Тишину стылого осеннего утра нарушал только лай собаки, доносившийся со станции Новогиреево. К остановке с грохотом подкатил первый трамвай. Двери его распахнулись, выпуская единственного пассажира — парня лет двадцати пяти, бритого наголо. Он поежился от сырости, сунул руки в карманы серо-голубой ветровки и быстро зашагал к подземному переходу, по другую сторону которого проходила железная дорога.

Пройдя через переход, он поднялся по ступенькам на платформу и застыл в ожидании электрички.

Замерзнув окончательно, Андрей потер одну о другую ладони и достал из кармана пачку «Кента», потом зажигалку. Вытащил сигарету и закурил. Табачный дым сразу оживил его. Он слегка расправил плечи, посмотрел в сторону, откуда должен был прийти поезд, хотел было повыше застегнуть молнию на ветровке и вдруг замер — прямо на груди темнело бурое влажное пятно.

Андрей беззвучно чертыхнулся, подошел к противоположному от путей краю платформы и спрыгнул в кусты.

В кустах Андрей снял ветровку, вывернул наизнанку, сложил как можно компактнее. Потом с помощью палки выкопал в земле неглубокую яму, положил в нее ветровку и старательно закопал. Оглянулся, услышав гудок приближающейся электрички.

Андрей заскочил в электричку и обвел глазами вагон.

В дальнем углу, скукожившись, спал крепкий седой мужик — работяга, возвращающийся с ночной смены.

Недалеко от входа сидела, погрузившись в мутное похмелье, бомжиха. При виде Андрея она вышла из отупения и испуганно глянула на него, на всякий случай слегка сдвинувшись в угол.

Андрей прошел в вагон и сел на скамейку. Откинул голову на сиденье, раскинул крепкие, оплетенные жилами руки, вытянул сильные ноги и сразу провалился в сон. Он спал так, как спят только очень смелые люди, которые не боятся удара в живот.

Лицо его, с низким скошенным лбом и ртом, будто набитым зубами, было бы совсем некрасивым, если бы не глаза: внимательные, умные, злые. Но теперь глаза были плотно закрыты и он стал похож на спящего неандертальца.

Андрею снился сон. Он, двенадцатилетний, шел по лесу, стараясь попадать ногой в валенках в следы, оставленные отцом. Отец шел впереди, бодрый, молодой, в короткой потертой куртке на меху, которой он очень гордился и называл «летчицкой». В правой руке он нес ружье.

Андрей заметил, что и у него сбоку болтается двустволка. Он поднял глаза на отца.

Отца впереди уже не было. И следы в снегу исчезли.

— Папа! — прозвучал в морозной тишине крик Андрея.

Он ускорил шаг, но отца догнать не смог. Тогда Андрей побежал, то и дело по колено увязая в глубоком снегу. Внезапно снег кончился — он вышел на поляну.

На поляне сидела ярко-рыжая лисица. Она спокойно смотрела на него, даже не пытаясь убежать.

Андрей нерешительно поднял двустволку.

— Стреляй! — донесся откуда-то сзади и раскатился по лесу голос отца.

Андрей оглянулся.

— Стреляй! — снова крикнул отец.

Андрей вскинул двустволку, прицелился…

Грохот распахнувшейся двери разбудил замерзшего Андрея. За окном совсем рассвело и накрапывал слепой дождь. Он обнял себя руками, быстро растер предплечья и выскочил в тамбур.

Когда электричка отъехала от платформы, Андрей уже шел по мосту над путями.

На маленькой кухне, обставленной типовой мебелью начала 80-х, у окна стояла мать Андрея. Ей было только пятьдесят, но незнакомые люди часто обращались к ней «бабушка»: почти совсем седые волосы, отекшие ноги, натруженные кисти рук, покрытые сухой и тонкой, как бумага, кожей.

Она терпеливо смотрела во двор, изредка поплотнее запахивая теплый халат, надетый поверх ночной рубашки.

Щелкнул замок входной двери. Мать торопливо оглянулась, машинально поправив волосы.

— Андрюша… Как это я тебя проглядела?..

Она виновато заморгала, зная, что сын не одобряет ее ночные бдения.

— Почему ты не спишь? Я же сказал — приду утром, есть ночная работа, — сказал Андрей и прошел к плите.

Достал коробок спичек из жестяной банки, включил газ, стал греть над конфоркой руки.

— Даже не позвонил…

Мать внимательно смотрела на сына, пытаясь угадать, где он был и не сделал ли чего плохого.

— Села батарейка в телефоне.

Внезапно она поняла, что в нем изменилось, — на сыне не было ветровки.

— А куртка где твоя?

— На работе забыл.

— Как забыл?!

— Торопился на автобус и забыл…

Он повернулся к ней и глазами попросил больше не говорить об этом.

Мать тоже подошла к плите, коснулась руки сына.

— Батюшки, ты же ледяной весь! Иди скорей под одеяло, я тебе чаю заварю — принесу. Есть будешь?

Андрей повернулся к ней, обнял за плечи.

— Мам, ну не волнуйся. Иди ложись, я все сам разогрею, поем.

— Да я уже не усну… — Она посмотрела на него внимательно и грустно. — Такой взрослый стал… Совсем как отец, когда я за него вышла…

— Ему двадцать три было?

Она кивнула, улыбнулась сквозь слезы, продолжая неотрывно любоваться сыном, потом вдруг спохватилась, торопливо вытирая ладонями глаза:

 — В холодильнике борщ, давай разогревай! Я сейчас.

Мать торопливо вышла из кухни.

Андрей достал из холодильника кастрюлю с борщом, поставил разогревать.

Мать вошла в кухню, неслышно ступая, но он сразу почувствовал ее присутствие и обернулся.

Мать держала в руках большую коробку. Она подошла к сыну, протянула ему коробку.

— Посмотри. Ты ведь такие хотел? — она улыбнулась.

Андрей открыл коробку, в ней лежали берцы с высоким голенищем.

— Мам, ну зачем ты… это же вся твоя зарплата!

Он поднял на нее глаза, пытаясь казаться рассерженным, но было видно, что он очень доволен.

— Мне премию дали, — мать улыбнулась, — давай-давай, примерь, а то вдруг малы.

Андрей сел на табуретку, надел один ботинок, второй, тщательно зашнуровал, встал, прошелся по кухне. Берцы приятно поскрипывали.

— Вроде как раз, — сказал он со счастливой улыбкой.

— Ты доволен?

Мать смотрела на него, крепкого, ладного, со скрытой гордостью.

— То, что я хотел! — Он посмотрел на свои ноги в берцах, потом на мать. Подошел, поцеловал, крепко обнял ее одной рукой. — Спасибо! Только больше не надо мне такие дорогие подарки дарить…

— С днем рождения, сынок! — Она крепче прижалась к нему, словно боялась, что вот сейчас он куда-то исчезнет. Потом вдруг вспомнила что-то, отстранилась, полезла в карман, достала оттуда коробочку. — Вот еще тебе...

Андрей открыл коробочку. В ней лежало массивное обручальное кольцо из желтого золота.

— С ним еще твой прадед к прабабке сватался… и дед к бабушке. А потом твой отец ко мне…

Она посмотрела на него исподлобья.

Андрей достал кольцо, покрутил его в пальцах, глянул на мать, посерьезнев.

— А почему ты сейчас решила мне его отдать?

Мать слегка сгорбилась, проговорила просительно, несколько даже плаксиво:

— Сынок, Света-то уже на четвертом месяце… скоро заметно будет. Пора бы вам уже…

Она умолкла, со страхом ожидая, не последует ли за ее словами вспышка сыновнего гнева.

— Это она тебя попросила мне напомнить? — холодно спросил Андрей.

— Нет, что ты! — Мать испуганно замотала головой. — Ты же ее знаешь, она до последнего будет молчать — такая гордая…

Андрей, несколько успокоившись, снова посмотрел на кольцо, перевел взгляд на притихшую мать.

— Не беспокойся, мам, я все решу. — Он коротко поцеловал ее и сделал шаг из кухни. — Пойду подремлю часок…

— А поесть?

— Потом. Сейчас не хочу.

— Ну иди, сынок, я тебе там постелила уже…

Она проводила его глазами, потом опустилась на табуретку и задумалась о чем-то, рассеянно поглаживая ладонью потертую клеенку.

— Закрой глаза, детка, — сказала с грузинским акцентом толстая женщина лет сорока, сидящая на стульчике у края джакузи.

Она налила немного шампуня на свою маленькую ладонь. В джакузи, откинувшись назад и полузакрыв глаза, сидела девушка двадцати одного года с ослепительно белой кожей и черными, как нефть, длинными волосами. Она послушно закрыла глаза. Женщина нанесла шампунь на ее мокрые волосы, вспенила руками, начала осторожно массировать.

— Маринэ, папа спит? — спросила Софи хрипловатым низким голосом.

— Нет. Уехал к Зурабу. Ночью погром был на рынке. Сильно побили сторожа и двух охранников, — ответила Маринэ, беспокойно сдвинув брови.

— От Эрика приходили?

Софи открыла глаза и тут же снова их закрыла, потому что Маринэ начала поливать ее голову водой из душа.

— Нет, эти без оружия были, только с палками железными. — Она старательно смыла пену с длинных волос Софи, потом отложила душ и отжала волосы, как белье. — Такое не в первый раз. До этого приходили какие-то лысые, говорили, что если Зураб не снизит для русских плату за аренду и не отдаст им лучшие места, они рынок сожгут.

Софи презрительно фыркнула:

 — Надо было влепить одному пулю в глаз, а потом пусть бы ставили условия.

— Если стрелять — это уже война, — сказала Маринэ. — Сиди, я принесу полотенце.

Она ушла вглубь огромной ванной комнаты, где у стены стоял бельевой шкаф. Достала оттуда полотенце и короткий махровый халат.

— Зураб имеет право защищать свою территорию. Это частная собственность, — гневно сказала Софи, повернувшись к Маринэ.

— Да, конечно. — Маринэ вернулась к Софи и невесело усмехнулась, — Зураб начнет стрелять, его посадят, а потом придет Софико, объяснит все про частную собственность, и его отпустят.

— Папа сунет кому надо в зубы, и никто Зураба пальцем не тронет.

Софи снова зажмурилась, потому что Маринэ раздраженно принялась вытирать ей голову полотенцем.

— Спусти воду! — сказала она, внезапно разозлившись. Софи послушно вытащила пробку. — Ты у нас самая умная, знаешь, что делать!

— Все, теперь спать… — Софи посмотрела на Маринэ, лукаво улыбнулась. — Тетя, может, ты, как в детстве, донесешь меня до кроватки?

В то же утро на кухне в квартире Андрея готовились к празднованию дня рождения.

Светка, хрупкая девушка двадцати лет, с собранными в хвост светло-русыми волосами, сидела на табуретке, держа на коленях большую чашку, и сосредоточенно взбивала венчиком крем для торта.

Андрей стоял за посудным столиком и резал на стейки куски сырого мяса. Закончив дело, он сполоснул руки под краном, обтер полотенцем, прихватив этим же полотенцем ручку, и заглянул в раскаленную духовку.

— Мать сказала через пять минут выключить. — Он задумчиво посмотрел на стоящий в духовке противень с коржом, повернулся к Светке: — Свет, глянь, готово?

— Готово, я по запаху слышу, — ответила Светка, продолжая смотреть в чашку.

Андрей выгрузил противень с коржом на плиту, закрыл духовку.

Помолчав, Светка добавила:

— Не понимаю, зачем твоя мать завелась с этим тортом, когда можно купить готовый…

Андрей повернулся к ней.

— Она так привыкла, — улыбнулся он, — самодельный-то вкуснее.

Светка пожала плечами, продолжая взбивать крем.

— Магазинные сейчас не хуже. — Она подняла глаза на Андрея. — А мне еще мясо запекать и салаты стругать…

— Мясо я сам запеку… — Он подошел к сваленным в углу пакетам с едой. — В котором приправы?

