Наркоматы. Вятка, 1918

н а р к о м в н у д е л
н а р к о м н а ц
н а р к о м п у т ь
н а р к о м з д р а в
н а р к о м з е м
н а р к о м ф и н
н а р к о м п о ч т е л ь
н а р к о м в о е н
н а р к о м к о н т р о л ь
н а р к о м и н д е л
н а р к о м м о р д е л
н а р к о м т р у д
н а р к о м ю с т
н а р к о м т о р г
н а р к о м п р о д
н а р к о м с о б е с
н а р к о м п р о с
в с н х

НАРКОМВНУДЕЛ

народный комиссариат внутренних дел – тихая спальня: в коридорах стоят раскладушки – в кабинетах на полу матрацы – плетеные кресла, многие из которых сломаны; все спят – а двери на улицу скрипя навевают сон. заходите – всем хватит места – только не надо шуметь и жаловаться на судьбу. в самой дальней комнате можно позвонить по телефону и приготовить чай, на балконе можно курить, хотя все обычно делают это лежа – где кто улегся. всё в наркомате ломано-переломано, чинено-недочинено. но как приятно. лежать и слушать как по стеклам и лужам барабанит дождь. можно хоть догола раздеться. все устали – и приходят сюда отдохнуть. можно искать глазами знакомых и здороваться краешками губ. потолки высокие – пахнут сырым мелом – а зимой здесь топят.

НАРКОМНАЦ

на стенах наркомнаца – хантыйские платки и марийские полотенца, бурят-монгольские онгоны развешаны на нитках; желтые бубны эвенков, алеутские маски, очажные демоны луораветлан. и многое многое другое. полы в наркомнаце усыпаны хвоей; запахи пихты, лиственницы, можжевельника. на входе в под’езд со стороны улицы чуваши с винтовками играют на пузыре, сидят на обрубках дерева – с внутренней же стороны неизвестные с тестяными лицами дуют в берестяные трубы и угощают вас пирогами с калиной. вот так учреждение. ноги сами несут вас по коридорам и вы видите рябиновые деревья поставленные корнями вверх. что за причуда – слева и справа из полуоткрытых комнат до вас доносится горловое пение, топот десятков ног, крики ворона, звуки перьевых жужжалок. над головами летают птицы – кукушки и сойки, под ногами извиваются веретеницы, ходят люди, бегает цапля, бегает выпь. в наркомнаце все возможно – любая встреча и поворот судьбы. вы решаетесь следовать за выпью и она приводит вас в комнату где стопкой по четыре человека друг на друге лежат натуральные мертвецы. ей-богу их штук сорок – и никакого гнилого запаха – живые вокруг едят большого налима. выпь оглушительно ревет – приглашает дальше. в соседнюю комнату осторожно засовывает клюв и делает знаки войти. в комнате насторожен самострел; ‘на медведя’ – успеваете подумать – и огромная стрела–рогулька со свистом пробивает вам грудь. вы приходите в себя в кабинете наркома среди шкур и китовых костей. у наркома медные рога на грубо спаянном обруче – под ними стриженая голова. ну–ну. – улыбается он. – не бойтесь умереть в наркомнаце. действительно – бояться нечего. в народном комиссариате по делам национальностей лучший в россии фиторазлив. чего вам только не нальют в граненые мутные стаканы. нарком лично поил нас чагой и угощал сладковатым очищенным корнем. у наркома на рукаве советская звезда – а еще нету брюк и половой орган всегда на взводе. кстати о последнем – в наркомнаце все сотрудники либо голые либо в традиционных костюмах. костюмы редко бывают полными – чаще одет лишь какой–нибудь элемент. например пояс из липового мочала на совершенно голой коми–пермяцкой женщине. сколько жизни, сколько любви, сколько разносится звуков! это наш любимый наркомат. перед уходом мы целовались до умопомрачения сначала с китайскими – а потом с корейскими девушками.

