Псевдоним Жора Крыжовников, под которым скрылся режиссер фильма «Горько!», – еще одна забавная мелочь, которая создает эту картину, как будто всю сделанную из каких-то там мелочей. Свадьба никому неведомых молодых людей, маскирующаяся под семейное видео, причем настолько маскирующаяся, что изображение иногда и вовсе бывает не в фокусе, как сильно перепивший гость на празднике, – кому бы еще быть ее автором, как не какому-нибудь Жоре. Возможно, псевдоним был взят и на случай, если что-то пойдет не так на опасной стезе «народной комедии», вариант которой собирались представить зрителю.

Но теперь уж режиссеру-дебютанту Андрею Першину маскироваться незачем. Фильм прекрасно стартовал в прокате, первые четыре дня показа занимал первую строчку в хит-параде, заработав за это время около 7 миллионов долларов и окупив несколько раз затраты на создание фильма (1,5 миллиона долларов). Его заметили и критики и даже вступили в полемику по поводу того, является ли «Горько!» миниатюрной картинкой непутевой, но родной России или русофобской лентой на потребу западному зрителю.

«Горько!»

Никаких таких глубоких смыслов фильм, по-видимому, не предполагал и был сделан ради честной первоочередной задачи современного продюсера – развлечь зрителей. И те, кто ищет там просто череду комических ситуаций с национальным колоритом, именно их и обнаружат. И даже увеличенную дозу комических ситуаций – потому что свадеб в фильме две.

Сюжет строится на том, что молодая пара – Рома (Егор Корешков) и Наташа (Юлия Александрова) – решилась на романтический поступок – поход в загс и официальный брак, но перспектива провести свадьбу в ресторане с тамадой и казачьим хором, как предлагают провинциальные родители, приводит их в ужас. В самом деле, виновники торжества – люди современные: Рома – журналист, Наташа – работник службы протокола в газовой компании («Организую разные мероприятия», – объясняет она), ресторан с перепившей родней из Туапсе для них не комильфо. Поэтому они дополнительно решают устроить вечеринку для своих сверстников. Старшее поколение – чиновник мэрии (Ян Цапник) с супругой (Елена Валюшкина), воображающей себя светской львицей (родители Наташи), и другая чета – работяга в темных очках (Василий Кортуков) с толстушкой-женой (Юлия Стадник) – арендует ресторан, где соберутся родственники. А свадьбу для молодежи (разумеется, втайне от пап и мам) организует оборотистый пиар-коллега: в качестве современной романтики предлагаются лодка под красным парусом, дельфины и «заморские» гости – из московского офиса газовой компании. Обе свадьбы проходят в один день, что прибавляет зрителю дрожи ожидания: что-то будет, если отец Наташи, до чиновной карьеры бывший десантником, разведает обстановку… В качестве декорации – приморский город Геленджик; он остался на втором плане за шумом народного и модно-офисного гуляний, но все равно внес долю уюта своими набережными и прибоем.

Задним числом понятно, что в этом проекте все запросто могло пойти не так. Вырос он из недр неформально сложившегося сообщества, которое исправно поставляет зрительское кино: это телевизионщики, рекламщики и кавээнщики. Постановщик фильма Андрей Першин – режиссер нескольких популярных телешоу, включая «Большую разницу» и казахстанскую «Фабрику звезд», один из сценаристов Николай Куликов – актер в жанре stand-up comedy, а сопродюсера и исполнителя одной из важных ролей Сергея Светлакова и представлять не надо – бывший кавээнщик, ныне он популярный шоумен и актер «Нашей Russia». Пока более серьезные режиссеры мучительно ищут контакт со зрителем, современные творцы ТВ-шоу (шоу в широком смысле, их продукция для большого экрана сохраняет тот же стиль) давно трудятся в рамках прочных связей с аудиторией, наработав их постоянным общением с экрана телевизора и беспрестанным поиском остроумных сюжетов. В их кругу есть здоровый оптимизм, жизнь и свежесть. Но, близкие к широким зрительским массам, работают «кавээнщики и Ко» всегда у планки дурного вкуса, в том числе и в полнометражном кино. Идея и сценарий обычно предусматривают интонацию человечности и комические миниатюры – они исправно работают на зрительское внимание. И в то же время авторы часто предъявляют отсутствие качественной драматургии и шлейф штампов. В замысле фильма все родовые черты отпечатаны, как в бухгалтерской книге.

