Вокзал. Сквозь толпу к кассам пробирается Лена. Хорошо, немного броско одета, все идеально подходит по цветам, продуманы аксессуары. Хорошо, заметно накрашена. Она взвинчена, немного растрепана, лицо покрасневшее после плача. Ее движения резки. Подходит к кассе. 

ЛЕНА. Какая ближайшая электричка?

КАССИР. Что?

ЛЕНА. Электричка самая первая куда уйдет?

КАССИР. На Киселево.

ЛЕНА. Сколько билет стоит?

КАССИР. Двести.

Лена достает деньги, из кармана вылетают мелочь, фантики, она начинает было собирать их по полу, но сразу же разгибается. Покупает билет.

Лена сидит, зажатая между пассажирами электрички. На ее лице играет солнце. В вагоне тишина, периодически нарушаемая плачем ребенка. Лена часто достает телефон, тычет в него, но бесполезно: нет Сети. Она бегло оглядывает людей. Она напряжена. Около одного из окон сидит женщина с ребенком на руках. Мальчику около пяти лет. Он активно бьет ботинками по ее джинсам, вертится. Та пытается отвлечь его.

МАМА. Смотри, какая труба.

Она указывает на большую полосатую трубу за окном, из которой валит дым.

МАЛЬЧИК. Я не хочу на трубу смотреть, не хочу, не хочу на трубу, на трубу не хочу.

Люди разбредаются, тащат сумки. Лена остается на постепенно пус­теющей платформе, озирается. Выбирает направление и уверенно идет.

Спокойный пейзаж с линией воды. Никого. Лена сидит на земле лицом к воде. Тишина. Даже природы почти не слышно. Лена подолгу смотрит в одну точку где-то перед собой. Медленно переводит взгляд. В какой-то момент, обернувшись, она неожиданно замечает рядом с собой, на расстоянии полушага, сидящего мужчину. Это Николай. Он так же смотрит вдаль, в одну точку.

НИКОЛАЙ (не оборачиваясь). Тревожно?

Лена непонимающе смотрит на него.

НИКОЛАЙ. А тут, гляди, тишина какая. Благодать. А все равно тревожно, а?

Лена ничего не отвечает, отворачивается. Когда оглядывается, Николай уже уходит. Он заметно хромает. В руках у него какие-то мешочки.

Лена пробирается по лесу. Там шумно, звучно. Она натыкается на Николая, который собирает мох.

НИКОЛАЙ (резко оборачиваясь, с комичной строгостью). Следишь за мной?

Лена (растерянно). Нет.

НИКОЛАЙ. А куда тогда идешь? Тут хода нет.

ЛЕНА. Как? Вон там ворота, я через них вошла.

НИКОЛАЙ. Закрыли твои ворота.

ЛЕНА. Как закрыли?

НИКОЛАЙ. Замком. В четыре часа закрывают.

ЛЕНА. А как мне выйти?

НИКОЛАЙ. О, ну тут тебе надо деревню обойти, до Марусейки дойти, да там затопило, надо бы через лес, а то увязнешь. К утру до станции доберешься.

ЛЕНА. А иначе никак?

НИКОЛАЙ. А иначе поспи до утра да иди в ворота. Я во-он там живу, видишь, крыша торчит, последний на улице.

Лена (торопливо). Извините…

Уходит в сторону ворот. Когда подходит к ним, пробует открыть. Заперто. Замок. С той стороны в этот момент тоже кто-то подходит к воротам и дотрагивается до них.

ЛЕНА. Извините!

СКРИПУЧИЙ ГОЛОС СТАРУХИ. Извиняем…

ЛЕНА. А здесь... Закрыто, да?

Голос старухи. А ты как думаешь?

ЛЕНА. Я имею в виду… Открыть никак нельзя?

ГОЛОС СТАРУХИ. Отчего же нельзя, можно. Завтра.

Слышны ее удаляющиеся шаркающие шаги.

Лена в нерешительности остается у ворот, прислоняется к ним спиной. Достает телефон. Нет Сети.

Николай открывает дверь. Увидев Лену, сразу отходит обратно в глубь комнаты, оставляя дверь нараспашку.

НИКОЛАЙ. А, это ты…

Лена остается на пороге, не понимая, можно войти или нет.

НИКОЛАЙ. Ну давай, дверь-то прикрой.

Лена проходит внутрь. Это небольшое помещение, деревянное, довольно темное, со старыми потрепанными занавесками разного цвета, настоящей старинной скатертью. Николай сидит в углу на кособокой, чудом не падающей табуретке. Перед ним ведро, он чистит картошку. Он одет почти по-уличному, очистки от картошки немного раскиданы вокруг, его руки в грязи.

НИКОЛАЙ. А ты что здесь забыла-то?

ЛЕНА. Отдохнуть хотела. (Пауза.) В себя прийти...

Николай. Пришла?

ЛЕНА. Не знаю.

НИКОЛАЙ. Значит, не пришла. (Убирает одну партию чищеной картошки в другое ведро.) А ты там вообще была?

ЛЕНА. Где?

НИКОЛАЙ. В себе?

