Рекомендуем обратить внимание на еще одну новинку отечественного проката. 7 апреля на большие экраны выходит драма Йоакима Триера «Громче, чем бомбы». По мнению Зары Абдуллаевой, режиссеру – благодаря мастерству или простодушию – удалось счастливо избежать скрытых ловушек и снять достойный фильм о природе памяти.

Фильм "Громче, чем бомбы" – первый англоязычный проект Йоакима Триера – построен, казалось бы, на одних клише. Однако почему-то не раздражает. Триер мягко пальпирует банальные ситуации, включая тыщу раз использованный способ нелинейного рассказа. Но делает это без формалистских претензий. Однофамилец датского гения, норвежец Триер вступает в связь с загадочным (именно так) полем банального. Если не бояться ассоциаций, то это свойство его фильма можно сравнить с понятием "пошлости" в чеховских произведениях, ничего общего не имеющего с обывательским употреблением и значением этого слова.

Обозреватель Variety справедливо заметил, что этому фильму удивительным образом удается быть одновременно совершенно прямолинейным и восхитительно тонким. Сваливать упомянутую тонкость на отличный ансамбль Гэбриела Бирна, Изабелль Юппер (ее место в фильме уступает съемочным дням других актеров), Джесси Айзенберга и особенно подростка Девина Друида было бы справедливо. Но – лишь отчасти.

"Громче, чем бомбы", трейлер

"Осло, 31 августа", старый фильм Триера, снятый еще по-норвежски, попал в каннский "Особый взгляд" (2011). Картина "Реприза" (2006) была номинирована на "Оскар" как "Лучший иностранный фильм". "Громче, чем бомбы" попали в официальный каннский конкурс. Но в 2015 году отобранные в него фильмы совсем мало кого удивили или хотя бы обрадовали.

Название своего последнего фильма Триер заимствовал у группы The Smiths (таково было название ее двойного сборника). В интервью режиссер выказал осведомленность в том, где эта группа нашла свое наименование. Оказалось, что это цитата из сочинений американского поэта Элизабет Смарт, озаглавленных "На станции центрального вокзала я села и заплакала". Режиссер, обнаруживший чувствительность к столь чудесной в простоте строке, кое-что, наверное, в жизни и кино, поскольку им занимается, понимает.

"Громче, чем бомбы"

Изабелль Юппер играет военную журналистку – ее фотографии из горячих точек печатает "Нью-Йорк Таймс". В фильме она появляется исключительно в воспоминаниях своего мужа и двух сыновей спустя три города после автокатастрофы, в которой она погибла в Нью-Йорке. Ее появления неназойливы, а актерский минимализм флэшбеков лишен налета бенефисных антре звезды. Главными и равнозначными актерами тут становятся Бирн, Друид и Айзенберг, чьи персонажи остались без жены и матери. У каждого из них – свой сюжет, тоже незатейливый, но болезненный. Их персональные сюжеты параллельны генеральной линии интриги. А она связана с готовящейся к публикации в "Таймс" статьи коллеги и любовника – во время командировок, но не дома – персонажа Юппер. Статья должна "рассказать правду" о том, что на самом деле смерть фотографа Изабелль (имена актрисы и ее героини совпадают) была самоубийством, спровоцированным ее депрессией, а не дорожным происшествием. Старший сын и муж Изабелль об этом знают, от младшего Конрада причина маминой гибели скрывается несколько лет.

Прошли годы, но архив фотографа не разобран. Настало время подготовки ее выставки. К ней и приурочена журналистская "бомба" в газете. Но эти события – внешний слой нерадикальной картины норвежца Триера. Или – всего-навсего фабула. Банальная, как уже говорилось. Персонажную – актерски закрытую – ранимость, травматичность воспоминаний и кинематографическую материю составляют по-настоящему тонкие переживания/отношения каждого из двух мужчин и тинейджера. Героя Бирна, бывшего (по роли в этом фильме) актера примитивных сериалов, завязавшего с этим ремеслом и ставшего учителем, с которым Изабелль "было скучно", но она не хотела развода. Героя Айзенберга, молодого отца, случайно повстречавшего свою давнюю, по колледжу, любовницу, несколько нарушившую счастливую жизнь молодого отца и преуспевающего, кажется, ученого. Героя Девина Друида, замкнутого подростка с воспаленным внутренним миром, "ботаника", пишущего дневник, в котором бессознательно прорываются нотки Жана Жене и других "жестоких откровенных" маргиналов. Он пишет текст, показывает его брату, не подозревающему о страстях, затаенных в таком "нудном" непримечательном мальчике. И читает текст о желании его автора подпалить волосы школьной подруге, о количестве его трусов, носков, маек, о подробном знании разложения трупов людей и животных, о том, что их отец подарил мамин свитер другой женщине. Этот дневник Конрад распечатывает как анонимный и оставляет на пороге дома самой шикарной девицы класса, в которую влюблен. Случай сводит его с ней после вечеринки. Крутая девчонка напилась, но у нее травма руки, полученная на престижных спортивных тренировках. Конраду предложено ее проводить. Конрад признается, что дневник написал он. Мелани (так зовут "принцессу" – не по чину Конраду) прямодушно уверена, что такой классный текст просто сперт из Интернета. Мелани надо пописать. Струйка мочи виляет по земле (Мелани скрылась за машиной), а Триер встык монтирует слезу Конрада, ползущую по его щеке. И – странное дело – такое решение не видится примитивным, замшелым, запрещенным приемом. Проводы продолжаются. А за кадром режиссер врубает голос Мелани о том, как спустя годы Конрад будет вспоминать эту прогулку, о том, что она пригласила его на обед, но "он знал, что в понедельник в школе все будет по-другому".

"Громче, чем бомбы"

"Громчем, чем бомбы" – тихий фильм о памяти. Сюжетно мотивированный и прямым сюжетом не исчерпанный до дна. Несмотря на трюизмы, связанные с одержимостью героини Юппер – одержимостью карьерной и сублимирующей домашнюю, семейную рутину, – этот англоязычный опус норвежца ввинчивает – соглашусь, что зрителя не высокомерного, – в со-присутствие не бог весть какой истории. Такому зрителю не наскучивает внимание к персонажу Бирна, переживающему "без потери лица", не говоря об отсутствии актерских ужимок собственные сюжеты после смерти жены. Или его артистическую деликатность при непоправимости состояния персонажа во время флэш-беков с женой – знаменитым фотографом. Не перегибает палку режиссер и с персонажем Айзенберга, внезапно смущенным своим благополучным настоящим, которому перестает доверять. Не кокетничает Триер и с героем Друида, переживающим естественные передряги взросления, ненависть к отцу и презрение к его любовнице, она же училка подростка, которой он плюет в лицо, разрывая в классе, на глазах товарищей свои листочки экзаменационной работы.

"Громче, чем бомбы"

Пренебрегая похвалой банальности, надо все же признать, что Йоаким Триер снял фильм щемящий. Наверное, этот Триер просто не думал о том, что раны памяти и чувства post mortem любимого человека, что набившие оскомину синдромы военных журналистов, возвращающихся домой (сюжет здесь не главный) и вскоре мечтающих вернуться назад, где драйв можно не имитировать, давно вошли в разряд режима эксплуатации. И потому ее избежал.