— Я не помню, — отрезала Светка, продолжая взбивать крем.

Андрей, бросив на Светку недоумевающий взгляд, начал молча выгружать на стол свертки и выставлять бутылки. Из одного пакета он выудил двухлитровую бутылку виски, показал Светке.

— А это что?

— Виски, — Светка посмотрела на него с вызовом, — Леха сказал, настоящий.

— Ну Леха, буржуй! — Андрей усмехнулся, покачал головой, ставя бутылку на стол. — Лучше б водки побольше взяли на эти деньги.

— Не волнуйся, это Леха на свои купил. И ничего буржуйского нет в хорошем алкоголе.

— Да я не волнуюсь, — холодно сказал Андрей, посмотрев на Светку, — просто не думал, что вы с Лехой так любите хороший алкоголь.

— Себе я лимонад взяла, — снова с вызовом посмотрела она на него, — мне теперь все равно, что вы там будете лакать.

— Свет, ты чё такая сегодня?

Он посмотрел ей в глаза.

— Да нормальная я! — Она отвернулась к окну, на ее глаза навернулись слезы. — Просто ты все время как будто забываешь. Типа ты тут ни при чем.

— Ты про ребенка, что ли? Я все помню. — Он заметил, что она вот-вот расплачется, подошел к ней, забрал у нее венчик и чашку, поставил их на стол, заставил Светку посмотреть на себя. — Светка, я как обещал, так и будет, я все устрою. Только на фига об этом все время говорить?

Светка глянула на него и снова отвела глаза, обиженно шевельнув плечом.

 — Может, еще не придется ничего устраивать.

— Как? Ты же сказала, что уже поздно...

Светка посмотрела на него.

— У твоей матери в больнице есть врач, он может все сделать.

Андрей напряженно вгляделся в ее лицо, внезапно его осенила мрачная догадка.

— Это что, проверка такая? Я должен сказать: «Не надо никакого врача»?

Светка испуганно покачала головой.

— Нет, действительно есть врач.

Он отошел к окну, встал, глядя во двор.

— Мы же все уже решили. Зачем болтать всякую хрень?

Светка поднялась, подошла к нему, обвила руками, крепко прижалась грудью к его спине.

— Просто мне все кажется, что ты однажды уйдешь куда-нибудь и не вернешься. Что я тогда буду делать одна…

Он обернулся, пристально посмотрел на нее и вместо ответа коротко поцеловал в губы. Потом поцеловал еще раз. Они начали целоваться, покусывая друг друга. Он подхватил ее за зад и легко посадил на крепкие широкие ладони. Светка обвила его ногами и крепко обняла за шею, интимно сказала в ухо:

— А салаты?

— Потом доделаем.

Он вынес ее из кухни.

Наступил вечер. Леха вошел в прихожую с букетом роз и пакетом в руках. От него веяло оптимизмом и благополучием: красная куртка, румяные щеки, веселые синие глаза. По сравнению с Андреем Леха был просто красавчиком. Он поцеловал Светку в щеку, вручил ей букет.

— Спасибо, — Светка улыбнулась, понюхала розы, — проходи, почти все уже пришли.

— А это фрукты. Тебе нужно сейчас.

Он отдал Светке и пакет тоже.

— Здорово, Леха!

Из комнаты Андрея в прихожую вышел муж Натальи Ржавый. Его бритая наголо голова была словно покрыта рыжим пухом. Он протянул Лехе руку.

— Здорово! — Леха пожал протянутую руку. — Как жена?

— Жена — хорошо-о, — вместо него протянула Наталья, показавшись в дверях кухни. Она подошла к Ржавому, Ржавый по-хозяйски притянул ее к себе. Наталья прильнула к мужу

и, глянув на букет в руках Светки, ехидно спросила: — Свет, я думала, сегодня у Андрея день рождения…

— Ну так у них же теперь все праздники общие, — пришел Леха на помощь растерявшейся Светке, посмотрел на Ржавого. — Где там именинник? Небось нажрались уже?

— Одну распили, — Ржавый довольно улыбнулся, обнажив пожелтевшие от курения мелкие зубы, — пошли, тебя штрафная ждет. — Уходя, он хлопнул Наталью по заду. — Давайте там шустрее — все жрать хотят.

— Подождешь! — томно отрезала Наталья и удалилась назад на кухню.

Светка вошла за ней, успев поймать взгляд Лехи.

Он улыбнулся ей, словно ободряя.

На кухне Наталья, кивнув на букет в руках Светки, отрывисто спросила:

— На хрена ты взяла?

Светка равнодушно пожала плечами.

— По-моему, это нормально — подарить цветы хозяйке дома.

— Да уж, он, конечно, их из вежливости притащил! — насмешливо фыркнула Наталья и, понизив голос, добавила: — И потом, ты еще тут не хозяйка…

Светка обернулась и посмотрела на нее, не веря своим ушам.

— А вот за это спасибо…

— Светка, да я не то хотела сказать… — испуганно проговорила Наталья, поняв, что сболтнула лишнего.

— Да нет, ты все правильно сказала. Главное — вовремя…

Светка раздраженно шарила по шкафам в поисках банки для цветов.

— Прости меня, а, подруга? — Наталья шагнула к ней, попыталась обнять за плечи.

Светка увернулась, нашла наконец банку, кинулась к раковине налить воды.

В дверь позвонили. Светка не реагировала.

— Звонят, — осторожно сказала притихшая блондинка, до того сидевшая молча.

— Пусть сам открывает — я тут

не хозяйка, — бросила Светка через плечо.

— Свет, ну ладно тебе… Завелась, блин, — проговорила расстроенная Наталья, — вечно как начнет быковать… не по делу.

Светка не ответила. Она поставила цветы в банку и обернулась на голос Андрея.

Видно было, что он уже слегка пьян.

— Там Максимка с девчонкой пришел. Возьмете ее под свое крылышко, ладно? А то у нас важный разговор.

— Веди! — блондинка подмигнула Наталье: — Устроим ей смотрины.

— Вы только не очень-то тут… — с опаской проговорил Андрей, пропуская в кухню девушку лет четырнадцати, невысокую, с по-детски пухлыми щеками, и худого веснушчатого пацана, еще подростка.

— Привет, Максимка! — подмигнула пацану Наталья.

— Привет, — сконфуженно поздоровался Максимка.

Девушка, спрятавшись за его спиной, робко оглядывала кухню.

— Ты тут помоги, а я к пацанам, ладно… — неуверенно проговорил Максимка и, оставив ее стоять в дверях, спешно скрылся в глубине квартиры.

— Ну проходи, чё как неродная! — подбодрила девушку Наталья.

Та нерешительно прошла на кухню.

— Давайте я вам помогу…

— Вон там, в пакете, картошка, надо почистить, — Светка кивнула на пакет, стоящий возле окна, достала из посудного шкафа кастрюлю, нож, протянула все это девушке.

— А мусор куда ложить? — спросила девушка.

— Прям в пакет, где картошка. Потом выбросим.

Девушки молча смотрели, как новенькая усаживается на табуретку возле окна, принимается чистить картошку.

— Тебя как звать-то? — спросила Светка.

— Таня, — тихо ответила новенькая.

— А Максимка как зовет? — подала голос Наталья.

Девушка смущенно глянула на Наталью и, моргнув, ответила:

— Зайка…

— Ой, я не могу! — Наталья со смешком прижала руку к груди. — Давно встречаетесь?

— Три месяца уже, — произнесла Зайка с потаенной гордостью и подняла на Наталью глаза.

Светка не выдержала и засмеялась.

Наталья засмеялась тоже, с облегчением увидев, что Светка перестала дуться.

— Было чего или так, за ручку держитесь?

— Было, — с трудом произнесла Зайка и снова опустила глаза в пакет с картошкой.

Блондинка восторженно присвистнула. Наталья и Светка переглянулись.

— Значит, любовь у вас? — продолжала допрос Наталья.

— Любовь… — как будто сама удивляясь, Зайка подняла глаза на Наталью и счастливо улыбнулась.

В комнате Андрея пили вторую бутылку водки. Закусывали чипсами, одним пакетиком на всех. Кот, круглоголовый веснушчатый парень, сидел на кровати, покрытой синим казенным по-крывалом. Рядом с ним раскинул длинные руки и ноги Ржавый. Андрей и Леха сидели на стульях напротив. Максимка разместился на полу у батареи.

— Они же все рынки скупили, вся торговля под ними. А мы, — Ржавый раздраженно выпил водки, поморщился, — колбасимся за копейки, потому что за свое постоять не можем…

— Не умеют русские торговать… — подал голос Кот, но тут же смолк под осуждающими взглядами остальных.

— Слушай, Кот! Вот пришел я к тебе домой, да? А ты с женой спать ложишься. А я тебе — пинка под зад и сам твою жену… — Андрей показал, что бы он сделал с женой Кота, — и это мое право, Кот, потому что не умеешь ты…

Все заржали, Кот сконфуженно умолк.

— Просто в 90-е был, например, Баркашов, сильный лидер. И питерцы были, которые сидят сейчас все. А без них движение обмельчало, мы за эти годы никуда не продвинулись… Бегаем с палками, как гопота дешевая… — Ржавый снова выпил.

— Ну не скажи… Вспомни, как мы косых наказали в прошлом году, на крытом. И на выезде в Рязани хорошо поработали… — спорил Кот.

— Да фуфло все это, как вы не понимаете! Пока в газетах о нас не будут писать — это мы так, пописать вышли... Надо народ своим примером поднимать, чтобы каждый из русских людей захотел взять топор и погнать со своей земли эту нечисть черножопую…

— А вообще странно, что про Рязань газеты не написали, да? — сказал Леха.

Андрей пожал плечами:

— Да у нас же типа позитив сейчас гонят. На фига им статистику портить.

— И все равно странно, — настаивал Леха.

— А про лидеров ты зря, Ржавый, — подал голос Кот, — я считаю, Седой правильно нас ведет, по-умному. База у нас есть: оружие он достает исправно, тренировки проводим и вылазки раз в месяц точно…

— Раз в месяц! — фыркнул Ржавый. — Надо, блин, каждый день за-чистки проводить, понял? А так это капля в море, их же тьма-тьмущая: одного задавим, так назавтра еще десяток на его место придет.

— А я вот все-таки не воткну никак, — снова заговорил Леха, — вот база наша — она же практически на виду. Почему нас еще не разогнали? Ведь ни разу ни одного мента в гостях не побывало?

— Леха, не мути воду, а? — попросил Андрей строго. — Ты на чё намекаешь, я не пойму.

— Да ни на что. Просто возникают некоторые вопросы.

— В жопу засунь свои вопросы. Достал уже! — Андрей допил водку, отправил в рот чипс. Прожевал. Потом оглянулся на дверь. — Скоро они там? Жрать охота…

Софи приехала на своем сделанном на заказ двухместном спортивном автомобиле. Ладный, грамотно тюнингованный, он казался хищным животным, пригибающимся к земле перед прыжком. Остальные, «свита» Софи, приехали еще на двух машинах. Из девяти парней русский был только один — качок с татуировкой на шее. Он вышел из машины вместе с остальными и открыл дверцу перед Софи. Из машины показалась сначала длинная нога в сапоге на шпильке, потом ее хозяйка. Поверх золотой майки она накинула полушубок из рыжей лисы, очень короткий, рукава которого были в нескольких местах перетянуты кожаными ремнями.

Софи поднялась по ступенькам к входу в клуб, остальные преданной вереницей потянулись следом.

Войдя в клуб, Софи скинула на руки подоспевшему гардеробщику свой полушубок, поцеловала несколько подставленных щек, кивнула и улыбнулась кому-то за барной стойкой и вдруг слегка прищурилась — на стуле прямо напротив бармена сидела ее подруга Инга, блондинка с роскошной грудью и очень тонкой талией.

