наручники на него надели?.. Он чё, бандит?.. Леша, я тебя люблю…

Алексей просыпается от женского крика. Малика, высунувшись из окна, показывает рукой куда-то в сторону хлопковых полей.

М а л и к а. Поезд! Наш поезд!

Алексей подается вперед, чтобы разглядеть сквозь холмы и деревья мелькающие вдали вагоны.

К у р ч а в ы й (по-таджикски). Чтобы его догнать, надо менять маршрут, выйти на трассу. Поезд затем уйдет за большие холмы и выскочит только за перевалом в районе Карши.

М а л и к а. Давайте на него поглядим вблизи. Я хочу покричать. Гони! Гони!

К у р ч а в ы й. Но мы можем нарваться на гаишников.

А л е к с е й. Сворачивай на трассу, поглядим на поезд и опять вернемся на старую дорогу.

К у р ч а в ы й. Ну смотрите...

По гладкому асфальту несется «Нива», обгоняя колонну из фур. Машина стремительно приближается к составу, который сбрасывает скорость на повороте.

Курчавый быстро сокращает расстояние между машиной и поездом. За окном мелькают окна вагонов. На некоторых — белая табличка «Душанбе — Москва». Малика, высунувшись из «Нивы», орет во весь голос: «Э-э-э-эй! Мы здесь!» Несколько пассажиров высовывают голову в окно и машут в ответ. Ребята в салоне «Нивы» кричат еще громче. Курчавый смотрит на них, как на сумасшедших.

М а л и к а. Может, Катя нас увидит…

А л е к с е й. Или Баграм.

Малика сильно возбуждена и никак не может успокоиться. Она высовывается из окна, кричит и машет платком.

А л е к с е й. Жалеешь, что сошла с поезда?

М а л и к а. Не знаю. Куда я без ребят?

А л е к с е й. Теперь ты со мной. Не бойся, не обижу.

«Нива» летит по трассе, поезд уходит за большой холм и вскоре совсем исчезает из виду. На огромных щитах вдоль дороги изображены портреты президента страны и его цитаты: «Узбекское гостеприимство не знает границ!»

Алексей и Малика сидят понурив голову. Курчавый сбрасывает скорость, закуривает насвай и включает радио, из которого доносится гортанное пение. Хлопковые поля сменяются барханами, встречный ветер поднимает в воздух песчаную пыль.

К у р ч а в ы й. Через пару часов будем на казахской границе, перейдете через мост, а там уже пешком до станции Бейнеу.

Курчавый начинает подпевать солисту. Алексей с интересом разглядывает тамошнюю жизнь за окном автомобиля. Гужевые повозки, ослики с поклажей, заброшенные фермы на пустырях. Малика не замечает, как засыпает на плече у Алексея. Он не может уснуть. Сидит, думает. Прислушивается к ее дыханию. Малика во сне доверчиво трется о его плечо. Солнце прячется за степь. Алексей запрокидывает голову и закрывает глаза.

Алексей сидит на подножке грузовика и читает письмо. Вдруг он замечает, как начинает дрожать его одна рука, затем другая, он откладывает листок бумаги в сторону и сжимает кулаки, дрожь не прекращается. Он расстегивает воротник, будто задыхается, еще раз смотрит на письмо, сворачивает его и кладет в карман. Встает, заводит двигатель, бросает инструменты в ящик, вытирает лицо грязным рукавом, закуривает сигарету и опять садится на подножку кабины. Дымит, как паровоз, и не замечает, как в автопарк заходят трое — сержант и два рядовых. Они направляются к нему. Алексей сидит, уткнувшись глазами в землю, лицо бледное и неподвижное, оживает только тогда, когда видит перед собой до блеска начищенные сапоги. Он поднимает голову: над ним стоит ухмыляющийся во весь рот сержант с фиксами. Алексей тушит недокуренную сигарету и встает.

С е р ж а н т. Выезжал в кишлак?

А л е к с е й. Так точно, выезжал, товарищ старший сержант!

С е р ж а н т. Где сигареты? Где пузырь? (Пауза.) Язык проглотил?

А л е к с е й. Никак нет, товарищ сержант.

С е р ж а н т. Ну и где?

А л е к с е й. Денег не было, товарищ сержант.

С е р ж а н т. Кого это волнует?

Алексей видит, как все трое ухмыляются над ним.

С е р ж а н т. Ты понял, что я тебе сказал?

А л е к с е й. Так точно, понял.

С е р ж а н т. Ты меня на «понял» не бери, а? Понял?

А л е к с е й. Так точно, понял.

С е р ж а н т. Еще раз тебе повторяю, ты меня на «понял» не бери! Понял?

А л е к с е й. Понял, товарищ сержант.

С е р ж а н т. Где сигареты, идиот? Где пузырь?

Алексею заламывают руки. Сержант бьет его кулаком в лицо. У Алексея течет кровь из носа.

С е р ж а н т. Ты вопрос понял, рядовой Дроздов? (Наклоняется над его ухом и шепчет.) Понял или не понял?

А л е к с е й. Понял, товарищ сержант.

С е р ж а н т. Ты меня на «понял» не бери, понял?

А л е к с е й. Понял, товарищ сержант.

Сержант делает два шага назад и с разбегу бьет Алексея ногой в грудь. Тот падает. Все трое смеются стоя над ним. Взгляд Алексея падает на монтировку, которая лежит под колесом машины. Он хватает инструмент и кидается на своих обидчиков. Бьет налево-направо. Топот, крики. Схватка. Трое на одного. На шум в автопарк сбегаются офицеры и солдаты, но Алексея уже не остановить, он бьет кулаком первого попавшегося лейтенанта в челюсть, тот падает. Алексей прыгает в кабину, заводит двигатель и дает по газам, чуть не сбив своих сослуживцев. ГАЗ-66 выруливает на плац и несется дальше по территории военной базы. Откуда-то из глубины части раздается вой сирены. Проехав на большой скорости мимо казарм, грузовик на полном ходу врезается в закрывающиеся ворота КПП, таранит их с треском. Тяжелая машина рычит и прорывается через тиски створок, которые не успевают сомкнуться. Из проходной выбегают несколько автоматчиков. Грузовик, набрав скорость, исчезает за поворотом.

Курчавый, заправив машину, вытаскивает пистолет из бензобака и цепляет его за колонку. Он обходит «Ниву», садится за руль, включает зажигание, стрелка на панели приборов показывает полный бак. Водитель заводит двигатель, и в этот момент рядом тормозит милицейская «Нексия» с привычной раскраской. В ней сидят двое в форме. Один из них жестом подает знак, чтобы «Нива» никуда не двигалась.

Курчавый лезет в бардачок за документами. Малика достает из рюкзака куполообразную серого цвета тюбетейку и протягивает ее Алексею.

А л е к с е й. Что это?

М а л и к а. Это тебе подарок от старухи, жены старика контрабандиста. Она говорит, в ней ты будешь меньше похож на русского.

Алексей надевает тюбетейку и начинает смешно крутить головой.

А л е к с е й. Ну как?

Малика смеется и пытается ему помочь надеть ее правильно.

К у р ч а в ы й. Все равно на русского похож.

Малика, сидя на заднем сиденье, поправляет волосы. Из милицейской машины выползают пузатый лейтенант и седой старшина. Офицер подходит к «Ниве», заглядывает внутрь и подозрительно смотрит на пассажиров. Малика и Алексей стараются не смотреть лейтенанту в глаза.

Л е й т е н а н т. Выходи!

Курчавый вылезает из машины. Сержант идет к колонке и вставляет пистолет в бензобак патрульной машины.

Л е й т е н а н т. Документы.

Курчавый послушно достает права и передает их офицеру. Тот пристально рассматривает их и одновременно кидает взгляд в сторону Малики и Алексея.

Л е й т е н а н т. Кто такие?

К у р ч а в ы й. Родственники.

С т а р ш и н а. Русский тоже родственник?

К у р ч а в ы й. Друг из Ташкента.

Алексей, сидя на переднем сиденье, внимательно следит за каждым жестом инспектора, который что-то говорит курчавому.

М а л и к а. Он что-то заподозрил.

А л е к с е й. Я ему не понравился.

Алексей бросает взгляд вниз, под руль, и видит ключ в зажигании. Он, не спуская глаз с милиционеров, плавно пересаживается в кресло водителя, заводит мотор и, увидев, как к нему уже бегут милиционеры, давит на акселератор. «Нива» ревет, резко рвет вперед и, чуть не задавив инспекторов и бросившегося к машине курчавого, выруливает на трассу. Малика оборачивается и видит, как милиционеры бегут к своей машине.

М а л и к а. Ты сошел с ума. Они же нас поймают.

А л е к с е й. Ты хочешь обратно в Таджикистан? Я не хочу.

Белая «Нива» мчится по пустынной трассе, ее преследует милицейская «Нексия». Машины огибают холмы, косогоры, поворот за поворотом, милицейская легковушка с включенной сиреной почти догоняет джип.

А л е к с е й. Сейчас посмотрим, как вы будете у меня летать.

Алексей резко сбрасывает скорость и съезжает с трассы на бездорожье.

«Нива», раскачиваясь, прыгает на кочках, поднимает клубы пыли. «Нексия» тоже съезжает на грунт и тоже начинает подпрыгивать.

Лейтенант ловко маневрирует между холмами, преследуя «Ниву». Сержант достает пистолет и выглядывает в окно, но дважды бьется головой о раму. Кочки подбрасывают машину так сильно, что офицер вынужден нажать на тормоз. «Нексия» останавливается, утонув в облаке пыли. Лейтенант, смачно сплюнув, провожает ненавистным взглядом «Ниву», которая исчезает за холмом.

Алексей крепко держит руль, Малика, схватившись за поручень, подпрыгивает вместе с машиной. «Нива» на всей скорости въезжает в речку, но на середине останавливается. Мотор глохнет. Дроздов и Малика выпрыгивают в воду и бегут к противоположному берегу.

Дорога. Превозмогая усталость, бегут Алексей и Малика. Слышен гудок паровоза. Ребята сворачивают с дороги и бегут напрямик через кустарник.

Железнодорожная станция. Снова шум и суета посадки. Недалеко виднеется обветшалое одноэтажное здание вокзала, откуда выходят люди с чемоданами и сумками. Русские, казахи, узбеки… Вокруг звучит русская и нерусская речь. Слышатся гудки паровозов. На перроне стоит указатель: «Бейнеу — Москва. Расстояние 2232 км».

Малика и Алексей протискиваются сквозь толпу к вагону номер 8. Пробиваясь к дверям, они теряют друг друга. На ступеньках вагона Дроздов оборачивается, ища глазами Малику. Ему преграждает путь проводница Катя.

К а т я. Куда? Где билеты?

Алексей хватает Малику за руку, рывком вытягивает ее из толпы и буквально бросает на Катю.

