Как и во многих других картинах венецианской программы, большая часть действия «Тома на ферме» происходит в одном доме, фокус внимания направлен на семью как взрывную ячейку общества. Как и в других семьях, в этой есть свой дес­пот – моложавая дама с нехорошей улыбкой, мать двух взрослых сыновей (ее со знанием дела и с оттенком безумия играет известная канадская актриса Лиз Руа). Старший из сыновей, Франсис, с утра до ночи вкалывает на ферме, младший, Гийом, предпочел более интересную жизнь: сбежал в город, а вернулся в гробу.

На похороны приезжает Том, бойфренд умершего (в его роли Ксавье Долан, он же режиссер картины), пишет на салфетке прочувствованную похоронную речь. Но ему не удастся ее произнести, а то, с чем столкнется герой на мирной ферме, скорее будет напоминать театр военных действий.

Ксавье Долан, двадцатичетырехлетний канадец из Кве­бека, ворвался в киноиндустрию, как беззаконная комета, и сразу был признан вундеркиндом, одной из самых ярких звезд современной кинорежиссуры. В двадцать он уже представил в «Двухнедельнике режиссеров» свое фирменное сочинение – пронзительную лирическую драму с элементами комедии «Я убил свою маму» и заработал титул самого молодого участника каннских программ. Потом картина триумфально прошла по миру, завоевала кучу призов, в том числе и в Москве на фестивале «Tomorrow/Завтра» (приз с самыми лестными сопровождающими словами вручал Алехандро Ходоровски). Долана объявили наследником Франсуа Трюффо и Вонг Карвая.

Юбер, юный герой того дебютного фильма, «бунтовщик без причины», убивал маму-зануду только фигурально, сообщая о ее смерти в школе, чтобы не выполнять неприятное задание (прямая цитата из «400 ударов»). Что касается неуставных отношений Юбера с другом, они были показаны без всякого ханжества и при этом весьма сдержанно. Главный конфликт фильма строился на столкновениях сына с матерью. Ей Долан подарил бурлескный феминистский монолог на грани самопародии в стиле Альмодовара, а себе отвел смелую по откровенности роль фрустрированного юноши-гея.

С тех пор Долан практически каждый год поставляет по фильму, и все они, посвященные теме «невозможной любви», становятся событиями крупнейших фестивалей. В «Воображаемой любви» режиссер берет в качестве образца другой шедевр Трюффо – «Жюль и Джим» – и интерпретирует его в терминах современного фэшн-дизайна. «И все же Лоранс», драма тридцатипятилетнего мужчины, который внезапно решил поменять пол, воспроизводит атмосферу 1990-х годов (ныне уже «ретро») через моду и музыку. Мода и музыка, а также живопись, играют огромную роль в фильмах Долана: и той, и другой, и третьей он профессионально занимается помимо кинорежиссуры. В его картинах невероятно чувственный саундтрек и часто присутствует намек на любимых художников – то на Густава Климта, то на Джексона Поллока.

С «Томом на ферме» в мир Долана входит еще один вид искусства и еще один источник эмоциональности – театр. Сюжет картины взят из пьесы квебекского драматурга Мишеля Марка Бушара. Ее внутренний стержень – контраст между столичным Монреалем и квебекской провинцией, пускай даже дело происходит всего в паре часов езды от мегаполиса. Монреаль – центр утонченной культуры, город бытового комфорта и изощренной рекламы: недаром Том вместе со своим покойным другом работали в рекламном агентстве. Но это также «город грехов», существенное место занимает в нем декадентская гей-культура. Фильмы Ксавье Долана – ее законная часть, хотя он и обращается к более широкой аудитории.

Расположенная в двух шагах «провинция» – это не просто другой уклад, но как будто другая эпоха. Люди здесь живут деревенской трудовой жизнью, они необщительны и консервативны, а к столичным модам и новациям относятся с подозрением. Их можно с равным основанием назвать честными тружениками и косными обывателями: и то и другое верно.

Когда изнеженный Том с дизайнерской прической, в причудливом наряде появляется – словно чудо-юдо – на ферме, он попадает в абсолютно чуждый ему мир. Мать как будто бы не догадывается об ориентации младшего сына, а его старший брат грубо наезжает на Тома, запрещая ему затрагивать запретную тему: даже если на самом деле все всё понимают, об этом в гомофобском обществе не принято говорить. Мало того, гость должен поддерживать легенду о том, что у покойного была девушка по имени Сара, а вскоре по требованию брата даже вызвать на ферму свою сотрудницу из рекламного агентства, чтобы она сыграла перед матерью роль мнимой невесты.

Главный сюжет, однако, разыгрывается между Томом и братом покойного Франсисом (Пьер-Ив Кардинал). Этот брутальный молодой мужчина оказывается ловким манипулятором и садистом: фактически он держит Тома в заложниках и втягивает его в извращенную опасную игру. Но героя как раз привлекает запах опасности, кроме того, Франсис генетически напоминает ему потерянного любовника. Унижая Тома и издеваясь над ним, Франсис в то же время тянется к нему, явно испытывая подспудное влечение. Возникает гротескный альянс: его апофеозом становится жестокое танго, которое двое мужчин исполняют не где-нибудь, а в коровнике. И когда Сара призывает Тома срочно бежать с этого зловещего хутора, тот колеблется: он уже пристрастился к сельхозработам, научился доить коров и вообще, кажется, нашел свое счастье. Получается ироническая притча на тему «стокгольмского синдрома», но это только одна из возможных трактовок. Нам по опыту ближе другая – в духе советских фильмов о перевоспитании городских умников и очкариков колхозным трудом. Только с принципиально другим поворотом – в сторону экзистенциального триллера с сильным ощущением саспенса и навязчивого кошмара.