С видом девушки, которая понимает, что никого красивее ее на этом празднике жизни точно нет, Инга не спеша потягивала коктейль.

Софи на всякий случай обняла качка за шею, показывая, что он с ней, и только после этого подошла к подруге. Инга наклонилась к ней, они поцеловались.

— Привет, детка, вчера тебя не было — я ждала.

— Решили съездить на Крышу для разнообразия.

Инга вопросительно посмотрела на качка.

— Это Сергей, — Софи повернула лицо к Сергею. — Сергей, познакомься, это моя подруга Инга.

Сергей улыбнулся Инге с одобрением в глазах, она ответила на его улыбку.

Софи ревниво перехватила его взгляд, повернулась к бармену.

— Привет, Артурик!

— Как обычно?

— Да. — Она вопросительно посмотрела на Сергея: — А тебе?

— Ничего. — Он снова улыбнулся. — У меня завтра фитнес, а перед этим лучше не пить.

— Какой он у тебя… правильный, — сказала Инга, улыбнувшись Софи, потом посмотрела на Сергея, слегка насмешливо.

— Ничего, я его быстро испорчу, — тоже улыбнулась Софи, приняла у бармена коктейль и, взяв Сергея за руку, повела на танцпол. — Пойдем еще кое с кем поздороваемся…

Андрей проснулся рано — еще не рассвело. Посмотрел на спящую рядом Светку и откинул одеяло. Прыжком встал с кровати, натянул джинсы, оставленные на стуле у окна, вышел из комнаты.

Светало. Андрей вышел из дома и зашагал в сторону станции, по привычке ссутулившись и засунув руки в карманы ветровки.

На платформе покурил в ожидании поезда. Подошла электричка. Андрей втиснулся в битком набитый вагон. Двери закрылись с трудом.

Потом он ехал в таком же переполненном трамвае, тоже стоя: висел на поручне, погрузившись в дрему.

В мастерской, где работал Андрей, стоял автомобиль, валялся разный полезный хлам: шины, моторные масла, наборы инструментов. В одном из углов, слева от входа, стоял потертый замасленный диванчик. Справа от двери, на крючке, висела сменная рабочая одежда Андрея — рубашка и фартук из клеенки.

Помещение разделялось на две половины стеной из гипсокартона. За стеной находилась подсобка, она же кабинет владельца мастерской Санваныча.

Услышав звук открывающейся двери, Санваныч заглянул в мастерскую.

— Здорово, Санваныч, — поздоровался Андрей, — срочное есть что?

— Вон движок посмотри, — кивнул на машину Санваныч, — желательно до вечера управиться — люди в Москве проездом.

— Сделаем.

Андрей начал переодеваться. Санваныч скрылся в подсобке.

Георгий, отец Софи, сидел за столом в просторной столовой. Когда-то в молодости он был красив: высокий рост и осанка заставляли людей оборачиваться ему вслед. Теперь он очень располнел, появились залысины, а лицо приняло мрачное, суровое выражение. Он завтракал и читал газету. По правую руку от Георгия сидели его сыновья, оба уже взрослые парни. Они бессознательно копировали выражение лица отца и почтительно молчали, опустив головы над тарелками. Слева от Георгия сидела Маринэ, заботливо следя за тем, чтобы в чашке у брата не кончался кофе.

Внезапно в кармане Георгия зазвонил мобильник. Он поднес трубку к уху, ответил по-русски с едва слышным акцентом:

— Да, сейчас выезжаю. — Он тряхнул газетой, сложил ее и сказал сыновьям: — Хватит есть, поехали.

Он тяжело поднялся, опираясь о столешницу. Застегнул пиджак.

Те отодвинули тарелки, встали из-за стола.

— Спасибо, тетя Маринэ, — поблагодарили оба.

Георгий посмотрел на Маринэ.

— Софико спит?

— Да. Ты сам просил не будить.

— Я поднимусь к ней, а вы, — он кивнул сыновьям, — ждите меня в машине. Резо, позвони пока поставщику, скажи, Георгий приедет к обеду.

— Хорошо, папа, — отозвался тот, что постарше.

Софи, одетая в белую шелковую пижаму, спала на широкой двуспальной кровати в огромной комнате с двумя окнами, через которые в спальню лился неяркий свет осеннего дня.

Отец, осторожно ступая, вошел в ее комнату, с нежностью глядя на дочь. Лицо его посветлело, смягчилось и уже не казалось таким суровым и мрачным. Он сел на край кровати, взял в ладонь ее босую ступню, выглядывающую из-под одеяла.

Она отняла ногу и, не просыпаясь, спрятала ее под одеяло.

Он посидел еще какое-то время, потом поправил одеяло, поднялся и вышел из комнаты.

К середине дня выглянуло солнце. Андрей в мастерской занимался двигателем привезенной утром машины.

В помещении показался Санваныч.

— Там у телки колесо спустило. Поможешь?

Андрей разогнулся, вытер руки торчащей за поясом тряпкой и пошел посмотреть, что случилось.

Он вышел из мастерской и замер на пороге.

В маленьком дворике, блестя на солнце, стояла машина Софи.

— Не бойся, она не кусается, — раздался хрипловатый женский голос.

Он обернулся.

За его спиной стояла Софи в полушубке из рыжей лисы и сапогах на шпильках.

Он окинул ее равнодушным взглядом. Молча подошел к машине, потрогал колесо.

— Нормально еще.

— Мне сегодня надо не «нормально», а до предела.

Андрей слегка пожал плечами, что значило «дело хозяйское», и, не глядя на Софи, вернулся в мастерскую.

Софи подошла к машине, слегка оперлась о нее, достала тонкие сигареты, закурила.

В мастерской Андрей раздраженно достал насос из дальнего угла, с грохотом разметав завалившие его мелкие предметы. Вошел Санваныч.

— Ты чё, Андрюх? Обидела она тебя чем-то?

Андрей повернулся к нему.

— Просто думаю, откуда у этой хачовской соски бабки на такую тачку.

Санваныч бросил равнодушно:

— Хахаль подарил или родители. Тебе-то что? Пусть катается.

— Да мне ничего… Просто интересно — откуда бабло.

Он плечом оттеснил Санваныча, загородившего ему проход, и вышел с таким видом, будто собрался убить девушку насосом.

Андрей закончил работу, хмуро бросил:

— Готово.

Она подошла, пощупала колесо.

— В самый раз.

Он не хотел ничего говорить, но не удержался.

— На фига так туго-то?

Софи улыбнулась:

— Стритрейсинг, — и добавила с нежностью: — Мы с моей девочкой участвуем.

Андрей выпрямился, пробормотав:

— Смотри, клюв не обломай.

— Что? — не поверила своим ушам Софи.

— Ничё, — Андрей хотел было уйти, но замер.

Она протягивала ему купюру.

— Расчет с хозяином, — раздраженно сказал он.

— Я с ним уже рассчиталась. Это тебе, спасибо.

— Не надо, — буркнул Андрей

и быстро пошел в мастерскую.

Софи открыла дверцу машины, собираясь сесть за руль.

Андрей остановился, окликнул ее:

— Слышь! А вот чисто из интереса — сколько такая тачка стоит?

— Не знаю. Это подарок.

Он поежился под ее взглядом, дернул себя за испачканную соляркой рубашку и вошел в мастерскую, чертыхаясь про себя из-за того, что не удержался и спросил.

В мастерской он собрался было вернуться к ремонту машины, склонился над капотом и тут же услышал знакомый голос.

— А хочешь покататься?

Он поднял голову, прищурился, ожидая подвоха.

— Это как?

— Мне на сегодняшних гонках штурман нужен. — Она стояла, облокотившись на косяк и спокойно рассматривая Андрея. — Ты Москву хорошо знаешь?

— А то! — Андрей усмехнулся,

довольный. — Я ведь тут родился, — он помолчал и уточнил: — Недалеко.

— Тогда по рукам? Сегодня в полночь на Воробьевых.

Андрей посмотрел на нее, борясь с искушением.

— Я занят сегодня.

— Ну если вдруг освободишься — приходи, — бросила она через плечо.

Ровно в полночь владельцы красных, синих, серебристых машин собирались на Воробьевых горах. Группки людей, молодых и не очень, дорого одетых и не по сезону загорелых, стояли у каждой машины.

Софи пила энергетик из баночки, поглядывая по сторонам. На ней была куртка-бомбер красного цвета, черные кожаные штаны, кроссовки.

— Ну и где твой штурман? Пора уже стартовать, все ждут. — К Софи подошел крепкий низкорослый мужчина лет сорока, на куртке которого сияли люминесцентные вставки. —Еще две минуты, и я даю отмашку.

— Он придет, — уверенно кивнула Софи, улыбнулась, сказала просяще: — Стас, ну еще пять минут, пожалуйста.

— Пять минут!

Стас кивнул и отошел к другой группе, сказал им что-то, они отозвались недовольным гулом.

— А вон там не он идет? — крикнул кто-то из толпы.

Гул голосов мгновенно прекратился. В полной тишине к Софи подошел Андрей. Он был в китайской ветровке, в джинсах «с базара», потрепанных кроссовках.

— Привет! — улыбнулась она.

Андрей не ответил. Он был зол на себя, что пришел. Одна из девушек в толпе что-то зашептала на ухо стоящему рядом мужчине. Все как один таращили глаза на Андрея.

— Мы готовы!

Софи кивнула Стасу, сделала Андрею знак садиться. Они сели в машину, медленно подъехали к старту.

Машины, участвующие в гонке, встали на одной линии.

Стас поднял флажок.

Андрей сидел, не глядя на Софи.

Она слегка подалась вперед, повернула ключ в замке зажигания, положила руки на руль.

— Едем до ВВЦ, — сказала она ему, продолжая сквозь лобовое стекло смотреть на флажок.

Андрей хотел было ответить, но в этот момент она ударила по газам, его с силой вжало в спинку кресла, а слова застряли в горле.

Казалось, они почти летели по воздуху, едва касаясь земли колесами. Андрей, у которого от восторга захватывало дух, внимательно смотрел на дорогу и слышал свой голос, который казался ему совсем чужим:

— Пока по Садовому... уходи под мост... прямо по Олимпийскому…

Она, очень напряженная, глянула в зеркало заднего вида.

— Мы оторвались! — восторженно вскрикнула Софи и на секунду встретилась взглядом с Андреем.

Их машина летела по пустой дороге между темным звездным небом и серой землей.

— Почти на месте! — крикнул Андрей, увидев знакомый поворот к финишу. — Эй, стой, не туда!

Она зачем-то свернула с проспекта и заехала в переулок, а оттуда во дворы.

— Ты что, дура! На хрен ты это сделала?! — крикнул взбешенный Андрей.

— Мы выиграли — это же понятно, — она расслабилась и глубоко вздохнула.

— Так они-то этого не знают! — Андрей все еще не мог поверить, что все кончено.

— Ну и что? — Софи улыбнулась, — главное, мы с тобой знаем.

— Да пошла ты! — Андрей с силой ударил кулаком по приборной доске.

Он сидел, не зная, уйти просто так или двинуть ей в морду.

Она снисходительно и ласково смотрела на него, как мать на рассерженного малыша.

Потом вдруг протянула руку и коснулась пальцами его неровного затылка. Он замер от неожиданности. Ее пальцы бережно гладили каждую косточку на его голове. Он сидел не в силах пошевелиться. Ее рука скользнула за ворот ветровки. Она подалась вперед и свободной рукой обняла его за шею. Поцеловала безответные сухие губы, хотела отстраниться, но в этот момент охнула от боли: его рука крепко вцепилась ей в затылок. Он прижал ее лицо к своему и стал целовать так, как будто хотел раздавить губами ее губы...

Светало. Мать стояла у окна и смотрела, не покажется ли из-за угла знакомая фигура. Щелкнул входной замок. Она торопливо обернулась.