НАРКОМПУТЬ

народный комиссариат путей сообщения – японский веселый дом. вся основная жизнь здесь происходит на крыше. два раза в день – до обеда и после – с крыши наркомпути отправляют аэростат с желающими любить и бражничать в небе. в первой половине дня поднимают живых, во второй половине – мертвых. наркомпуть украшен дешевыми бумажными гирляндами, транспарантами ‘рады вас приветствовать’ и ‘счастливого пути’. на крыше кто–то свистит в свисток. ходят пьяные машинисты, капитаны пароходов и летчики. у машинистов грязные рожи – все называют их пьянь паровозная. они матерятся и лезут в драку – кидают в голову обидчику увесистый рельс. капитаны все венерические но красавцы: девушки с искренним сожалением дают им себя лишь ощупывать. летчики много шутят – каждый грохался о землю – и некоторые разбивались насмерть. насмерть так насмерть. – говорят такие. – теперь хоть двести раз насмерть – лишь бы не сгореть. есть еще водители автомобилей – от’явленные пижоны и главные обидчики здешнего женского пола. бензиновые задницы! – кричат девицы и убегают на крышу. на крыше у шоферов кружатся головы – туда они не идут. ах наркомпуть! ты отправишь нас хоть в нижний мир, выдашь напрокат батискаф, женщин и фляжку со спиртом. мы вернемся на твою крышу и оставим на ней ракушку, бивень мамонта или другой сувенир.

НАРКОМЗДРАВ

народный комиссариат здравоохранения – черная коробка, внутри которой так же темно. кто не знает здание наркомздрава красного кирпича? вечерами и ночами там никогда не зажигают свет, днем на окнах черное сукно. темень кромешная, все передвигаются на ощупь. нарком семашко – истинный демон в костюме–троечке – всё видит как воробьиный сыч. уж он–то точно никого никогда не лечит, а только режет бритвой если натолкнется. он давно перерезал всех своих сотрудников – а себе распорол живот. смерть и семашко – университетские приятели, вместе учились на медицинском в казанском императорском университете и получили дипломы в 1901 году – они дико хохочут на этажах, так что слышно на улице. в темноте наркомздрава звонят телефоны, стучат молотки: плотники собирают ящики для похорон, ремонтируют носилки. гробов здесь полным–полно и есть отличный крематорий. из трубы наркомздрава валит желтый дым. чем они там топят? – думает обыватель. но в наркомздрав все равно идут посетители. если кто зайдет вовнутрь – вряд ли оттуда выберется – либо выйдет психически больным. он побежит по трамвайной линии, его отправят в больницу, а оттуда в наркомздрав – и семашко его зарежет. демонариум – вот что это такое; резиденция смерти на территории р.с.ф.с.р. нас самих там когда–то убили – знаем не понаслышке.

НАРКОМЗЕМ

семь кусков земли вырезанные семью лопатами подняты нами за волосы положены на телегу э–э–э–э теперь поедем э–э э–э теперь помолчим–ка поедем и помолчим. сорок горстей земли подняты на дороге двадцать горстей земли подняты с десяти могил э–э–э–э теперь поя поедем э–э э–э теперь поём едем и поём. красивого мужчину закопаем по пояс красивого мужчину с большим х.. на вершине холма, высокого мужчину закапываем по шею на спуске холма э–э на спуске одна голова торчит и земля во рту. мальчика с девочкой приведем в овраг закопаем вниз головами только ноги торчат э–э помогай земля. всю ночь будем ездить всю ночь хлебом тебя кормить пивом поить людей оставлять всю ночь по кривым дорогам э–э помогай земля помогай. целовать будем черную грудь пока губы не изотрем целовать будем до самого села. э–э–э–э теперь приехали. семь кусков земли–поля за волосы во дворах обтрясем, сорок горстей земли–дороги под большую березу высыпем, двадцать горстей земли–могилы разделим промеж собой положим за иконы русскому богу. с этой молитвы начинается рабочий день в народном комиссариате земледелия.