«Том на ферме»

Долана часто сравнивают с Франсуа Озоном, который еще в школе поставил короткометражку о мальчике, убившем своих папу и маму, пригласив на главные роли собственного брата и родителей. Долан тоже почти в каждом фильме снимает своего отца – актера Мануэля Тадроса: в «Томе на ферме» он играет бармена, который открывает глаза главному герою и возвращает его к реальности. Сближают обоих режиссеров и тяга к искусству стилизации, и вкус к интерьерным съемкам, и бисексуальная сюжетика. У обоих прослеживается явная связь с традициями французского романа – от эпохи Просвещения до Пруста, на которого Долан прямо ссылается в фильме «И все же Лоранс». Но в сравнении с холодноватым пессимистом Озоном в Долане больше юного пыла, темперамента и веры в побеждающую силу чувств. Возможно, потому, что он уроженец Нового Света, где слой культуры не так заметно отделяет человека от варварства.

После «Тома на ферме» рецензенты тут же принялись искать в Долане Хичкока – как раньше искали Трюффо и Озона. Льстецы также сравнили картину с триллерами Романа Поланского. С неменьшим основанием можно было бы вспомнить ранние ленты Бертолуччи с их «революционной чувствен­ностью» – тем более что он возглавлял в этом году венецианское жюри. Кто-то, в том числе на этом основании, прочил Долану главную награду, но, видимо, принял желаемое за действительное: дело ограничилось неофициальным призом ФИПРЕССИ. Фестивальные призы – дело суммы благоприятных обстоятельств и счастливого случая. К Долану они еще придут, да и сейчас уже он накопил их достаточно для своего возраста.
Герой фильма «Я убил свою маму», посмотрев «Титаник», пишет письмо своему кумиру Леонардо Ди Каприо: милое подмаргивание в сторону высокобюджетного кино, которое канадцы, особенно франкоязычные, немного презирают и которому немного завидуют. Уже тогда можно было не сомневаться, что продюсеры моргнут в ответ Долану с предложением перестать партизанить и мало-помалу влиться в регулярную армию киноиндустрии. Так и произошло: режиссер уже чуть было не начал снимать свой первый англозычный фильм – политический триллер «Жизнь и смерть Джона Ф. Донована». Но остановился – и, предпочтя квебекский патриотизм, занялся «Томом на ферме».

Долан по-прежнему находится на другой – альтернативной – территории. Главное в его фильме то, что это стопроцентно авторское творчество, хоть и в оболочке жанра. Со всеми вышеперечисленными авторами Долана объединяет безошибочное чувство кино, которое пробивает и театральность конструкций, и холодок стилизаций. «Тома на ферме» невозможно представить без осенних пейзажей Квебека – тревожных, тронутых туманом кукурузных полей и лесов, прошивающих их нитей дорог. Пространство кадра у Долана никогда не бывает плоским: в данном случае можно сказать, что это искривленное пространство, отдающее бездной и клаустрофобией, из него невозможно вырваться, как из кошмарного сна. Том должен на своей шкуре почувствовать мертвую хватку провинции – словно покойный друг тянет его за собой в иной мир.

Точно так же объемна завораживающая музыка Габриеля Яреда. Но при всей этой чувственности Ксавье Долан как представитель франкоязычной культуры сохраняет рациональное начало. Оно позволяет ему контролировать самые рискованные жанровые построения, а также собственную работу как актера: ведь снимать кино такой интенсивности и самому в нем играть – задача не из легких. Долан, сам сценарист, постановщик, дизайнер и исполнитель, – один из тех немногих режиссеров нового века, кто наделен искрометной фантазией, равно драматической и комедийной, кто способен создать посредством камеры, дизайна и буйного воображения свой индивидуальный мир.

Только не надо искать в нем «новой искренности» – это уже давно не новое понятие явно устарело. Не надо и говорить, что «Долан талантлив, но пока не нашел своей темы». Он работает в культуре, где технологии важнее сюжетов, а формы исполнения эффективнее идей. Как и Озон, он искренен и одновременно играет в искренность. Он делает кино, полное беспокойства и взвинченности, воздействующее на зрителя не только внешней зрелищностью, но и внут­ренним эротическим напряжением, выпивающее из него энергию и никогда до конца не удовлетворяющее. В этом смысле «Том на ферме» – подлинно современное искусство, contemporary art. Архитектура нашего времени, музыка, компьютерные игры, Интернет, телевидение и кинематограф по своей природе психоделичны, агрессивны и, обольщая, «съедают» нас. Но мы сами идем навстречу этому обольщению. Как Том идет навстречу фермерским соблазнам. 

«Том на ферме»
Tom à la ferme
Авторы сценария Мишель Марк Бушар, Ксавье Долан
Режиссер Ксавье Долан
Оператор Андре Тюрпен
Художник Колумб Рэби
Композитор Габриель Яред
В ролях: Ксавье Долан, Пьер-Ив Кардинал, Лиз Руа, Эвелин Брошу, Мануэль Тадрос, Жак Лавалли, Энн Карон, Калеб Лэндри Джонс, Мелоди Симар и другие
MK2 Productions
Канада – Франция
2013