Анджей Вайда: Валенса создал «Солидарность», а «Солидарность» создала Валенсу

На проходящем сейчас во Вроцлаве XII Международном кинофестивале были показаны фрагменты новой картины Анджея Вайды о легендарном руководителе движения «Солидарность» и первом демократическом президенте Польши Лехе Валенсе. Премьера будущего фильма ожидается на Берлинском или Каннском фестивале. Дина Назарова встретилась с самым известным польским режиссером, чтобы узнать подробности. 

Дина Назарова. Почему вы сегодня обратились к фигуре Леха Валенсы? И будет ли этот фильм последней частью трилогии, в которую вошли «Человек из мрамора» и «Человек из железа»?

Анджей Вайда. Нет, это не третья часть хотя бы потому, что здесь не присутствуют герои предыдущих двух — Кристина Янда и Ежи Радзивиллович. Это просто картина о Лехе Валенсе и тех временах, когда он создавал «Солидарность», а «Солидарность» точно так же создавала его. И одновременно формировалось солидное общественное движение… В фильме будет только это. Преемственность меня не интересует, потому что это совершенно другой контекст. В моем представлении, Лех Валенса при помощи «Солидарности» привел страну к свободе и независимости. И за это мы его любим. С точки зрения тех событий, что произошли позднее, открылась его иная, неистинная сторона. Однако же Лех Валенса справедливости ради был и остается политиком, человеком, сыгравшим особенную роль в жизни нашей страны.

Дина Назарова. То есть это не байопик, а фильм лишь о некотором фрагменте жизни главного героя?

Анджей Вайда. Да. Он закончится нашей большой победой — выступлением Валенсы в американском Сенате, с обращением к нему: «Мы, народ…» Существует такая традиция: значимые речи, оглашенные в Сенате, начинаются с подобного выражения. И факт, что Лех Валенса использовал данное американское выражение, знаменует, что он обращается от нашего общего имени. Ведь каждый отдельный человек понимает, что сила движения «Солидарность» означала его поддержку множеством различных людей: кинематографистов, интеллектуалов, журналистов, художников. И Лех Валенса повсюду получал эту поддержку. Был снят фильм «Человек из железа», были сняты «Работники-80» (документально-хроникальная лента группы польских кинематографистов о забастовках на верфи им. Ленина в Гданьске в августе 80-го — Прим. Д.Н.). Сегодня Валенсу пытаются дискредитировать, а мне кажется, что все, случившееся позднее, не имеет никакого значения.

Дина Назарова. А для вас кто сегодня Лех Валенса?

Анджей Вайда. Тот самый человек, с которым я познакомился на Гданьской верфи в 1980 году, когда он возглавил забастовку.

Дина Назарова. А что вы вкладывали в выражение «Валенса — Костюшко нашего времени»?

Анджей Вайда. Костюшко — герой ситуации, в которой оказалась наша родина. Он почувствовал, что нужно заставить зашевелиться ту часть польского сообщества, которая не принимает никакого участия ни в политике, ни в общественной жизни. За Костюшкой стояли крестьяне. Поэтому он нарядился в деревенский костюм и повел в бой тех, кто ни в одной войне участия не принимал, а тем более в Отечественной войне. А Лех Валенса как простой рабочий стал во главе рабочей организации, благодаря чему мог достучаться до той части общества, с которой никто другой результативно говорить не мог бы. А еще Валенсе удалось договориться с коммунистической властью, и, надо сказать, более удачно, чем интеллектуалам.

Дина Назарова. Согласны ли вы, что Валенса сыграл в польской истории гораздо более активную роль, чем Костюшка? Хотя бы потому, например, что Костюшка после эмиграции уже не влиял на умы современников, тогда как Валенса продолжает влиять до сих пор.

Анджей Вайда. Разумеется. Ключевая роль Костюшки — исторический момент, когда он был ранен под Мацеёвицами (взятый в плен, а затем заточенный в Петропавловскую крепость), а затем эмигрировал и уже никогда больше не вернулся в Польшу. Трудно винить его за это, но важно ценить за то, чего он добился. Потому что, пробудив однажды пассивные массы, он создал предпосылки для их повторного выступления. Таким образом можно проложить традиционную линию от Костюшки вплоть до «Солидарности».

Дина Назарова. И эта линия проложена в фильме?