М а л и к а. Екатерина Васильевна, это я, Малика.

Проводница узнает Малику.

К а т я. Боже мой, откуда ты? Быстро заходи.

Какая-то женщина-казашка и русский мужик с чемоданом пытаются втиснуться в вагон. Проводница не пускает их. Малика уже в тамбуре, а Алексей все еще топчется на ступеньках.

М а л и к а. Это Алеша, он вышел с нами в Регаре.

К а т я. Нет, нет! Дезертира я не пущу. От него одни неприятности, пусть покупает билет.

Вокруг шумят и толкаются пассажиры. Проводница бесцеремонно отталкивает Алексея.

М а л и к а. Он со мной! Я без него не поеду. Он нам помог, он спас Дадо.

К а т я. Малика, Баграм оторвет мне голову.

Малика умоляющим взглядом смотрит на проводницу. Та качает головой. Малика пытается сойти с поезда.

М а л и к а. Тогда мы вместе выходим.

К а т я. Малика, ты меня режешь без ножа. Быстро заходите.

Малика и Алексей вновь оказываются в тамбуре.

Г о л о с и з р е п р о д у к т о р а. Внимание, отправляется поезд «Душанбе — Москва».

Пассажирский поезд летит меж высоких красных холмов, ему навстречу несется бесконечно длинный товарняк. Машинисты обоих составов приветствуют друг друга протяжными гудками.

Рахим, небритый старик в тюбетейке, вытаскивает из кармана часы на цепочке, поднимает крышечку и произносит: «Пора!» Затем он встает, достает с багажной полки сверток-трубу, которая превращается в миниатюрный коврик с компасом посередине. Стрелки прибора, сделав несколько колебаний, замирают на букве W.

Р а х и м (по-таджикски). Мекка — по направлению движения поезда.

Пассажиры, словно по команде, вскакивают со своих мест, выстраиваются в цепочку в проходе, стелют на пол кто поясной платок, кто кусок простыни, а кто и газету. Рахим с ковриком занимает ведущее положение. Он величественно поднимает перед собой руки и начинает молитву.

Катя заводит Алексея и Малику в вагон и жестом указывает им на два свободных места в первом отделении.

К а т я. Малика, вот твой билет, с солдатом будем разбираться. Боюсь, что Баграм его скинет с поезда…

Пассажиры с интересом разглядывают Малику и Алексея. Дроздов смотрит на молящихся в проходе людей. Бородатые и щетинистые мужчины, сидя на коленях, синхронно поворачивают голову то влево, то вправо, произнося суры из Корана. Алексей замечает, как волнуется Малика, когда их взгляды пересекаются, она смущенно отводит глаза. Дроздов и Малика садятся ближе к окну.

А л е к с е й. Смотри, верблюды! (Прилипает к стеклу.) Смотри, там почти караван. Они двугорбые.

Малика видит через окно, как босоногие мальчишки палками гоняют по барханам гигантских двугорбых верблюдов.

А л е к с е й. Первый раз в жизни вижу живых двугорбых верблюдов.

М а л и к а. Я их видела в детстве, но только в зоопарке.

Верблюды остаются позади, поезд несется вперед под пронзительное пение молитвы, которая оживляет своей магической силой безжизненные пески и барханы.

В вагоне едет русская семья: муж, жена и двое детей. Мальчик лет десяти все время пытается что-то спросить у родителей, пальцем показывая на старика Рахима, но мать бьет его по руке, давая понять, что нельзя шуметь во время молитвы. Алексей замечает их и, улыбнувшись, поворачивается к Малике.

А л е к с е й. А ты не молишься?

М а л и к а. Суры знаю, но не молюсь. У нас только бабушки молятся, женщины не очень. А ты?

А л е к с е й. Нет, не молюсь, но я крещеный.

За столом в плацкартном вагоне сидит большая шумная компания — Малика, Алексей, рыжий парень с веснушками Тимур, старик Рахим и проводница Катя. На столике угощение — чай, печенье, конфеты и лепешки.

Т и м у р (по-таджикски). Россия для меня всё! Россия дала мне жену! Если бы я работал в Таджикистане, я бы никогда не женился, дом бы не построил и машину не купил. Теперь у меня только одна мечта, а точнее, две: выдать замуж младшую сестру и заработать денег, чтобы мама могла поехать в Саудовскую Аравию совершить хадж. На этом Россия для меня закончится!

Р а х и м. Молодец! Настоящий мусульманин.

Тимур явно доволен собой. Он с интересом смотрит на Алексея, который не участвует в разговоре, но все время смотрит на Малику.

Т и м у р (по-русски, Алексею). Вот скажи мне, солдат, что вы делаете у нас на Памире?

А л е к с е й. Границу охраняем.

Т и м у р. От кого?

А л е к с е й. От моджахедов, от контрабандистов.

Т и м у р. Как вы ее охраняете? Наркота из Афгана идет тоннами.

А л е к с е й. Ваши же люди ее и таскают.

По вагону проносится неодобрительный гул.

Т и м у р. Кто таскает? Ты чё такое говоришь, солдат? Мы таскаем? Это русские генералы таскают, самолетами возят героин и гашиш. А на нас всё валите. Справедливо?

Алексею явно не хочется продолжать разговор. Малика с тревогой глядит на соседей.

Р а х и м. Если говорить о справедливости. Мой отец защищал Москву в 1941 году и получил семь ранений. Кто дал право этим фашистским ублюдкам устанавливать свои порядки в Москве? Я, сын фронтовика, не могу свободно ходить по этому городу, а эти скинхеды могут! Где справедливость?

А л е к с е й. Чё вы ко мне пристали? Я что, скинхед, что ли? Я вот, как дурак, по вашим горам бегаю, думаешь, мне это надо?

Тут не выдерживает Малика.

М а л и к а (по-таджикски). Он при чем тут? Он солдат, едет домой, к маме… Что вы пристали к нему? Твое какое дело?

Тимур краснеет от злости, на его скулах играют желваки.

К а т я. Ты чего здесь разорался? Зачем пристаешь к людям?

Тимур осекается. Старик Рахим трогает его за плечо, пытаясь успокоить, затем приобнимает Алексея.

Р а х и м. Ты, солдат, не обижайся. Это молодежь вас считает оккупантами, а мы, старики, добро помним. Советский Союз помним, хорошие были времена… Эх, молодежь…

А л е к с е й. Водки хочется…

Катя и старик Рахим смеются.

Р а х и м. Эх, где русские, там и водка.

Алексей встает и уходит.

Состав идет медленно. Алексей в тамбуре закуривает сигарету и с интересом наблюдает через дверь за тамошней жизнью: навьюченные хворостом и дровами ослики, женщины-казашки с огромными узлами на голове, древние старики в колпаках, сидящие у юрт… Он не замечает, как в тамбуре появляется Малика. Девушка достает мобильник, нажимает на кнопки и прикладывает трубку к уху. Дроздов инстинктивно оборачивается и, увидев Малику, пытается ей улыбнуться, она не реагирует и продолжает названивать кому-то.

Поезд едет так медленно, что его догоняют мальчики на осликах с корзинами овощей и фруктов. В вагоне-ресторане открывается дверь, повара на ходу забирают у ребят продукты и тут же расплачиваются за товар.

Малика, так и не дозвонившись никуда, кладет трубку в карман жилетки.

А л е к с е й. Что, выгнали?

М а л и к а. Сама ушла.

А л е к с е й. А что ты ему сказала?

М а л и к а. Кому?

А л е к с е й. Ну этому, рыжему, с веснушками, он на русского похож.

М а л и к а. Ничего особенного, дурак какой-то.

А л е к с е й. Я вашим не понравился, я знаю.

М а л и к а. Им никто не нравится. Злые, как собаки. Только и могут ворчать.

А л е к с е й. А Катя? Она твоя подруга?

М а л и к а. Екатерина Васильевна — моя школьная учительница по русскому языку. Она просит, чтобы я ее называла Катей, но я никак не привыкну.

А л е к с е й. Жесткая.

М а л и к а. Боится работу потерять. Русские школы закрыли. Она долго сидела дома, с трудом устроилась проводницей, теперь катается каждый месяц в Москву и обратно… (Пауза.) Нет, он не такой. У нас маленькая дочь растет. Она его любит и ждет.

Состав на повороте. Из открытого окна торчат чьи-то руки, плавно имитируют движение волны. Малика и Алексей подставляют свои лица под встречный ветер. Они на миг становятся счастливыми.

Алексей стоит у дверей, прислонившись к стенке. Малика стоит напротив, наблюдая за пустынным пейзажем.

А л е к с е й. Ее зовут Шура. Она живет в Подмосковье. Мы уже полгода не виделись, письма друг другу пишем.

М а л и к а. А она знает, что ты едешь домой?

А л е к с е й. Нет. Я же в бегах. Я даже маме ничего не сказал.

Малика выхватывает из кармана жилетки мобильник и протягивает его Алексею.

М а л и к а. Позвони маме, скажи, что ты жив-здоров. Она же будет волноваться.

Алексей в замешательстве.

М а л и к а. Звони! Там есть деньги.

Дроздов берет трубку, затем, помедлив, возвращает ее Малике.

А л е к с е й. Не буду. Там менты меня ищут. Не хочу, чтобы у нее были проблемы. Потом позвоню, когда до России доберусь.

Открывается дверь вагона, и в тамбуре появляется Баграм. Кинув на них строгий взгляд, он молча удаляется. Поезд заходит в тоннель. На лицах Алексея и Малики мелькают огни фонарей. Когда поезд выходит из тоннеля, они замечают рядом проводницу Катю.

К а т я. Малика, Баграм зовет.

М а л и к а. Зачем?

А л е к с е й. Она никуда не пойдет.

К а т я. Парень, ты не горячись. Твоя судьба в руках этой девушки. Ты еще не понял?

Лицо Малики становится грустным.

К а т я. Малика, Баграм здесь бог и царь. Он единственный, кто может помочь Алеше, если захочет. Иди и поговори с ним сама, со мной он это не обсуждает.

А л е к с е й. Она никуда не пойдет.

Состав проезжает какую-то станцию, платформа перекрыта товарняком. Стучат колеса, грохочет поезд. Заканчивается разъезд и начинаются зеленые и пушистые поля, засеянные злаками.

В вагон-ресторан заходит Баграм, его горячо приветствуют казахи в униформе, предлагают сесть за стол, но бригадир вежливо отказывается. Он жестом дает указание официантам принести гостям еще водки и закуски, затем подсаживается к Малике и Алексею.

Б а г р а м. Тебя ищут, солдат.

А л е к с е й (кивает в сторону казахов). Вот эти?

Б а г р а м. Это ревизоры, они тебя не тронут, они сейчас добрые и сытые. Тебя возьмут на границе, как только попадешь в Россию. Ты проломил череп какому-то лейтенанту. Может быть, он уже умер.