Он вошел в прихожую сумрачный, замерзший.

— Ты где был?! — мать едва сдерживалась, чтобы не перейти на крик. — Мы со Светой уже хотели морги начать обзванивать!

— Задержался на работе, опоздал на последнюю электричку, — нехотя выдавил Андрей заранее заготовленную фразу.

Он торопливо разувался в надежде побыстрее оказаться в своей комнате.

Мать вышла в прихожую, надрывно вздохнула.

— Ты позвонить бы мог, знаешь же, что мать тут изводится! У тебя же есть мобильный.

— Я хотел. Батарейка села.

Он хотел пройти в комнату, но мать загородила ему путь, запричитала, ухватив за руки:

— Постой. Скажи мне правду, я все стерплю. Ты что-то плохое делал, а, сынок? Подрался с кем? Ты признайся, мне, ей-богу, легче станет!

— Мам, перестань, я правду сказал. Пусти, а то я сейчас прям в прихожей усну.

Он осторожно отодвинул ее и прошел в комнату.

— Кто тебя привез? Я слышала, машина какая-то отъехала… — крикнула она ему вслед, но ответа не последовало.

Мать подошла к стоящему в прихожей у зеркала телефону, сняла трубку, набрала номер. Подождала, пока на том конце снимут трубку:

— Алло, Света? Да, пришел, слава богу! Живой. Говорит, заработался — опоздал на электричку. Кто его знает, детка, может, и правда. Ну ложись поспи, я тоже лягу, а то намаялись мы с тобой… До свидания!

Она положила трубку, посмотрела в сторону комнаты Андрея. Осторожно подошла к двери, приоткрыла, заглянула.

Он сидел на краю кровати, лицом к окну, обхватив голову руками.

Мать осторожно прикрыла дверь.

Штаб организации «Русская сила» находился в маленьком одноэтажном домике в лесопарке. Андрей шел рядом с Ржавым, ссутулившись от утреннего холода и на ходу докуривая сигарету.

С других концов лесопарка к домику подтягивались остальные, некоторых из них Андрей видел впервые. Кое-кто был похож на студента вуза, аккуратно причесанный, чисто и даже модно одетый. Часть ребят были бриты наголо, но одеты «нормально», то есть неприметно. Кое-кому, их было меньшинство, нравилось изображать из себя скинхедов, поэтому даже на рядовые собрания эти ребята ходили в камуфляже, в джинсах с подтяжками, берцах с титановыми вставками.

При виде такой компании Андрей брезгливо поморщился и подтолкнул Ржавого, чтобы тот посмотрел на этот маскарад.

— Пусть играют, тебе-то что… пообтешутся немного — станут попроще.

Ржавый был явно в хорошем расположении духа, несмотря на промозглую погоду.

Почти у входа в штаб их нагнал Леха. Он поздоровался за руку со Ржавым, потом придержал Андрея за рукав.

— Погоди, поговорить надо.

Андрей остановился, глянул на Ржавого, спокойно ожидая, пока тот уйдет.

— Я вам, короче, места займу, — сказал Ржавый и вошел в штаб вслед за остальными.

Андрей выжидающе посмотрел на Леху.

— Сегодня Седой наверняка тебя спросит, кто бы мог возглавить налет…

— Ну и? — Андрей продолжал смотреть на друга, не понимая, что ему нужно.

— Назови меня.

Леха пристально смотрел Андрею в глаза, словно пытаясь внушить ему правильный ответ.

— Леха, это не от меня зависит, ты же знаешь.

— Ну хоть пообещай мне, что назовешь мое имя. Для Седого ты авторитет.

Андрей молча кивнул.

Они вошли внутрь.

Штаб был похож на класс средней школы. За столом сидел Седой — неприметный мужик средних лет, этакая серая мышь с умными глазами.

На стоящих в ряд скамейках плотно сидели «бойцы», устремив глаза на лидера.

Седой посмотрел на вошедших, еле заметно кивнул, главным образом Андрею.

Парни увидели Ржавого, который держал для них два места. Пробрались к нему, наступая на ноги сидящим, сели. Андрей огляделся.

Нашел глазами сидящего далеко в стороне Кота, кивнул ему. Почувствовав чей-то пристальный взгляд, обернулся.

На задних рядах сидел Максимка, он успел побриться наголо и теперь стал похож на детдомовца. Максимка с обожанием смотрел на Андрея, улыбаясь ему. Когда Андрей повернулся, он радостно закивал ему — «я тоже здесь, вот он я!».

Андрей кивнул ему.

Седой постучал кулаком по столу и заговорил.

— Доброе утро, бойцы! Как настроение?

— Хорошо! — прокатилось по рядам.

— В следующее воскресенье планируется масштабная зачистка, думаю, большинство из вас в курсе. Враг, возможно, будет вооружен — они подозревают, что мы можем прийти. Поэтому, кто боится или чувствует, что не готов, — прошу поднять руки. — Он оглядел зал. Ни одна рука не поднялась. — Отлично, значит, на всех присутствующих я могу рассчитывать. Отряд из пятнадцати человек пройдет на рынок под видом покупателей. Среди них будет находиться лидер. Он специальным сигналом даст знать, что операция началась. На дороге вас будет ждать микроавтобус. Лидера всем прикрывать, он берет на себя главное — устранение объекта. Запомните — все должно выглядеть, как обычный хулиганский налет. Стрелять только в самом крайнем случае, как только лидер сделает свое дело — немедленно покинуть территорию рынка, — Седой сделал паузу, потом продолжил: — Остался главный вопрос: кто возглавит операцию? — Он обвел глазами зал, остановился взглядом на Андрее. — Андрей! Что думаешь?

— Предлагаю Алексея Скороходова.

— Андрей пусть будет! — крикнул кто-то с переднего ряда.

— Да, правильно! Андрей! — раздались голоса других.

— Тихо! — Седой стукнул кулаком по столу, воцарилась тишина. — Кто за Алексея Скороходова, поднять руки!

В зале не поднялось ни одной руки.

— Кто за Андрея Лебедева?

Лес рук.

— Единогласно! — Седой удовлетворенно кивнул. — Решили, что это будешь ты, Андрей. Согласен?

Андрей пожал плечами.

— Да. Раз так решили.

Леха резко встал со своего места и, спотыкаясь о ноги сидящих, стал пробираться к выходу.

На следующее утро Андрей пришел в мастерскую немного позже обычного. Зашел, нагло допивая бутылку пива.

— Ты чего это с утра?

Санваныч, сидевший на диванчике, оторвался от каких-то счетов и поверх очков неодобрительно посмотрел на Андрея.

— На душе как коты насрали, — неожиданно признался Андрей, вы-бросив бутылку в мусорное ведро. — Ты вот когда тоскуешь — как борешься?

Санваныч задумался.

— Да никак, наверное. Жду, когда само пройдет. А что случилось-то?

— С другом поссорился.

— Да-а, ситуация. Хороший друг-то?

— Самый лучший.

— Ну тогда помиритесь. Должны! — Санваныч поднялся, снял очки, достал из кармана сложенный пополам листок. — На вот, почитай. В двери торчало. Может, полегчает.

Усмехнувшись про себя, он отдал листок удивленному Андрею и вышел из мастерской. Андрей развернул бумагу, прочел: «Жду тебя вечером в клубе «Голд». Софи».

Он нахмурился, скомкал листок и кинул в урну.

Смеркалось. Светка в видавшем виды бордовом пальто на синтепоне, с тяжелыми пакетами в руках подошла к своему дому — панельной пятиэтажке. Шел дождь, но третьей руки, для зонтика, у нее не было. Она остановилась, посмотрела на свои окна. Поежилась от дождя.

Внезапно ее прикрыл чей-то зонт. Она оглянулась. На полшага позади нее стоял Леха, как всегда бодрый и румяный.

— Спасибо, только я уже пришла.

Светка жалко улыбнулась, она очень устала.

Леха молча отобрал у нее пакеты, вручил зонт. Сделал шаг к подъезду, с удивлением оглянулся, увидев, что она продолжает стоять на месте.

— Ты чего, Свет? — Он с озабоченным видом шагнул к ней. — Плохо тебе?

— Не хочу домой идти, — Светка поморщилась. — У отца запой, опять драться полезет.

— Так пошли ко мне! — Леха заметно оживился. — Кино посмотрим, я новый сидюк купил. Приставать не буду!

Светка покачала головой. Потом сказала виновато:

— Может, ты меня к Андрею проводишь? Я все равно сегодня к ним собиралась, мы тоже хотели кино посмотреть…

Леха притворно-равнодушно пожал плечами, мгновенно перестав улыбаться.

— Не вопрос.

Он решительно двинулся вперед, Светка с зонтиком поплелась сзади.

Шел дождь. Андрей вышел из мастерской.

Софи, поплотнее запахнув лисий полушубок, стояла при свете тусклого фонаря возле своей машины.

Андрей удивился и кивком пригласил ее войти. Она прошла в мастерскую, покачиваясь на каблуках.

Он вошел следом, закрыл дверь.

В мастерской Андрей зажег лампочку под потолком, выкатил на середину комнаты масляный обогреватель, включил его.

Софи сидела на коротком диванчике в углу, застегивая джинсы.

— У меня от тебя все болит… — пожаловалась она, пытаясь привлечь его внимание.

— Ты сама хотела, — отрезал он, трогая руками обогреватель и стараясь понять, греет он или нет.

— Я не так хотела.

Он обернулся, посмотрел на нее с притворным равнодушием.

— Не нравится — вали отсюда, никто не держит.

— Сам вали. Мне и здесь хорошо.

Она расстегнула сапоги, сняла их. Потом взобралась с ногами на диван, сняла шубу и укрыла ею ноги, всем видом показывая, что никуда не уйдет.

Андрей поднялся, снял с вешалки над входом старый зонт с погнутыми спицами и открыл дверь.

— Ключ на место положишь. И чтоб к утру тебя здесь не было.

Он вышел, захлопнув за собой дверь.

Она, прислушиваясь, с надеждой смотрела на дверь. Через минуту, поняв, что он действительно мог уйти, соскочила с дивана и, ступая в одних колготках по грязному холодному полу, на цыпочках подбежала к двери и стремительно распахнула ее.

Выглянула наружу.

Он стоял слева от двери и курил, даже не пытаясь прикрыться зонтом.

Она, морщась от падающих на лицо капель дождя, молча смотрела на него.

Он докурил, кинул бычок на землю и вернулся в мастерскую.

Закрыл за собой дверь и остался стоять, мокрый и растерянный. Она подошла к нему вплотную, притянула его голову к своей, поцеловала долгим поцелуем. Они замерли, прижавшись друг к другу лбами. Она тихо сказала:

— Видишь? Ты уже не можешь

уйти…

На следующий день вечером, уже сидя на кровати в своей комнате, он

в сотый раз прокручивал в голове подробности прошлой ночи.

Потом поднялся, подошел к фанерному шифоньеру, открыл дверцу.

На дверце внутри висело зеркало.

Он посмотрел на себя с интересом, как будто в первый раз видел. Улыбнулся — вышло как-то страшновато. Снял свитер, майку. Напряг мышцы, поиграл мускулами. Потом заметил на плече три длинные царапины — след от ее ногтей, дотронулся до них, усмехнулся.

В комнату заглянула мать. Увидела сына перед зеркалом, изумленно спросила:

— Ты чего там делаешь?

Андрей торопливо захлопнул дверцу шкафа и повернулся к матери спиной. Сказал, надевая майку:

— Ничего. Чистую майку искал.

— Да чего их искать-то? Они, как всегда, на средней полке.

— Ну я понял уже.

— Там к тебе пришли…

Андрей помрачнел.

— Скажи, что заболел. Я к ней завтра сам зайду.

— Это не Света, — холодно сказала мать, показывая, что не одобряет такого отношения к визитам Светки. — Другая какая-то девица.