«Горько!», трейлер

Режиссер, по его словам, имел дело с абсолютно невнятной первоначальной идеей и предложил свести ее к общепонятной эмоциональной сфере родителей и детей, а еще точнее – просто рассказать историю о том, что современным молодым людям очень дороги родители – провинциальные, родные, любящие; в финале и посвящение есть. К сюжету о простых вещах, по-видимому, хотели предложить и идею посерьезней: гламурная вечеринка, на которой вся душевность заменена деловыми интересами, скорее всего, должна была внести лепту в осуждение «прогнившего мира гламура». Но мысль эта и так обжита мейнстримом, а здесь и попросту не работает, потому что все сшибает праздничное действо, подчиняющееся драматургии народного гулянья. Какие уж тут идеи – одни эмоции, танцы, песни и разгул комических скетчей. К младшему поколению обращена ирония на счет детской преданности невесты мультфильму «Русалочка», остальные юмористические хиты предоставляет ресторанное веселье. Все, что ни вспомните из этого арсенала, все есть – от классической фразы «чтоб людяґм не стыдно было в глаза смотреть» до лирического ансамбля десантников. Сверху юмористический микс приправлен нудной шуткой с казачьим хором, о котором в суматохе забыли, и только отмахиваются от товарища в папахе, все время интересующегося: «когда же петь?» В целом «боле-мене», за которое учитель Илья Семенович в «Доживем до понедельника» мог поставить твердый «неуд».

Однако вместе с этой шоу-рутиной авторы предложили идею ручной камеры и версию создания документального фильма, «срежиссированного» братом жениха (его физиономия тоже иногда появляется: «Братан, это мой подарок тебе на свадьбу! Извини, братан!»). Как только «умелец»-оператор взялся за дело, пошлости стали мягче, а психология – выразительней. «Горько!» – во многом тот случай, когда стиль рождает содержание.

Вроде бы прием современный и модный, но в данном случае под брендом скрылась настоящая ручная работа, то есть некоммерческая и творческая. Репортажный стиль не выдержан до конца. Трудно объяснить, почему, когда молодые уже отправились на другую свадьбу, а «старики» еще туда не прибыли, мы видим перемежающуюся съемку – оператор одновременно то там то здесь. Иногда свадебный летописец и вовсе, видимо, отключается, уступая место профессионалам и где-то поэтам своего дела, – во всяком случае, в тот момент, когда герои, обескураженные цинизмом своего пиар-коллеги, обещавшего «лучшую свадьбу», рассорились, расстроились и спрятались каждый по отдельности в уголках дельфиньего пляжа. На экране красивые сумерки, темная вода, невеста в легком платье и смятении и фигура жениха, опустившегося на асфальт у парапета, – вдохновенная глянцевая картинка из голливудской драмеди. И тоже убеждает: авторский почерк диктует свои законы противу всякой логики – даже если это логика чистого эксперимента.

Камера слоняется там и здесь, оставляя общее впечатление спонтанности и подлинности событий. Заботится о том, чтобы в фильме, полном сомнительных шуток и ресторанной духоты, было больше воздуха. Сцены в замкнутых пространствах перемежаются кадрами с беготней и симпатичным дуракавалянием на набережной, в сквере, где-то еще. Отставший гость бежит за автобусом. Кто-то в плюшевом костюме божьей коровки (напоминает робу уличного рекламщика) удирает от подвыпившей компании. Очаги движения рождаются так же спонтанно, как драка на народном гулянье; тут, видно, ноги у свадебной публики затекли – с «божьей коровкой» разминаются, шутливо борются, вместе надувают воздушные шары. Казалось бы, заштампованный реквизит эта роба, а легко превращается из навязчивой шутки «для своих» в мелочи жизни. Не говоря о путешествии на моторке на рыбацкую родину жениха (хата, наверное, где-то под Геленджиком, с рядами тараньки и белья на веревках у дома): за полминуты бега по волнам вспоминается советское отпускное лето на юге с белым берегом, усеянным телами пляжем и музыкой из динамиков. Режиссер любит движение, он чувствует его ритм, который все время захватывает, увлекая действом этой странной свадьбы.