А л е к с е й. Откуда ты знаешь?

Б а г р а м. Солдат, я знаю всё. Работа такая.

Алексей и Малика сидят с грустными лицами. К столику, играя бедрами, подходит пышнотелая официантка. Она явно заискивает перед бригадиром и пытается играть роль хозяйки заведения.

О ф и ц и а н т к а. Чайку, фрукты, фисташки? Шеф?

Б а г р а м. Не понял, ты себя предлагаешь или меню?

О ф и ц и а н т к а. Ой-ой, какой важный… Видел бы ты меня десять лет назад… Пальчики бы облизывал.

Обиженная официантка уходит на кухню. Бригадир вздыхает.

Б а г р а м. Да, десять лет назад я тоже был другим…

Алексей и Малика несколько сконфужены этой перепалкой.

Б а г р а м. А теперь, солдат, ты иди… Мне надо с ней потолковать.

А л е к с е й. Говори при мне.

Б а г р а м. Через пять минут она придет. Иди, мне еще надо подумать, что с тобой делать.

Алексей поднимается, вопросительно смотрит на Малику, та кивает ему. Дроздов покидает вагон-ресторан.

Б а г р а м. Думал, школу закончу, в институт пойду. Но тут война, революция, исламисты… Был ранен, потом дембель, жену похоронил, без работы долго ходил… И пошел проводником. Теперь вот бригадир. А тут ты или волк, или овца. Овцу, знаешь, стригут не спрашивая.

Малика явно озадачена откровениями бригадира.

Б а г р а м. Ты не боишься солдата?

М а л и к а. Я, кроме мужа, никого не боюсь.

Б а г р а м. Не переживай, помог тебе и ему помогу. Но до Москвы он не доедет, должен выскочить в Волгограде. Мне проблемы не нужны, а ты поедешь дальше. Поняла?

Малика молча кивает.

Поезд подходит к перрону, у края платформы топчутся российские пограничники, кинологи с собаками. Скрипят тормоза. Дымовая труба локомотива извергает густой белый пар. На белом столбе висит доска: «Станция Аксарайская — Москва. Расстояние 1479 км».

В поезд «Душанбе — Москва» заходят пограничники, высокие и здоровенные ребята в отглаженной униформе.

Баграм открывает дверь и выглядывает наружу, мимо проходит железнодорожник с кувалдой на плече. Напротив стоит бесконечно длинный товарняк, конца и краю не видно. Бригадир подзывает к себе Алексея.

Б а г р а м. За товарняком стоит поезд на Душанбе, он идет обратно. Там закончилась проверка. Добежишь до почтового вагона, свистнешь, тебе откроют, посидишь полчаса, я дам знать, вернешься обратно.

Алексей понимающе кивает. Баграм выглядывает наружу, еще раз смотрит по сторонам, убеждается, что никого нет, и хлопает по плечу Дроздова.

Алексей прыгает вниз, подлезает под стоящий рядом состав, выскакивает из-под вагона, бежит через пути к поезду «Москва — Душанбе». Двери почтового вагона откатываются раньше, чем он успевает добежать до них. Раз-два, и парня подтягивают к себе двое мужчин азиатской внешности. Из репродуктора слышны объявления по станции.

В кармане Баграма звонит телефон, он достает трубку и прикладывает ее к уху.

Б а г р а м. Ждите команду. Я позвоню. Пока.

В тамбур, где стоит Баграм, входят двое российских таможенников, курносый и круглолицый.

К у р н о с ы й. Чё, бригадир, подышать вышел?

Б а г р а м. Жарко тут у вас.

К у р н о с ы й. Нарушаешь инструкцию, Баграм, закрой дверь.

Б а г р а м. Накурили и заплевали весь тамбур. Проветрю только...

Русские брезгливо морщатся, увидев слякоть на полу. Баграм опускает откидную площадку и закрывает дверь.

Алексей доволен, хотя в помещении темновато. Ему предлагают сесть за маленький столик, на котором разложены продукты: банка тушенки, лук, помидоры, хлеб, стаканы и чайник. В вагоне хозяйничают двое — рыжеволосый Махмуд и седой Анвар, оба в униформе. Свободного пространства мало, слева и справа штабелями сложены мешки, пакеты и посылки. Из брикетов прессованного сена проводники оборудовали себе спальные места в углу. В центре вагона — два больших деревянных ящика, сверху на них разбросаны трубы-ковры.

М а х м у д. Чем богаты, тем и рады. Чай будешь?

Дроздов вежливо прикладывает руку к груди, когда берет из рук Анвара стакан горячего чая.

А н в а р. Смотрю, тебя научили таджикским обычаям?

А л е к с е й. За полгода на Памире многому научишься. (Он с удовольствием накладывает себе на хлеб жирные куски тушенки.) А что в ящиках?

Махмуд и Анвар переглядываются. Дроздов жует.

А л е к с е й. Контрабанда, что ли?

М а х м у д. Покойники.

Алексея чуть не вырывает, он прикрывает рот рукой, не может проглотить прожеванное, остатки еды оказываются у него в руке, он не знает, что с этим делать.

А н в а р. Чё, не идет? А мы привыкли.

Алексей встает и двигает свой стул чуть дальше от ящиков, инстинктивно ищет, куда бросить. Махмуд протягивает ему полиэтиленовый пакет.

А н в а р. Не переживай. Запаха нет.

М а х м у д. Ящики запаянные.

А л е к с е й. Мы это называем «груз 200».

А н в а р. Мы называем просто «мурда», труп.

Дроздов достает «Приму».

М а х м у д. Не кури. Здесь сено.

Алексей запихивает пачку обратно в карман рубашки.

А л е к с е й. Я-то думал, что «груз 200» везут из Таджикистана в Россию, а не наоборот.

М а х м у д. Вы своих вывозите, мы своих.

А л е к с е й. У нас цинковые гробы бортами вывозят прямо из Пянджа.

А н в а р. Бортами гробы тоже идут, только из Москвы, эти астраханские.

Поезд «Душанбе — Москва» дергается и трогается с места. Дробно перестукивают колеса. Проводница Катя стоит у открытой двери и ищет глазами кого-то. Мимо проплывают цистерны. И вдруг из-под одной из них выползает Алексей и в два прыжка цепляется за поручень вагона, через секунду он уже в тамбуре.

К а т я. Куда ж ты пропал?

А л е к с е й. Прятался от обходчиков. Могли увидеть. Пришлось посидеть пару минут под цистернами.

Катя опускает выдвижную платформу, закрывает дверь.

К а т я. Туда, к ребятам, не ходи, они злые, как собаки. Чуть не подрались из-за тебя.

Проводница вытаскивает из кошелька несколько мелких купюр и протягивает их Алексею. Он удивлен.

К а т я. Иди посиди в ресторане, чайку попей, не мозоль тут глаза.

Дроздов не сразу, но берет деньги. Катя пытается уйти, но Алексей хватает ее за рукав.

К а т я. Чего тебе? Мало?

А л е к с е й. Позовите Малику, пусть придет туда.

К а т я. С ума сошел? Оставь ее в покое.

А л е к с е й. Я у себя дома, я в России. Позови Малику.

К а т я. Ты мне тут не тыкай, а то прямо сейчас прыгнешь с поезда.

За столом сидит шумная компания из трех милиционеров. Их обслуживают сразу два официанта — парень в белом фартуке и пышнотелая женщина с сильно накрашенными губами. Посетителям носят еду и напитки подносами. Среди милиционеров выделяется толстый, стриженный под «ежик» прапорщик, он произносит тост: «За то, чтобы у нас все было, а нам за это ничего не было! Ха-ха-ха!» Все синхронно выпивают. Под столом мирно спит собака, кокер-спаниель. «Ежик» все время смеется и украдкой поглядывает на Малику и Алексея, которые сидят через стол от него и скромно пьют чай. Девушка чувствует себя неуютно, ей неприятно, что ее сверлят глазами подвыпившие мужики. Алексей не обращает на них внимания. Официант ставит перед Алексеем рюмку водки. Дроздов выпивает ее залпом.

А л е к с е й. Она выходит замуж. Вот… (Кладет конверт на стол.) Это письмо от мамы, она все написала. Мама мне говорила, что это не та девушка, которая мне нужна. Я не верил. Теперь признаю: она была права.

Малика в растерянности. Она берет конверт, хочет развернуть его, но, передумав, кладет обратно.

М а л и к а. Ты говорил, что она тебя ждет и пишет тебе письма.

А л е к с е й. Я соврал.

Малика опять берет в руки конверт, хочет открыть, но снова кладет его на стол.

М а л и к а. Ты должен ее увидеть.

А л е к с е й. Она уезжает с ним за границу. Я хочу ее остановить. Я ее не пущу никуда.

М а л и к а. Правильно ты говоришь, правильно. Ты должен ее увидеть и остановить. Ты молодец, ты должен ее остановить.

А л е к с е й. Я ведь сбежал из-за нее.

Малика смотрит на Дроздова доверчивыми глазами.

М а л и к а. Ты ее так сильно любишь?

Алексей вздыхает.

А л е к с е й. Когда я прочитал письмо в гараже, я уже плохо соображал. А тут эти деды приперлись, слово за слово, я уже не помнил, что делал. В общем, меня понесло. Был бы автомат, я их всех положил бы. Я как узнал про Шуру, мне было все равно, что со мной будет…

М а л и к а. Ты должен ее остановить, может, она тебя еще любит, может, это ошибка в письме, а она тебя ждет… Ты молодец!

Состав пролетает мимо семафора. Стрелочник жезлом показывает машинистам, что путь свободен. Потоки ветра обдувают его сморщенное и загорелое лицо.

Быстро идет поезд. Стучат колеса. За окном при лунном свете проплывает земля, мелькают телеграфные столбы. Алексей лежит на верхней полке и ворочается, не может заснуть. Он наклоняется над откидным столиком и цепляет рукой бутылку воды. Его взгляд падает на нижнюю полку, где лежит Малика, в ушах у нее наушники. Состав проезжает станцию, и свет от фонарных столбов вспышками освещает ее спящее лицо. Дроздов делает несколько глотков, ставит бутылку на место, поворачивается на другой бок и закрывает глаза.

Алексей и Шура идут взявшись за руки мимо сидящих на скамейке бабушек. Останавливаются у подъезда, он пытается ее поцеловать, она ловко уворачивается, он хочет ее обнять, она делает шаг назад, выскальзывает из его рук, смеется. Бабушки наблюдают за этой игрой и тоже улыбаются. Шура заходит в подъезд, Алексей за ней.

Шура подходит к лифту и нажимает кнопку вызова. Алексей тянется к ней губами.

Ш у р а. Ну, поймай, только без рук.

Алексей вновь тянется к ней, но Шура начинает крутить головой, не давая себя поцеловать. Открывается дверь лифта.

