Суд открылся речью прокурора. Прокурор был печальным человеком в мешковато сидящем костюме. Он начал несколько театрально: «Леди и джентльмены! Это дело о личинах и маске. Оно о вещах, которые не те, чем они кажутся…» Подсудимый — пожилой, коренастый, крепкий на вид мужчина с живыми глазами за толстыми стеклами очков — сидел в первом ряду.

По обе стороны от него разместились его адвокаты. Второй ряд прямо за его спиной занимала семья подсудимого. Младший брат — симпатичный человек интеллигентного вида. Затем два взрослых красавца сына с широкими плечами и голливудскими челюстями. И рядом с ними две худенькие длинноносые девушки, приемные дочери подсудимого.

В следующем ряду чуть в стороне сидела семья жертвы: две ее сестры, крупные крашеные блондинки, и дочь одного возраста с падчерицами подсудимого, чем-то на них похожая. Совсем недавно эти люди считали себя одной семьей. Теперь они злейшие враги. То, что они находились в зале суда так близко друг от друга, придавало действию очень интимный характер. А отсутствие решеток, конвоя и вообще чего-то мало-мальски напоминающего скамью подсудимых, заставляло забыть о том, что шел суд по делу о преднамеренном убийстве.

Все это походило на камерную театральную постановку, если бы не одно существенное отличие: настоящие зрители, для которых разыгрывался спектакль, сидели на сцене.
Там возвышалось судейское кресло, которое занимал моложавый, немного плутоватый на вид негр в мантии, с жиденькой курчавой бородкой. Рядом с ним находилась скамья присяжных. Присяжными были усталые помятые дядьки и тетки средних лет. Состав коллегии присяжных примерно отражал расовую демографию штата Северная Каролина. Восемь черных, четверо белых.

Это для них, для людей, сидящих на сцене, в зале разворачивалось тщательно организованное действие, в котором прокуроры, адвокаты, судебные эксперты, свидетели, подзащитный были только исполнителями. Это они должны были решить, кем является подсудимый на самом деле. Понять, где личина, а где лицо. И где-то в зале были расставлены кинокамеры. Они снимали суд.

Книгам, спектаклям и фильмам, центром которых является судебный процесс, нет числа. В сущности, главным событием христианской цивилизации, ее началом является суд, завершившийся несправедливым приговором. Последователи обвиняемого до сих пор верят, что судом все и закончится.

Завороженность культуры судом объясняется просто: задуманный как механизм для установления справедливости, судебный процесс является наиболее захватывающей формой соревнования. Современный суд, и в особенности суд присяжных, — это состязание между защитой и обвинением, организованное в форме театрального спектакля. Цель суда присяжных состоит в том, чтобы двенадцать случайных людей, «людей с улицы», определили победителя. Выигрывает почти всегда сильнейший.

Но уголовный процесс, в особенности если речь идет о серьезном преступлении, это больше, чем спектакль. И больше, чем соревнование. Это единственное из современных зрелищ, где на карту может быть поставлена человеческая жизнь. Определяя виновность подсудимого, присяжный, как зритель гладиаторского боя, поднимает палец вверх или опускает его вниз.

После короткого вступления прокурор включил запись звонка подсудимого в службу «скорой помощи» в ночь на 9 декабря 2001 года. Если верить словам подсудимого, около двух часов ночи он нашел свою жену Кэтлин распластанной на нижних ступеньках черной лестницы их дома. Она плавала в луже крови. Когда приехала «скорая помощь», Кэтлин была уже мертва.

Сорокавосьмилетняя Кэтлин Питерсон работала топ-менеджером в крупной телекоммуникационной компании Nortel Networks. Ее муж, пятидесятивосьмилетний Майкл Питерсон был популярным писателем. Пара проживала в одном из красивейших особняков небольшого университетского города Дюрам в Северной Каролине. Майкл Питерсон рассказал приехавшим вслед за врачами полицейским, что тот вечер они с женой проводили около бассейна за бутылкой вина. Около полуночи жена отправилась спать, а Майкл остался у бассейна допивать вино и докуривать трубку. Он засиделся и вернулся в дом только через два часа.