— Не может быть… — Глаза Андрея расширились от страха, он пробормотал скорее сам себе: — Ну да, она же знает адрес…

— Кто она-то?

Он ответил, волнуясь:

— Знакомая. Мать, ты напои ее чаем, предложи что-нибудь. Я сейчас.

Мать, неодобрительно пожевав губами, вышла.

Андрей кинулся к шкафу, начал лихорадочно искать чистую рубашку. Нашел одну, посмотрел, отмел, нашел еще одну, с короткими рукавами. Надел. Рубашка была белая, застегивалась под горло и совершенно ему не шла. В ней он стал похож на бывшего зэка, занявшегося сетевым маркетингом. Андрей комом закинул в шкаф одежду, захлопнул дверцу и, придав своему лицу небрежно-заспанное выражение, вышел из комнаты.

Он вошел на кухню, и лицо его вытянулось от облегчения и разочарования:

— А-а, это ты...

На кухне сидела Зайка и ела торт, которым ее угостила мать Андрея.

Андрей сел за стол, кивнул Зайке.

— Чё пришла?

— Я насчет этого вашего дела… ну погрома на рынке…

Андрей приложил указательный палец к губам, слегка кивнув в сторону двери.

Зайка перешла на полушепот:

— Я пришла просить тебя — не берите Макса! Он неосторожный, я знаю, он вперед всех полезет…

Я боюсь!

Она с мольбой посмотрела на Андрея.

Андрей покачал головой.

— Никто не собирается его брать.

— Но он сам рвется! Я уже и плакала, говорила, что брошу его, — ему пофиг. У него в голове только эта ваша идея, и всё… — Она осеклась, виновато моргнула. — Ну то есть я не против вашей идеи… Просто не хочу, чтобы он пострадал.

Зайка умолкла.

— Я с ним поговорю — не волнуйся. Просто поставлю перед фактом, у меня есть полномочия не брать его на это дело.

Зайка заметно повеселела:

— Спасибо, Андрей! Теперь я понимаю, почему он тебя так любит.

— Я его тоже люблю, — сказал Андрей и улыбнулся.

Утром Софи и Инга завтракали в «Симачеве». Инга жаловалась на своего любовника:

— Сказал, если еще раз приду домой, а тебя нет, прикрою твое финансирование. Представляешь? Я теперь должна сидеть и в окошко смотреть, пока он там с блядями в бане парится!

— Ну поищи себе другого, — Софи равнодушно отхлебнула латте из высокого стакана.

— Думаешь, это так просто? Я у этого год хрен изо рта не вынимала, чтобы хоть какие-то права получить. А так… Захотел — уехал, захотел — приехал, захотел — дал денег, захотел — нет, — она ковырнула ложечкой маленькое пирожное. — Тебе хорошо рассуждать, у тебя папа при бабле и семья что надо. Знаешь, я иногда жалею, что я русская.

— Почему?

— Ну вот у вас такие семьи крепкие, ты вроде как под защитой, не надо никому жопу лизать, пресмыкаться. А если кто обидеть решил — звонишь папе там, или брату, или дяде. А вот моя родня даже не подумала помочь, когда мы с братом без матери остались. А теперь, прикинь, звонят, просят денег одолжить! — Она зло усмехнулась. — И я почти уверена, что за моей спиной только и говорят о том, какая я шлюха и какие они молодцы, что хоть и в говне, зато типа по-честному живут…

— У нас детям без матери, конечно, помогли бы. Только вот ты бы вряд ли такую семью захотела…

— Почему?

— Потому что наша семья — это мафия. Тебя любят и защищают, пока ты соблюдаешь правила, но не дай бог тебе их нарушить… — Софи посмотрела на подругу. — Мужика ты хоть можешь сменить, а отец — это навсегда. — Софи помолчала, потом сказала задумчиво: — Знаешь, когда он меня целует, мне кажется, что он так как бы напоминает, что я — его собственность…

В штабе «Русской силы» царило

веселое оживление — Седой выдавал оружие. Подошли Ржавый, Кот, Леха.

Сам Андрей уже сидел на скамейке с пистолетом в руке и рассматривал лица тех, с кем ему предстояло идти на дело.

Последним к Седому подошел Максимка.

— Держи, боец! — Седой с ироничной полуулыбкой оглядел Максимку и вручил ему пистолет.

— Погоди, я против! — Андрей встал на ноги, сделал шаг к столу.

— Почему?

Седой поднял на него светло-голубые, водянистые глаза.

— Потому что он еще ребенок, — спокойно и мрачно сказал Андрей.

— Андрей, ну пожалуйста… — заскулил было Максимка, но Седой жестом приказал ему замолчать.

— Андрей, помнишь, что я когда-то говорил про право на борьбу? — негромко спросил Седой.

— Да.

Андрей стоял, опустив глаза, соображая, что сказать.

— Повтори.

Седой откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди.

— Каждый имеет право защищать свой дом, свою семью, свой народ и свою культуру от иноземного вторжения… Каждый имеет право на вооруженную борьбу с теми, кто незваным приходит на его землю… — пробормотал Андрей.

— Каждый, Андрей! — Седой сделал ударение на слово «каждый», продолжая сверлить Андрея глазами. — В «Русской силе» нет детей, у нас все — бойцы, — он обернулся, улыбнулся Максимке, — тем более такие бравые парни.

Он вручил пистолет едва не подпрыгнувшему от радости Максимке.

— Спасибо!

Максимка кивнул Седому, кинул виноватый взгляд на Андрея и спешно отошел от стола, словно боялся, что у него отнимут оружие.

Седой снова посмотрел на насупленного Андрея.

— Прикажи кому-нибудь его прикрыть.

«Газель» с «бойцами» «Русской силы» остановилась возле рынка.

Прежде чем выйти, пацаны проверили пистолеты. Стали по одному, по двое выходить из машины. Андрей поймал за руку Максимку. Тот вопросительно посмотрел на него.

— На рожон не лезешь. По сигналу вприпрыжку первый бежишь в машину. Понял?

— Андрей, Седой сказал тебя прикрывать… я с тобой буду… — начал Максимка.

— Четко: да или нет?! Или остаешься здесь. Это приказ! — рявкнул на него Андрей.

— Приказ понял, — негромко ответил Максимка.

Андрей удовлетворенно кивнул и позволил ему выйти. Завязал потуже шнурки на подаренных матерью берцах, проверил оружие и, кивнув сидящему за рулем парню, вышел из машины.

Кафе «Ландыш», одноэтажный кирпичный домик, находилось на одной линии с вещевыми палатками, которые тянулись по левой стороне.

Андрей и те, кто пришел вместе с ним, ходили между торговыми рядами по два-три человека. Андрей делал вид, что выбирает шапку в палатке, примыкающей к кафе, поглядывал на вход в кафе.

Наконец дверь кафе отворилась и на пороге появился Зураб с тремя охранниками. Двое шли с боков, третий прикрывал директора со спины.

Андрей быстро достал из кармана мобильник. Набрал номер Ржавого. Поднес трубку к уху, негромко сказал:

— Маша, привет папе.

Ржавый выслушал послание, кивнул тем, кто стоял ближе всех, и, перемахнув за прилавок, ударил продавца-кавказца кулаком в грудь.

Зураб увидел, что на рынке начался погром.

Скинхеды громили прилавки, избивали продавцов, топтали товар. Посетители с криками бросились к противоположному от кафе выходу.

— Охрана, в пятнадцатый ряд, живо! — крикнул Зураб, выдернув из-за пояса рацию. — Помоги! — велел он одному из своих охранников и добавил: — Можешь стрелять.

Охранник, вытащив из кобуры за пазухой пистолет, бросился на помощь торговцам, для начала выстрелив в воздух.

Андрей, прижавшись к торцу кафе, увидел, как охранник пробежал мимо. В этот же момент он, глубоко вздохнув, выглянул из-за угла и выстрелил.

Зураб упал на землю, прижав руку к простреленной груди.

Андрей, увидев это, бросился

в проем между кафе и палаткой, перед этим успев крикнуть своим:

— Уходите!

Охранники Зураба, убедившись, что директор мертв, кинулись за Андреем.

Скинхеды бросились в проемы между палатками, часть побежала к выходу.

Кот, на которого наступал охранник с пистолетом, резким движением опрокинул на него прилавок и выскочил из палатки с другой стороны.

Охранник выстрелил и попал.

Кот, придерживая простреленную руку, хотел было броситься к выходу, но вдруг заметил Максимку, который тоже перелез в соседний ряд и теперь несся на него с пистолетом в руке.

— Куда! — Кот преградил ему дорогу, махнул в противоположную сторону. — Выход там! Скорей!

Здоровой рукой он попытался схватить Максимку за руку, но тот вырвался, сказал, задыхаясь:

— Я за Андреем!

— Что? Ну-ка стой! — Кот попытался удержать его, но тут снова услышал выстрел.

Прямо на них с противоположной от входа стороны бежал охранник. Кот выстрелил в него, попал, тот заорал, опустился на одно колено и выстрелил снова. Воспользовавшись тем, что Кот отвлекся, Максимка рванул через ряд и скрылся между палатками.

— Назад! — крикнул Кот, но понял, что поздно, и, чертыхнувшись, бросился бежать к выходу.

Андрей, пробежав насквозь все ряды с палатками, оказался на пустом пространстве между задниками торгового ряда и высоченным забором. Поняв, что через забор не перелезть, он побежал налево, но тут же замер — на него надвигался охранник Зураба. Андрей развернулся и побежал направо, но и там его ждал вынырнувший между палатками охранник.

— Стоять, сука! — крикнул один из охранников. — Брось оружие!

Андрей бросил пистолет, поднял руки, показывая, что оружия у него нет. Огляделся в поисках выхода. Понял, что единственный выход — назад, в проход между палатками. Выждал момент, напрягся и, когда охранники были совсем близко, кинулся обратно в последний ряд.

Андрей выскочил из палатки и оказался в торговом ряду. Несколько смелых торговцев спешно упаковывали свой товар, остальные, бросив все, убежали. Внезапно Андрей увидел Максимку. Тот бежал к нему, возбужденно размахивая пистолетом.

— Андрей! — закричал он на весь рынок.

Торговцы, увидев в его руках пистолет, быстро попрятались за прилавки.

Андрей кинулся к нему и, схватив за руку, потащил к выходу.

— Я тебе сказал — бежать в машину… — рявкнул он, задыхаясь от злости и страха, — быстрей!

Они припустили изо всех сил. Андрей оглянулся.

Охранники Зураба гнались за ними. Один из них выстрелил.

— Дай мне пистолет!

Андрей перевел взгляд на Максимку и с ужасом увидел, как по его светлой куртке на груди расплывается пятно крови.

— Попал… — прошептал Максимка, опускаясь на колени.

— Малыш, держись… Вставай, ну!

Их преследователи были близко. Андрей вынул из рук Максимки пистолет, выстрелил, попал. Один из охранников остановился и схватился за ногу. Второй охранник выстрелил в ответ.

Пуля оцарапала Андрею плечо. Он выстрелил снова.

Второй охранник упал ничком на землю.

Андрей бросил пистолет, подхватил Максимку на руки и тяжело побежал к выходу.

— Поехали, блядь, менты вот-вот приедут! — крикнул один из «бойцов», высунувшись из «Газели».

Остальные были уже внутри, только Ржавый все еще караулил у ворот рынка.

— Давай скорей! — внезапно заорал он, замахав руками. Оглянулся, крикнул людям в машинах: — Ребят, помогите!

Из «Газели» выскочили Леха и один из новеньких. Они добежали до ворот и приняли из рук Андрея потерявшего сознание Максимку. Внесли в машину. Ржавый и Андрей запрыгнули следом, машина развернулась и быстро уехала.

Андрей держал на коленях тяжело и жарко дышащего Максимку. Шептал ему ласково:

— Ничего, малыш, держись. Сейчас приедем… — Он повернул голову, крикнул сидящему за рулем: — В больницу давай!

