Существует устойчивое представление: раз телевидение создается профессиональными людьми – оно полностью управляемо. Впечатление это обманчивое. Как социальный институт и как «эфир», ТВ включает в себя такое количество аспектов, что становится лишь частично управляемой квазистихией. 

Интрига рассматриваемой ситуации состоит в том, что под определением «массовая аудитория» кроется бескрайний океан общественного сознания. Его другое название – «население России». В этом пространстве успешно или не очень присутствуют разного рода сюжеты, сценарии, мифы.

Среди них, конечно же, есть и актуальные, находящиеся на краю становления культурных норм и идеологий. Речь сейчас идет не о востребованных темах или новостных поводах (например, «Россия – Украина» или «лихорадка Эбола»), а о придуманных авторами историях, репрезентирующих общие формы того мира, в котором живут зрители.

В реальности или во внутренней реальности эти сюжеты каждый день происходят в обыденной жизни многих миллионов людей, образуя невидимый социокультурный театр. Мы попытаемся их описать как ключевые метафоры общественного сознания, связанные с глубинными чувствами граждан, с их базовыми опасениями и ожиданиями, такими, например, как «мужик в доме», «как за каменной стеной», «никогда хорошо не жили – так нечего и начинать».

В тот момент, когда массовая аудитория смотрит значимые сюжеты эфира, образуется своего рода Солярис – океан восприятия эфира аудиторией, волны которого прихотливы и непредсказуемы. В одни телесюжеты массовая аудитория вглядывается пристально, потому что они соответствуют актуальным для данной социально-культурной группы картинам мира, стереотипам и мифам общественного сознания. В них как раз и содержится актуальное (или желаемое) развитие ситуации, необходимый для жизни опыт. Другие сюжеты проходят мимо зрителя.

Если говорить о той популярности, которая измеряется рейтингами и долями, то в первую очередь речь идет о хорошем качестве и отчетливых сообщениях форматов, а также о средствах целенаправленного привлечения и удержания зрительского внимания (преувеличенно эмоциональные сцены, игра на низких чувствах, сплетни, азарт соревнований и т.п.). Но без наличия у сюжета реальной общественной актуальности все эти средства превращаются в фантик без конфетки. Сюжет в этом случае не будет по-настоящему работать, а следовательно, не станет популярен.

В работе с форматами в качественной социологии (фокус-группы) восприятие массовой аудиторией разного рода сюжетов всегда изучается применительно к конкретному формату. Кроме той конкретики, которая всегда эксклюзивна, выявляются закономерности, обобщающие формы взаимодействия телевидения и общественного сознания.

Для того чтобы сделать актуальные для массового зрителя истории более или менее видимыми, обратимся к попыткам создать «конструктор» сюжетов литературы, выделить активно используемые российским ТВ типы вечных сюжетов. Таких попыток было много: от четырех сюжетов Хорхе Луиса Борхеса до тридцати шести – Жоржа Польти. Возьмем классификацию «обозримого» размера (версия Максима Акимова). Она включает двенадцать сюжетов, что позволит различить как те, которые реализованы в сериале, так и те, которые играют роль вечных. Назовем их метасюжетами.

Как реагирует на проявленные в сериалах метасюжеты массовая аудитория?

«ЗОЛУШКА». Бессменный лидер женских зрительских предпочтений.

Примеров сериалов на этот метасюжет не сосчитать: от мексиканской «Просто Марии», которую до сих пор вспоминает аудитория, до имевших недавно успех отечественных сериалов «Брак по завещанию», «Условия контракта», «Всегда говори «всегда». На фоне этого метасюжета другие – «Анна Каренина», «Ромео и Джульетта» – вызывают существенно меньший зрительский энтузиазм.