По всей вероятности, его жена, которая была не вполне трезва, выпила перед сном сильнодействующее снотворное, а затем решила зачем-то спуститься вниз по задней лестнице. По дороге она потеряла равновесие и скатилась вниз, пересчитывая головой ступени…

Поверить в то, что человек, упавший с лестницы, мог потерять такое количество крови, было трудно. В результате посмертной экспертизы на черепе покойной обнаружилось семь глубоких царапин, напоминающих следы от ударов по голове каким-то острым предметом. Через несколько дней Майкл Питерсон был арестован по подозрению в убийстве жены. Майкл провел в тюрьме всего сутки и был отпущен под огромный залог. В качестве своего основного защитника он нанял известного и очень дорогого адвоката Дэвида Рудолфа.

У Рудолфа со студенческих лет был приятель, ставший впоследствии кинопродюсером, Дени Понсе. Тот в сотрудничестве с французским режиссером Жан-Ксавье де Лестрадом незадолго до этого снял документальный фильм «Убийство воскресным утром» (2001) о судебном процессе над пятнадцатилетним черным подростком, обвиненным в убийстве пожилой женщины. Мальчик был оправдан, а фильм получил «Оскар» (2002). Дэвид Рудолф предложил Понсе и Лестраду немедленно начать съемки. Так зародился довольно странный проект, завершившийся выходом мини-сериала «Лестница».

И хотя тот судебный процесс не вызвал особого резонанса, а сейчас и фильм почти забыт, ничего подобного в истории кино не было. Во время всего следствия, а также по ходу суда съемочная группа была частью команды, защищавшей Майкла Питерсона. Процесс снимался изнутри, как бы с точки зрения защиты. Съемочная группа присутствовала на совещаниях адвокатов, снимала беседы защитников с подсудимыми, провела много часов вместе с самим Питерсоном и его родными.

Работа защитников и жизнь подсудимого во время процесса фиксировались в удивительных подробностях. Что при этом не прошло через «защитный» фильтр, а что осталось в фильме, мы, разумеется, не знаем. Однако сама по себе позиция камеры «изнутри» делает зрителя соучастником событий, как бы членом команды. Нечто подобное примерно в то же самое время совершило командование американской оккупационной армии в Ираке, внедрив тележурналистов в состав наступающих боевых частей.

Этот фильм стоит смотреть хотя бы ради того, чтобы понять, что такое современный уголовный процесс стоимостью более миллиона долларов. Группа Дэвида Рудолфа подключает к своей работе не только медицинских экспертов, но и консультантов-психологов и специалистов по сценическому искусству. И все эти удивительные люди становятся персонажами фильма. Но эта картина — не просто хроника крупного уголовного процесса. Это документальное кино, которое умудряется странным образом балансировать между трагикомическим триллером и каким-то макабрическим реалити-шоу.

В «Лестнице» восемь серий. Действие развивается строго хронологически — от смерти Кэтлин Питерсон в ночь на 9 декабря 2001 года и до вынесения судебного решения 10 октября 2003-го. Однако эта линейность обманчива. Фильм оказывается совсем не тем, чем он представляется. Английское слово spectacle можно приблизительно перевести как «зрелище». «Лестница» — это матрешка, состоящая из нескольких вложенных друг в друга спектаклей-зрелищ, каждое из которых подготовлено для разных аудиторий.

Прежде всего это фильм о спектакле, который готовит для присяжных команда Дэвида Рудолфа. Затем это спектакль самого суда. Его участники — и судья, и адвокаты, и присяжные, и зрители. И, наконец, это тот удивительный спектакль, которым является сам фильм. Для определения этой картины очень подходит английское слово spectacular — захватывающее зрелище. Да и сама жизнь Майкла Питерсона представляла собой удивительный спектакль. Что бы там ни говорили адвокаты, Майкл Питерсон был, несомненно, не совсем тем, кем он представлялся.