— Нельзя нам в больницу… — негромко возразил сидящий напротив Кот.

— Заткнись, — коротко отрезал Андрей.

— Ну так что, в больницу? — переспросил водитель.

— Я же сказал — да! — крикнул Андрей нервно.

— Спалимся, Андрюх… — робко возразил Кот и тут же примолк под взглядом Андрея.

Тот, убедившись, что Кот больше ничего не скажет, снова склонился к Максимке:

— Потерпи, пацан, немного осталось…

Максимка разлепил сухие губы, хрипло сказал:

— Пить…

— Вода есть у кого?! — громко спросил Андрей и снова склонился к Максимке. — Сейчас все будет… — Он снова поднял голову. — Ну, скорей!

С водительского места по рукам передали бутылку с водой. Андрей взял ее, склонился к Максимке, осторожно придерживая его за голову, сказал:

— На, малыш, попей…

Максимка последний раз посмотрел на него и устало закрыл глаза.

— Макс, не спи, держись давай… — Андрей потряс его. — Вот вода… скоро приедем!

Кот наклонился вперед, посмотрел в лицо Максимки, дотронулся до его шеи и, подняв глаза на Андрея, который все еще осторожно тряс Максимку, пытаясь разбудить, негромко сказал:

— Андрей, не надо… он умер.

Андрей шел по залитой огнями Тверской. В руке он нес почти пустую бутылку водки, и по его безумным красным глазам было видно, что она не первая. Прохожие шарахались от него, но не оглядывались.

Андрей остановился перед витриной магазина одежды. Он был закрыт, внутри царил полумрак. Андрей сначала разглядывал манекены в костюмах и платьях, потом вдруг заметил свое отражение с бутылкой в руке. Он стоял и смотрел на себя, потом угрожающе поднял бутылку, пьяно усмехнулся и вдруг с диким криком кинулся на витрину, с размаху ударив по ней бутылкой. Бутылка раскололась. Витрина завибрировала, но даже не подумала треснуть. Сработала сигнализация. Андрей, с «розочкой» в руке, огляделся в поисках чего-нибудь потяжелее и вдруг услышал вой милицейской сирены. По-прежнему держа в руке «розочку», он побежал. Оглянулся.

Его нагоняли.

Он в отчаянии припустил сильнее, чувствуя, как силы покидают его.

Софи вышла из бутика «Подиум», держа в руках пакеты с одеждой. Она хотела было сесть в машину, но вдруг остановилась и внимательно посмотрела на противоположную сторону дороги.

Андрей бежал медленно, словно отрывая от земли клейкие подошвы. Милицейская машина тоже замедлила ход, готовясь припарковаться у обочины.

Софи отшвырнула пакеты, они рассыпались по тротуару. Прыгнула в машину и завела мотор. Развернувшись по встречке, она притормозила напротив Андрея.

Открыла дверцу, сделала ему знак садиться рядом.

Андрей на секунду замер, потом отбросил «розочку» и сел в машину, захлопнув дверь.

Менты ударили по газам, но Андрей и его спасительница были уже далеко.

Лампочка в мастерской замигала, но не погасла. Помещение наполняли глухие, странные звуки.

Это Андрей рыдал, стоя на коленях и содрогаясь всем телом. Софи крепко прижимала его голову к животу, целовала, гладила, шептала, что все пройдет и все будет хорошо...

Андрей стоял у окна. Софи сидела на кровати и смотрела на него с жалостью.

Он глухо сказал:

— Сегодня я убил ребенка.

— Я не верю, — она покачала головой.

Он обернулся, зло усмехнулся, глядя на нее опухшими от слез глазами:

— Не веришь, что я мог убить?

— Не верю, что ты мог убить ребенка.

— А если действительно убил?

Она задумалась, потом снова посмотрела на него.

— Мне, наверное, все равно… Главное, что ты живой. — Она встала, подошла, обняла его, словно окаменевшего, потом сказала, прижавшись щекой к его щеке: — Расскажи мне все. Кого ты убил, Андрей?

Маринэ, прижав к губам платок, сидела на диване и тихо плакала, почти обессилев от слез. Сыновья Георгия сидели за столом и смотрели на отца, который ходил взад-вперед по комнате. В глазах его тоже стояли слезы, но рыдать он не мог. Его душил гнев.

В дверь позвонили. Резо поднялся, пошел открывать. В гостиную вошли трое мужчин, пожилой и двое молодых. Все в черном. Они молча обнялись с Резо и поднявшимися им навстречу Вано и Маринэ.

Георгий обнял молодых, потом обнялся с пожилым, не выдержал и зарыдал. Тот похлопал его по плечу.

— Мы найдем убийц Зураба, я тебе клянусь… Того, кто это сделал, скоро самого будут хоронить…

Зазвонил телефон. Резо снял трубку, заговорил:

— Здравствуй, сестренка… — Он посмотрел на отца, — это Нино. Спрашивает, когда мы приедем.

— Скажи — сейчас выезжаем.

— Сейчас выезжаем, сестренка, да, через двадцать минут…

Резо выслушал ответ и положил трубку, вопросительно взглянул на отца.

Тот повернулся к Маринэ, спросил, сотрясаясь от гнева:

— Где эта девчонка?! Я три часа назад велел ей ехать домой!

— Наверное, застряла в пробке… — робко предположила Маринэ, вытирая слезы.

Дверь отворилась, в комнату вошла заплаканная Софи. Она обняла шагнувшего ей навстречу Вано, хотела обнять отца, но тут же получила от него размашистую пощечину. Софи отшатнулась и со страхом посмотрела на него, схватившись за щеку.

— В семье горе, а она шляется неизвестно где! Мало мне смерти брата! Все уже позвонили, все едут к Зурабу, а я должен искать тебя по всему городу! Я уже все передумал!

Софи порывисто обняла его.

— Прости меня, папа...

В церкви было сумрачно, тихо и холодно. Из окошек сочился блеклый утренний свет. Зураб лежал в лакированном гробу из красного дерева. Его белое лицо заострилось, нос, и без того не маленький, казался теперь огромным, как у сказочного карлика. Многочисленные родственники стояли по левую сторону от гроба, все со свечками в руках. Жена Зураба, располневшая, но еще красивая сорокапятилетняя женщина, смотрела на мужа опухшими от слез глазами. Около нее стояли дети — старший, девятнадцатилетний парень, семнадцатилетняя девушка и девятилетняя девочка, которая крепко прижимала к себе

самого младшего, пятилетнего малыша. Все дети, кроме старшего, тихо плакали.

Георгий, стоявший чуть позади, словно почувствовал его состояние и, продолжая глядеть на покойного брата, положил руку парню на плечо. Тот с благодарностью посмотрел на Георгия. Георгий ответил на его взгляд и еле заметно кивнул: «Все будет хорошо, я с тобой». Софи стояла в толпе родственниц в повязанном на гладко зачесанные волосы черном кружевном платке. Без косметики ее лицо казалось совсем юным. Она отсутствующим взглядом смотрела на происходящее, погруженная в свои мысли. Неожиданно она улыбнулась, вспомнив что-то, но тут же пришла в себя и испуганно огляделась — не заметил ли кто ее неуместной улыбки.

Когда отпевание закончилось, старший сын Зураба и сыновья Георгия, а также один из родственников подошли к гробу, подняли его и понесли. Процессия двинулась из церкви.

Маринэ, поправив на голове черный платок, обняла Софи за плечи.

— Пойдем, детка.

— Ты иди, я сейчас.

Софи двинулась к ящику для пожертвований, возле которого стояла коробка со свечами.

Маринэ с беспокойством посмотрела на нее и вышла из церкви.

Софи опустила купюру в ящик, взяла две свечки и подошла к иконе Богоматери. Поставила свечи и горячо зашептала: «Богородице, дево, радуйся…», с мольбой глядя на образ.

К обеду пошел мелкий дождь. В колокольне подмосковной церквушки надрывались колокола. На крыльце показалась похоронная процессия: сначала Леха, Андрей, Ржавый и Кот вынесли гроб с Максимкой, потом показались остальные. Мать Максимки, еще молодую женщину, бережно вел под руку какой-то пожилой родственник. Чуть позади, между Натальей и Светкой, шла Зайка. Она не плакала, только изредка вздрагивала всем телом, втягивая воздух через приоткрытые пухлые губки. Совсем позади с несколькими ребятами из «Русской силы» шел Седой, как всегда, очень спокойный.

На кладбище дали время попрощаться с покойным. Подошли Ржавый, Кот, Леха, Светка. Андрей сделал было шаг, но не смог подойти и спешно затесался в толпу.

Наталья погладила Максимку по голове и коснулась губ, потом выпрямилась и, рыдая, отошла от гроба. Подвели под руки мать Максимки. Она поцеловала сына и вдруг, обхватив гроб руками, молча рухнула перед ним на колени. Ее подняли и почти унесли. К гробу подошла Зайка.

Она посмотрела на него с нежностью, как на ребенка. Могильщики терпеливо ждали, а Зайка все не могла отойти от гроба: гладила Максимку, целовала, что-то шептала только им двоим понятное…

— Уведите ее, наконец! — надрывно крикнула вдруг мать Максимки.

Седой, стоявший ближе всех, сделал шаг к гробу, осторожно коснулся плеча Зайки с намерением увести ее. Но Зайка внезапно дернулась и с неожиданной силой оттолкнула его. Повернувшись, с ненавистью кинула ему в лицо:

— Не смей к нему подходить! Убийца! — Она повернулась к стоящим неподалеку пацанам и хрипло, надрывно крикнула: — Это вы его убили! Вы! Сволочи! Фашисты недоделанные! — Она снова повернулась к Седому, закричала в истерике: — Ты куда их ведешь?! Ты куда их ведешь, гнида?! Отвечай, а то я убью тебя! Убью!

Она накинулась на него с кулаками. Седой одним ловким движением ухватил ее за запястья и тут же неожиданно влепил увесистую пощечину. Зайка задохнулась, замерла от неожиданной боли, потом как-то сразу обмякла и позволила Седому увести себя назад в толпу, где он передал ее в руки Наталье и Светке. В толпе зашептались, кто-то покрутил пальцем у виска.

Гроб на веревках стали опускать в могилу.

Андрей посмотрел в сторону, где Наталья поила Зайку водой из пластиковой бутылки.

Зайка ответила ему полным ненависти взглядом.

Андрей вздрогнул, когда днище гроба со стуком ударилось о дно могилы.

Светало. Андрей шел на работу по направлению к станции. На пустыре за домами его нагнал Леха.

— Привет!

Он пошел рядом.

— Привет! — Андрей бросил на него короткий взгляд. — Тоже в город?

— Ну да, я же тоже в городе работаю. Забыл?

— Да нет, я помню.

Андрей слегка ускорил шаг.

— Что на сборы не ходишь?

Леха тоже ускорил шаг, чтобы не отставать от Андрея.

— Некогда. А к чему эти вопросы?

Андрей снова покосился на Леху.

— Да так, интересно… Все-таки ты мне друг. Или нет, а, Андрей?

Леха остановился, ухватив за рукав, остановил Андрея.

Андрей посмотрел на него, сказал очень спокойно:

— Если ты мне друг, то должен меня понять. Леха, тошно мне, понимаешь? Раньше все ясно было как белый день, а теперь сплошная темень. Я же жить не могу, дышать не могу, понимаешь ты или нет?!

Его крик раскатился по пустырю и замер в отдалении.

— Я, я, я! Только о себе и думаешь! — бросил Леха в лицо другу, потом вдруг ухватил его за плечо, приблизил свое лицо к лицу Андрея и прошипел сквозь зубы: — А о ней ты подумал, сволочь?.. Она же плачет каждый день, за прилавком стоит и плачет. Она же не спит по ночам. Я напротив живу, вижу, как у нее свет горит…

Андрей усмехнулся:

— Так, может, тебе о ней и позаботиться?