Такая востребованность в первую очередь говорит о контингенте аудитории сериалов: большинство ее составляют женщины старше сорока лет. О них можно было бы сказать «верящие в сказки», но это не совсем так. Российские женщины не верят в сказку. Они осознанно востребуют ее в процессе потребительского просмотра телевидения, соответствующего их ежедневным вечерним или дневным нуждам. Накормив и обслужив семью, получив наконец «время для себя», женщины хотят видеть что-то волшебное «про себя». То, чему можно сочувствовать, о чем помечтать. Происходит это не только из-за возраста массовой аудитории сериалов (40+), который делает «страсти романтической любви» для них не очень актуальными. Требуя миф Золушки, эти женщины хотят получить психологический ресурс надежды, тепла и успокоения для своей совсем не сказочной утренней и дневной жизни. Они очень хорошо знают, что смотрят именно сказку. В таких сериалах речь априорно не идет о самореализации женщины вне семьи. Но в них обязательно присутствует Принц – сильный, красивый и благородный герой.

Интересно, что такой герой очень раздражает мужскую аудиторию, ибо в современных сериалах Принц непременно богат. И как принято в сказке, на месте происхождения его богатства в сюжете сериала практически всегда находится лакуна, пустое место. Даже талантливые сценаристы не могут придумать современного героя с благородными путями приобретения богатства. Сюжет «Золушки», по убеждению большинства мужчин, опровергает нашу реальность. В настоящем российском мире на месте Принца находится бандит или коррумпированный чиновник. Таким образом, романтический миф полностью отрицает российских мужчин-зрителей.

Конечно, женщина-героиня не всегда занята только семьей; хотя речь в сюжетах всегда идет о мужчине, о семье и детях. В современных отечественных сериалах героиня уже реализуется и в карьере, в работе (в очень популярном сериале «Доярка из Хацапетовки» она открывает ресторан). Кроме того, в метасюжете важна тема страданий: русские женщины издавна хотят погрустить, посочувствовать-поплакать о судьбе героинь, прекрасно зная, что в финале их обязательно ждет вознаграждение.

Основное направление сюжета «Золушка» вовсе не романтическая любовь и даже не любовные драмы, а победа справедливости и воздаяние счастьем за превосходные качества женского характера, за доброту и самопожертвование. И только вторая культурная актуальность – образ Принца, достойного мужчины, полученного героиней в качестве заслуженного бонуса.

Современная «Золушка» – это не история любви, это история судьбы.

«Сваты», режиссеры Юрий Морозов, Андрей Яковлев, Алексей Мамедов

«РОМЕО И ДЖУЛЬЕТТА». История настоящей любви.

Метасюжет этот довольно актуален, но не как основная фабула сериала, а как мини-истории внутри него. В качестве базового сюжета сериала он используется редко. Этот метасюжет наиболее актуален для женской аудитории до 35 лет, поскольку соответствует стадии жизненного цикла, на которой очень важна романтическая любовь.

На уровне ключевых метафор вырисовывается интересная коллизия: соприкосновение с историей взаимной любви не дает катарсиса, сопоставимого с восприятием истории судьбы. Казалось бы, в центре «Золушки» тоже лежит счастливая взаимная любовь, однако не эта часть сюжета является фокусом внимания.

Неужели счастливая любовь не есть основа жизни? Получается, что нет – и дело не в стадии жизненного цикла, когда актуален поиск партнера. Если «Золушка» позволяет через сопереживание судьбе героини получить катарсическое облегчение, то «Ромео и Джульетта» предоставляет только возможность следить за счастливой (или трагической) по своему развитию историей.

Похоже, массовое сознание не считает сильную взаимную любовь важной судьбо- и мирообразующей ценностью. Она способна быть лишь одним из поводов рассмотрения ситуации «на уровне жизни и смерти», но не более предпочтительным, чем предательство, болезнь, преступление.

Здесь стоит описать важную закономерность массового восприятия ТВ-сообщений: аудитория избегает базовую тревогу – чувство нарушения безопасности, связанное с тем, что воспринимаемое из эфира сообщение подвергает сомнению установки зрителя о том, «как устроен мир» или «как надо жить».

