Формат исторического фэнтези быстро набирает очки в целевых аудиториях российского ТВ.

Мода на параисторические экранные формы переживает вторую молодость и за рубежом: тон отечественным проектам задают западные сериалы. За какие-нибудь пять-шесть лет крупные и средние производители выработали изрядный пласт сериальной породы, годной для исторических феерий. От проблем королевских династий («Тюдоры») и религии («Борджиа») плавно сместились к истории («Спартак», «Викинги»), затем и к параллельным художественным хронотопам, реализуемым вовсе вне Земли («Игра престолов»), или откровенной переделке классического романа приключений («Мушкетеры», 2014, BBC One).

Создатели отечественного сериала «Дружина» (автор сценария Антон Зинченко, режиссер Михаил Колпахчиев) четко обозначили предлагаемые исторические обстоятельства. Русь, 1234 год, с юга – монголы, с запада – немцы. Стареющий князь новгородский Ярослав (Александр Вонтов) и подрастающий Александр, будущий Невский (Никита Морозов). Таким образом, хронологически история «Дружины» предшествует событиям фильма «Александр. Невская битва» (2008) Игоря Каленова, а последний, в свою очередь, является приквелом «Александра Невского» Эйзенштейна. История самого популярного в народе князя (умершего не мученической смертью) получила завершенную форму.

Российское историческое фэнтези начало укореняться еще в каменистой почве позднего советского кино. Вольные экранные интерпретации происхождения земли русской стали особенно популярны на исходе советского времени. Интерес к истокам Руси возник вполне естественно, когда ослаб интерес к русской революции. За одно только десятилетие – в 80-е – выходят картины «Анна Ярославна» (1978) Игоря Масленникова, «Русь изначальная» (1985) Геннадия Васильева, «И на камнях растут деревья» (1985) Кнута Андерсена и Станислава Ростоцкого, «Василий Буслаев» (1982) Геннадия Васильева, «Легенда о княгине Ольге» (1983) Юрия Ильенко и другие.

В 90-е интерес к теме несколько потух, вероятно, потому, что официальный концепт о Руси изначальной несколько припозднился: «Князь Серебряный» (1991) Геннадия Васильева, «Владимир Святой» (1993) Юрия Томошевского. Русь, увиденная зорким взором соплеменным, согласно официальной национальной доктрине нулевых появляется в сагах Булата Мансурова, снятых на средства Федерального агентства по культуре и кинематографии: «Сага древних булгар. Лествица Владимира Красное Солнышко», «Сага древних булгар. Сказание Ольги Святой» и т.д. Однако к середине нулевых официальный дискурс разумно переключился с туманной и в целом дорогостоящей для воплощения русской идеи к суровым реалиям – самодержавию, православию и народности. И если в первых двух на сегодня союз официального дискурса и музы преуспел, то народность осталась свободной экономической зоной, где художественный эксперимент все еще не возбраняется.

Отечественному историко-патриотическому фэнтези в телевизионном варианте не слишком везло. Причин тому множество. Отсутствие традиций и охоты – одна из них. От Толкина и Говарда могли отталкиваться и Джордж Мартин, и Питер Джексон. В России литературные опусы (с виршами внутри) славянского героического фэнтези Марии Семеновой о Волкодаве собрали изрядную аудиторию. Однако экранизации ни в кинотеатральном варианте («Волкодав из рода Серых Псов», 2006, режиссер Николай Лебедев), ни в телесериальном («Молодой Волкодав», 2007, режиссер Олег Фомин) успеха у зрителя, а стало быть, и продолжения не имели. Первая слишком напоминала американского «Конана-варвара» (1982) с Шварценеггером, вторая, увы, не соответствовала западному уровню требований для подобной продукции. Создатели этого сериала столкнулись, по-видимому, неожиданно для себя, с типичной проблемой таргетирования: целевая аудитория «Волкодава» смотрела, оказывается, зарубежные образцы, поэтому не была готова мириться с традициями «русского сериала», которые принимались в иных форматах аудиториями постарше. Производители контента и вещатели сделали свои выводы и возвратились к проблемам закона и порядка, преступления и наказания в привычных пропорциях.