Что до мысли о картинах родной России в миниатюре, то никакой такой России в «Горько!» нет, потому что, по-видимому, режиссер ничего о ней не знает. Провинциальные дородные дамы в легинсах и необъятных туниках в горох, зэки с дурным куражом, размахивающие пистолетом, и не совсем еще пьяные гости, которые произносят «ето… горько!!!» просто оттого, что не знают, что сказать, – все образы сделаны просто как грамотное клише. Иногда психологически более точно и трогательно, подобно родительским поздравлениям на ресторанной сцене, где слова нелепы, а горло перехватили слезы, вызывая во взбудораженном ресторанном зале цепную реакцию. По-настоящему органичны тем не менее образы современной поп-культуры, что естественно для телережиссера, креативного и насмотренного. Его стиль – неброская и запоминающаяся игра с деталью, например с солнечными очками (их носит отец Романа неизвестно зачем, снимая порой от избытка эмоций), привычным объектом поп-арта. Намеки на медиасимволы и арт-объекты возникают сами собой. Грузный оператор Григорий (любезно прислан газовой компанией), придавивший «фактурой» лодку с парусом, – копия Харви Вайнстайна, выразительные черты брата с тюремным прошлым – повод создать крупный план-портрет а-ля Маяковский, а сцена, когда гости сдуру бросают голубей в сквере, дает эффект замедленной съемки и чистого артхауса. И рассказывает автор не о каких-то людях в провинции и не о национальном менталитете, а о том, что ему лично близко и понятно, – о любви и молодости. Заодно кое-что захватилось неверной камерой – человеческие связи с папами, мамами, тетушками и коллегами. Появилась энергетика толпы, в которой всегда бьется нечто архетипическое. Но обстоятельства, в которых все это существует, совершенно не важны своей этнографической точностью.

«Горько!»

Под покровом дуракаваляния выстроены простые, но и тонкие вещи. Очень верно, что на роли Ромы и Наташи режиссер взял относительно неизвестных актеров. Бокс-офису не повредило (появление звезды и так было дальновидно предусмотрено сценарием: московского шоумена Светлакова в качестве тамады на свадьбе приглашает вложивший «душу и бабки» в ресторанное торжество Наташин отец), а история выиграла: герои и должны быть как бы из толпы.

Кому-то герой показался вялым и бесхарактерным, но тут остается разве что спросить: с каких это пор человеческое обращение с окружающими и врожденная деликатность стали считаться проявлением бесхарактерности? На самом деле он из тех, на кого можно положиться, да и в фильме именно Роман разрядил обстановку: когда все рассорились и действие как раз забуксовало, споткнувшись на молодежной вечеринке, он отправился, вместо извинений и утешений, дать в морду экс-десантнику. То есть поступил нелогично, самоотверженно (напасть на спецназовца – точно быть битым), психологически точно – уж надо иногда помахать кулаками за все, что случилось не так: за тамаду, за танец живота, за жизнь в хате типа «вагончик» и необходимость устраивать весь этот гламурный цирк! Хотя, вероятно, актер более органичен в камерном пространстве, рядом с Наташей: например, в момент ссоры и усталости, когда герой передает коробку с украшением и смахивает что-то с волос невесты, не решаясь прикоснуться, – в жестах столько достоинства, актерской тонкости и ума… Напрасно его корят, в персонаже много примет настоящего романтического героя, а в молодой паре – органичной нежности и искренности. Обаяние чувств здесь – как якорь, надежно удерживающий конструкцию на плаву. Свадебный балаган, которому нет больше необходимости быть стержнем, начинает работать по законам трагикомедии, оттеняя простое и человечное – ауру чувств.

…Порадовав напоследок обвалом свадебных страстей со стрельбой и появлением ОМОНа, история иссякла сама собой, растаял драйв, и наступило утро. Режиссер расстался со зрителем без всяких драматургических затей, если не считать попытки воспользоваться «водными метафорами» (все плюхнулись в воду), которые сами по себе несут некий обновленческий и очищающий смысл, но затрепаны до невозможности. Но и это как-то извиняет братан-оператор: к утру мог выбиться из сил, а заботиться о драматургии вообще не его дело – получайте искренний подарок как есть. А отпечаталась на этой пленке, кстати, совсем не сермяжная правда, а негромкий акт творческой свободы. Хорошо все-таки плюнуть на «потребности зрителя», оторваться от суеты, говорить собственным языком и сочинять славные истории о сверстниках, которые иногда влюблены и счастливы.

«Горько!»
Авторы сценария Алексей Казаков, Николай Куликов, Жора Крыжовников
Режиссер Жора Крыжовников
Оператор Дмитрий Грибанов
Художник Елена Травкина
В ролях: Сергей Светлаков, Юлия Александрова, Егор Корешков, Ян Цапник, Елена Валюшкина, Василий Кортуков, Юлия Стадник, Данила Якушев и другие
«Базелевс Продакшн»
Россия
2013