Смотрю на ботинки

Сижу смотрю на ботинки, потому что не все далеко дорубают.
Кажется, что это просто набор кадров.
А это сценарий.
(Павел Пряжко)

История, рассказанная Павлом Пряжко в его дебютном фильме[1], составляется на наших глазах из свидетельств разных молодых людей. Эти видеодокументы на тему «Как я провел лето», или «Как я ездил на дачу зимой», или «Как я встречалась с подружкой» по технологии похожи на кусочки фильма «Я тебя люблю» Павла Костомарова и Александра Расторгуева.

Его снимали ростовские непрофессионалы под руководством режиссеров, и потому там есть и дыхание неструктурированной жизни и спровоцированная режиссерами драматургия. У Пряжко в ход идут как раз не очевидно драматичные моменты, а то, что обычно выбрасывается в корзину: шумы, помехи, случайное появление в кадре оператора или даже самой камеры — той, которую актеры, они же операторы, они же свидетели, передают из рук в руки.

В финале этой обесточенной центробежной истории актриса Алена Старостина выходит во двор дома с бумажной табличкой в руках и, повинуясь режиссерским указаниям актера Ивана Николаева, становится то под куст, то рядом с кустом. В идеале нужно, чтобы табличка была на уровне груди и на фоне зелени: а то «зелени ни х*я нет…» — сообщает Николаев за кадром. На одной табличке — «В ролях: Алена, Иван, Лиза, Катя, Дима и др». На другой — «Фильм принадлежит Алене, Ивану, Лизе и Паше». Пряжко продолжает практиковать анонимность — где-то начиная с пьес «Легкое дыхание» и «Запертая дверь» автор все больше растворяется, уходит на поля, уступая место «свидетелям».

Потому что видишь:
думают, что это просто какие-то обрывки,
а это ни х*я не так!
(Павел Пряжко)

Павлу Пряжко тридцать пять лет, он живет в Минске. Его пьесы начали ставить в середине нулевых. Сегодня спектакли по пьесам Пряжко уже второй раз выдвигаются в номинации «Новация» фестиваля «Золотая маска». Минской театральной жизни Пряжко не принадлежит — Беларусь знает о нем по новостям из России или Европы. Последние годы петербургский театр POST стал флагманом текстов Пряжко и разгадывает его ни на что не похожие пьесы.

Дебютный фильм Пряжко — это срезки свободного времени трех молодых людей. По методу же это история про тех, кто смотрит, а не про то, что мы видим.

Нанятым «свидетелям» Алене, Ивану, Лизе (Алена Старостина и Иван Николаев — актеры театра POST, Елизавета Снаговская — театровед и менеджер театра POST) Пряжко предлагает свободу: хочешь — снимай пчелку, хочешь — свою тень на дороге, хочешь — девушку со спины, хочешь — бесконечные пейзажи из окошка поезда, пересекающего русско-финскую границу. Дальше снятое отсматривалось, комментировалось и монтировалось. Получилось коллективное авторство, ответственность за которое в итоге нес супервайзер из Минска. Благодаря Алене, Ивану и Лизе фильм Пряжко имеет несколько географических прописок: от апартаментов в финской глубинке до дачного домика в питерском пригороде. Это Алена, Иван и Лиза снимают друг друга на фоне чистеньких финских интерьеров, это Иван едет на дачу под Рощино и там колет дрова, молится и моется в сауне. Это Алена ходит по питерскому ТЮЗу с фотоаппаратом и снимает усталых женщин на их рабочем месте. Они предъявляют нам свои дневники наблюдений — вот, мол, смотрите, если хотите, как мы ездили, ходили, улыбались, ждали, слегка расстраивались, скучали и дружили. Иначе говоря — смотрите, как мы проводили время. Их время — у каждого свое — и запечатлено камерой с бесхитростным вниманием. Оно и не смонтировано никак внутри отдельно взятого эпизода: парень блюет в гостиничный унитаз столько, сколько и блевал на самом деле, девушка Лиза танцует в пустом финском баре столько, сколько и танцевала, а девушка Алена сидит в утреннем питерском кафе столько, сколько и можно высидеть за один раз.

«Хожу смотрю на ботинки». Девочки (Елизавета Снаговская, Алена Старостина)

Все становится как бы демократичней. Это только обогащает
и дает возможность снять худ. фильм любому,
с помощью любых технических средств.
(Павел Пряжко)

Позитивистское внимание к среде — а фильм начинается с трудящейся над цветами пчелки, за которой камера долго следит, — становится только предлогом для того, чтобы пристально и эгоистично вглядеться в собственную жизнь. Показывая простые вещи, из которых состоит на самом деле обыденность, авторы фильма настаивают на внимании к себе, к своим ритуалам и своей жизни. Это любопытным образом обнаруживается, когда в кадре вдруг появляются чужие люди — случайные попутчики Алены, Ивана и Лизы.