Известные культурно-политические изменения в России сегодня внесли свои коррективы. Вещатель, вынужденный массово отказываться от зарубежного сериального контента в том числе, обратился к оте­чественным производителям с нетипичным запросом. Потребовалось форматно-тематическое разнообразие в тех сегментах, где изменения представить себе было невозможно априори. Руководство телеканала «Россия-2» еще в 2014 году прямо заявило об отказе от зарубежного сериального контента и начале выпуска эквивалентной отечественной продукции. Новые боевики на историческом материале – «это одна из возможностей сделать нетривиальное кино, эффектное по изображению»[1]. Поскольку зрители телеканала «энергичные молодые люди с превалирующей долей мужской аудитории»[2], то и герои, место и время «Дружины» также неизбежно позиционируют спортивную суровость в отечественной средневековой культуре.

Вольная фантазия в коммерческом начинании, как правило, стереотипна. Дружинников, разумеется, семеро. Каждый обладает специфическими боевыми навыками, после каждой реплики встает в героическую позу. Говорит лаконично, умирает красиво.

Справедливости ради стоит признать: некоторые эксперименты с выразительными средствами вполне достойны, хотя заставки и интертитры похожи одновременно и на «Большой куш», и на «Шерлока Холмса» Гая Ричи, а монтажер явно увлекся тревеллингами с переменной скоростью (time remapping, velocity). Однако все это позволяет внести некоторое разнообразие в невыносимую скудость экранного языка большинства отечественных телесериалов, особенно боевиков. В проекте «Дружина» целевой зритель видит монтажные планы, по крайней мере, стремящиеся к западному уровню производства. Трехминутный поединок героев здесь снят не одним «общим» со штатива, согласно неписанной традиции «русского сериала», а вполне разумным стедикамом и разбивкой сцены на короткие, быстро сменяющие друг друга разноракурсные крупные и средние планы. Если сериал призван сугубо развлекать, то это умный компромисс при отсутствии западных аналогов, хотя создатели проекта, вероятно, на большее и не претендуют.

Русь XIII века – время тревожное во всех отношениях. Ярослав, сидящий в Новгороде, зажат между смутьянами боярами, посланцами из Европы, предлагающими то религиозную, то военную помощь, и татаро-монгольскими ордами. Завязка первого сезона – заговор: бояре травят князя зелено-вином. Ярослав снаряжает отряд витязей, чтобы вернуть наследника в Новгород. Александр был спрятан отцом в лесах до поры до времени[3]. Вышедший на поиски отряд дружинников попутно очищает землю русскую от врага внутреннего и внешнего: тать-лиходеи, варяги, монголо-татары (в сериале неожиданно именуемые варварами), жрецы-язычники, бояре-смутьяны и, наконец, рыцари-католики.

У взятого в плен разбойника Молявы (Адрей Шимко) витязи находят крест нательный, в котором старшина дружинный Годун (Сергей Воробьев) узнáет княжескую вещицу. Как водится, преступность на Руси во времена неспокойные приняла организованные формы, а связи ведут непосредственно в палаты боярские. Впрочем, надо отдать должное, соратники Ярослава также готовы привлечь вольное воинство (самоназвание разбойников) в качестве вольнонаемной силы, но предложение инициативы не встретило. Дружина, так и не найдя княжича, изводит, однако, разбойников и восстанавливает правопорядок. Прибытие викингов во главе с берсерком Олафом (Сергей Синцов) – дополнительный повод для дружинников продемонстрировать ратные навыки. Витязи планомерно истребляют этого внешнего врага, доказав тем самым, что отечественная исполнительная власть не нуждается в сторонних образцах и влияниях.

Вопрос веры, религии и церкви на Руси XIII века стоял так же остро, как и в России века XXI. Создатели проекта были недалеки от правды, показав Русь на две трети языческой. Дружина, однако, успешно изничтожает и этого внутреннего врага – культ бога Мора, – восстановив тем самым духовное равновесие в отечестве. Поместные языческие культы, судя по сериалу, не менее опасны, чем внешняя духовная экспансия. В «Дружине» католики, рыцарство и смутьяны бояре – враг заметный. Против них выступает столь же явная коалиция власти земной и небесной: князь Ярослав и владыка Спиридон (Роман Литвинов). Язычники же надежно скрыты от глаз в темных лесах и изводят простой народ изнутри. Дружина успешно выполняет и эту миссию.