НАРКОМФИН

это тир – друзья. приходите – здесь весело. можно с девушкой или с двумя – посмеяться, отдохнуть, заработать денег. и поесть мороженое. и купить канарейку. там стоит пугало с погонами белогвардейца – стреляйте в него и получайте свои деньги: всё зависит от вашей меткости. красным командирам сюда вход закрыт. ведь они свалят пугало с шеста при первых же выстрелах. что же им всем давать миллион? у красных командиров и так хватает денег. в наркомате финансов больше любят молодежь. и музыка там играет. а влюбленным парочкам дарят котят.

НАРКОМПОЧТЕЛЬ

народный комиссариат почт и телеграфа соединяет старушку и сына, кокшайск и киргизию, молоко и землю, белоголового ванюшку с его престарелыми сестрами, егора–утопленника и юлию–дочь, березу – божью ногу и луну – ночной глаз, пчелу и мальчика, цветы и красноармейцев, коня с деревом. ангелы проявляют повышенный интерес к наркомпочтелю. барышни наркомпочтеля звонящие серафимам вызывают у ангелов искреннюю зависть. 'серафимы так немногословны. у этих барышень красивые юбки, они думают о мужчинах.’ – говорят ангелы. да они правы – эти барышни думают только об одном, любят только одно неприличное слово и твердят его про себя постоянно в рабочее время допуская от этого досадные ошибки в срочных сообщениях, а звонят куда попросят – им не трудно. у ангелов к барышням всегда много маленьких просьб личного характера. иные же бестелесные – дети тополя – очистившиеся от земли – хотят еще большего от наркомпочтеля и осаждают его учреждения всецело в рабочие дни и даже ночью: когда никого нет – а сами они не в силах что–либо сделать.

НАРКОМВОЕН

1

в народном комиссариате по военным делам вас – естественно – сразу застрелят. подниметесь по крыльцу, переступите через порог, скажете ‘здравствуйте’ и получите пулю в лоб. а что – все правильно – чего вы еще хотели? сюда идут одни самоубийцы оставляя в домах записки ‘пошел в наркомвоен. никого не виню’ или наоборот ‘это вы виноваты катенька – будьте прокляты сука.’

2

главные приметы народного комиссариата по военным делам – живые цветы растущие и разбросанные повсюду и чудесный оркестр играющий балканскую музыку где–то наверху. оркестра никто не видел но слышали все – в любом из углов–кабинетов в любое время дня и ночи. и кто–то поет под него – хор не хор но как хорошо – боже мой, давайте подпрыгнем. танцевать – вот главное слово, танцевать опьяненным цветами и румынскими дойнами, с красным бантом на рукаве, песнями о вещих снах стояна – красавца из сливена, плачами македонцев. что такое красная армия? – это медная труба и сломанный органиструм, под ногами синие холмы, смерть любуется и глядит в бинокль – гарантирует нашу победу, она просто чудо – и никого не обидит, у нее за поясом свежие бинты. мы еще напишем о красной армии мистический трактат, мы еще сочтем всех ее бойцов имеющих небесное происхождение. они идут сюда толпами, принимают присягу, разбирают оружие – потому что наркомвоендел сделал эту войну черногорской уличной свадьбой где поют о невесте–анне полетевшей над городом подглядеть как моется жених; где мужчины снимают штаны и стреляют из ружей для устрашения демонов залезая при этом на столы; жены визгами встречают выстрелы. наши командиры оборачиваются птицами, наши лошади говорят; когда мы уходили от здания наркомвоена нам играли и пели о боснии.

НАРКОМКОНТРОЛЬ

народный комиссариат государственного контроля – оптический центр республики. два мощных телескопа установлены в главном здании в москве – а в загородной местности имеется обсерватория принадлежащая наркомконтролю. у каждого работника на ремне в футляре – подзорная труба. гигантское количество окон позволяет им глядеть с утра до вечера во все стороны света. перископы, микроскопы, лупы, бинокли, даже закопченные стекла – на каждом столе и подоконнике. стекла–то зачем? – а вот любят здесь просто так поглядеть на солнце – нарком ругается и топчет стекла ногами, грозит увольнением но по ночам улыбаясь рассказывает жене о странностях своего коллектива. сеть магазинов ‘оптика’ курируемых наркомконтролем разбросана по стране от кронштадта до николаевска–на–амуре – кроме приборов названных выше здесь продаются очки (пенсне и монокли – хлам для буржуев – их разумеется нет). штат окулистов – лучших на материке – трудится что есть сил. они поправят вам зрение, вставят глаза если вместо них – бордовые впадины. во дворе наркомконтроля – железная труба: ржавая но работает – диаметром в метр – уходит в землю на большую глубину. труба называется ‘уховертка’. дежурный по ней прикладывает ухо к отверстию чтобы слышать что происходит внизу. вечером докладывает наркому: карлики веселятся, земляной олень трубит, крот заблудился и плачет.