А л е к с е й. Давай поспорим, что я добегу до восьмого этажа быстрее, чем ты доедешь на лифте.

Ш у р а. Хитрый какой, лифт старый, он ползет как черепаха. Давай по-другому...

А л е к с е й. Я поеду на лифте, а ты пешком?

Ш у р а. Нашел дурочку.

А л е к с е й. Ну а как?

Ш у р а. Ты бежишь наверх и на каждом этаже говоришь мне «здравствуйте!» и бежишь дальше. Если хоть раз опоздаешь, то проиграл.

А л е к с е й. И что?

Ш у р а. Проиграешь, пойдешь домой.

А л е к с е й. Давай!

Шура заходит в лифт, нажимает кнопку, двери закрываются. Алексей бросается наверх.

Шура слышит, как Алексей несется вверх по ступенькам. Лифт останавливается на втором этаже, открываются двери и на площадке стоит Алексей.

А л е к с е й. Здравствуйте!

Ш у р а. Молодец! Встретимся на третьем!

Двери лифта закрываются, Алексей бежит дальше. Шура что-то кричит ему вдогонку; когда двери лифта открываются на третьем этаже, Дроздов тут как тут: «Здравствуйте!» И так на каждом этаже, но чем выше, тем сложнее: дыхание Алексея учащается. На последнем, восьмом этаже он уже дышит тяжело, но успевает раньше Шуры добраться до площадки.

А л е к с е й. Привет!

Шура хохочет и падает ему на плечи, Алексей с трудом удерживает ее, ему трудно говорить.

Ш у р а. Успел. Думала, опоздаешь.

Алексей все еще тяжело дышит.

Ш у р а (театрально). Ну, теперь донеси меня до двери.

Алексей поднимает ее на руки и доносит до двери.

Ш у р а. Дверь я открою сама, но меня держи. Не урони только.

Алексей открывает глаза, и его внимание привлекает странный шорох откуда-то снизу. Он прислушивается, выглядывает и видит, как чья-то тень наклонилась над Маликой и кто-то дергает ее за плечо. Та сквозь сон вяло отмахивается, чья-то рука стягивает с нее одеяло, она переворачивается на другой бок, но через секунду резко поднимает голову, вскакивает и испуганно смотрит на незнакомца. Тот подносит палец к губам. Алексей узнает в незнакомце бригадира поезда.

Б а г р а м (шепчет). Дай руку!

М а л и к а. Зачем?

Б а г р а м. Дай руку, говорю!

М а л и к а. Я сейчас буду кричать!

Б а г р а м. Собирайся, пошли со мной.

Тут Алексей спрыгивает вниз с верхней полки и стеной вырастает перед Баграмом.

А л е к с е й. Ты чё к ней лезешь?

Короткий и точный удар сбивает Дроздова с ног. Малика вскрикивает. Со своих мест вскакивают старик Рахим и Тимур. На шум из своего купе выходит Катя. Баграм поднимает Алексея и ставит на ноги.

Б а г р а м. Солдат, иди спи, без тебя разберемся.

Из глубины вагона доносятся недовольные голоса. Старик Рахим и Тимур испуганно смотрят на Баграма. Тот жестом указывает им, чтобы сидели тихо, и пытается схватить за руку Малику, та отбивается.

Б а г р а м. Вставай и иди за мной!

В этот момент бригадиру вновь преграждает путь Дроздов.

А л е к с е й. Тронешь — зарежу.

В руках у него нож десантника. Баграм, увидев клинок, усмехается. Он делает шаг вперед и ловким движением отбирает оружие у Алексея. Дроздов в растерянности.

Б а г р а м. Смелый ты парень, солдат. Но с оружием не умеешь обращаться. Мальчишка! (Он спокоен. Открывает пыльную раму и выбрасывает нож в окно.) Утром будет Волгоград. И чтобы ноги твоей здесь больше не было.

Тут со своего места поднимается старик Рахим и идет буром на бригадира. К нему наперерез бросается Катя.

К а т я. Рахим, успокойся и сядь на место.

Старик отодвигает ее рукой и угрожающе надвигается на бригадира.

Р а х и м (по-таджикски). Ты, конечно, здесь хозяин, Баграм, но эту девушку я тебе не отдам. Уходи.

Б а г р а м. Старик, ты лезешь не в свое дело.

Старик угрожающе смотрит на бригадира, не собираясь отступать. Вокруг собираются другие пассажиры. Баграм усмехается и покидает вагон.

Слышны голоса пассажиров: «Что там происходит?» — «Русский ударил Баграма!» — «Что он, с ума сошел?» — «Он полез на девушку» — «Кто?» — «Гоните его в другой вагон!» — «Не надо было его пускать сюда».

К а т я. Ложитесь спать, утром разберемся.

Г о л о с и з т е м н о т ы. Правильно, утром с вами разберутся. Снимут с поезда и посадят.

Тут с места вскакивает Малика, выбегает в коридор и скрывается в тамбуре. За ней следует Алексей. Тимур пытается догнать их, но его за руку перехватывает Катя.

К а т я. Сядь и не дергайся, без тебя обойдутся.

Проводница, убедившись, что все разошлись по местам, исчезает в своем купе. В вагоне наступает тишина.

Поезд несется мимо лесов и озер, разрывая ночную тишину стуком колес и протяжным гудком.

Через открытое пространство слышны стук колес и дребезжание разболтанных переборок поезда. У двери, низко опустив голову, плачет Малика. Рядом с ней Алексей. Он пытается ее успокоить, но безуспешно, девушка ревет еще громче. Грохот встречного поезда заглушает ее плач.

М а л и к а. Ты не думай, что все они сволочи. Это не так. Это просто Баграм такой…

А л е к с е й. Я так не думаю. Люди бывают разные. Вот этот, старик Рахим, он мне понравился, Дадо хороший парень и Санджар мне понравился…

М а л и к а. Это правда, они хорошие.

А л е к с е й. Я все понял, я видел гробы.

М а л и к а. Какие гробы?

А л е к с е й. Там в почтовом вагоне — гробы. Ваши там. Я был в шоке, поверь мне.

М а л и к а. А ты не знал, что поезда гробы везут?

А л е к с е й. Нет.

М а л и к а. Моего отца вот точно в таком гробу и привезли. Год назад из Москвы.

А л е к с е й. Сколько было отцу?

М а л и к а. Сорок пять, как и маме, они были одноклассниками. Он сгорел в сарае, на стройке.

Алексей достает сигареты и закуривает.

А л е к с е й. Нас отец бросил. Мне был всего год.

М а л и к а. Такой маленький? А он жив?

А л е к с е й. Может, жив, не знаю. Я его никогда не видел.

М а л и к а. Почему?

А л е к с е й. А где его искать?

Поезд едет по железнодорожному мосту. За окном, вдоль реки, сквозь металлические конструкции мелькают огни поселка.

У окна в вагоне сидит задумчивая Малика. Напротив, подмяв подушку под себя, конопатый Тимур подсказывает слова старику Рахиму, который разгадывает кроссворд. Алексей осторожно тянет вниз оконную раму. Он высовывает голову, пытаясь разглядеть состав. Но видит лишь длинный выгнутый сегмент поезда, скользящий по рельсам. Дроздов получает явное удовольствие от прохладного и свежего воздуха, который бьет его в лицо. Алексей перехватывает взгляд Малики, она смущенно отводит глаза. В соседнем отсеке беседуют проводницы, среди них Катя. Веселит компанию крашеная блондинка Альбина.

А л ь б и н а. Я говорю казахам: «Чё, у вас на лице гипс застыл? Чуть-чуть улыбнитесь… Мы же пассажиров везем, а не заключенных!»

К а т я. Альбина, молчи! Работу потеряешь.

Альбина встает и пародирует казахских таможенников — их походку, мимику и интонацию. Смеются все, пассажиры и проводники.

А л ь б и н а. Один пограничник решил за мной ухаживать. Крутится туда-сюда. Они же знают, что мы с вами девочки незамужние. Кто замужнюю бабу одну в рейс отпустит на две недели? Дураков нет, особенно рогатых. (Все смеются.) А я, как Гиссарская крепость, не сдаюсь. А этот казах всегда с собачкой ходит, черный кокер-спаниель, наркоту ищет по вагонам. «Хочешь, — говорит, — собаку подарю?» А я ему: «А зачем мне собака-наркоман? Ты же ей в еду гашиш кладешь, чтобы лучше искала». А он мне: «Глупости говоришь. До собаки гашиш не доходит, его начальник заставы в плов бросает». (Общий смех.) А давайте споем что-нибудь?

К а т я. Ну тогда мою любимую. О–дило-диле.

М о л о д а я ж е н щ и н а. Она же грустная.

К а т я. Зато душевная.

Альбина начинает петь. Песню постепенно подхватывают и другие женщины. Весь вагон слушает их чудесные голоса, и каждый думает о чем-то своем: русские переселенцы, конопатый Тимур, старик Рахим, Катя, Малика и Алексей… Погрузившись в себя, поющие проводницы не замечают, как в вагон заходят трое милиционеров, те самые, которые сидели в ресторане: прапорщик-«ежик», кинолог с кокер-спаниелем и худощавый сержант. Привыкшие к регулярным проверкам, пассажиры автоматически вытаскивают из-под сидений багаж и ручную кладь. Проверяющие работают быстро, одной рукой перетряхивают сумки, другой смотрят документы. Алексей чувствует, как кто-то дергает его за плечо. Он оборачивается и видит перед собой прапорщика, который произносил тосты в ресторане.

П р а п о р щ и к. На-ка открути вентиляционную решетку и светильник!

Он протягивает Алексею пистолет-отвертку.

А л е к с е й. Током не шарахнет?

П р а п о р щ и к. Не ссы… Подставляешь к шурупу и нажимаешь курок.

Алексей добросовестно откручивает вентиляционную решетку и светильник. Прапорщик внимательно изучает их пыльную внутренность. Наркотиков, к его удивлению, там нет. Мимо проходит Баграм, печально смотрит на раскуроченные светильники и решетки, сплевывает и уходит из вагона. Катя прибирает мусор. Алексей пытается прикрепить на место светильник. Собачка на поводке бегает по вагону, обнюхивая сумки и чемоданы. Добравшись до места, где сидит Алексей, пес вдруг начинает звонко лаять. Дроздов видит, как кинолог вытаскивает из-под сиденья Малики черную сумку. Кокер-спаниель пытается схватить ее зубами.

Тут же по вагону раздается: «Кажется, что-то нашли…» — «У кого? У девушки?» — «Смотри, смотри, как он потрошит ее багаж…»

К и н о л о г. Чья сумка?

Алексей, Тимур и старик Рахим молчат. На лице Малики испуг и недоумение.

К и н о л о г. Еще раз спрашиваю: чья сумка?

М а л и к а. Моя сумка!