На американском телевидении очень популярен жанр «правдивая история» (true story). Это документальные истории, которые разыгрывают актеры. Чем-то вроде этого занимается «Театр.doc». Обычно это бывают рассказы о крупных преступлениях. Если начать смотреть «Лестницу», ничего не зная об этом фильме, то сомнения в том, что смотришь такую true story, даже не возникает.

Когда узнаешь, что на самом деле речь идет о документальном кино, впадаешь в некоторый ступор: такого не может быть. Потому что камера не может постоянно оказываться в правильном месте, в правильный момент, под правильным углом. Потому что действующие лица не могут вести себя так, как будто этой камеры вообще не существует. Потому что эти диалоги слишком натуральны, чтобы не казаться искусственными. И так до самого финала задаешься вопросом: кто перед тобой — актеры или реальные люди?

Сериал состоит из двух примерно равных частей: следствие и подготовка к суду, собственно суд. В процессе подготовки к суду происходят два важных открытия. И оба раза они совершаются как будто на глазах у зрителя.

Сначала один из адвокатов Майкла сообщает ему, что прокуратура обладает неопровержимыми доказательствами того, что Майкл изменял покойной жене с другими… мужчинами. Адвокат смущен. Питерсон изображает недоумение. Происходит довольно забавное объяснение, в результате которого Питерсон признает, что так оно и было.

Сцена смотрится в высшей степени достоверно, пока не понимаешь, что она попросту разыграна. Сразу после смерти Кэтлин полиция изъяла компьютер Майкла. Компьютер содержал сотни и сотни порнографических фото-графий исключительно гомосексуального содержания. Кроме того, полиция обнаружила переписку Майкла с мужчиной-проституткой. Майкл договаривался о свидании, которое должно было состояться незадолго до трагедии на лестнице. Информация о бисексуальности Питерсона не могла быть новостью для Рудолфа и его команды. И тем более их объяснение с Питерсоном не могло происходить перед камерой. Да и трудно поверить, что съемочная группа не знала об этом заранее. Перед нами спектакль, постановка.

Бисексуальность Питерсона была сильным оружием в руках прокуратуры. Все свидетели, даже свидетели обвинения, показывали, что со стороны брак между Майклом и Кэтлин выглядел идеальным. Следовательно, у Питерсона не было никаких оснований убивать жену. Но не всякий брак таков, каким он представляется. Прокуратора предположила, что вечером восьмого числа Кэтлин узнала о неверности Майкла, случайно заглянув в его компьютер. Между супругами произошла бурная ссора. Разъяренный Майкл схватил первый попавшийся под руку металлический предмет (возможно, это была кочерга), несколько раз ударил жену по голове и оставил истекать кровью на задней лестнице.

Помимо всего прочего, дело происходило на консервативном Юге, где на подобные вещи смотрят все еще без особого энтузиазма. Так что прокуроры неоднократно в течение процесса напоминали присяжным, что перед ними сидит отнюдь не примерный семьянин.

«Лестница»

В то же время с бисексуальностью Питерсона связаны абсолютно уморительные моменты фильма. «Лестница» местами смотрится как судебная кинокомедия, способная соперничать с «Моим кузеном Винни». В качестве свидетеля на суд был вызван мужчина, с которым Питерсон пытался договориться о платном свидании. И тут на сцену выходит актер, который по всем статьям заслужил «Оскар» за второстепенную роль, даром что он не настоящий актер, а настоящая мужская проститутка. Уютно-обаятельный. Военной выправки. С короткой стрижкой. Очень кокетливый. И, кажется, довольно сметливый.

