На 3-м Национальном фестивале дебютов «Движение» в конкурсе документального кино победу одержала картина «Дуракам здесь не место» (2014) известного художника-акциониста, независимого режиссера и продюсера Олега Мавроматти. Она создана в жанре found footage, будучи целиком собранной из чужих материалов. В первую очередь, из материалов видеоблога известного в Рунете московского фрика Астахова Сергия (так он сам себя именует), который рассказывает о себе и о своих взглядах на жизнь. Во-вторых, из показываемых вперемежку с астаховскими выступлениями роликов всяческих аварий, катастроф, драк и даже самоубийств, снятых случайными свидетелями и выложенных ими на YouTube.

Фильм Мавроматти, как «Левиафан» Андрея Звягинцева и «Дурак» Юрия Быкова, – это обобщенное иносказательное суждение о современной России, столь же аргументированное, тягостное и безнадежное.

Но есть и важные различия. «Левиафан» выводит неутешительное положение вещей из двойной морали, устоявшейся в современной России на всех уровнях жизни. «Дурак» обращает внимание на то скандальное обстоятельство, что зло в нашей стране торжествует, потому что глубоко устраивает большинство граждан – как бы членов преступного ОПГ под названием «Российская Федерация». Мавроматти сосредоточен на формировании нашего среднестатистического соотечественника с его фашизоидностью, ура-патриотизмом, невежеством и нарциссизмом через медиасреду, в которую он погружен и из которой получает все свои феерические, иной раз ко(с)мически несуразные представления.

ЕВГЕНИЙ МАЙЗЕЛЬ. Мне кажется, есть ирония в том, что вы награждены в России только теперь – и на конкурсе дебютов, при том что начали снимать еще более двадцати лет назад. Но, с другой стороны, запоздалость этого признания отчасти компенсирована значимостью награды и ее государственным статусом. Как вы отнеслись к приглашению на фестиваль и к этому призу?

ОЛЕГ МАВРОМАТТИ. Ну, наверное, я не ожидал. Определенно не ожидал. Само приглашение было для меня довольно странным. Я не думал, что у фильма может быть какая-то фестивальная судьба в России. Был уверен, что это продукт исключительно для показов где-то за границей.

ЕВГЕНИЙ МАЙЗЕЛЬ. Как была встречена картина в Роттердаме, где состоялась ее мировая премьера?

ОЛЕГ МАВРОМАТТИ. Очень тепло, но поскольку фильм участвовал во внеконкурсной программе, то соответственно не было и каких-то специальных знаков для того, чтобы понять насколько... Кинотеатры трижды были заполнены, и фильм срывал аплодисменты. И то, что за показом в Роттердаме последовали приглашения на другие фестивали, тоже о чем-то говорит.

ЕВГЕНИЙ МАЙЗЕЛЬ. Я так понимаю, что фестивальные гастроли у фильма еще не закончены. Вы сейчас, наверное, уже знаете, какие еще предстоят поездки в ближайшее время?

ОЛЕГ МАВРОМАТТИ. Фильм будет показан в Мюнхене, Варшаве, Вроцлаве, где-то еще, я сейчас не вспомню. Еще была демонстрация в Риге несколько недель назад.

ЕВГЕНИЙ МАЙЗЕЛЬ. Вы где-то рассказывали, что работаете над созданием компьютерной игры, одним из героев которой станет Астахов. Упоминались названия «Золотой Вавилон» (по названию гипермаркета, который любит посещать Астахов) и «Зеленый слоник 3D». В каком состоянии проект?

ОЛЕГ МАВРОМАТТИ. Это две разные игры. «Золотой Вавилон» – про Астахова, а «Зеленый слоник» – про…

ЕВГЕНИЙ МАЙЗЕЛЬ. …героев одноименного фильма Светланы Басковой[1]?

ОЛЕГ МАВРОМАТТИ. Совершенно верно. Эти проекты сейчас находятся в промежуточных стадиях, что связано с финансированием.

«Дуракам здесь не место»

ЕВГЕНИЙ МАЙЗЕЛЬ. По следам мировой премьеры в русской кинокритике, в рецензиях на ваш фильм был довольно подробно описан и проанализирован главный герой фильма «Дуракам здесь не место» видеоблогер Астахов Сергий, как он себя называет. Было отмечено, что этот персонаж служит точной квинтэссенцией среднестатистического российского комплекса убеждений по всем основным вопросам бытия. Здесь и патриотизм, доходящий до абсурда и мегаломании (убеждение, что Россия всегда и во всем лучше всех), и спортивное фанатство (Астахов болеет за «Спартак»), и весьма специфическое православие, и мышление, наполненное милитаристскими образами и мотивами, и уверенность в собственном совершенстве, гениальности и в особой миссии, и культ потребления. Последний в случае Астахова выражен раблезианским обжорством и пренебрежением диетологией. Все это сопровождается суевериями и подчас совершенно трагикомическим невежеством, что, конечно, усугублено психическими отклонениями. Можно ли говорить о том, что образ Астахова – это такой гомункулус, выращенный в парниках, в эфирных волнах центральных российских каналов? И если да, то сколько, на ваш взгляд, лет этому гомункулусу? Как давно появился такой идеологически сложный сплав? Я спрашиваю, потому что, как мне кажется, в 1990-е годы – да и в начале нулевых – этот образ был другим.