Лена в это время вертит в руках телефон, водит им вокруг, ловит связь. Находит ее, встает, стараясь не двигать телефон, чтобы не упустить, тычет в кнопку, звонит.

ЛЕНА. Алло, алло! Слышишь меня?

Связь обрывается. Она строчит смс: «Со мной все в порядке. Буду завтра».

НИКОЛАЙ (вытирает руки об одежду, встает). Давай вот, помоги.

Лена (сразу встает). Да-да, конечно.

Он усаживает ее на стул, она наклоняется над ведром, берет измазанный ножик, опускает руки в воду, явно холодную, руки вздрагивают. Лена берет небольшую картофелину и парой движений очищает ее наполовину, та выскальзывает, плюхается в ведро, капли остаются на Лениной одежде. Николай берет ее за плечо, поднимает.

НИКОЛАЙ. Ой-ой, одежду-то свою замараешь. Пойдем, оденем тебя.

Они поднимаются на второй этаж по простой деревянной лестнице. Там воздух густой, заполненный то ли пылью, то ли дымом. В нем копится и дает красоту седеющий солнечный свет. Николай заходит в одну из комнат, выходит с вещами в руках.

НИКОЛАЙ. Держи вот, приоденься.

Он спускается по лестнице вниз.

Лена выходит из дома с ведром грязной воды, несет его обеими руками, придерживает дверь ногой. Она в большой бежевой рубахе, которая достает ей до колен, рукава закатаны, и в штанах, которые ей тоже велики. Николай сидит на крыльце и что-то строгает.

НИКОЛАЙ (обернувшись на Лену и тут же снова окунувшись в свое дело). Тебе бы умыться, а то размалеванная, так картошки не начистить.

ЛЕНА. Я потом умоюсь.

Она отходит подальше от дома, выливает воду из ведра на землю, возвращается. Николай встает ей навстречу, подходит, вглядывается в лицо и неожиданно плюет. Лена ойкает, отшатывается, закрывает лицо рукой.

НИКОЛАЙ. Ой, смотри, там чернота у глаза потекла, умыться надо.

Он берет с крыльца жестяную кружку с водой, подает Лене. Лена не понимает, что с ней делать. Николай опускает в кружку ладонь, зачерпывает воды и ласково проводит по Лениному лицу, умывает ее. Тушь размазывается серым пятном с разводами. Лена уходит в дом.

Лена смывает косметику, брызжет вода, бренчит деревенский умывальник. Николай входит в дом, начинает что-то делать вокруг стола, выбирает травы из разных баночек, ставит чайник. Лена заканчивает, оборачивается, ее лицо чистое и влажное. Кожа светлая, брови светлые, ресницы светлые. Лицо, как влажное облако.

Николай подходит к большому зеркалу, стоящему немного в тени, жестом зовет девушку к себе. Их лица отражаются, на них попадает свет, тела немного затемнены. Николай с интересом и полуулыбкой смотрит в зеркало.

НИКОЛАЙ. Смотри, красота отражается. (Пауза.) Чай будешь?

ЛЕНА. Буду.

Она садится за стол. Николай наливает чай. Кружки огромные, с толстыми стенками, пузатые – будто вспухли. Лена заглядывает в свою. Внутри плавают листья и травы. В чае играют лучи последнего солнца, дают блики до дна. Чай прозрачный. Она пьет.

Николай сидит напротив Лены. Он выпивает кружку почти залпом. Ему горячо, и он, видно, любит этот огонь внутри.

НИКОЛАЙ. Никак все не отдохнешь?

Лена непонимающе смотрит на него.

НИКОЛАЙ. Ай, пойдем сейчас, встряхнемся немного.

Он оставляет посуду, берет Лену за руку, выводит из дома. Та быстро сует ноги в кеды у двери.

Полянка около дома. Сумерки. Лена и Николай сидят на земле, совсем близко. Николай начинает снимать с Лены кедину. Снимает ее, снимает носок. Берет светлую Ленину ступню двумя потемневшими руками, прижимает ее к траве.

НИКОЛАЙ. Рукой, рукой давай тоже.

Он прижимает ладони к траве. Лена повторяет. Он смотрит ей в лицо, оно «растрепано» и свободно. Он ложится на землю ниц, утыкается носом. Лена смотрит на него с секунду, а потом с удовольствием делает то же самое. Она поворачивает голову набок, к нему.

НИКОЛАЙ. Земля нам свою температуру отдает. (Пауза.) Ты вообще понимаешь, что сейчас происходит? Ты с землей теплом обмениваешься.

Какое-то время они лежат молча.

НИКОЛАЙ (переворачивается на спину и смотрит в небо). Что у тебя стряслось-то?

ЛЕНА (переворачивается тоже). Да ничего особенного, поссорилась…

НИКОЛАЙ. С кем? С мамой?

ЛЕНА. Да нет, с любовью со своей.

НИКОЛАЙ. С любовью – это да, скорее всего. А чего, плохой он? Козел, да?

ЛЕНА. Ну не козел, но ведет себя, как придурок.