Анджей Вайда. Я показываю только 70-й год, когда работники вышли на улицы в Гданьске, Щечине и других городах и были обстреляны танками, выставленными коммунистической властью. Принятое решение — расправиться с теми несмелыми попытками работников добиться своих прав. Однако этот урок 70-го года был определяющим для 80-го, когда рабочие уже не выходили на улицы, а остались на собственных местах. И все забастовки, проходящие в 80-м году, основывались на оккупационном принципе: бастующие не вылезали из шахт, верфей, а значит, не могли быть покорены силой. Наиболее активным местом забастовок была верфь имени Ленина, а самым осведомленным — Лех Валенса. Поэтому именно туда приехала Государственная комиссия, которая пыталась переубедить и переманить рабочих: сначала они получили повышение, затем все политические заключенные были освобождены. Но результатом всех усилий борьбы стала официальная регистрация Независимого Рабочего Союза «Солидарность». У работников впервые появился выбор: идти в профсоюзы под чиновничий каблук или в «Солидарность». И оказалось, что за короткое время в профсоюз «Солидарность» вступило десять миллионов человек.

Дина Назарова. Вы окончательно решили оставить название «Валенса»?

Анджей Вайда. Да. Этот фильм полностью о Валенсе, поэтому такое название фильму подходит лучше всего.

Дина Назарова. Сценарий написал Януш Гловацкий, связанный более с традицией сатирических текстов, нежели исторических. Как получилось, что именно он стал автором текста?

Анджей Вайда. Гловацкий жил в Америке. Мне представлялось, что это удачно: с одной стороны, он человек с дистанцией, а с другой — сами рабочие верфи были большими весельчаками. Хорошо, что текст написан Гловацким. К тому же он очевидец: Гловацкий был одним из журналистов, в течение почти всей забастовки присутствовавших при тех событиях.

Дина Назарова. С Гловацким вы уже однажды работали в «Охоте на мух». А как происходило в этот раз: вы обратились к нему с просьбой о таком тексте, или Гловацкий имел уже готовый?

Анджей Вайда. Я к нему обратился.

Дина Назарова. Какими источниками вы пользовались, воспроизводя в фильме историю Валенсы?

Анджей Вайда. Источников — масса. Нет исторического события, которое было бы лучше документировано. Во-первых, множество интеллектуалов и писателей принимали участие в этих событиях. Остались дневники, записные книжки, документы — крайне скрупулезно собранные и напечатанные, а значит, доступные. Остались книжки, написанные Валенсой, документальные фильмы, фотографии, сделанные спецслужбами. То есть у нас существует образ тех событий, представленный, так сказать, с самых разных сторон.

Дина Назарова. Я слышала, что в фильм будут добавлены документально-архивные материалы.

Анджей Вайда. Совершенно верно. Потому что я хочу, чтобы одно объединилось с другим, чтобы фильм был еще более правдоподобным.

Дина Назарова. А какую роль в фильме исполнил сам Лех Валенса?

Анджей Вайда. Он сыграл самого себя.

Дина Назарова. В «Человеке из железа» мы помним Валенсу как одного из героев.

Анджей Вайда. Да, но это другая ситуация. Тот фильм был не о Лехе Валенсе. Мне же хотелось бы, чтобы в картине появились реальные документальные или телевизионные восприятия этого события. А уже сцены с Лехом Валенсой сыграны нашим актером. Это Вицкевич (Роберт Вицкевич — один из самых популярных на сегодня польских актеров — Прим. Д.Н.). Изначально я думал о том, чтобы взять трех актеров: младшего — на 70-й год, среднего — на 80-й, и старшего — на 90-й. Но тогда пришлось бы снимать три отдельных истории. Однако у сценария иной характер, поэтому я решился на одного актера, чтобы его и «омолодить», и «состарить».

Дина Назарова. В годы «Солидарности» искусство и политика особенно тесно сосуществовали, подпитывая друг друга. Вы сами приезжали на верфь и вдохновляли рабочих. Свою «зажигательную» роль сыграли и антигосударственные песни.

Анджей Вайда. Да. Когда рабочие знали, что за ними стоят актеры, то они приходили на верфь и пели, цитируя антикоммунистические стихи. Это вдохновляло!

Дина Назарова. В каких отношениях сегодня искусство и политика в Польше?