Основная цель вечернего, а часто и дневного телепросмотра – успокоение и удовлетворение. Еще одно свидетельство того, что широкий зритель в целом живет правильно в устойчивом мире. Телевизионные «пересмотры представлений» о том, как устроена жизнь, тем более сообщения «у нас все плохо» сегодня на массовую аудиторию не работают. Некоторое исключение могут составлять эфиры маленьких тематических каналов, а также восприятие некоторых сюжетов мужской и молодежной аудиторией. Именно повышенное чувство тревоги заставляет зрителя сделать самое страшное для современного телевидения – переключить канал.

В «Ромео и Джульетте» не предусмотрен значимый для общественного сознания хэппи энд: соединение героев в финале не даст психологического удовлетворения аудитории, это не их игра. Это ощущение «не своей игры» может быть как раз тем, что эту тревогу подсознательно вызывает.

«АННА КАРЕНИНА». Трагический любовный треугольник.

Этот классический метасюжет сегодня не слишком востребован: он чрезмерно, даже неестественно драматичен для зрителей по сравнению с другими. Тема женской супружеской неверности, ухода к возлюбленному и связанной с этим трагедии не только статистически редко встречается в судьбах зрителей – сегодня она оказывается еще и неактуальной. Современная культурная норма не заставляет женщину оставаться верной нелюбимому супругу. И, хотя сохраняется традиция, одобряющая верность и хранение домашнего очага, в эпоху разрушения моногамной семьи право на расставание с нелюбимым теперь имеет каждая женщина. «Нет, не современно», – констатируют зрители, обсуждая этот метасюжет.

Некоторую современность такому метасюжету могут придать разные статусы главных героев (в первую очередь «богатый и безнравственный» – «бедный и благородный»), но появление оригинальных сюжетов на основе «Анны Карениной» так сложно в настоящее время сформулировать, что нынешних продюсеров и сценаристов названный метасюжет совсем не вдохновляет.

«ОТЦЫ И ДЕТИ». Актуальность этого метасюжета подкрепляется среди прочего запросом женской аудитории на появление на экране отцов – видимо, в силу плачевного состояния института отцовства в современной России. «Именно отцы – это актуально», – замечают зрители, что и подтверждает популярность сериала «Папины дочки». Этот запрос пересекается с предложением метасюжета «Золушка» – желанием видеть на экране настоящего мужчину.

Несмотря на большое количество сюжетов про семью, как ни странно, запрос аудитории на тему «Отцы и дети» не вполне выполняется современными производителями сериалов. Отношения поколений, их разные ценности, любовь и продолжение рода – этот «вечный спектр» отношений и проблем в нынешних сериалах представлен гораздо более поверхностно, чем это переживается массовым сознанием.

Трудно сказать, в чем тут дело. То ли метасюжет «Отцы и дети» сложен и для его убедительной реализации не хватает мастерства сценаристов, то ли его актуальность не осознана продюсерами и заказчиками. То ли среди огромного многообразия конкретных проблем и сюжетов им нелегко выделить ключевые, концентрирующие на себе общественное внимание.

Есть еще одна гипотеза: в теме «Отцы и дети», несмотря на ее вечность, проявляется гораздо более жгучая, остро выраженная современность, чем в «женских» и «мужских» метасюжетах. Конфликт отцов и детей – всегда про «сейчас». Про разные культурные нормы и ценности, про связь прошлого и будущего. Возможно, для точного попадания в культурную актуальность, в конфликты века нужно решить более сложную сценарную задачу, чем в случае «женских» и «мужских» метасюжетов, актуальность которых напрямую задается фабулой.

Недаром популярные сериалы, основанные на метасюжете «Отцы и дети»: «Сваты», «Воронины», – не драмы и не трагедии, успех которых сильно зависит от точности прописывания конфликта, а комедии. Именно в комедийном жанре легче представить тему, не вызвав при этом у аудитории базовой тревоги, легко появляющейся именно из-за остроты и актуальности вечной проблемы отцов и детей.