Женщины из ТЮЗа, которых фотографирует Алена, стесняются, силятся улыбнуться, камера случайно показывает ноги одной в войлочных тапках-сапогах и рабочее место другой — с аккуратно засунутой под стекло затрепанной бумажкой с телефонами и журналом, где отмечают, кто и когда взял ключ. Даже случайная соседка Алены по утреннему кафе выглядит некрасивой и беспомощной с картонным меню в руках. Что уж говорить о людях из электрички, в которой Иван едет по зимней Ленобласти в сторону Выборга. Что говорить о двух женщинах в меховых беретах, встретившихся Ивану на пути к даче. Все они как будто по ту сторону мира Алены, Ивана и Лизы. И все они напоминают нам о существовании мира другого, не такого спокойного и сосредоточенного, какой мог бы быть и какой есть у Ивана, Алены и Лизы.

Так было в пьесе, а потом и спектакле «Злая девушка», поставленном Дмитрием Волкостреловым по пьесе Пряжко в этом самом питерском ТЮЗе, где прекрасная компания молодых людей хорошо проводила время в современном городе. В «Хожу смотрю…» это определенным образом маркирует героев: они, по сути, не столько свидетели, сколько носители своих хрупких домиков на плечах. И нам показывают, что эти домики, в принципе, можно не разбить, не раздавить — в них можно пожить с временной пропиской.

Видишь, многие привыкли, что кино — это диалог, говорящие головы. А это ни фига не так! Поговорили две головы, проход ради связки, поговорили в другом месте. Павел Пряжко

Но другой, более хаотичный и грязненький мир существует. Это становится ясно, как только вместо стеклянных дверей финских апартаментов в кадре появляется дверь в питерскую парадную — многократно крашенная, с облупленным кодовым замком. И небо другое, и пустой вокзал с зарешеченной кассой на станции Ланская, и вид из окна трамвая на спальный район тоже другой. Тот, кто снимает, не фокусируется на подробностях — они просто сами лезут в кадр.

Важен герой — тот, кто напряженно думает о своем, находясь на этом вокзале, или курит в тамбуре электрички, или парится в дачной сауне. Мы всюду следуем за ним, идем за ним, смотрим ему в затылок и ждем — что же будет теперь? В названии «Хожу смотрю на ботинки» важно вот это глагольное первое лицо, а уж ботинки — да, попадаются, и это неизбежно. Открытое присутствие в кадре и фильммейкеров, и героев только усугубляет субъективность высказывания. Вроде как несвязные кусочки чьих-то безобидных каникул, а потом жизни после возвращения домой рисуют в итоге прихотливую кривую внутренних переживаний.

«Хожу смотрю на ботинки». Иван Николаев

Эти герои — а двое из них профессиональные артисты, не забывающие перед камерой о том, что они люди, — заняты собой и своей рефлексией по поводу выразимости или невыразимости мира. Они не откровенничают и вообще чаще молчат или говорят на посторонние темы, но они как будто озабочены чем-то. Пожалуй, тем, чтобы уметь жить здесь и сейчас. И фильм получился про то, как живут здесь и сейчас правильные красивые молодые люди. У них что-то не очень с работой, если верить реплике Старостиной, но и работа официантки ее не очень расстроит — такой вот любопытный антисоциальный жест совершают авторы фильма.

Сделав открытым прием — да, мы герои, мы актеры, но мы еще и снимаем друг друга сами, предварительно договариваясь о том, где именно и под каким кустом будем снимать друг друга, — нас лишают пресловутой иллюзии. Магии нет — есть любительская съемка нескольких моментов из жизни людей. И это, пожалуй, и есть зона наибольшей откровенности: раз увидев персонажа в качестве режиссера, мы и в другом месте, где он вроде как только герой и не обращает внимания на камеру, будем помнить, кто этот человек.

И серьезное выражение его лица нас не обманет: да, он просто моется и молится. Ничего сверх нормы.

[1] «Хожу смотрю на ботинки».
Автор сценария Павел Пряжко.
Режиссеры Павел Пряжко, Елизавета Снаговская, Иван Николаев, Алена Старостина. Операторы Алена Старостина, Иван Николаев, Елизавета Снаговская, Дмитрий Волкострелов.
Монтаж: Павел Пряжко. Паша/Алена/Лиза/Иван — студия.
Россия. 2012