НАРКОМИНДЕЛ

народный комиссариат иностранных дел – место где люди прощаются друг с другом. только расставания. пахнет перронами, паровозным маслом, утренней гарью чугунных путей: это специально в наркоминдел натащили старые шпалы и расставили по углам. боже – мы не романтики – но что за комок вырастает в горле как только мы сюда заходим? тоска – дорогие – тоска. головная боль. курение – как ижорская песня – бесконечная и печальная. тот кто уезжает – не обязательно едет за границу. бывает что и туда, так уж назвали – наркоминдел. это не вокзал – это дом свиданий: все стоят, обнимаются, шепчутся. вот студент провожает друга: тот уезжает в ургу – в руках держит два сачка и чемоданчик – в нем всё для распяливания бабочек. вот обворожительные близняшки с открытыми грудками провожают брата. зачем они обнажили грудь? наверно это какой–то обряд. вот аничка провожает валю – держит в зубах капсулу с атропином: как только валя выйдет из наркомата – аничка стиснет зубы: а валя всего–то едет из москвы в казань. вот полина провожает ангела. ангел кусает полине ухо – и видно как у него оттопыриваются штаны.

НАРКОММОРДЕЛ

1

н–да хорошо придумано – и народный и комисссариат да еще по морским делам. а на деле – оплот педерастии похлеще всех лондонских и берлинских заведений для мужчин вместе взятых. сюда приходят матросы с покатившимися глазами чтобы совокупляться друг с другом. они поют ‘яблочко’ и раздеваются в танце – целуются – бьют бутылки. они бреют друг другу ноги – бросаются в лестничные пролеты – интрига на интриге – слезы текут рекой. иные кричат от боли, иные аплодируют. не будем перечислять всего что здесь творится. лучше с улицы грохнем им камень в окно.

2

посередине озера воже в двухстах километрах на север от вологды на якорях стоит дебаркадер – здравствуй нкмд. наш деревянный челн наконец–то доплыл – мы лезем наверх по веревочной лестнице. до чего же флотские рады гостю. нам тоже отлично знакома эта прокуренная зала со столиками и пианино, внутри которой мы оказались. и кельнерши нам знакомы – и сами они улыбаются – знают что нужно нести. несите подруги несите – водку и вяленого сига, салат из водорослей и кофе. кельнерши все в тельняшках на голое тело и босиком, ноги у них очень полные. электричество мигает, руки устали грести и теперь гудят, мы качаемся на волнах огромного озера. щурим глаза, в углу видим столик наркома – его приказов ждут корабли, голос этого человека – колыбельная для утопленников, в воде живет много тварей – и наш морской комиссар посылает их проглатывать миноносцы и крейсеры антанты, он мало спит, он женат на рыбе, и сам хотел бы быть рыбой – просил об этом председателя рвср, сонный сидит, шевелит губами. мы думаем о своем уважении к этому новому ахто – царю потоков без зеленой бороды; кельнерши доступны – но сейчас нам хочется спать; мы тянем улыбку представляя как наверху по периметру дебаркадера мочатся в воду нетрезвые краснофлотцы; рука упала – мы спим. ночь кончается – с утра будет пасмурно будет тихо – утром нам возвращаться на берег – и серебристая жена наркома поплывет впереди.