«ТРОЯНСКАЯ ВОЙНА». Тема войны – противостояние двух систем, вражда и ненависть, благородство и самоотречение – это, безусловно, мужская тема, и здесь возникает статистическая проблема: если мы говорим об общей аудитории телевидения, две трети которой составляют женщины, то статистически метасюжет не слишком востребован. Исключением могут быть подъемы популярности этой темы «к датам».

Актуальность этого метасюжета сильно зависит от конкретной направленности сообщения. Тема войны всегда была связана с переживанием «больших свершений» и гордости за «своих». На современном телеэкране все это находит воплощение в рассказах о Великой Отечественной войне. И Победе. Это единственное событие советского времени, символическое значение которого не обесценилось в массовом сознании. Очень редко в сериалах речь идет о более давних победоносных российских войнах – например, Отечественной войне 1812 года.

В связи с новой смысловой ситуацией в стране сейчас вообще сложно что-то сказать об актуальности этого метасюжета: он попадает в область турбулентности актуальных общественных установок. Новостной контент сегодня исчерпывающе удовлетворяет востребованность аудиторией военной тематики как таковой. Однако те слои массового сознания, с которыми связан интерес к этому метасюжету, – это не только поверхностные конфигурации установок и представлений, находящихся под сильным влиянием идеологии. Люди не могут выйти за пределы «бесконечного сериала» о военных действиях, в который теперь уместно включить и ежедневные новости.

На глубинном уровне метасюжет «Троянская война» может вызвать полярные реакции аудитории: от актуализации базовой тревоги и большей востребованности «успокаивающих» сообщений («войну смотреть не хочу, надоело, не хочу волноваться») до потребности отреагировать на собственные и чужие эмоции, накал которых в обществе высок («невозможно оторваться»). К этому следует отнести и потребность прикоснуться к национальной идентичности – что бы под ней ни понималось («нужно обязательно посмотреть, это про нас»).

«Монте-Кристо», режиссеры Дмитрий Петрунь, Иван Шибанов, Алексей Гирба, Сергей Краснов

«ГРАФ МОНТЕ-КРИСТО». Тайный герой, становящийся явным к концу сюжета, откуда-то получивший богатство или большие возможности. Его миссия – отомстить, свершить справедливость.

Часть метасюжета о неправедном заточении героя в тюрьму может быть любопытна, однако в целом он неактуален. Это касается и «таинственности» героя, и особенно обретения им в финале богатства. Обе коллизии противоречат национальному мифу о непременно «честных и бедных героях». В связи с наличием у массовой аудитории такой установки финансовый триумф вызывает лишь прямую ассоциацию с «олигархами». Именно с «Графом Монте-Кристо» соотносится другой метасюжет, который отсутствует в данной классификации, но пропустить его нельзя: «Робин Гуд». Можно сказать, что Робин Гуд – это «народный граф Монте-Кристо», герой, сражающийся за справедливость против богатых и не обретающий в конце материального благополучия – лишь честное имя.

«Робин Гуд» – скорее, мужской метасюжет. Однако за счет неудовлетворенной общественной потребности в сильном герое он остается актуальным и для женской аудитории. Бесчисленное множество его вариаций несколько притупило интерес широкой аудитории – но не к нему самому, а к способам его конкретной реализации, в первую очередь в «ментовских» сериалах.

Сам этот метасюжет будет востребован еще долгое время, ибо в основе его лежит остро переживаемая тема российского массового сознания: социальное расслоение и ненависть к богатым, испытываемая большинством российских телезрителей любого пола и возраста.

«ГАМЛЕТ». Метасюжет, связанный с внутренним миром героя, не актуален для отечественного общественного сознания.