ОЛЕГ МАВРОМАТТИ. В начале нулевых – не знаю… Наверное, да, что-то другое, это был переходный период. В 1990-е был персонаж, которого я создал в своем фильме «Выблядки». Там герой – полубандит, тоже в каком-то смысле помешанный на потреблении, но по-другому. У него сознательные представления о потреблении. Астахов в этом смысле пассивная фигура, он чистый потребитель, не агрессивный и не заточенный под криминальные действия. Те годы ассоциируются у нас, конечно же, с преступностью, с отъемом чужой собственности, с захватом капитала и становлением капитализма как такового. А Астахов уже продукт созревшего рыночного общества – такого, какое сегодня имеет место в России.

ЕВГЕНИЙ МАЙЗЕЛЬ. В «Дуракам здесь не место» вы обращаетесь к традиции апроприации в искусстве, к заимствованию чужих материалов и размещению их в собственном контексте. Насколько понимаю, «Выблядки» созданы несколько в другой традиции.

ОЛЕГ МАВРОМАТТИ. Да, отчасти в другой, но отчасти и в той же самой, потому что там тоже есть чужие материалы, которые я использовал для бэкграундов. Но был и актер. Чем привлек меня Астахов и YouTube? Я еще в 90-е снимал так, как впоследствии это стали делать на YouTube блогеры: статичная камера, сзади стена или какой-то подвижный бэкграунд, предварительно снятый на блю-скрине, и какой-то монолог. То, что на YouTube называется «обзором», когда блогер рассказывает о чем-то. Это у меня присутствовало в фильмах задолго до YouTube, поэтому считаю себя в этом смысле человеком, опередившим время в этой эстетике. Когда я увидел Астахова, его канал, то был изумлен, насколько его образ похож на героя, который был в «Выблядках». Если вы обратили внимание, Астахов точно так же говорит о еде. Есть прямые параллели. Как будто он насмотрелся «Выблядков» и навязчиво повторяет за ними какие-то вещи. И такое же есть лупирование[2], навязчивые перечисления пищевых продуктов – мне это показалось очень важным. Подобные шизофренические приемы мы можем видеть еще в фильмах Киры Муратовой. У нее герои часто занимаются перечислением каких-то вещей – это вообще характерно для шизофреников.

ЕВГЕНИЙ МАЙЗЕЛЬ. Такая обсессивность...

ОЛЕГ МАВРОМАТТИ. Да-да.

«Дуракам здесь не место»

ЕВГЕНИЙ МАЙЗЕЛЬ. Кроме того, у вас немало картин в жанре found footage.

ОЛЕГ МАВРОМАТТИ. Ну да. Но только давайте определимся, что есть два found footage: кино и то, что относится к современному искусству, где это, конечно же, именно найденные куски чужих вещей и составляемые из них коллажи. В кино это, как правило, mockumentary – стилизация под найденный документ. Я снимал и то и другое. Например, у меня есть фильм «Крысы покидают супермаркет», сделанный в манере киношного жанра. Это чистый fake-перформанс, в котором человек кончает жизнь самоубийством перед камерой. Без склеек он длится ровно столько, сколько проходят его предсмертные муки и рассказ. Есть и другие фильмы, в которых много чужих найденных мной материалов, использованных для коллажа. Для меня было всегда важно сделать нарратив из фрагментиков чужих вещей. В этом смысле такой метод, наверное, ничем не отличается от методов прочих художников, которые тоже составляют свой нарратив из чужих вещей. Не вижу в этом принципиальной разницы. Единственное, что для меня имеет большое значение, – это ритм. И если он удачен, если я сам могу несколько раз просмотреть и не огорчиться, то, наверное, это мне удалось. Плюс делаю какие-то предварительные показы и смотрю, как люди реагируют. Если увиденное действительно цепляет, то да, все состоялось.

ЕВГЕНИЙ МАЙЗЕЛЬ. Почему вы приняли такое решение – сопровождать блог Астахова и его «телеги» дополнительными роликами катастроф, драк и самоубийств? Какой смысл несет для вас это прокручивание их задом наперед? И более общий вопрос: вы обычно анализируете свои действия или работаете скорее интутивно? Может быть, анализируете уже постфактум?