Кинолог вытряхивает из нее все содержимое. На столик вываливаются косметичка, расческа, мыльница, белье и разная мелочь. Из этой груды вещей подоспевший прапорщик безошибочно достает скрученный полиэтиленовый пакет с белым порошком, медленно разворачивает его, нюхает и вопросительно смотрит на девушку.

П р а п о р щ и к. Твое?

У Малики округляются глаза. Она теряет дар речи.

П р а п о р щ и к. Выходи!

М а л и к а. Это не мое. Я никуда не пойду.

К а т я. Это бред какой-то. Не может быть.

Прапорщик-«ежик» грубо хватает Малику за руку и выводит ее в коридор. Все в шоке. Алексей бросается к полицейскому и пытается заступиться за Малику.

А л е к с е й. Вы что делаете? Это же девушка.

На помощь прапорщику приходит худощавый сержант. Он буром идет на Алексея.

С е р ж а н т. Ты кто такой?

Алексей тяжело дышит, огромным усилием сдерживает себя.

А л е к с е й. Ей подбросили. Ей подбросили! Кто это сделал? Ты, Тимур?

Т и м у р. Что ты сказал?

Тимур вскакивает и с размаху бьет кулаком Алексея в лицо. Дроздов бросается на обидчика, замахивается, но его руку перехватывает прапорщик, заламывает ее и выталкивает парня в коридор.

Поезд замедляет ход, приближаясь к окраине заброшенного поселка. Скрежет тормозов. Состав останавливается.

Милиционеры топчутся у самовара. Алексей и Малика, блокированные с двух сторон прапорщиком и кинологом, равнодушно смотрят через окно на лесной пейзаж — на заросшую травой опушку, на разбросанные на железной дороге бревна и куски деревянных шпал. Милиционеры нервничают.

П р а п о р щ и к. Почему остановились?

Из своего купе выходит проводница Катя.

К а т я. Техническая остановка. Мы тут всегда останавливаемся.

Словно по команде открываются двери нескольких вагонов, и десяток молодых парней из числа пассажиров спрыгивают на железнодорожную насыпь, бегут в лес и начинают собирать штакетник, хворост и куски прогнивших шпал.

Катя подходит к Тимуру и старику Рахиму, которые собирают разбросанные вещи Малики обратно в сумку.

К а т я. Тимур, кто подбросил ей эту дрянь?

Т и м у р. Я не знаю.

Р а х и м. Катя, ты думаешь, что это мы?

К а т я. Я не знаю кто, но их в Волгограде закроют. Это беда.

Катя заходит в свое купе, прапорщик следует за ней.

П р а п о р щ и к. А зачем вам дрова? Сколько будем стоять здесь?

К а т я. Ты шурпу и плов ел в ресторане?

П р а п о р щ и к. Вы что, на дровах еду готовите?

К а т я. А вы так план по наркоте выполняете?

П р а п о р щ и к. Вы возите, а мы изымаем… Не умничай тут.

Малика и Алексей стоят у самовара и наблюдают за тем, как ребята затаскивают в тамбур тяжелые поленья и высохшую шпалу. В руках у одного из них появляется пила. Алексей, заметив, как отвлекся на мгновение кинолог с собакой, незаметно подмигивает Малике. Та непонимающе хлопает глазами. Дроздов, воспользовавшись моментом, когда прапорщик беседует с Катей, хватает девушку за руку, перебрасывает ее через шпалу, затем молниеносно загромождает обрубком проход в тамбур. Все происходит быстро. Через секунду Алексей уже на земле, Малика кидается к нему вниз, в объятия. Сзади слышны крики, шум, вопли, мат… Сидящие в купе пассажиры в ужасе смотрят на происходящее. Благодаря неразберихе и давке в тамбуре Алексей и Малика выигрывают секунды, чтобы отбежать от поезда. Два милиционера спрыгивают на землю.

Малика и Алексей бегут через железнодорожные пути в сторону леса. Дроздов на секунду оборачивается и видит, как толстый прапорщик и худощавый сержант преследуют их. В этот момент поезд трогается. Милиционеры, увидев, как состав набирает скорость, останавливаются.

П р а п о р щ и к. Хрен с ним, пусть едет. Возьмем их и догоним на попутке. Он час будет стоять в Борисоглебске. Вперед!

Малика и Алексей петляют уже между деревьями. Милиционеры вновь бросаются в погоню. Поезд набирает скорость и исчезает за деревьями.

Малика и Алексей останавливаются, переводят дух, тревожно поглядывая назад, нет ли за ними погони. Девушка садится на корточки и тяжело дышит. Дроздов склоняется над ней, кладет руку ей на плечо, но вдруг сзади слышит хруст веток. Алексей оборачивается и видит прапорщика и сержанта.

П р а п о р щ и к. Стой! Буду стрелять!

А л е к с е й. Это мы уже слышали. Бежим.

Алексей хватает Малику за руку. Они скользят между деревьями, спускаются по склону холма, выходят на тропинку, ведущую к окраине заброшенной деревни. Прапорщик и сержант теряют скорость, но не останавливаются.

С е р ж а н т. Водка прет… Жарко… Не догоним.

П р а п о р щ и к. Все равно возьмем их. Никуда не денутся…

Алексей и Малика идут мимо деревянных домов с выбитыми окнами и дверями. За безлюдными строениями начинается высокий бетонный забор, вокруг ни души. Ребята поворачивают за угол и оказываются в узком коридоре, слева и справа стена из колючей проволоки, еще один поворот — и перед ними вырастают огромные металлические ворота с проходной. Тупик. До ребят доходит, что они попали в западню. Обратной дороги нет, точнее, есть, но там полицейские.

М а л и к а. Где мы?

А л е к с е й. Это заброшенная птицеферма.

Он начинает нервничать. По кривой улице мимо деревянных домов уверенным шагом идут прапорщик и сержант.

П р а п о р щ и к. Я же сказал, что возьмем их. Это капкан.

Алексей осматривается, на воротах висит огромный амбарный замок, заглядывает через щель внутрь, идет к проходной, к которой приставлена лестница. Он поднимается по ней на крышу и видит перед собой пустынный двор заброшенной фермы, где валяются доски и трубы и бегает стая огромных собак. Увидев Алексея, они бросаются в его сторону, отчаянно лают, но не допрыгивают до площадки, где он стоит. Одичавшие псы готовы разорвать чужака. Дроздов в раздумье, его лицо становится бледным.

А л е к с е й. Быстро поднимайся ко мне.

Малика встает на лестницу. Дроздов протягивает руку и одним рывком вытаскивает ее на крышу. Девушка, увидев разъяренных собак, приходит в ужас.

М а л и к а. Что ты задумал? Я туда не пойду.

А л е к с е й. Раздевайся!

М а л и к а. Что?

Внизу собаки бегают кругами и не перестают лаять.

А л е к с е й. Снимай все! Они голых не трогают. Мне наш кинолог рассказывал.

Алексей быстро скидывает с себя одежду. Через мгновение он стоит абсолютно голый перед Маликой. Та в ужасе отворачивается, отступает к лестнице и вдруг замечает, как из-за угла появляются прапорщик и сержант. Алексей одним движением вытягивает лестницу наверх.

А л е к с е й. Раздевайся!

М а л и к а. Я не могу.

А л е к с е й. Или ты сейчас разденешься и прыгнешь со мной вниз, или ты будешь сидеть в тюрьме.

Алексей перебрасывает лестницу во двор фермы и, прижимая к груди брюки и рубашку, спускается вниз. Собаки мгновенно окружают его, неожиданно смолкают и удивленно принюхиваются.

А л е к с е й. Видишь, они не трогают.

Малика не верит своим глазам, она все еще колеблется. Девушка оглядывается вокруг и видит, как к проходной бегут прапорщик и сержант с криками: «Стой!» Девушка судорожно снимает с себя жилетку, платье, обувь.

А л е к с е й. Трусы тоже снимай.

Прапорщик и сержант хватают разбросанные ящики у сарая и ставят их один на другой, чтобы подняться наверх.

А л е к с е й. Прыгай, дура!

Малика молниеносно снимает с себя трусы, берет одежду в охапку, бросается вниз и оказывается в крепких объятиях Алексея. Собаки обнюхивают их поочередно, злобно рычат, но не трогают. В этот момент на крыше проходной появляются прапорщик и сержант. У них вытянутые лица. Собаки поднимают истошный лай, прыгают вверх, пытаясь достать милиционеров. Те шарахаются назад.

Абсолютно голые Алексей и Малика с одеждой в руках быстро передвигаются мимо старых разбитых бараков. Идут молча, несколько собак сопровождают их, обнюхивают, но вскоре теряют к ним интерес и бегут обратно к воротам, где на крыше проходной все еще стоят прапорщик и сержант. Малика замедляет шаги.

М а л и к а. Иди впереди.

Дроздов послушно ускоряет шаги, сворачивает за барак, подходит к бетонной стене и, увидев дыру в ней, просовывает голову, затем кивает Малике.

Они вновь оказываются в лесу.

А л е к с е й. Стоп! Надо передохнуть. Теперь они нас долго будут искать.

Дроздов пытается разглядеть Малику: прямые красивые плечи, зеленовато-голубые глаза, ямочки на щеках. Она стоит перед ним, прикрыв одеждой грудь и живот. Распущенные волосы развеваются на ветру, взгляд открытый, в нем нет никакого смущения. Алексей стоит завороженный этим зрелищем.

М а л и к а. Отвернись.

Алексей отходит на шаг, отворачивается и слышит, как за его спиной спешно одевается Малика. Он тоже начинает одеваться, а когда оборачивается, Малики уже нет. Он немного испуган, идет вперед, видит тропу, идет дальше, дорожка выводит его к реке. Поджав под себя ноги, на берегу, прямо у воды сидит Малика. Увидев его, она встает. Алексей берет ее за руку, прижимает к себе. Малика начинает дрожать. У нее начинается истерика.

М а л и к а. Ну почему он это сделал? Чем я перед ним провинилась? Чем?

А л е к с е й. Кто?

М а л и к а. Ну почему? Скажи мне?

А л е к с е й. Кто?

М а л и к а. Баграм.

А л е к с е й. Ты думаешь, это он?

М а л и к а. А кто еще?

А л е к с е й. Вот сука, попадись он мне в Москве.

Алексей пытается успокоить Малику, но та рыдает без остановки. Он прижимает девушку к себе, она взрывается.

М а л и к а. Все из-за тебя! Все ты! Они ненавидят меня. Откуда ты взялся? Ехала с билетом, с паспортом, с друзьями. Зачем мне все это нужно?

Малика разворачивается и идет в обратном направлении. Алексей догоняет ее.

А л е к с е й. Ты не понимаешь, что говоришь.

М а л и к а. Что ты ко мне привязался? Уходи!

Алексей удивленно хлопает глазами.

А л е к с е й. Я привязался?