Такой сильный, сложный и интересный герой не востребован массовой аудиторией именно потому, что в центре истории о нем – внутренняя жизнь личности, а не актуальное внешнее свершение. Внутренняя жизнь персонажа вообще крайне редко возникает в наших массовых сериалах. Их аудитория не приемлет страдающего героя на экране, если в финале он не добивается победы любого типа. Здесь существенную роль играет и то обстоятельство, что телевидение вообще «работает масками»: возможности изображения внутреннего мира героя на ТВ ограничены, как и ресурсы его адекватного восприятия.

Еще одно обстоятельство, которое делает данный метасюжет коммерчески неактуальным, – отсутствие в нем общего позитивного настроения, соответствующего финала или хотя бы активного экшна. Массовые ожидания требуют сюжетов, отвечающих определенным культурным пластам ожиданий, а не потребностям конкретного зрителя. Люди не способны сопереживать рефлексиям надломленного героя – тем более того, который даже в конце не добивается какого-либо социокультурного успеха.

«МАШИНА ВРЕМЕНИ». Метасюжет в целом неактуален, особенно в части путешествий в будущее. Массовая аудитория (за исключением молодых зрителей) не любит «отрыва от реальности» в виде фантастических историй.

Вместе с тем имеется один актуальный для общественного сознания разворот этого метасюжета: машина времени переносит героев из современного настоящего в советское прошлое. Или, наоборот, из советского – в настоящее (например, фильм «Назад в будущее», сериал «Обратная сторона Луны»). Несмотря на любовь к «реализму», массовая аудитория в последние годы слегка адаптировалась к условно-фантастическим сюжетам; опыт компьютерных игр и просмотра блокбастеров сыграл здесь свою роль. В таких перемещениях во времени востребованы узнаваемые приметы других периодов, а также действия героев в ином культурном пространстве. Но и сами перемещения во времени, задающие основную интригу сюжета, являются для зрителей значимыми. В общественном сознании именно такой прием явно и подсознательно олицетворяет важную для аудитории связь времен.

Многие наиболее важные, приоритетные установки старших зрителей остались в советском времени. В своей внутренней реальности они регулярно перемещаются из одной эпохи в другую, постоянно сопоставляя их между собой. Вот почему для востребованности метасюжета «Машина времени» должно быть обязательно соблюдено правило: пространство-время сюжета обязано существовать в пределах жизни именно этого поколения, того конкретного зрителя, который сегодня смотрит на телевизионный экран.

«ОДИССЕЯ». Путешествие в поисках Сокровища. При понимании этого метасюжета как физического путешествия он довольно востребован, но скорее не в сериалах, а в различных программах про путешествия, которые сегодня есть в эфире почти всех российских телеканалов. Если же говорить об «Одиссее» как о метафоре, о путешествии героя в поисках некоего символического, важного для всех Сокровища, его потенциал далеко не исчерпан. Прежде всего потому, что в нем задействован аспект, очень важный для типа восприятия современного российского зрителя: он позволяет показать перспективу, иное пространство, далекую дорогу – символы, которые всегда важны для российского миросозерцания.

«ОСТАП БЕНДЕР». Может быть, самый актуальный российский метасюжет. Для аудитории страны, где мошенничество и коррупция занимают место вовсе не частного явления, а мощнейшего механизма, вплетенного в саму ткань жизни общества, образ «Остап Бендер» является альфой и омегой, важнейшим «учебником радостной жизни».

В востребованности аудиторией мотивов и поведения «Остапа Бендера» проявляется также производная оценки всего объема нынешнего телевизионного содержания. Массовая публика, обладающая хорошим чутьем на подлинность историй, хорошо понимает, что большинство современных телесериалов не является образцом вкуса и достоверности. И в их героев она не очень верит, что, впрочем, не мешает ей смотреть эти сериалы. Одновременно сегодняшняя отечественная ситуация не поставляет материал для мифологических историй про современность, про Героев с большой буквы. Когда персонаж второй реальности нереалистичен, сериалы не могут быть достоверными – актуальным для большинства зрителей становится архетипический и традиционный для русской культуры образ Ивана-дурака.