ОЛЕГ МАВРОМАТТИ. Ролики, которые я выбрал в «Дураках…» – и которые прокрутил назад, – имеют для меня концептуальное значение. Решение разместить их именно в этих местах я принял не спонтанно, а потому что мне показалось, что они наиболее правильно иллюстрируют то, что говорит Астахов. У него встречается выражение: «жизнь может быть прокручена наоборот» (или вспять), когда он говорит о мистических пристрастиях. Когда я услышал это выражение, весь фильм сложился у меня в голове. Из-за этой фразы, собственно, у меня и возникло желание вставить эти ролики. И то, что это ролики с самоубийствами и катастрофами, тоже не случайно. Около десяти лет назад у меня был проект, который, к сожалению, остался неосуществленным из-за технических трудностей. Он посвящен фотографиям мертвых людей – всяких ужасных расчлененных трупов, которые некоторые интернет-юзеры рассматривают как своеобразное шоу, щекочущее им нервы. Я пережил эмоциональный стресс из-за того, что люди способны любоваться этим и получать даже некоторое наслаждение. Есть даже сайт, в котором собрана коллекция таких изображений. Я взял фото оттуда и превратил их в текстуры для ботов в игре. Это должен был быть такой райский мир, в который попадают разные персонажи. Тогда у меня не получилось довести проект до конца, не хватило знаний и технических навыков в компьютерной области, хотя сейчас я бы сделал это легко.

«Дуракам здесь не место»

И вот, услышав эти слова Астахова – про то, что жизнь может быть прокручена наоборот, – я подумал, что могу на каком-то уровне реализовать это возвращение вспять. Прокручивание роликов назад – это как бы воскрешение мертвых. Мне показалось, что такое вот прокручивание жизни задом наперед может воздействовать позитивно… Это очень важно, потому что самоубийства – это такая страшная вещь, а Астахов сам склонен к суициду. Не перешагнул этот рубеж, но склонен к нему. В какой-то момент он исчез из Сети, и стали ходить слухи о том, что он покончил жизнь самоубийством. Появились фотографии, довольно странные, где он в своей ванной позирует на фоне петли из какого-то кабеля. Это были последние его фотографии в Сети, после чего он исчез на полгода. Как мы знаем, процент самоубийств в России очень высок. Не все случаи попадают в Сеть, не все документируется, но статистика чудовищная.

Российское общество очень депрессивное, и оно почему-то подталкивает людей к такому решению, к такому выходу. Мне хотелось как-то воспрепятствовать этой тенденции. Не знаю, насколько мой материал может кого-то переубедить, перевоспитать, заставить задуматься. Воспитательная роль кино в этом смысле сомнительна, и все же оно может как-то на кого-то влиять, правда, не знаю, на кого и как.

«Дуракам здесь не место»

ЕВГЕНИЙ МАЙЗЕЛЬ. Любопытно, что Астахов – по крайней мере, в вашем фильме – практически не упоминает телевидение. Однако всем понятно, что нахватался он своего мировоззрения именно оттуда. Даже вы, хотя давно уже не живете в России и, скорее всего, не смотрите российское ТВ круглыми сутками, ощущаете наверняка это влияние.

ОЛЕГ МАВРОМАТТИ. Да, телевидение не упоминается. Не упоминаются фамилии Соловьева, Мамонтова, названия телеканалов. Но есть косвенные признаки того, что это именно телевидение. Так, Астахов все-таки произносит какие-то имена, названия некоторых кулинарных телешоу. И то, как он ведет себя в кадре, как готовит еду и показывает этот процесс, тоже отсылает к телевизионным практикам. Он также называет имена эстрадных исполнителей. Его выводы и цитаты буквальные – из телевизора. Так что я не знаю, насколько было бы необходимо, чтобы он обязательно говорил: «Сегодня я посмотрел шоу Киселева и теперь думаю то-то и то-то». Очевидно, что телевизионное влияние очень сильно, и Астахов находится в его плену. Телевидение влияет не только прямо, но и опосредованно, через тот же Интернет – через соцсети, другие сайты и блоги, в которых на самом деле эти месседжи уже извлечены и нарезаны. Куски из этих генеральных месседжей разбираются на потроха, а они уже возникают как отдельные приказы нейронам. Что касается меня, то я не смотрю российское ТВ круглосуточно, а лишь самые зловещие шоу. Смотрю регулярно, потому что они озвучивают приказы, исходящие от головы, то есть из Кремля.

[1] «Зеленый слоник» (1999) – нашумевший фильм режиссера Светланы Басковой, продюсером которого был Олег Мавроматти.
[2] От loop (англ.) – петля, закольцовывание. – Прим. ред.