М а л и к а. А кто же еще? (Кричит в истерике.) Я еду к мужу, у меня дома дочка, я ни в чем не виновата!

А л е к с е й. Куда ты идешь?

М а л и к а. Я не знаю, я пойду и скажу, что не виновата. У меня там сумка, вещи, паспорт.

А л е к с е й. Но тебя арестуют, спросят, как наркотики попали к тебе. Ни в какую Москву ты не попадешь, поезд ушел.

Малика останавливается, садится на корточки и закрывает лицо руками, ее плечи вздрагивают. Алексей виновато и сочувственно смотрит на нее. Он хочет что-то сказать, но не находит слов. Так они сидят несколько минут. Наконец она поднимает голову, смотрит на него, улыбается сквозь слезы.

М а л и к а. Пить хочется.

А л е к с е й. Да, и мне тоже.

Алексей и Малика быстро идут мимо садовых участков и одноэтажных строений. Проходят одну улицу за другой.

М а л и к а. А она красивая?

А л е к с е й. Кто?

М а л и к а. Никто.

Девушка отстает, тяжело дышит, он тянет ее к колонке, которая стоит у ближайшего дома. Алексей нажимает на рычаг, Малика набирает в ладони воду и жадно пьет. Потом под краном она моет ноги, радуясь ласковой свежести воды. А он смотрит на нее, на ее стройные ноги, на ее радостно улыбающееся лицо и тоже улыбается. Вдруг она быстро опускает платье, и ее лицо становится строгим.

А л е к с е й. А ты его любишь?

М а л и к а. Кого?

Алексей и Малика смотрят друг на друга. Малика непонимающе хлопает глазами, затем ее взгляд проясняется, она опускает голову.

М а л и к а. Не твое дело.

Малика и Алексей выходят на шумный перекресток, вокруг старинные купеческие дома с каменными полуподвалами, неподалеку остановка, ларек-стекляшка, у которого мужики в майках-алкоголичках пьют пиво. Мимо остановки пролетают одна машина за другой. Алексей выходит на дорогу и поднимает руку. На обочине тормозит «Газель». Алексей и Малика садятся в кабину рядом с водителем.

«Газель» мчится по ровной дороге, обгоняя груженные фруктами и овощами КамАЗы и МАЗы.

Водитель, молодой узбек с усталым лицом, вставляет кассету в магнитолу. Включается светомузыка: панель начинает играть огнями и из колонок доносится танцевальная мелодия.

Г о л о с и з с а л о н а (по-узбекски). Слушай, Мардон. Прошу, сделай тише.

Водитель убавляет звук.

В о д и т е л ь. Ставлю медленную музыку — спят, ставлю быструю — тоже спят.

Алексей и Малика оборачиваются и видят в салоне спящих пассажиров, трудовых мигрантов из Средней Азии. Люди сидят и лежат на баулах и сумках, плечом к плечу, лицом к лицу и просто скрестив руки перед собой.

А л е к с е й. Откуда едете?

В о д и т е л ь. Из Самарканда. Третий день. Спят, просыпаются, документы показывают, багаж показывают, кушают, туалет ходят, опять спят. Э-э-э, поговорить не с кем. (Широко зевает, закрывая рот рукой.) Сам засыпаю за рулем, вот вам остановил. Поговорить хочется.

А л е к с е й. Куда едете?

В о д и т е л ь. В Москву! Черкизон. Они там все работают.

А л е к с е й (тихо шепчет Малике). Никуда от вас не денешься, везде ваши люди.

Малика бьет Алексея локтем в бок.

В о д и т е л ь (кивая на Малику). Жена?

А л е к с е й (бросая взгляд на спутницу). Жена.

Малика смущенно смотрит в окно.

В о д и т е л ь. Узбечка? Таджичка?

Водитель через Алексея пытается разглядеть более внимательно лицо Малики.

А л е к с е й. Женщина Востока.

На лице Малики появляется улыбка.

В о д и т е л ь. По-русски не понимает?

А л е к с е й. С чужими мужиками не разговаривает, ты же знаешь, аксакал, восточных женщин.

Водитель заливисто смеется и чуть не врезается во впереди идущий грузовик.

«Газель» мчится по трассе, лесополоса сменяется полынными степями, степи — песками, пески — камышовыми зарослями по берегу Волги.

На обочине дороги при въезде в город стоит инспектор, худощавый сержант, и выборочно останавливает транспорт. Он поднимает жезл, и две легковушки послушно тормозят у стеклянного двухэтажного модуля с козырьком. Третьей машиной оказывается «Газель». Увидев в салоне «гостей» с юга, двум первым милиционер машет рукой, чтобы ехали дальше, а сам медленно, вразвалочку идет к микроавтобусу.

С е р ж а н т (кричит куда-то в сторону). Товарищ лейтенант, чурки!

Из модуля выходит упитанный коротконогий лейтенант, на ходу надевает марлевую повязку и рабочие перчатки. Открывается кабина «Газели», и из нее выходит водитель-узбек. В руках у него документы.

С е р ж а н т. Поставь машину вон там.

Водитель запрыгивает обратно в «Газель» и ставит ее на стоянке ближе к модулю. Худощавый сержант тоже цепляет на лицо марлю.

Л е й т е н а н т. Скажи, чтобы все выходили.

Сержант жезлом стучит в окно. Полусонные и уставшие от длительной поездки азиаты высыпают на улицу вместе с сумками и чемоданами. Водитель что-то говорит им на узбекском, они выстраиваются в шеренгу и поочередно вскрывают багаж на пыльной обочине. Лейтенант поправляет на лице белую повязку, заглядывает в пустой салон, брезгливо морщится и выходит. Около машины стоят Алексей и его спутница.

Л е й т е н а н т. Ты с ними?

А л е к с е й. Нет.

Л е й т е н а н т. А она?

А л е к с е й (кивая на Малику). Она со мной.

Л е й т е н а н т. А что без маски ходишь?

Алексей напрягается, прижимает к себе Малику.

А л е к с е й. Что значит «без маски»?

Л е й т е н а н т. Не брезгливый, что ли?

Дроздов подходит к лейтенанту, оттягивает его марлевую повязку и всматривается в его глаза. Тот пугается.

А л е к с е й. А мне их запах нравится, понял?

Л е й т е н а н т. Борзеешь, пацан… Документы! Быстро!

А л е к с е й. Нет документов. Дома оставил.

Л е й т е н а н т (кивая на девушку). А у нее?

А л е к с е й. Она со мной.

Л е й т е н а н т. Ну тогда за мной. Вперед.

В это время худощавый сержант проверяет сумки и чемоданы пассажиров «Газели», жезлом ковыряясь в их личных вещах. Документы берет в руки, предварительно надев перчатки. Алексей и Малика следуют за лейтенантом в модуль.

Л е й т е н а н т. А если я тебе сейчас хребет сломаю?

А л е к с е й. Пытались ломать.

Л е й т е н а н т. Где? На зоне?

А л е к с е й. В 201-й дивизии. Слыхал про такую?

Лейтенант останавливается и оттягивает марлю вниз.

Л е й т е н а н т. На границе, что ли? На Пяндже?

А л е к с е й. Откуда знаешь про Пяндж?

Л е й т е н а н т. Старший брат у меня там служил. Двенадцатая погранзастава. Слыхал?

А л е к с е й. Она в тридцати километрах от нашей части, только под землей. Мы там посты выставляем.

Л е й т е н а н т. Старая застава была в ущелье, «духи» ее разбомбили в 93-м, полегли там ребята наши, но брат выжил, орден получил, теперь инвалид второй группы.

А л е к с е й. Тише там не стало.

Л е й т е н а н т. Знаю, газеты читаем, телевизор смотрим. Откуда сам?

А л е к с е й. Подмосковье. Рязань.

Л е й т е н а н т. Ладно, бери свою барышню и дуй отсюда.

А л е к с е й (кивает в сторону «Газели»). А что будет с ними?

Л е й т е н а н т. С ними будем работать, наркоту, суки, возят тоннами. Так что ты лови другую машину, пока я не передумал.

Алексей подходит к водителю-узбеку, жмет ему руку и возвращается к Малике.

Л е й т е н а н т (обращаясь к сержанту). Володя, иди поймай парню тачку.

Сержант выходит на дорогу с жезлом, а лейтенант подзывает к себе водителя-узбека.

Л е й т е н а н т. Ну что, джигит? Колеса снимать будем или так договоримся?

В о д и т е л ь. Начальник, в карманах пусто. Из дома едем. На обратном пути подогрею…

Л е й т е н а н т. Ну тогда разберем машину на запчасти, каждый винтик посмотрим.

У поста ГАИ останавливается белый микроавтобус «Мерседес». Из салона доносятся шум и музыка. Сержант открывает дверь, что-то говорит водителю и подходит к Алексею.

С е р ж а н т. Иди садись. До Астрахани подбросят.

Алексей и Малика бегут к машине.

В машине тесно и шумно, громко играет музыка. Молодые люди под крики «Спартак — чемпион!» разливают шампанское. Салон пестрит фан-атрибутикой: красно-белые шарфы, бейсболки, значки, майки, на лицах пассажиров остатки краски эмблемы клуба. Среди болельщиков особенно выделяются трое — рыжий с веснушками, парень в бейсболке и парень с дудкой. Зажигает веселую и полупьяную компанию рыжий. Он сидит спиной к водителю и выступает в роли ведущего. На верхней панели висит монитор, который показывает фрагменты матча с участием «Спартака». Алексей и Малика чувствуют себя среди фанатов явно не в своей тарелке.

Р ы ж и й. Тебя как зовут?

А л е к с е й. Леша.

Рыжий протягивает руку Алексею, тот ее жмет.

Р ы ж и й. А девушку?

А л е к с е й. Малика.

Малика явно смущается, когда произносят ее имя.

Р ы ж и й. Как-как?

Малика напрягается.

М а л и к а (кричит). Ма-ли-ка!

Рыжий поднимает большой палец вверх: отлично, мол.

Р ы ж и й (парню в бейсболке). Давай наливай ребятам.

Парень в бейсболке пугающим выстрелом открывает шампанское и обливает им окружающих, затем наливает пенистый напиток в протянутые пластиковые стаканчики. Алексею наливают больше, чем остальным.

Р ы ж и й. А барышня?

Алексей нежно смотрит на спутницу. Малика качает головой.

А л е к с е й (подмигивая ребятам). Бросила.

Пассажиры улыбаются. Малика дуется.

Р ы ж и й. Ну вот за даму и выпьем!

Болельщики чокаются, кричат: «Ура!» и выпивают до дна. На мониторе футболисты «Спартака» в этот момент забивают гол. Машина вздрагивает от вопля «гол!». Пассажиры вскакивают с мест и танцуют.

А л е к с е й. А вы в Москву?

Р ы ж и й. В Москву, Москву. Едем из Волгограда. «Ротор» отодрали всухую, 3:0.