Этого героя можно обозначить как народную, фольклорную модификацию фигуры Остапа Бендера. Ивану-дураку помимо «дурацких» качеств свойственны нелинейность мышления, юмор, смекалка, умение в сложной ситуации включить эффективное «поведение дурака» и выйти в конце концов сухим из воды. Этот герой не «роковой борец с неизбежным». По классификации Владимира Леви он «баловень судьбы».

В востребованности подобного метасюжета немалую роль играют также особенные отношения «Остапа» (Ивана–дурака) с законом. «Остапы» бывают как положительные (герой сериала «Глухарь»), так и отрицательные (героиня сериала «Сонька – Золотая ручка»). Отрицательные «Остапы», часто прямо нарушая закон и при этом доставляя удовольствие своей аудитории милой авантюрностью, впоследствии все же морально осуждаются и попадают под власть формального закона. Положительные же «Остапы» находятся на самом краю законности, руководствуясь в своем поведении скорее личными моральными ценностями, чем бездушным законодательством. Это рождает у массовой аудитории ощущение подлинности сюжета и хорошо соотносится с вечным стремлением нашего народа поступать не по закону, а «по справедливости» или «по совести».

Черты Остапа Бендера свойственны многим персонажам современных российских сериалов, ставших суперхитами, – от Ивана Будько из «Сватов» до Сергея Глухарева из «Глухаря».

«Глухарь», режиссеры Гузэль Киреева, Тимур Алпатов, Вячеслав Каминский

«КАТАСТРОФА И ЕЕ ПОСЛЕДСТВИЯ». Для массовой аудитории в ее восприятии российских сериалов, бюджеты которых далеки от бюджетов блокбастеров, этот метасюжет неактуален.

Современный российский зритель, переживающий вместе со всей страной кризис за кризисом, не испытывает никакого желания видеть катастрофы еще и на телеэкране. Исключением могут быть эффектно реализованные очень дорогие сериалы с придуманными трагедиями, не вызывающими при этом базовой тревоги. Их востребованность обеспечивается скорее высоким бюджетом, нежели актуальностью сюжетов. Так, судьба «Пилота международных авиалиний» показывает, что при условии больших инвестиций, яркого экшна и знаменитых актеров первый показ такого сериала может иметь успех. Но он вызван яркими средствами привлечения зрительского внимания, а не интересом массовой аудитории к сюжету: все повторы сериала провалились.

«РОБИНЗОН». Как ни странно, этот метасюжет актуален для российской аудитории – примером может служить успех шоу «Последний герой».

Именно он коррелирует с темой одиночества человека в большом городе, а также в культурных условиях современной России в целом. Притягательность этой темы связана с заменой коллективного паттерна жизни, свойственного советской и российской культуре, на индивидуальную, воспринимаемую как привнесенная извне западная модель. Такой образец поведения требует иных навыков жизни и для многих зрителей целиком оборачивается программой «выживания». Вот что говорят по этому поводу зрители: «Робинзон – он одинокий человек», «Робинзон в Москве. Тема одиночества», «Он в Москве, но он на острове», «Много людей, но он не понят».

И еще: метасюжет «Робинзон», как и «Золушка», – это тема выживания и нахождения своего места в мире, когда нужно проявить талант, выдержку, мужество и т.п. «Робинзон» (в отличие от «Гамлета») – классическая героическая история. Герой здесь одинок, мужествен и благодаря огромному собственному терпению в финале добивается успеха.

На метасюжет «Робинзон» продюсерам стоит обратить внимание – его зрительский потенциал до конца совсем не исчерпан.

