Брат

Пока наши поклонники Аки Каурисмяки ждут-не дождутся посмотреть на экране лучший фильм прошлого сезона «Гавр», в пустых кинозалах Москвы показывают «Братьев» Мики Каурисмяки. По роману, трудно поверить, Достоевского. Вот пошла я, больше других из ныне здравствующих режиссеров любящая Аки, на фильм его брата Мики, и зря. Хотя Мика К. на свой счет не обольщается, а убежден: «Я не режиссер – я антрополог».

Тем не менее, он решился перенести «Карамазовых» в финскую сельскую местность, в запущенный дом, братьев назвать Митей, Иваром, Торсти, который назначен на роль Смердякова, Катерину Ивановну – Катьей, а Грушеньку – Раисой. Фи! Вот уж поистине иррациональный подход. Или финский какой-то безудерж. Навеянный, может быть, личным опытом режиссера. Хотя нет, антрополога. Раиса тут единственная русская и работница бара, связанная, конечно, с мафией, о чем доносит реплика какого-то персонажа, его я не запомнила, но расслышала.

Аки К. дебютировал экранизацией «Преступления и наказания», вполне радикальной и не забытой до сих пор – после всех его шедевров. А Мика должен, наконец, завязать с режиссурой после «Братьев». Потому, кроме очевидных причин, что его последний опус отличается от фильмов Аки (о чем антрополог должен бы знать) примерно так же, как «Брат» Балабанова от его же «Брата 2», люмпенской, пусть яростно жанровой, эксплуатации или, точнее, дискредитации первого «Брата».

Зачем же тогда писать о «Братьях»? Ведь разница между братьями К. почти всем заинтересованным лицам отлично известна. Отвечаю. Не потому, что М.К. легкомысленно травестирует сюжет Достоевского, но из-за того, что его использует для признания в собственной травме. Про это, по-моему, получилось. Фильм не случайно называется «Братья», а не «Братья Карамазовы» или же «Карамазовы», как картина Петра Зеленки. Может, и правда, М.К. – антрополог, пожелавший разобраться в собственных – потаенных – семейных отношениях под прикрытием очень русского романа. М.К. почему-то кровно заинтересован в братском портрете, но Достоевский тут не причем.

В финской глубинке М.К. снимает, как хорохорится, валяет дурака развратный папаша, продувший все деньги, на которые рассчитывают сыновья, в казино. Проживает он вместе с Торсти, толстяком, эпилептиком, поваром и сельхозрабочим. Тут же кантуется Митя, влюбленный, как и хозяин заложенного за долги дома, в Раису, свою любовницу. Одновременно не расстается со своей невестой Катьей, которая его страстно, «по-карамазовски» ревнует, устраивает скандалы, пародирующие скандальёзность в романах Достоевского. Приезжает Ивар. Митя встречает его возгласом, объясняющим нежданную радость после долгой разлуки: «Ах, черт… Ивар!» Рассчитано на смех, но в зале тишина. Может, ровно из трех человек, затесавшихся в московский зал, два из них роман не читали и про Ивана, про черта, с которым он вел беседу, не ведали.

Ивар приехал на юбилей отца. Ему в этот июньский солнечный день, который приторно ласкает камера Хирвонена, укрупняя пылинки, кружащиеся в замызганных комнатах обветшавшего дома, стукнет семьдесят лет. На вечеринку по этому случаю соберутся детки, Раиса, Катья и пастор, замещающий брата Алешу, но картежник и выпивоха. Скандал разгорится после предложения отца братьев выйти Раисе за него замуж. Торсти забьется в эпилептическом припадке, потом утихнет, Митя погоняется с ножом. Катья, в которую был некогда влюблен Ивар, расскажет ему страшную историю из юношеских времен, когда ее по пьяни изнасиловал незнакомец, и Митя взял грех на себя, объявил, что женится на потерпевшей. Такой моральный поступок восхищает Ивара, явившегося, побродив по свету, не отца поздравить, а деньги раздобыть и смущая, соблазняя Торсти умственной речью в переложении для простаков про жизнь человеческую, ничего не стоящую, и про смерть. Весь этот жалкий дайджест романа предпринимается М.К. для того, чтобы рассказать только об отчаянном Мите – неудачливом кинорежиссере! О Мите, честняге и забулдыге с гитарой; ему нужны деньги на проект, в котором согласились играть Джонни Дэпп с Жюльетт Бинош. Интересно было бы увидеть реакцию Аки К. на страдания режиссера из фильма его брата. Этот Митя уже снял одну, не только провальную, но плохую картину, и теперь настал для него судьбоносный момент: Катью оставить в финском захолустье, а с Раисой и деньгами уехать завоевывать киномир. Однако вместо делового и любовного путешествия ему придется отсидеть за убийство, которое он, конечно, не совершал. Такой Митя – неудачник-мечтатель и харизматик - восхищает М.К. Но остается вопрос: как режиссера или все-таки как антрополога? Или, может быть, как брата гениального Аки К.?