НАРКОМТРУД

женщины наркомтруда в августе раздеваются перед сойками. в сентябре открывают рты с козодоями. в октябре ходят к цаплям в гости. в ноябре рожают сойчат. в декабре сыплют яд снегирям в кормушки. в январе доверяются пустельге. в феврале вырезают бумажных вальдшнепов. в марте платят кукушкам советскими ассигнациями. апрель проводят в лугах в компании пастушка и погоныша расстелив на земле одеяла. в мае влюбляются в веретенника и сотнями тонут в болотах. в июне кричат пить–полоть. в июле превращаются в водомерок и становятся пищей чирка–свистунка. мужчин нигде нет. нарком–крапивник сидит на столе нахохлившись.

НАРКОМЮСТ

народный комиссариат юстиции разместился в городе хем–белдыр – в сердце танну–тувы:  о саяны. почему не москва, почему урянхайский край? а бог его знает – говорят кидали жребий. он достался юристам – и верно: они ведь все как цыгане или китайские фокусники – гадать, играть, тянуть за удачу умеют лучше других. все хотят в хем–белдыр – такое небо, такие живые цвета, разнотравье. шулеры пройдохи. – клянут юристов завистники. – заняли самое лучшее. лучшее – да. и что же после того как наркомюст обосновался на верхнем енисее среди кедровников, кожээ и священных гор, среди тысячи тысяч овечьих носов в желто–зеленых долинах? а то что все наши судьи отрастили длинные косы, научились по–тувински и по–монгольски, а самые способные – маньчжурской, тибетской и китайской речи, завели себе тушечницы и тонко струганные палочки – гуляют и пишут на бланках со звездами трактаты о пустоте, песни о седлах и потниках, о гриве мышастого, ветре и камне. отправляют всё в наркомпрос где выходят книга за книгой под одним и тем же названием – ‘пейзажная лирика наркомюста’.

НАРКОМТОРГ

народный комиссариат торговли – магазин на самокатной где торгуют швейными машинами с ангелом внутри и берут в оплату живых улиток.

НАРКОМПРОД

враги революции ругают наркомат продовольствия: он–де ведает продразверсткой и ко всем направляет чк. с врагами мы долго говорить не станем, только спросим: а что жрать рабочим в облупленных городах, где вместо земли – булыжники мостовых и деревянный настил? а армия – что? а беспризорники? и разве наркомпрод – одна продразверстка? кто знает что с самого первого дня на должности комиссара здесь состоит мордовская полевая богиня паксь–ава – соломенная мать поля размером с большую детскую куколку? она заказала себе гимнастерку и пистолет в кобуре и так ходит и морщит широкий нос в веснушках. вся белесая, округлая, и глаза бело–голубые. она говорит на смеси мордовского–мокша и исконных демонических языков – таких как свист, молчание, крик, невнятное пение и невнятное бормотание. она любит трудовой народ и беспощадна к лентяям и пьяницам. это она – главный продовольственный диктатор, это ей подчиняется 30–тысячная продармия, это паксь–ава велела стрелять самогонщиков и поджигать их дома. она – такая душевная; все зовут ее пакся; на митингах она говорит убедительно, а когда говорят другие – стоит задумчива – вспоминает как на межах в разгар полевых работ для нее оставляли картофельные оладьи, ягодники и творожники; вспоминает как играла с перепелками и подглядывала за людьми упавшими в траву. вспоминает обмелевшую мокшу – как купалась и знала что парни на том берегу разглядывают ее крошечное тело и трут свои глупости–радости и капают на землю. эй ребята! – кричала им пакся. – земле будет приятно.  она и вышла бы к этим парням и дала бы каждому – но ведь то что они сейчас жмут в кулаках составляет половину роста матери полей. пакся однажды вышла к мужчинам, стояла в кругу, отжимала волосы, предложила целоваться. они подносили ее ко ртам и языками доводили до смерти; пакся так умирала что ее медовые крики услышал пурьгине–паз – толстый дурак который грохочет в небе. услышал и ударил сверху по всей компании – и пакся стукнулась головой о камень – а ее друзья погибли. пакся тогда погубила весь урожай – просто забыла о нем от печали – и матери умерших от голода детей проклинали ее и искали в полях чтобы бросить в глаза могильную землю.  всё это в мыслях паксь–авы – а перед глазами ветер столицы, тысячи лиц продармейцев идущих на обиду и смерть. они и сами обидят кого захочешь – вон у них какие винтовки. как все закрутилось. – думает пакся. – свистом по ночам она предсказывала урожай, а теперь ее свист означает освобождение от расстрела.