Он только договорил фразу, и тут же получил от Лехи кулаком в нос. Вытер кровь, сплюнул, посмотрел на Леху.

— Давай бей, скотина! — Леха выставил вперед кулаки. — Ну?!

— Лех, ты чего… — с удивлением спросил Андрей.

— Бей, сволочь! Бей!

— Да пошел ты… — бросил Андрей, развернулся и пошел прочь.

— Ты слабак, Андрей, слышишь?!

Андрей шел, засунув руки в карманы, не оборачиваясь.

Андрей постоял на платформе, ежась под порывами ветра. Снова зарядил дождь. Наконец с грохотом подошла электричка. Андрей запрыгнул внутрь.

Совсем стемнело. Андрей подошел к мастерской, включил фонарь над входом, начал искать ключ под стоящей рядом металлической бочкой. Не найдя, растерянно обернулся. Внезапно его осенила догадка — он приблизился к двери и толкнул ее. Она оказалась незапертой.

В мастерской горел свет. Софи лежала на диванчике, укрыв ноги шубой. Он присел на край диванчика, посмотрел на нее, спящую. Она открыла глаза, села, уставившись на него.

— Как ты узнала, что я приду?

— Я не знала… — Она покачала головой, заспанно моргнув. — Я уже два раза приходила сюда ночью...

Она подалась вперед, обняла его. Он снял ее руки со своей шеи, сел, глядя перед собой.

— Я пришел сюда побыть один.

— Я не буду тебе мешать.

— Я больше не хочу тебя видеть, неужели это трудно понять! — Он обхватил голову руками и согнулся почти попалам. Она протянула руку, чтобы погладить его, но он ударил ее по руке. Зло спросил: — Почему ты не сказала, что он был твоим дядей?

— Потому что я боялась, что ты уйдешь, — ответила она просто.

Он обернулся. Она порывисто обняла его. Они стали целоваться, медленно, как слепые, ощупывая друг друга губами.

Они лежали, укрывшись старым шерстяным одеялом, и смотрели, как за окном начинает светать.

— Терпеть не могу утро, — сказала она и ткнулась носом в его шею.

Он провел руками по ее волосам.

— Сегодня в последний раз.

Я больше не хочу, я боюсь… С тех пор как я встретил тебя, во мне все время сидит страх…

— А раньше не боялся?

— Раньше нет. Раньше все было понятно: кто враг, кто друг. Я знал, кого люблю, кого ненавижу, а теперь не знаю…

— А я наоборот. Раньше никого не любила и мне было страшно жить, а теперь люблю и мне так хорошо…

— Кого ты любишь? — с изумлением спросил он.

Она засмеялась:

— Тебя!

Он моргнул, отвел глаза, шевельнул губами:

— А как ты поняла, что меня любишь?

— Когда ты сказал мне про Зураба… Я тогда подумала, что если бы они убили тебя, то я бы не смогла уже жить. Наверное, любовь — это когда не можешь кого-то пережить. Вот ты кого не сможешь пережить?

Он закрыл глаза.

Софи сидела перед зеркалом в своей комнате и расчесывала волосы. На ней было вечернее черное платье, на шее висела нитка крупного жемчуга. В зеркало она увидела, как в комнату вошел отец, и посмотрела на него с затаенным страхом.

Он подошел ближе, положил руки ей на плечи, сказал прочувствованно:

— Дочка, сегодня Ладо просил твоей руки, и я согласился. Ты будешь с ним очень счастлива — это все, что я хочу от жизни.

— Да, папа, я знаю, — покорно ответила Софи.

— Сегодня он спросит тебя. Я хочу, чтобы ты сказала «да».

— Хорошо, папа, — Софи кивнула и слабо улыбнулась.

Он припал губами к ее макушке, потом выпрямился и снова посмотрел на ее отражение в зеркале.

— Как ты сейчас на нее похожа…

— На кого? — удивилась она.

— На свою бабку…

Он постоял еще немного, не в силах оторваться от ее отражения, потом направился к двери.

Он уже почти выходил, как Софи вдруг обернулась и спросила:

— Папа, вы уже поймали убийцу дяди Зураба?

— Мы нащупали след. Завтра утром он будет в наших руках, — Георгий медленно вышел и закрыл за собой дверь.

Софи торопливо взяла с подзеркального столика мобильник, набрала номер, поднесла к уху. Раздались гудки. Она ждала долго, но трубку никто не снял.

В комнате у Андрея разрывался мобильник. Он не реагировал. Просто стоял у окна, положив руки на косяки, и смотрел на свое отражение. Потом отошел от окна, выключил свет и не раздеваясь лег на кровать. Телефон умолк.

Андрей лежал с открытыми глазами и с тоской смотрел на пятно фонарного света на ковре. Внезапно в окно ударил камешек, потом еще один. Андрей вскочил на ноги, распахнул раму, выглянул во двор.

Софи стояла внизу под фонарем в своей рыжей шубе, заметная всей округе.

Андрей кинулся вон из комнаты.

В тапочках выскочил во двор. Она подошла к нему, он рывком затащил ее в подъезд.

— Идиотка, тебя же заметят… зачем ты притащилась?! Как ты узнала, где моя квартира? — бормотал он, осыпая ее лицо и глаза жадными поцелуями.

— Я увидела тебя в окне…

Она обняла его, счастливо выдохнув.

— Пошли скорей, тут нельзя стоять…

Он торопливо потянул ее за руку, и они скрылись в лифте.

Андрей тихо открыл дверь в квартиру. Они прошли в прихожую. Софи осторожно сняла сапоги. Он провел ее в комнату.

В комнате он прижал ее к двери и еще раз поцеловал долгим, нежным поцелуем.

— Андрей, тебя ищут. Из-за того убийства. Завтра утром они будут здесь. — Она взяла его лицо в ладони, настойчиво спросила: — Я звонила, ты не брал трубку. Не хотел меня слышать?

Андрей отвернулся, подошел к кровати, сел. Она подошла и села рядом. Погладила его по голове.

— Мне сегодня было так страшно, а теперь ты рядом и мне хорошо…

Он резко развернулся, провел рукой по ее волосам, по щеке. Еще раз поцеловал, прошептал в ухо:

— Ты сказала, они придут утром?

— Да. У нас есть еще время…

Она обняла его за шею и потянула вниз, на подушку.

Наутро выпал первый снег. Софи и Андрей шли по тропинке через лес. Андрей шел впереди и расчищал дорогу от веток, то и дело оборачиваясь и подавая Софи руку, чтобы помочь пройти по кочкам. Щеки его раскраснелись, он был непривычно оживлен.

— Отец этот домик сам построил, еще до женитьбы. Иногда с друзьями сюда приезжал на охоту, но чаще всего один. Говорил, мог тут три недели просидеть и людей не видеть. Только собаку брал с собой, чтоб дичь носила. А потом уж я с ним стал сюда ездить.

— Он, наверное, такой же был, как ты, угрюмый.

— Ну да, друзья его говорят, что, пока мать не встретил, как бирюк был, слова не вытянешь. А потом ничё, разошелся, — Андрей обернулся, усмехнулся, помогая ей переступить через овражек. — Я его уже веселым помню. И очень молодым…

— А сколько тебе лет было, когда он умер?

— Двенадцать. — Андрей помолчал. — Я, пока он был, о жизни вообще не задумывался… Все как-то само шло: летом на рыбалку ездили, зимой на лыжах ходили, охотились, в баню по субботам — мы тогда в общежитии жили, там один душ был на четыре этажа. А весной на Пасху мать куличи пекла, я брал яйца, куличи и всех соседей обходил, христосовался, — он покосился на Софи. — А у вас какой праздник вместо Пасхи?

Софи округлила глаза.

— Пасха!

— Как Пасха? Вы же нерусские?

Андрей даже остановился от удивления.

— Ну и что! — аж фыркнула она от возмущения. — По-твоему, только русские, что ли, Пасху празднуют?

— И яйца красите? — недоверчиво спросил Андрей.

— Дурак ты! — снова возмутилась Софи и вдруг оступилась, подвернув ногу, коротко вскрикнула.

Он подхватил ее, она поморщилась.

— Что, подвернула? Где, здесь?

Он ощупал ее голень, нажал на больное место.

Она охнула от боли, виновато посмотрела на него.

— Почему я не надела кроссовки…

Он подумал секунду, потом, присев, поднял ее на руки и понес, тяжело ступая по мокрой земле.

Скоро они вышли на поляну, где стоял охотничий домик отца. Андрей толкнул дверь — она оказалась незапертой. Приоткрыв дверь плечом, он занес Софи внутрь. Дверь со скрипом затворилась за ними.

Наступил вечер. Леха и Светка сидели за столом на ободранной кухне. Светка смотрела на свои руки, плотно сцепив пальцы.

Леха молчал, не зная, что сказать. Наконец сказал, подняв на нее глаза:

— Что ты теперь будешь делать? Андрей-то…

— Не твое дело, понял! — неожиданно грубо крикнула она, потом за-

крыла лицо руками и выдохнула: — Боже, как я устала!

Он обнял ее, стал целовать в макушку, в прижатые к лицу руки, бормоча:

— Света, Света, давай уедем! Прямо сейчас! У меня есть немного денег, можем снять комнату, я буду работать… Света, я же тебя всю жизнь жду…

— Хватит! — отрезала она, еле сдерживаясь, чтобы не зарыдать, потом резко поднялась, оттолкнув его, подошла к окну. Судорожно вздохнула, чтобы успокоиться. Наконец снова заговорила: — Ты, как Андрей, думаешь, что меня, как кошку, можно посадить в рюкзак и унести куда хочешь. Главное, кормить хорошо… — Она обернулась к Лехе. — А мне вашей бедности не надо, мне своей хватает! Думаешь, я так просто уйти могу, в никуда! И позволить этому, — она кивнула в сторону комнаты, — пропить все, что у меня осталось? И ребенка своего без угла оставить?! Я думала, ты умнее…

Леха задумался, потом вскинул голову.

— А если я достану денег? Много? Так, что на всю жизнь хватит?

Светка на секунду опешила, потом снова разозлилась.

— Да пошел ты…

И вдруг охнула, схватилась за живот. Леха подскочил, помог ей сесть на табуретку. Кивнув на живот, спросил:

— Пинается уже?

— Вовсю, — смущенно усмехнулась Светка, — из-за этого все время в туалет хочется…

— Пацан, наверное, будет. — Леха протянул руку к животу, замер на полдороге, вопросительно посмотрел на нее. — Можно?

Она кивнула. Он положил руку на живот, прислушался к своим ощущениям, посмотрел на Светку, улыбнулся.

— Затих… чувствует, что не мамка… О, вот-вот, ударил, лягнул! — Леха восторженно распахнул глаза, потрясенный, потом засмеялся. — Ну дает! Точно пацан. — Он отошел от нее к окну, задумался ненадолго, потом спросил, помрачнев: — Как назовешь? В честь отца, Андреем?

Светка покачала головой.

— Это плохо, когда детей в честь знакомых называют. Я слышала, они могут унаследовать их судьбу.

Рано утром Леха подошел к крыльцу дома Георгия. Нажал кнопку домофона, дверь автоматически распахнулась. Леха вошел внутрь.

Георгий сидел во главе стола в своей гостиной и смотрел на Леху. Леха сидел напротив, опустив глаза на скатерть. Сыновья Георгия сидели на диване, мрачно разглядывая гостя. Племянник Зураба, серьезный, в строгом черном костюме, аккуратно подстриженный, стоял у окна и тоже внимательно изучал Леху. Второй стоял чуть поодаль, у двери.

Леха поднял глаза на Зураба.

— Вы их обоих убьете или только его?

Георгий нахмурился, помолчал, ответил:

— Я хочу наказать убийцу своего брата… И ту, что его покрывала.