Реалити-шоу «Последний герой», режиссер Юрий Владовский

ОБЩИЕ ТЕНДЕНЦИИ

Если посмотреть на социокультурные тенденции, проявляющиеся в восприятии отечественной аудиторией сериальных метасюжетов, то можно отметить, что сегодня основной культурный запрос массовой аудитории – на «самореализацию», на поиски возможностей «жить достойной жизнью в достойной стране». Для понимания контуров этого запроса приведем определение ситуации одним из респондентов фокус-групп: «есть что поесть и во что одеться, а дальше – стена». Несмотря на то что для значительной части населения России это определение близко к правде, надо признать: актуальна именно тема самореализации, а не выживания, как в 1990-е. В особенности востребованы примеры женской реализации – это видно в восприятии «женских» метасюжетов.

Результаты опроса фокус-групп в который раз подтверждают классический тезис о том, что телевидение в первую очередь национальное медиа. Уже в самом списке наиболее актуальных для общественного сознания метасюжетов можно узнать современную Россию со всеми ее проблемами и особенностями. Лидеры востребованности метасюжетов – «Остап Бендер», «Золушка», «Робин Гуд», «Отцы и дети»; перспективны «Робинзон», «Машина времени»; под вопросом «Троянская война». Метасюжеты, по опросам фокус-групп, показывают первостепенную значимость для страны таких дихотомий, как «советское – постсоветское», «бедные – богатые».

Наблюдается сильная востребованность достойной мужской фигуры. Контуры ее в разных группах аудитории, конечно, разнятся: от романтического Принца в «Золушке» и благородного разбойника в «Робине Гуде» до универсального веселого «Остапа Бендера». Восприятие семейного метасюжета «Отцы и дети» показывает, что в нашем общественном сознании имеется запрос на совместную реализацию в семье, но и здесь все же предпочтение отдается достойному мужскому персонажу.

В общественном сознании существует большая проблема с мужской идентичностью, что соответственно приводит к востребованности харизматичных мужчин на телеэкране. К сожалению, современное российское телевидение не способно на этот запрос ответить. В телевизионном воплощении «мужских» метасюжетов («Граф Монте-Кристо», «Робин Гуд», «Гамлет», «Троянская война») наблюдается недостаток примеров достойной мужской деятельности: в качестве таковой преобладает одна-единственная – восстановление относительной и очень проблематичной социальной справедливости в рамках «ментовских войн».

Внутренний механизм этой ситуации понятен: общественное сознание фиксирует отсутствие внятных путей развития России, протагонистом которых является достойный герой, реализующий настоящую мужскую стратегию.

Телевидение сегодня настолько идеологически ограничено в показе «настоящих» сюжетов, что за счет этих причин оно теряет мужскую аудиторию, которой «по телевизору нечего смотреть». Эта аудитория отказывается от просмотра массового ТВ, переходя на специализированные каналы по интересам или в Интернет. Подавляющее большинство зрителей сегодня составляют женщины, требующие романтичного героя, Принца, и телевидение спешит удовлетворить этот запрос. Такая ситуация еще больше отвращает мужскую аудиторию от просмот­ра телепродукции. Круг замкнулся.

В востребованности всех метасюжетов очень четко прослеживаются архетипические, описанные многими русскими философами черты русского национального сознания – стремление к чуду, потребность в страдании, жажда не власти закона, а некоей вселенской справедливости.

Для целей более широкого предложения телевизионных сюжетов просится создание рубрицированной матрицы метасюжетов именно телевидения, поскольку рассмотрение литературных метасюжетов в применении к этому медиа включает в себя слишком много дополнительных оснований. В данной статье это делалось сознательно в попытке показать, что в общественном сознании существуют «сюжеты ожиданий», а у «соляриса» восприятия аудиторией сериальных метасюжетов есть свои волны актуальности.

Такой подход может быть использован при выборе тем для сценариев или как инструмент понимания того, почему тот или иной конкретный сюжет оказался успешным или неуспешным. Описанный ландшафт типичных метаисторий может помочь понять, в какой точке актуальности находится сегодня собственная профессиональная деятельность. Люди, причастные к телевидению, в определенной степени являются робинзонами, осваивающими стихию «соляриса» общественного сознания, которое посредством телевидения смотрит само на себя.