Алексей чокается с рыжим и залпом выпивает шампанское. Машина взрывается аплодисментами. Один из парней начинает дуть в горн, другой крутит трещотку.

Р ы ж и й. А тебе куда?

А л е к с е й. В Рязань.

Р ы ж и й. По пути. Не волнуйся, довезем.

Белый «Мерседес» летит по берегу Волги. Из окон орут пассажиры, размахивая спартаковскими шарфами.

Сквозь крики и шум в машине до Алексея доходит знакомый рингтон мобильника. Малика достает трубку из кармана жилетки, прикладывает к уху и пытается понять, кто ей звонит.

М а л и к а. Алло! Алло! Не слышно. (Переходит на таджикский.) Кто это?

Она жалобно смотрит на Алексея. Дроздов все понимает и начинает махать руками, чтобы на него обратили внимание.

А л е к с е й. Ребята! Можно на секунду тишину?

Ребята не сразу, но умолкают, с трудом понимая, что происходит.

А л е к с е й (Малике). Говори!

Малика отворачивается к окну и прикрывает трубку рукой.

М а л и к а (по-таджикски). Таир, это ты? Я еду в Москву. Выходи меня встречать на вокзал, завтра вечером. Таир, ты меня слышишь? На Казанский вокзал.

Все в машине явно недовольны, что кто-то прервал их веселье.

П а р е н ь в б е й с б о л к е. Это на каком она?

А л е к с е й. Ребята, секундочку. Судьба ее решается.

П а р е н ь в б е й с б о л к е. Парень, ты чё нас грузишь?

Малика почти кричит в трубку.

М а л и к а (по-таджикски). Это не Таир? А кто ты? Его друг? А где Таир? Я ничего не поняла. Говори громче.

Малика жалобно смотрит на Алексея. Пропала связь. Ребята вновь начинают орать. Шампанское опять льется рекой.

Р ы ж и й. Оле-оле–оле-оле!

В с е х о р о м. «Спартак» — чемпион!

Машина выезжает на астраханский новый мост и попадает в городской трафик.

Из окон машины открывается красивая панорама на Волгу. В этом месте она широка, как нигде, по обе стороны от реки — десятки причаленных судов.

П а р е н ь с д у д к о й (поет нетрезвым голосом). «Издалека долго течет река Волга…»

Песню подхватывают остальные. Поют, как могут, неровно, но от души.

Течет река Волга, конца и края нет

Среди хлебов спелых, среди снегов белых

Течет моя Волга, а мне семнадцать лет.

Малика и Алексей спят, прижавшись друг к другу на переднем сиденье.

Р ы ж и й (водителю). Саша, заворачивай направо, к этому кабаку.

«Мерседес» съезжает с дороги и паркуется напротив кафе «Русская изба». Пассажиры высыпают на улицу, среди них полусонные Алексей и Малика.

Р ы ж и й (Алексею). Леша, давай с нами. Бери девушку и за стол. Заморим червячка и вперед. Утром надо быть в Москве.

Алексей вопросительно смотрит на Малику, та качает головой.

М а л и к а. Ты иди, я на скамейке посижу, мне будут звонить. Я должна с ним поговорить, он знает, что я еду к нему.

А л е к с е й. Я недолго.

Алексей заходит в ресторан вместе с шумной компанией, Малика садится на скамейку и с грустью смотрит на свой мобильник. Темнеет. На обочине дороги резко тормозит фура, из кабины выпрыгивают двое, водитель, седой мужчина, и его сменщик, молодой парень в кепке. Они закрывают машину и идут в ресторан. Их внимание приковывает сидящая на скамейке Малика. Она орет в трубку.

М а л и к а. Алло, Катя! Это я, Малика. Когда будете в Москве? Хорошо, я буду вас встречать на Казанском вокзале. Паспорт, паспорт. Я поняла.

Из кафе выходит шумная компания болельщиков, многие из них едва держатся на ногах, рыжего и парня с дудкой выносят друзья. Малика выходит им навстречу и ищет глазами Алексея, его нет. Ребята с криками и речевками «Спартак» — чемпион!» садятся в машину и уезжают.

Малика входит в полупустой зал, окидывает его взглядом, двое мужчин-водителей едят у окна. Она проходит внутрь, видит длинный неубранный стол и Алексея, уснувшего в окружении пустых бутылок. Малика подбегает к нему, пытается разбудить, но Дроздов не реагирует. Белокурая накрашенная официантка с кислой физиономией убирает посуду.

О ф и ц и а н т к а. Не люди, а звери. Разбили три рюмки и две тарелки. Москвичи поганые.

Малика в отчаянии, ей не удается привести в чувство Алексея.

О ф и ц и а н т к а. Давай поднимай его, мы закрываемся.

М а л и к а. Ему плохо, он не может идти.

Малика, собравшись с силами, берет Алексея за руку, вытягивает его на себя, взваливает на плечи, делает несколько шагов и останавливается.

О ф и ц и а н т к а (обращается к посетителям). Мужики, не поможете девушке поднять парня? А то он сейчас блеванет, а мне убирать.

Из-за стола поднимаются двое, те, которые припарковали фуру на обочине трассы. Они подходят к Малике, с легкостью снимают Алексея с ее плеч и выносят его из зала.

Ноги Алексея болтаются в воздухе, мужики аккуратно опускают его на скамейку. Малика садится рядом.

С е д о й. Земляк, два пальца в рот, и станет легче.

Водители фуры возвращаются обратно в кафе. Малика в отчаянии, Алексей лежит без движения, она пытается привести его в чувство, но безрезультатно.

Девушка идет по дороге, ветер обдувает ей лицо, мимо пролетают машины, ослепляя ее фарами. Впереди автобусная остановка, Малика идет к ней, но не успевает сделать и десяти шагов, как рядом раздается скрип тормозов, она в испуге отскакивает в сторону. Огромный черный джип дает задний ход, тормозит. Открывается переднее боковое окно машины, и Малика видит в салоне двух небритых мужчин, два недобрых взгляда.

В о д и т е л ь. Работаешь?

М а л и к а. Что?

П а с с а ж и р. Сколько берешь? Оглохла, что ли?

М а л и к а. Кто?

Тут до Малики доходит, чего от нее хотят незнакомцы в джипе. Она вскрикивает и как ошпаренная отбегает от машины и бежит обратно.

Алексей, покачиваясь, выходит из-за кустов и садится на скамейку. Лицо его перекошено. Он достает из кармана сигареты, шарит в пачке, она пустая, мнет и выбрасывает ее. Он поднимает голову и видит перед собой Малику.

А л е к с е й. Прости. Не бросай меня. Мне сейчас очень плохо.

Малика тяжело вздыхает.

М а л и к а. Зачем ты это сделал? Зачем пил?

А л е к с е й. На голодный желудок развезло.

М а л и к а. Тебе надо полежать.

А л е к с е й. Мне надо Шурку увидеть. Я должен успеть. Ты поедешь со мной?

Малика молчит. Он продолжает.

А л е к с е й. Мы с ней тебя проводим до Москвы. Честное слово.

Из ресторана выходят те двое, которые вынесли Алексея на воздух. Подходят к скамейке.

С е д о й. Ну что, легче стало?

А л е к с е й. Сходил в кусты, теперь легче.

С е д о й. Что же тебя друзья бросили?

А л е к с е й. Они не друзья, случайные попутчики.

М а л и к а. А вы в Москву?

С е д о й. В Рязань.

У Малики в глазах появляется надежда.

М а л и к а. Он тоже из Рязани.

С е д о й. Земляк, что ли?

Седой и молодой переглядываются.

М а л и к а. У нас деньги есть.

С е д о й. Ну что, возьмем земляка?

А л е к с е й. Я без нее не поеду.

М о л о д о й. Не вопрос. Ее бросим на спальное место, а ты в салоне отоспишься. В полдень будем в Рязани.

По лесной пустынной трассе с включенными фарами летит КамАЗ.

Малика спит на спальном месте. За окном мелькают огни населенного пункта. Алексей дремлет, прислонившись к боковому окну. Седой водитель крутит баранку, сменщик курит и настраивает приемник. Ставит шансон.

В предрассветных сумерках мчится по лесной дороге КамАЗ, проезжает мост, мимо проносятся мокрые от дождя деревья.

КамАЗ останавливается на переезде. Алексей выпрыгивает из него, затем подхватывает Малику и прощается с водителями.

Алексей и Малика быстро идут в сторону города. Прямо от трассы начинаются садовые участки, затем дома, перекресток, машины, магазины…

А л е к с е й. Видишь школу, я в ней учился. А там — видишь? — белое здание... За ним техникум автодорожный. Я хотел пойти туда, потом передумал... Пойду в строительный... А может быть, в другой какой, я еще не решил.

М а л и к а. А я, как отца похоронила, бросила педучилище, пришлось маме помогать шить платья и тюбетейки. Хотела в школе работать, как тетя Катя.

Алексей останавливается, смотрит на Малику, молча гладит ее по голове. Она невольно прижимается к нему.

А л е к с е й. Нам надо пройти еще три улицы.

М а л и к а. Давай посидим.

Они заходят в парк и усаживаются на одну из скамеек. Тишина. Одни деревья окружают их, и только вдалеке, в самой глубине парка, видна медленно бредущая влюбленная пара. Парень и девушка обнимаются, целуются. Алексей взволнованно смотрит на них, потом на Малику, та отводит глаза. Он еще ближе склоняется к девушке, она не отстраняется. Алексей берет ее за руку, и вдруг Малика вскакивает.

М а л и к а. Всё. Тебе надо идти. Ты должен ее увидеть.

А л е к с е й. Ты пойдешь со мной. И не спорь.

Алексей решительно встает и идет в сторону одноэтажных домов с приусадебными участками. Малика отстает от Алексея. Он останавливается и подходит к ней.

М а л и к а. Я не пойду.

А л е к с е й. Я поговорю с ней, вернусь и поеду с тобой в Москву. Шурку с собой возьмем. На поезд мы успеем. Он прибывает на Казанский вокзал в пять утра. Отсюда до Москвы два часа на электричке. Иди на станцию, она за этими домами, и жди меня.

М а л и к а. Нет, вы идите, а я поеду. Прощайте.

А л е к с е й. Почему ты перешла на «вы»?

М а л и к а. У нас принято чужим мужчинам говорить «вы».

А л е к с е й. Я разве чужой?

М а л и к а. Я вас никогда не забуду.

А л е к с е й. Нет, нет. Я тебя так не отпущу, познакомлю с ней, и мы проводим тебя на вокзал.

Алексей берет за руку Малику и тащит за собой.

Алексей и Малика бегут по улице с одноэтажными домами. Минуют один дом, второй, третий... Останавливаются у калитки с аркой из цветов. Дроздов берет за руку Малику и сажает ее на скамейку рядом с палисадником.