НАРКОМСОБЕС

лодка треснула и идет ко дну – мы отправляемся в народный комиссариат социального обеспечения. при входе на мокрую обувь повязываем бахилы. так мол и так. – говорим в окошечко. – все пропало и ноги мокрые. заполните анкету. – предлагают нам изнутри. мы вертим ее в руках, наверху видим буквы – р.с.ф.с.р. – под ними во весь лист пятиконечная звезда, в каждом углу которой написано по вопросу. в середине звезды – пять линеечек для ответов. любите ли вы сурепку? любите ли вы анну? любите ли вы керосин? любите ли вы можжевеловый квас? любите ли вы воблу? – спрашивает нас звезда. пишем пять искренних ‘да’ здешними красными чернилами. через полчаса со склада наркомсобеса нам выдают все необходимое для того чтобы продолжать остаться на плаву.

НАРКОМПРОС

программа наркомпроса для единой трудовой школы от 30.04.18 – подтвержденная декретом снк от 18.06.18 – реализуемая с 02.09.18 – расчитанная на весь период обучения (I – II ступени):

я      з      ы     к     и:

к        о        м         и       р у с с к и й
р  у  м  ы  н  с  к и й        р о  д  н о й
луговой марийский
л  а  т  ы  ш  с к и й
старо–монгольский
ф   и   н   с   к   и  й
с   е   р  б  с  к  и  й

п  р  е  д  м  е  т  ы:

р   о  с  о  м  а  х  а
т      р     а     в     ы
д    е    м    о   н   ы
в      е      т     е     р
м   о  л  ч  а  н  и  е
м   е  д  и  ц  и  н  а
т   е   к   с  т  и  л  ь
китайские   чудеса
б   и   о  л  о  г  и  я
народная      кухня

ВСНХ

высший совет народного хозяйства – имеющий статус наркомата – последний, восемнадцатый наркомат. нам он особенно дорог. мы закрываем глаза. мы плачем. сидим закусив кулак. вот говорят вснх – чудовище бюрократии. не идиоты ли? грубияны, сукины дети. наша нежность, наш философский факультет, где вместо скуки – поэзия поэзия, наши два стакана вина поутру перед выходом из дома, бабочка–перперуда на твоих печатях – все это о вснх. вснх соткался из воздуха – на наших глазах. как такое вообще возможно? комбинат чудес, фабрика удивлений и совпадений, каждое здание вснх – воздушный корабль: и мы летим все вместе. мы научены волшебству, мы наполним чабрецовым медом барабаны наших револьверов, мы разрядим их в наши рты за наркоматы, за вснх. мы ляжем на улицах животами вниз: мы улыбнемся – мы мертвые. мы не в силах глотать тот мед, укройте нас красными флагами. о вснх – мы лежим и шепчем имена твоих главков и центров. нет – не надо нас поднимать, нам ни капельки не стыдно, наши слезы – любовь любовь:  главгвоздь главконсерв главкрахмал главшвеймашина центрочай главспичка главтабак – мы там пару раз ночевали главрезина главторф главкость центроспирт главмука главбум главкоавиа – где директор из третьей триады центротук центролак главзолото главупркож главточмех главсоль главкустпром главбензол главлеском главтекстиль главодежда главстекло главрасмасло главтоп главфармзав главанил главмех главсахар главсланец главуголь главводхоз главкондитер. главгвоздь, мы рассчитываем на твои гвозди; мы возьмем с собой пару твоих пирожных, главкондитер; пока горит папироса – мы гуляем на свадьбе главтабака и главспички. в главспичке работает степанова люба – мы ее любим и дарим ей этот стих:

(л е т н и е)
желтые сны
адрес–календари
скрип уключин
бутыль собака
п о п р о щ а е м с я