«Справедливо ли будет сказать, что большинство мужчин, с которыми вы встречались, были скорее бисексуальны, нежели гомосексуальны?» — интересуется адвокат. «С моей точки зрения, — с готовностью отвечает мужская проститутка, — они были в основном гетеросексуалами с небольшими гомосексуальными тенденциями». «Кто обычно пользуется вашими услугами?» «В основном профессионалы. Мои гонорары достаточно высоки... Доктора, адвокаты… один судья…» Пауза… Кокетливый взгляд… Зал взрывается хохотом. Ведущая допрос помощник прокурора, эффектная женщина средних лет с ярко накрашенными тонкими губами и пронзительным взглядом, закрывает лицо и разражается школьно-девчачьим смехом. «Не этот судья!» — подает реплику с председательского места судья Хьюстон. И новый взрыв хохота.

В середине второй серии происходит новое открытие. В деле оказывается замешана еще одна женщина. Она погибла, как и Кэтлин, на ступеньках лестницы собственного дома. Только случилось это почти на двадцать лет раньше и на другом континенте. Зритель узнает об этом вместе с адвокатом Дэвидом Рудолфом из телевизионной трансляции. Что, конечно, чистая ерунда. Тем не менее Рудолф выключит телевизор и, глядя прямо в камеру, скажет, обращаясь то ли к съемочной группе, то ли через их головы к зрителям: «Ну, ребята, теперь ваше кино будет гораздо интереснее!» И это правда.

Маленький сонный западногерманский городок неподалеку от гигантской американской военной базы. «Холодная война». В аккуратных немецких домиках с черепичными крышами живут американские военные со своими семьями. Здесь в начале 80-х годов поселилась семья Питерсонов. Патти преподавала в местной школе для американских детей. Ее муж Майкл, начинающий писатель, ветеран вьетнамской войны, работал над своим первым романом. На этой же улице, буквально напротив, стоял дом капитана Джорджа Рэтлиффа. Его жена Лиз учительствовала вместе с Патти. Патти и Лиз — закадычные подруги. Они одного возраста и удивительно похожи друг на друга — это видно по старым фотографиям. Семьи много времени проводили вместе. У Патти два мальчика. У Лиз две девочки.

25 октября 1983 года американский оккупационный корпус высадился на крошечном карибском острове с романтическим названием Гренада. Капитан Рэтлифф срочно вылетает в зону боевых действий. Война была недолгой и успешной, а сопротивление противника минимальным. Американские войска потеряли всего девятнадцать человек убитыми. Рэтлифф не был одним из них. Он умер по дороге на задание. Заснул в гостиничной постели и не проснулся. Причина смерти не совсем ясна. Кажется, что-то с сердцем.

Когда Лиз осталась вдовой с двумя девочками на руках, ее дружба с Питерсонами еще более окрепла. Майкл стал такой же частью ее жизни, как и Патти. Он помогал ей советами, выполнял в доме мужскую работу, вообще старался компенсировать отсутствие мужчины в доме. Лиз восхищалась Майклом. У них возникли свои, отдельные от Патти, отношения. Но эти отношения никак не мешали ее дружбе с Патти. Женщины проводили вместе почти все свое свободное время.

В маленьких закрытых сообществах, особенно в эмигрантских гетто, сплетни рождаются легко и распространяются быстро. Но никому даже в голову не приходило, что между Майклом и Лиз может быть что-то большее, чем дружба. Жители городка достаточно хорошо знали их обоих. Лиз была не способна на любовную интрижку с мужем лучшей подруги. А Майкл вообще не интересовался другими женщинами. Свободное от работы над книгой время он проводил в гимнастическом зале военной базы.

Судя по всему, Майкл Питерсон был последним человеком, видевшим Лиз живой. Соседи заметили, как поздно вечером он переходил улицу, возвращаясь к себе от Рэтлиффов. А утром няня, приехавшая сидеть с детьми, обнаружила мертвую Лиз. Лиз лежала на нижней ступени винтовой лестницы, ведущей на второй этаж. Няня утверждала, что все вокруг было залито кровью. Кровь была разбрызгана по потолку и по стенам. Труп Лиз плавал в кровавой луже.