А л е к с е й. Посиди, я сейчас вернусь.

Алексей заходит во двор и видит в саду сверкающий белизной джип. Он идет по дорожке, выложенной кирпичом, замедляет шаги и слышит из открытого окна кухни чьи-то голоса и звонкий смех.

М у ж с к о й г о л о с. Скажи: «Mon cher Paul».

Г о л о с Ш у р ы (говорит с акцентом). Mon cher Paul.

М у ж с к о й г о л о с (тоже с акцентом). Получается, но помни, у французов ударение всегда падает на последний слог. Например: Paris, Champs Elysees, Tour Eiffel…

Г о л о с Ш у р ы. Париж, Елисейские поля, Эйфелева башня.

М у ж с к о й г о л о с. Умница! А теперь скажи это по-французски.

Алексей стоит в нерешительности, радость сползает с его лица. Он выдергивает кирпич из земли и со всего размаху швыряет его в окно кухни, стекло разлетается вдребезги. Слышится женский крик. Шум, топот. На крыльцо выбегает Шура и, увидев Алексея в саду, останавливается. Они стоят и смотрят в глаза друг другу. За спиной Шуры появляется высокий длинноволосый молодой человек. Алексей разворачивается и быстрыми шагами идет к калитке. Шура спускается с крыльца.

Ш у р а. Леша, подожди. Нам надо поговорить.

Алексей останавливается на секунду, оборачивается, в его глазах слезы.

А л е к с е й. Говорить мы с тобой больше не будем.

И он уходит. Шура бежит за ним.

Алексей выходит на улицу, громко хлопнув калиткой, и подходит к сидящей на скамейке Малике. Та смотрит на него испуганными глазами. Сзади появляется взволнованная Шура. Дроздов хватает Малику за руку и тащит ее за собой.

Ш у р а. Леша, Леша, подожди. Выслушай меня.

Алексей грубо отталкивает Шуру и дает пройти вперед Малике.

А л е к с е й (Малике). Пошли отсюда. Мне здесь больше делать нечего.

Шура в растерянности, она останавливается и смотрит на удаляющихся от нее по улице Алексея и Малику.

Ш у р а. Алексей! Вернись! Я прошу тебя! Надо поговорить.

Дроздов уверенно шагает вперед, крепко держа Малику за руку, та мелко семенит за ним. Вдруг она резко останавливается и освобождает свою руку.

М а л и к а. Ты что делаешь? Почему ты не хочешь с ней поговорить? Ты же из-за нее сбежал из армии.

Шура стоит поодаль и не понимает, что происходит.

А л е к с е й. Малика, это не твое дело. Пошли!

М а л и к а. Как ты так можешь, ты же из-за нее чуть не убил человека. Она же ждала тебя, ты разве не видишь: она плачет. (Хватает Алексея за руку и тащит к Шуре, подталкивает его в сторону девушки и начинает ходить вокруг них кругами.) Леша, вы должны поговорить. Шура, он про вас много рассказывал. Он вас любит, вы должны это знать.

В этот момент открывается калитка и на улицу выходит француз. Малика, увидев его, осекается и все понимает. Наступает неловкая пауза. Малика разворачивается и убегает. Алексей стоит и смотрит на француза, Шура плачет. Француз берет ее за плечи и уводит в дом.

Алексей идет медленно, понурив голову. Усталость, приключения с Маликой и встреча с Шурой одолели его... Вдруг он останавливается пораженный. Прямо перед собой он видит Малику.

А л е к с е й. Малика. Ты здесь?

Глаза Малики радостно блестят.

М а л и к а. Я пропустила электричку, ждала тебя.

А л е к с е й. Малика! Какая ты умница! Я думал, что больше не увижу тебя!

М а л и к а. Я ждала.

А л е к с е й. И здорово. Я поеду с тобой в Москву, и мы найдем твоего мужа.

Малика понимающе смотрит на него, но лицо ее не становится грустным, а даже каким-то светлым. Алексей берет ее за руку и прижимает к себе. Она не сопротивляется, оба молчат, затем Малика поднимает голову и проводит рукой по его лицу. Дроздов замечает ее влажные глаза, он наклоняется к ней, пытается ее поцеловать, но Малика отводит в сторону губы, но не глаза, которые говорят больше, чем слова. Алексей что-то хочет сказать, но Малика ладонью закрывает ему рот и молча смотрит на него. И в этот момент звонит ее телефон. Она прикладывает к уху трубку.

М а л и к а (по-таджикски). Ты где, Таир? Я не знаю, где это находится. Приезжай на Казанский вокзал.

Они снова в пути. Тамбур вагона набит до отказа. Шум колес. Ветер. Давка. Их прижали друг к другу. Они пробуют говорить, но шум забивает голоса.

А л е к с е й (кричит). Как зовут твою дочь?

М а л и к а (говорит громко). Азиза.

А л е к с е й. Очень красивое имя.

Они взволнованы близостью. То рука коснется руки, то Малика спрячет от ветра свою голову на его плече. Они вместе. И от этого исчезают и шум, и толкотня, и ругань пассажиров. Алексей крепко прижимает девушку к себе, она не сопротивляется.

Московский перрон пуст. Алексей и Малика стоят у электронного табло и смотрят вперед, в конец станции, оттуда появляется поезд. Состав медленно приближается к платформе.

Р е п р о д у к т о р. Поезд «Душанбе — Москва» прибывает на седьмой путь.

Алексей и Малика идут быстро по перрону в поисках своего вагона. Как только состав останавливается, сотни пассажиров высыпают на платформу. Ночной вокзал начинает гудеть и оживать. Навстречу ребятам движется огромная толпа с сумками и чемоданами. Малика с беспокойством смотрит то на поезд, то на людей, то на Алексея. Их глаза ищут знакомые лица. Наконец они видят Катю. Малика бросается ей на шею.

М а л и к а. Катя!

К а т я. Как здорово, что вы успели!

М а л и к а (указывая на Алексея). Это все он. Без него бы я пропала.

Алексей смотрит на них и улыбается. Катя вручает девушке сумку и паспорт и крепко жмет Дроздову руку.

К а т я. Леша, ты молодец. Ты был прав. Точно угадал, кто подбросил эту дрянь Малике.

М а л и к а. Кто?

К а т я. Тимур, конопатый парень. Его специально не трогали ни в Узбекистане, ни в Казахстане. Пасли до России и всю группу накрыли уже в Волгограде. Баграм его раскусил, и теперь…

На этих словах Катя замолкает. Малика и Алексей поворачивают голову и видят перед собой суровое лицо бригадира.

Б а г р а м. Катя, ты опять много болтаешь. Им это не обязательно знать.

А л е к с е й. Вот сволочь, не дали мне ему врезать.

Б а г р а м. Ты, солдат, не горячись, дергай быстрей отсюда, пока менты тебя не взяли. Охоту на тебя никто не        отменял.

Малика в смятении, не знает, то ли радоваться появлению бригадира, то ли огорчаться. Она невольно прячется за спиной Алексея.

Б а г р а м. Мужа нашла?

Малика не успевает ответить бригадиру. И в этот момент раздается звонок мобильника. Девушка достает из кармана телефон и прикладывает его к уху. Ее лицо неожиданно проясняется.

М а л и к а (по-таджикски). Где ты, Таир? Куда? Когда?

Алексей взволнованно смотрит на Малику. Тут Баграм хлопает его по плечу и кивком показывает в сторону здания вокзала. Народ небольшими группами идет в направлении метро. Среди пассажиров милиционеры. Они выборочно проверяют документы прибывших пассажиров. Дроздов не раздумывая хватает за руку Малику и исчезает в толпе. Баграм усмехается и садится обратно в поезд, вслед за ним в вагон заходит Катя.

Алексей и Малика идут мимо таблички «Пригородные поезда», выходят на перрон, где останавливается электричка. Пассажиры выходят из вагонов. Малика ищет взглядом мужа. Алексей с сумкой идет следом за ней. Выбравшись из толпы, Малика останавливается и оглядывается вокруг. Она всматривается в лица суетящихся на перроне людей. Мужа нет. Малика направляется вдоль перрона. Алексей идет за ней. Но и здесь никого нет.

...Опустевшая платформа. Ушла электричка. Разошлись люди. Серый туман накрывает железнодорожные пути. Только Малика и Алексей одиноко стоят на перроне. Девушка уже не смотрит по сторонам. Опустив голову, она мрачно уставилась в землю. Алексей, вздыхая, поглядывает на нее. Малика поднимает голову.

М а л и к а. Что ты стоишь?.. Иди.

Алексей молча кивает, но никуда не уходит, достает сигареты, закуривает. Светает. Они выходят на боковую улицу, на стоянку такси, народу не так много, машин тоже. На привокзальных скамейках спят и отдыхают бомжи. Алексей поглядывает на Малику, а та, перестав уже надеяться, тоскливо смотрит куда-то наверх, на освещенные прожекторами золотые купола. Сигарета догорела до самых пальцев Алексея, он бросает ее.

М а л и к а. Тебе же ехать надо. Иди!

А л е к с е й. Не придет он. Пошли.

Она поворачивается, чтобы идти обратно к вокзалу, и в это время откуда-то сзади раздается глухой голос: «Малика!» Девушка вздрагивает. Какой-то парень, хромая, пробирается к ним через автостоянку. Он подходит к Малике, останавливается, худой, с впалыми щеками, с печальными измученными глазами. Она бросается к нему, обнимает и плачет у него на груди.

М а л и к а (по-таджикски). Живой! Живой! (Он не двигается. Она отрывается от него, смотрит в глаза и снова прижимается к нему.) Как я по тебе соскучилась! Азиза по тебе соскучилась. Мама тоже соскучилась. Как мы тебя любим!

Губы Таира что-то шепчут. Он тоже обнимает ее. Она снова смотрит ему в лицо. Он улыбается ей в ответ. Улыбка получается грустная и жалкая. В глазах у него слезы.

М а л и к а. Ничего... Ничего... теперь мы вместе.

Она гладит его лицо, волосы, плечи. Алексей стоит рядом и смотрит на Таира и Малику. Он растерян. Закуривает. Вдруг кто-то трогает его за плечо. Дроздов поворачивается и видит перед собой милиционера.

М и л и ц и о н е р. Документы.

Алексей последний раз бросает взгляд в сторону Малики, долго тушит сигарету. Малика не видит его, она берет руку Таира, разглядывает. Ладонь вся в рубцах и царапинах. Он привлекает жену к себе, обнимает. Вдруг Малика спохватывается.

М а л и к а. Подожди, а где же Леша?

Она поворачивается, отыскивая Алексея глазами.

М а л и к а. Где он?!

Девушка оглядывается по сторонам, бежит по перрону сквозь серый туман. Пустая платформа.

М а л и к а. Леша! Леша! Леша!

Алексея нигде нет.

[1] Дедушка (с узб.).