Леха снова помолчал, потом продолжил:

— Для начала вы должны пообещать, что дадите мне уйти, когда все кончится.

— Обещаю, — Георгий кивнул.

Леха посмотрел на него, оглядел всех присутствующих.

Один из сыновей Зураба не выдержал и с отвращением отвернулся.

— Ну так что? Говори, чего ты хочешь? — поторопил его Георгий.

— Денег. — Леха улыбнулся, залез в карман, достал оттуда маленькую записную книжку с карандашиком, вырвал листок, нарисовал на нем сумму, протянул Георгию. — Вот столько.

В долларах, наличными.

Георгий мельком посмотрел на бумажку, кивнул.

— Хорошо. Где оставить деньги?

— Нигде. Я заберу их с собой.

Георгий покачал головой.

— У меня нет столько дома.

— Я подожду…

Георгий приказал старшему сыну:

— Поезжай.

— Но папа… — попытался возразить тот, но, увидев взгляд отца, ответил: — Хорошо, папа.

С отвращением посмотрев на Леху, он вышел из комнаты.

Леха вышел из дома Георгия и пошел к автобусной остановке.

Стемнело. Георгий вошел в комнату дочери, щелкнул выключателем и остановился на пороге.

Обвел взглядом аккуратно застеленную кровать, стул, на котором висел ее халат, зеркало с подзеркальным столиком. Он подошел к нему и тяжело опустился на стул.

Среди многочисленных баночек и коробочек с косметикой и духами он заметил ее костяной гребень с редкими крупными зубцами. Взял его в руки.

Скрипнула дверь. Георгий открыл глаза и в зеркале увидел вошедшую в комнату Маринэ. Она остановилась на пороге, глядя на брата словно выцветшими, заплаканными глазами.

Он молчал. Маринэ тихо сказала:

— Она твоя дочь, Георгий…

Георгий секунду задумчиво смотрел на гребень в своих руках, потом вдруг резко, со стуком положил его на столик и вскинул на Маринэ полные гнева глаза, хрипло, но отчетливо произнес:

— У меня нет дочери…

— Бабушку мою все уважали, из соседних сел приходили посоветоваться. Она никогда не кричала, а мы все равно ее слушались, она могла нам объяснить, почему это хорошо делать, а это плохо. Когда мама умерла, она нас с братьями к себе забрала. Сказала отцу — женись еще раз, ты еще молодой, а это теперь мои дети…

Софи сидела, опершись спиной о грудь Андрея, как о спинку кресла, и укрывшись одеялом. Он сидел на старой, продавленной тахте, прислонившись к стене, обнимал ее, стараясь, чтобы ей было теплее.

— А он?

— А он в Россию поехал, бизнес делать. Наверное, хотел русскую бабу себе найти, он любит блондинок. — Софи улыбнулась. — Как ты.

— Да, я тоже люблю, — спокойно согласился Андрей.

Софи больно ущипнула его под одеялом, он вздрогнул от неожиданности, но мстить не стал, только усмехнулся, довольный.

— Ну, дальше рассказывай!

Он устроился поудобнее, подтянул ее повыше, взяв под мышки.

— Дальше… — Она закрыла глаза, откинулась назад, пристроив голову у него на плече. — А дальше мы жили хорошо, пока отец не разбогател и за нами не вернулся. Мне тогда уже девять лет было, я его почти не помнила. Всю ночь пряталась от него в сарае, а утром он меня все-таки нашел, затолкал в машину и увез. Бабушка тогда впервые на моей памяти плакала, просила хоть меня ей оставить... И после этого быстро умерла. — Софи помолчала, потом продолжила. — У нее виноградник был, коровы, козы. Мы ей помогали. Я даже сыр умею делать!

— Ты? — хохотнул Андрей. — Я бы не рискнул такой сыр попробовать.

Софи открыла глаза.

— Ну да, это я приврала немножко про сыр, но козу доить точно умею.

— Ну ладно, верю. Ври дальше.

— Бабушке было шестьдесят уже, а выглядела она лет на сорок, не больше. К ней даже свататься приходили, представляешь?

— Ну если она, как ты, была, то представляю.

— А как я — это какая?

Она повернулась к нему, опершись локтем о грудь.

— Такая… развратная…

Андрей посмотрел ей в глаза.

— Нет, бабушка не была развратная. — Софи вздохнула и отвернулась от него, снова улегшись на его спине. — У нее, кроме деда, мужчин не было. Она сразу себе хорошего выбрала, и другие ей были не нужны.

— А у тебя много было мужиков?

— Много — это сколько?

— Ну… больше пяти.

— Тогда много.

Она снова улыбнулась, погладила его по руке. Он убрал руку.

— А русские были?

— Были. С одним я даже хотела жить.

— Не сложилось? — спросил он холодно.

Софи пожала плечами.

— Папа дал ему денег, и он исчез.

— Ты его любила?

— Нет. Но он был очень красивый, мне нравился.

— А кого из них ты любила?

— Никого. — Взяла его руку, поцеловала. — Ты первый, кого я полюбила.

— А если бы я взял деньги и бросил тебя, как тот, ты бы меня разлюбила? И потом сказала, что я был просто очень красивый и тебе нравился?

Она обернулась к нему, засмеялась.

— Нет, про тебя такого не скажешь! — а потом добавила очень серьезно: — Ты бы не взял деньги.

Сквозь мутные окна избушки в комнату проникал синий холодный свет осенних сумерек. Софи спала в постели, завернувшись в одеяло.

Андрей в свитере и трусах сидел на корточках возле печки и пытался поджечь зажигалкой кусок газеты, от которого потом пламя должно было перекинуться на дрова. Он щелкнул раз, другой. Зажигалка была сломана. Он поднялся, подошел к рюкзаку, на котором лежали его штаны, принялся ощупывать карманы в поисках спичек. Внезапно он нащупал что-то в заднем кармане.

Расстегнул его, и через секунду у него на ладони оказалось подаренное матерью обручальное кольцо.

Он посмотрел на кольцо, потом на спящую Софи. Подошел к ней, сел на край кровати, осторожно поднял с одеяла ее руку и надел кольцо ей на палец. Она, не просыпаясь, отняла у него руку и спрятала ее под одеяло. Он лег рядом, приблизил свое лицо к ее и не отрываясь смотрел, пока совсем не стемнело.

Под утро Андрею приснился знакомый сон. Он, двенадцатилетний, шел по зимнему лесу с двустволкой на плече. Отец ходил где-то рядом, но его не было видно. Он вышел на поляну и увидел сидящую на ней ярко-рыжую лисицу. Лисица спокойно смотрела на него, даже не пытаясь убежать.

— Стреляй! — донесся до него голос отца.

Андрей поднял двустволку, но выстрелить не решился. Он опустил ружье, и вдруг откуда-то из-за спины прогремел выстрел. Лисица упала на снег, на рыжем меху выступила кровь. Андрей посмотрел на свою грудь и увидел, что на его свитере тоже расплылось кровавое пятно…

Он проснулся в холодном поту. Светало. Он провел рукой по месту рядом с собой — ее там не было. Андрей резко сел в кровати и с облегчением увидел, что она стоит у окна.

Софи обернулась. Сказала очень спокойно:

— Они здесь.

— Что? — Андрей моментально вскочил с кровати, бросился к окну. Убедившись, что она сказала правду, лихорадочно обвел глазами избу. По-смотрел на нее.

— На кухне есть погреб. Спрячься туда. Я выйду, скажу, что тебя со мной нет…

Она грустно улыбнулась.

— Мы выйдем вместе…

— Нет, не вздумай!… — Андрей схватил Софи за плечо. — Крикни своим, что я держу тебя силой! Они тебя защитят, я уверен!

Она снова покачала головой.

— Они больше не мои. Ты мой, я останусь с тобой.

Она обняла его, поцеловала в губы.

Они стояли и смотрели друг на друга не в силах насмотреться.

— Ты должна жить…

Она заплакала, обняла его крепко и шепнула на ухо:

 — Мы будем жить с тобой долго-долго…

Они еще постояли обнявшись, наконец она с трудом высвободилась из его рук.

Отошла к кровати, взяла свой полушубок из огненной лисы, надела. Подошла к Андрею, взяла его за руку.

— Пойдем. Ничего не бойся…

Он кивнул ей сквозь слезы.

Георгий и мужчины из его семьи стояли возле своих машин слева от охотничьего домика.

Они держали в руках пистолеты, готовые вот-вот начать стрелять. Леха стоял немного поодаль, разглядывая носки своих ботинок.

Двери распахнулись. Софи вывела за руку Андрея, спокойно огляделась.

Все взоры были устремлены на них.

Лицо Георгия потемнело от гнева.

Леха, сощурившись, посмотрел на Андрея.

Андрей ответил ему прямым взглядом.

Держась за руки, Софи и Андрей двинулись вперед по тропинке.

Георгий вытащил пистолет, прицелился и… бессильно опустил руку.

Софи и Андрей уходили все дальше, и никто не решался выстрелить.

Леха стоял, весь напрягшись, засунув руку в карман куртки. Он с нетерпением оглядел собравшихся. Не выдержав, крикнул:

— Вы что, дадите им уйти?!

Вдруг резко бросился вперед, выдернул из кармана куртки пистолет и, почти не целясь, выстрелил.

Софи вздрогнула всем телом, сделала несколько шагов и упала на снег. Андрей бросился к ней. Раздался еще один выстрел. Андрей замер и тяжело осел на землю.

Георгий опустил пистолет. Леха лихорадочно огляделся. Ему казалось, что каждый из присутствующих сейчас бросится на него и разорвет на маленькие кусочки. Он откинул пистолет. Пятясь назад, прошел несколько шагов, потом развернулся и, растолкав рядом стоящих, побежал в сторону леса. Раздался еще один выстрел. Спотыкаясь, Леха пробежал еще несколько шагов и упал лицом в снег.

Андрей смотрел на Софи и не мог насмотреться.

Она тоже смотрела на него своими темными, как колодцы, глазами, но уже не видела.

Он разлепил пересохшие губы и тихо сказал:

— … тебя.

А потом замолчал навсегда.

Зимой рано темнеет. Мать Андрея все стояла у окна, хотя ей некого больше было ждать. Она совсем поседела и теперь стала по-стариковски повязывать на голову белый платок. Постояв немного, она словно бы очнулась от сна наяву. Зашевелилась, рассеянно обвела взглядом кухню. Невольно вздохнула, и этот вздох был очень похож на стон.

Она прошла в ванную, достала из-под раковины пластмассовое ведро, открыла кран с водой. Внезапно ее взгляд упал на футболку Андрея. Она висела на крючке уже две недели, но мать не решалась ее снять. Протянула слегка дрожащую руку, сняла футболку с крючка. Сев на край ванны, как слепая, ощупала ее со всех сторон, потом поднесла к носу и с шумом втянула родной запах. И затряслась в беззвучных рыданиях, зарыв лицо в футболку.

Совсем стемнело, в квартире матери Андрея горел свет. Дверь была открыта. Света вошла, увидела, как мать Андрея моет пол в кухне. Света прошла в кухню, поздоровалась:

— Здрасьте, теть Нин.

— Здравствуй, детка, — ответила мать с жалостью, как будто говорила с сиротой.

Света нахмурилась, протянула руку за тряпкой.

— Давайте, я домою!

— Да я сама, Светочка, тебе же, наверное, нельзя наклоняться, — все так же жалостливо проговорила мать Андрея.

— Чего это мне нельзя, я же не инвалид! — Света решительно взялась за тряпку. — Идите отдохните, я сама.

Мать Андрея покорно отдала ей тряпку, выпрямилась.

— Ну я пойду тогда. В Андрюшиной комнате приберу. И ты приходи потом, поговорить нам с тобой надо…

Света проводила ее хмурым взглядом, потом с силой отжала тряпку и принялась мыть пол.