Впрочем, показания няни противоречили заключению американских военных следователей и врачей. Те крови просто не заметили. Согласно материалам вскрытия у Лиз произошло кровоизлияние в мозг в тот момент, когда она спускалась по лестнице. Смерть наступила почти мгновенно. На последнюю ступень скатился уже труп.

История эта была для американских военных довольно неприятной. Долгого и скандального следствия никто не хотел. Лиз быстро похоронили. Никакого расследования толком проводить не стали.

Через несколько дней обнаружилось завещание покойной. В случае своей смерти Лиз хотела, чтобы ее ближайшие друзья Питерсоны взяли на себя заботу о ее девочках. Как и при каких обстоятельствах это завещание было написано, осталось никому не известно. Его подлинность никто не оспаривал, тем более что особого желания забрать к себе трехлетнюю Маргарет и годовалую Марту никто из родственников Лиз не проявил. Так в семье Питерсонов стало четверо детей: два мальчика и две девочки.

Вскоре после смерти Лиз Рэтлифф семья Питерсонов распалась. Майкл уехал в Америку. Его жена осталась в Германии. К тому времени Майкл стал известным писателем. Его роман о завоевании Вьетнама французами в середине XIX века разошелся крупным тиражом. Он получил серьезный аванс в счет будущей книги и поселился в Дюраме с четырьмя детьми.

Здесь, в Дюраме, в начале 90-х годов у него начался роман с Кэтлин Этвуд, которая жила на соседней улице. Кэтлин была матерью школьной подруги его приемных дочерей. Через некоторое время они с Майклом и детьми поселились под одной крышей. Дети называли Майкла и Кэтлин папой и мамой. Все, кто их знал, хором утверждали, что это была одна из самых счастливых семей, которую можно себе представить. Кэтлин говорила ближайшим подругам, что в Майкле она нашла любовь всей своей жизни.

Когда в первый раз в фильме появляется фотография Лиз Рэтлифф, зрителю становится не по себе. На фотографии изображена женщина, в точности похожая на Кэтлин. У нее почти такая же прическа, то же выражение лица, та же улыбка. Такое впечатление, что эти две женщины, умершие при одинаковых обстоятельствах в луже крови на лестнице собственного дома, — один и тот же человек. Так зритель попадает на территорию Хичкока.

«Этих двух женщин ничего не объединяет, кроме того, что обе умерли на лестнице… и что обе были наши мамы… и что папа любил их обеих…» — говорит в камеру одна из сестер Рэтлифф. Маргарет и Марта часто появляются в кадре. В основном они молчат. Их по-настоящему жалко. Мать и отца они не помнили. А Майкл Питерсон — последний близкий человек, который остался у них после гибели их приемной матери Кэтлин Питерсон.

Над черной лестницей дома Питерсонов висел большой постер: черный кот на желтом фоне и красные буквы рекламы парижского кабаре Chat Noir. Все пространство стены под постером было залито кровью Кэтлин. Невозможно поверить, что из человека могло вылиться столько крови. По каким-то соображениям адвокатов кровь не смыли со стен даже через два года после гибели Кэтлин. Лестницу в фильме показывают много раз. И всегда на заднем плане этот плакат.

Фотографию лестницы с черным котом демонстрировал прокурор присяжным. «Если бы только эти стены могли говорить! — восклицал он. — Леди и джентльмены! Эти стены говорят с нами! Кэтлин Питерсон говорит с нами через эти стены! Она вопрошает нас о правде и справедливости!» Этот же постер с черным котом когда-то висел над другой лестницей — в доме Лиз Рэтлифф. И точно так же стены были обрызганы кровью. И точно так же черный кот смотрел на покойницу со стены.