НИКОЛАЙ (нарочито, с иронией). Наказать его хочешь?

Лена пожимает плечами.

НИКОЛАЙ. А ты?

ЛЕНА. Что я?

НИКОЛАЙ. Не придурок?

ЛЕНА. Сейчас нет.

НИКОЛАЙ. А обычно?

ЛЕНА. И обычно нет.

НИКОЛАЙ. А иногда?

ЛЕНА (пожимая плечами). А иногда да.

НИКОЛАЙ. А может, у него сейчас «иногда»?

ЛЕНА. У него «иногда» – постоянно.

НИКОЛАЙ. Думаешь, у кого реже «иногда», тот и прав?

ЛЕНА. А кто же тогда прав?

НИКОЛАЙ. Тот, кто другого пожалеет.

В это время садится солнце. Изменение цвета и света проходит по героям и по всему, что вокруг. Природа меняется.

Лена просыпается на втором этаже, на маленькой кровати у лестницы. Ей в лицо светит солнце. Она оглядывается вокруг, пытается опознать место и время.

Лена спускается по лестнице в светлую комнату. Николай чистит какие-то жестянки.

ЛЕНА. Сколько времени?

НИКОЛАЙ (медленно отрываясь от дела). Времени, говоришь… Там часы, на веранде.

Лена выходит на веранду, оглядывается. В углу действительно висят настенные часы. Они под толстым слоем пыли. Она снимает их со стены, протирает влажной тряпкой. На часах 6.18.

НИКОЛАЙ (голос из-за двери). Поставишь чайку?

Лена стоит около буфета, на котором полно баночек и коробочек с травами. Она их осматривает и нюхает. На некоторых есть бумажки с надписями, выцветшие и местами обтертые.

ЛЕНА. Но здесь нет чая…

НИКОЛАЙ. Как нет?! А что же мы тогда пили вчера?

ЛЕНА. Как вы его делаете?

НИКОЛАЙ. Возьми чабреца…

Он диктует ей, что брать и в каком количестве, Лена ссыпает все это в чашки. Заливает кипятком. Садится за стол и пьет. На столе хлеб и несколько яблок. Николай медленно оставляет дело, выпрямляется, обтирает руки об себя и садится к столу. Пробует чай, морщится.

НИКОЛАЙ. Невкусный.

ЛЕНА (расстроившись). Ну я же делала все, как вы сказали!

НИКОЛАЙ (прищурившись, пробует дальше, пытается распробовать). Сам никак понять не могу, что-то в нем не так. (Чмокает.) Не любишь ты меня.

Ставит чашку на стол.

Лена удивленно смотрит на него.

НИКОЛАЙ. Ну не любишь ты во мне человека, неприятен я тебе, опасаешься.

ЛЕНА (смутившись). Ну с чего вы взяли?..

НИКОЛАЙ (перебивая). Грязный, наверное. И кашляю еще.

Кашляет громко, почти ей в лицо.

Лена вконец смущается, ерзает на стуле.

НИКОЛАЙ. А знаешь, почему ты меня не любишь? (Пауза.) Потому что в себе никогда не была. Как в себе побываешь, на себя посмотришь, всех полюбишь сразу, даже тех, кто в лицо кашляет, и кто людей бьет, и у кого «иногда» – постоянно. Тогда и отдыхать за закрытыми воротами не надо будет. Ну давай собирайся, тебе на станцию пора.

Тот же спокойный пейзаж с водой… Лена и Николай сидят рядом друг с другом. Они молча смотрят перед собой. Тишина. Через какое-то время Николай замечает, что у Лены текут слезы. Ее прорывает. Она плачет. Обхватывает колени. Плач переходит в рыдание. Она ложится на землю, немного катается по ней, ее как будто выворачивает изнутри. Николай сидит спокойно и смотрит на нее со светлой грустью. Он тихо дотрагивается до нее ладонью. Немного успокоившись, она садится и обнимает его очень тепло.

НИКОЛАЙ (гладит ее по голове). Ну-ну, все хорошо. Смотри, вот что тебе тут есть. (Достает из своей сумы два небольших мешочка, на одном из них надпись «чай».) Вот, смотри, яблочки сушеные. Поешь в дороге. А из этого чаю ему сделаешь. Да смотри не напортачь, сделай вкусно. Он заметит. Это все замечают.

ЛЕНА (обнимает его еще раз). Спасибо большое.

НИКОЛАЙ. Да не за что. Тебя звать-то как?

ЛЕНА. Леной. А вас?

НИКОЛАЙ. Николаем. Дед Николай.

Слышится звук поезда.

В вагоне заняты не все места. По сиденьям гуляет солнце. Мелькают деревья в открытых окнах. Лена сидит и смотрит по сторонам, оглядывает людей. Ее лицо чистое и спокойное. Она дышит медленно и глубоко. Кто-то кашляет рядом с ней. Она оборачивается.

На комоде в доме Николая стоит другая чашка с чаем, ее наполовину освещает солнце, чай прозрачный, в нем листья. В дом входит Николай. Убирает сумку, разувается, замечает чашку. Подходит, пробует. На его лице легкая улыбка.