Анджей Вайда. Сегодня отношения иные, потому что уже нет той необходимости. Зритель, и театральный, и кино-, сегодня ходит на что хочет. Самим же предметом искусства стало олицетворение разных сторон нашей жизни. При том, что одним нравится одно, а другим — совершенно другое. Именно поэтому я хочу сделать фильм о Валенсе, потому что считаю, что не хватает подобного взгляда, того, который я представляю как свидетель тех событий.

Дина Назарова. А ведь искусство — репрезентант идеологии?

Анджей Вайда. Разумеется. Возьмем хотя бы фильмы времен ПРЛ (Польска Речьпосполита Людова — название польского государства от послевоенного времени до 1989 года — Прим. Д.Н.). Даже в тех, которые сегодня смотрятся абсолютно нейтральными комедиями, зритель узнавал темы запрещенные. И хотя сегодня отпала необходимость в «эзоповом языке», но уже нет и того зрителя, который так многого ожидал от польского кино.

Дина Назарова. И все же вы открыли свою мастерскую-школу (Мастерская-школа Анджея Вайды в Варшаве — одно из самых престижных в Польше учреждений в сфере кинообразования — Прим. Д.Н.).

Анджей Вайда. Для начала в двух словах для чего мы с Войцехом Марчевским (известный польский режиссер — Прим. Д.Н.) создали школу. Раньше при киностудиях существовали киносоюзы, которые выполняли очень важную функцию: молодежь из киноинститутов приходила в эти союзы и попадала в мир профессионального кино. Кинорежиссер всегда был руководителем этих союзов, а известный писатель или журналист, имеющий связь с кино, — литруководителем. И союз активно помогал дебютантам, которые снимали свой первый фильм: направлял их, обсуждал сценарий и тематику картины. Молодой режиссер имел поддержку. Сейчас же каждый, обладающий деньгами, может стать продюсером и молодому режиссеру даже не с кем поговорить о собственном тексте. А наша школа как раз такая: мы не учим режиссерскому мастерству, а только встречаемся с теми, кто уже закончил киношколы. (Хотя у нас есть группа, занимающаяся документалистикой, и это отдельная история.) Наши подопечные перед съемками приходят к нам, как в «начальную школу», обсуждают свои проекты. Возможно, в будущем кто-то из них станет режиссером, кто-то — продюсером, кто-то — кинокритиком. Мы даем всем такой шанс. А также проводим курсы «креативного продюсирования», чтобы они представляли себе, что фильм — это не только коммерческий повод для эксплуатации, но еще и искусство.

Дина Назарова. Какое, по вашему мнению, сегодняшнее польское кино? В частности, молодое польское кино.

Анджей Вайда. Молодое польское кино, по-моему, сейчас в несравнимо более трудной ситуации, чем та, в которой находились в их годы мы. Парадокс: нас ограничивала цензура. (Посчитал когда-то, что на каждый сделанный мной фильм попадало три-четыре проекта, получавших отказ.) Однако у нас были мощные союзники в лице писателей: они писали на те же темы, на которые мы хотели сделать фильм. После войны появилась «военная литература», и это стало мощным импульсом, потому что такие тексты выходили, скажем так, для иной необходимости и из-под пера людей более талантливых, чем случайные сценаристы. И большинство польских фильмов тех времен было создано именно на основе литературы. Сегодня такой нет. Описывающая сегодняшнюю реальность литература не вдохновляет. Я не хочу оценивать литературу, но она по природе своей психологическая, а те фильмы проникали вглубь политики, общественных явлений — ситуация до бунта! Послевоенные тексты отлично ложились на фильм, а сегодняшние используют слишком трудный язык, не переводимый для кино. У наших младших коллег нет поддержки в лице литературы.

Вторая важная вещь: во времена «коммуны» польские зрители ждали отечественных фильмов. Каждая польская картина, более или менее удачная, была для них чем-то исключительным. А сегодня дистрибьюция и в кино, и на телевидении так ужасна, что зритель теряется. И это проблема не только зрителя, ищущего развлечения, но и того, кто хочет смотреть «трудное» кино. В то же время нельзя не признать талант, упорство делать собственное кино молодых кинематографистов. Надеюсь, что в определенный момент произойдет Ренессанс нового польского кино в современной ситуации.