После смерти Лиз Рэтлифф ее тело перевезли на родину и похоронили на фамильном участке на кладбище в Техасе. Через двадцать лет судья Хьюстон принял постановление об эксгумации. Камера фиксирует, как Майкл Питерсон заносит в свой дневник: «Мертвые встают из гробов. Лиз везут обратно из могилы». Экскаватор поднимает из земли каменный саркофаг. Из саркофага достают гроб. Гроб грузят в лимузин дюрамского шерифа. И дальше две тысячи километров путешествия гроба из Техаса в Северную Каролину. В машине шерифа сидит еще кто-то с камерой. И еще одна машина едет за ней и снимает ее снаружи. Это уже road movie внутри хоррора.

Говорить о том, что игровое кино все больше старается походить на телевизионный репортаж, на документальные фильмы, стало уже каким-то общим местом. Но существует еще и обратный процесс: документальное кино постоянно захватывает жанровые территории, ранее к нему вроде бы не относившиеся. Когда смотришь «Лестницу», часто возникает ощущение какого-то многократного отражения. Все, что там происходит, — это зафиксированная камерой реальность. Но эти события как будто разворачиваются в реальности какого-то другого кино. Причем тот, другой фильм — это что-то вроде Тарантино. Это такая производная от десятка других фильмов, где тоже происходили подобные события. Это имитация имитации.

Одной из главных тем судебного процесса над Питерсоном была тема крови. Действительно, если смерть Кэтлин была результатом несчастного случая, откуда столько крови на лестнице? Обвинение показывало на процессе нечто вроде любительского фильма, кадры следственного эксперимента, проведенного одним из следователей. Следователь вдохновенно стучал палкой по губке, пропитанной красной жидкостью, не то чернилами, не то клюквенным соком. Красные брызги разлетались во все стороны, кровавые пятна оставались на белой стене, на одежде следователя.

В ответ защита приводит крупного судебно-медицинского эксперта, китайца с ужасным акцентом. Вместо клюквенного сока китаец пользуется кетчупом. Он набирает полный рот кетчупа и плюется им на белый лист бумаги, чтобы показать, каким образом покойная выкашляла из себя все это море крови. Немножко кетчупа попадает на присяжных. На их лицах ужас.

Другая тема — тема сбесившегося писателя-убийцы. «Мы здесь имеем дело не с обыкновенным человеком. Мы имеем дело с писателем. Некоторые говорят даже, что и с неплохим писателем. С человеком, который умеет выдумывать истории», — говорит помощник прокурора.

Две сестры Кэтлин, приехавшие на судебное заседание, изучают книги Майкла и окончательно убеждаются, что он — убийца. «Секс и насилие идут рука об руку...» — наперебой цитируют они роман Майкла. «Животное, впервые почувствовавшее вкус крови, всегда будет хотеть еще. Может быть, ты никогда больше и не убьешь, но у тебя в голове навсегда остается знание о том, как это просто — убить, особое ощущение сексуального возбуждения, сопровождающее то, что ты делал... Быть счастливым означает делать только то, что приносит тебе удовольствие: любить, жертвовать, убивать».

Следствие длилось почти два года. Суд еще два месяца. Съемки затянулись. И вот процесс подходит к концу. И вместе с ним фильм. Остается последняя речь адвоката и вынесение приговора. С образом адвоката в фильме вышла некоторая промашка. Перед создателями фильма определенно стояла задача показать этакого Перри Мейсона. Вышел обаятельный жулик, подчистую раздевший своего клиента.

Адвокат Дэвид Рудолф начинает речь. Затем титры на экране: «Три часа спустя». Огромное пятно расплывается под мышкой добротно сшитого адвокатского пиджака. Юг, жарко. Рудолф заканчивает речь, заставив присяжных еще раз прослушать запись звонка Питерсона в «скорую помощь»: «Пожалуйста! Быстрее! Кого-то… Сюда… Немедленно! Она дышит…» Очень крупный и очень долгий план: слезы на глазах Майкла.