Впрочем, поскольку перед нами исторический боевик-фэнтези, показанный на спортивном телеканале, то идеологические акценты несколько сместились. Заметим в скобках, мотив религии и врага в отечественном кино старый, но проверенный. В 20-х годах враг внутренний, вредитель духовный представал, как известно, в образе православной церкви («Земля» Довженко, «Генеральная линия» Эйзенштейна) или старообрядчества («Аэроград» Довженко). Католицизм в отечественном кино начиная с 30-х был верным знаком западного, а значит, враждебного влияния («Александр Невский» и «Иван Грозный» Эйзенштейна, «Богдан Хмельницкий» Савченко).

В «Дружине» произошла естественная смена приоритетов: православие – верный спутник самодержавия. Недаром, когда на вече в Новгороде заходит разговор о немочи Ярослава и о возможной вакантности престола, владыка Спиридон тотчас же переводит разговор в плоскость духовную, заметив, что «сила не в слове, но в вере».

«Дружина»

Наконец, последний ингредиент успешного исторического фэнтези – истинный внешний враг. Сыну своему Александру Ярослав оставит беспокойное хозяйство: раздробленность Руси и масса внешних врагов. Насколько можно судить, первый сезон – лишь рекогносцировка с главным антагонистом – орденом меченосцев. Скрытый княжич, как и надлежит благородному дитяти, разумен не по годам и обучен исцелять недуги с помощью средств народной медицины. Однако отрока выдает стать княжеская, которую углядел и недремлющий враг – орден меченосцев. В серии эффектных поединков дружинники вызволяют Александра и доставляют в Новгород. Кульминация сезона: отроку – княжеский престол, дружинникам – заслуженные награды и почетные должности. Однако в финале витязи, патрулируя землю русскую, обнаруживают военный лагерь меченосцев: немец войной пошел. В последующих сезонах ответ католическому Западу и азиатскому Югу даст, вероятно, повзрослевший Александр.

Историко-патриотическое фэнтези стало невольным правопреемником ушедшего историко-революционного фильма. Сергей Эйзенштейн в свое время снял «Александра Невского» как исторический фильм, хотя в действительности материал был весьма свободно оформлен. Фильм, как известно, упрекали за слишком заметную «бутафорию, длинноты, ритмические срывы и разрывы»[4]. Эйзенштейн со свойственным ему блеском невольно сформулировал главный закон исторической фантазии: неточность в трактовке материала как «фактор еще более обостренного ощущения, что дело далеко шире рамок 13 века»[5]. Параисторическая постановка ценна для зрителя прежде всего символическим содержанием.

И князь-освободитель оказался идеальной кандидатурой для построения русской идеи практически в любой период отечественной истории. Народная культура сама, без узды государства сделала Александра Невского героем песен и святым сразу после смерти. Простилось все: главным образом весьма неоднозначные средства внешней политики и на Западе, и на Юге – но это дело прошлое.

Выбор князя-патриота, призванного народом спасителя в качестве главного героя в 30-х, понятен. В начале нулевых реанимация Александра особого успеха не имела, вероятно, именно потому, что князь был слишком народным. Народ в «Дружине» и иных современных исторических проектах затерялся среди врага внутреннего, внешнего, бутафории и экзотических локаций. А Сергей Михайлович верил, что только с народом можно построить истинно русский экшн, способный не только завлекать зрелищем, но и поучать достоверным словом и делом.

[1] Альперина С. Наш жанр – боевики. Интервью с продюсером кинопоказа телеканала «Россия-2» Игорем Лебедевым. – «Российская газета», 3 сентября 2014 года. URL: http://www.rg.ru/2014/09/01/rossiya-2-site.html
[2] Там же.
[3] В действительности еще отроком сел на престол в Новгороде.
[4] РГАЛИ, ф. 1923, оп. 2, ед. хр. 1159, л. 13.
[5] Там же.