Дальше наступает пятидневное ожидание приговора — ровно столько времени присяжные совещаются, пытаясь вынести единогласное решение. Майкл дожидается решения своей судьбы в собственном доме. Со смерти Кэтлин прошло почти два года. «…Я не знаю этого человека, который сидел на суде и выслушивал все эти вещи, все эти невероятные вещи… и все-таки это был я…» — говорит он. Суд уже закончился, но приговор еще не вынесен.

Так странно видеть, как перед самым вынесением приговора Майкл обсуждает с семьей, что будет, если его все-таки осудят. Ведь это, возможно, самый важный в его жизни разговор. Но он происходит перед камерой. Камера смотрит прямо в лица участников этого разговора. Они в этой сцене немножко артисты. Интересно, была ли эта сцена снята с первого раза? Или все-таки были дубли?

Суд по обвинению в убийстве — это спектакль с гарантированным катарсисом. Надо только дождаться оглашения вердикта: «Леди и джентльмены, мы, присяжные…» И на словах «виновен в убийстве первой степени» сначала как будто ничего не происходит. А потом слова идут дальше, а две девочки в кадре, Маргарет и Марта, приемные дочки Питерсона, начинают плакать.

И каждого присяжного по отдельности спрашивают, и каждый говорит «виновен». И рыдания становятся все громче. И лицо Майкла на удивление спокойно. А у Рудолфа глаза на мокром месте. И даже у прокуроров вид немножко растерянный. В их глазах не торжество победы, вовсе нет, в них — ощущение непоправимого, и к черту этот суд, вообще всякий человеческий суд со всей его бессмыслицей. И Маргарет и Марта все еще умоляюще смотрят на присяжных, потому что этого не может быть, кто-то же сейчас обязательно передумает и все будет хорошо…

«Лестница»

Майкл Питерсон поворачивается спиной к судье и, обращаясь к семье, которая всего за два ряда от него, а уже не дотянешься, не дотронешься, не обнимешь, несколько раз повторяет: «Все нормально. Все нормально». У него за спиной застегивают наручники. И его уводят от них навсегда. И спектакль заканчивается. Все с шумом поднимаются с мест. Обвинители обнимают друг друга. Адвокаты собирают бумажки, стараясь ни на кого не смотреть. В углу кадра мелькает Пэтти, первая жена Майкла Питерсона, пожилая женщина с немного безумным лицом.

В конце прошлого года главный следователь по делу Майкла Питерсона инспектор Дивер был уличен в профессиональной нечестности. В более чем сорока расследованиях, которые он вел, факты оказались подтасованы. И хотя в деле Майкла Питерсона никаких подтасовок обнаружено не было, судья Хьюстон, судивший на этом процессе, объявил приговор недействительным и постановил, что Питерсон заслуживает нового суда.

Семидесятилетний Питерсон, проведший почти десять лет среди убийц, был выпущен из тюрьмы. Его лицо несколько раз промелькнуло в новостях. Выглядел он довольно бодрым старичком. Интервью он не дает. Готовится к новому процессу, который все никак не начнется.

Сейчас защита Питерсона выдвигает новую версию гибели Кэтлин — сова-убийца. Согласно этой версии в ночь на 9 декабря в дом Питерсонов залетела огромная сова. Она напала на Кэтлин наверху темной лестницы и расцарапала ей голову. Истекающая кровью женщина скатилась вниз по ступенькам и умерла от потери крови. Торжествующая сова улетела в открытое окно.

Семь глубоких царапин на черепе Кэтлин напоминают следы от птичьих когтей. Хичкок или Линч? А может, и правда сова? Совы совсем не те, кем они кажутся.

Мини-сериал «Лестница»
Soupcons
Автор сценария Жан-Ксавье де Лестрад
Режиссер Жан-Ксавье де Лестрад
Операторы Пьер Милон и Изабель Разаве
При участии Кэйтлин Этуотер, Фриды Блэк, Маргарет Блэкмор, Нэнси Грейс, Генри Ли и других
Maha Productions
Франция
2004