Сколько человеку Земли нужно

В Москве прошел фестиваль американского кино Амфест-2011. Фильмом открытия стала фантастическая мелодрама Майка Кехилла «Другая Земля» о тайных надеждах некоторых землян перехитрить судьбу, переиграть случившееся с ними в прошлом.

Талантливая и амбициозная студентка-астрофизик Рода Уильямс (муза и подруга режиссера Брит Марлинг) бурно отмечает зачисление в MIT (Массачусетский технологический), осушая пинту за пинтой. Затем, в уверенности, что теперь ей море по колено, садится за руль и мчит домой, одновременно слушая по радио сенсационную новость об открытии учеными планеты, как две капли похожей на Землю. Пытаясь разглядеть ее на небе, Рода высовывается из машины и на полной скорости врезается в мирно припаркованный автомобиль с находящейся внутри него образцовой семьей: любящим мужем, беременной женой и их сынишкой дошкольного или младшего школьного возраста. Перед затемнением, Рода успевает рассмотреть и хорошо запомнить застывшие лица двух взрослых, так и оставшихся сидеть на передних сиденьях, и тело мальчика, валяющееся на обочине.

Проходят годы. Героиню выпускают на свободу, где ее особенно никто не ждет. Институт отныне для нее закрыт. В своей каморке Рода избавляется от всего, напоминающего ей о несбывшихся мечтах. Стремясь минимизировать общение, нанимается школьной уборщицей. В газете читает, что единственный из той семьи, кто тогда не погиб на месте, – отец семейства, композитор Джон Берроуз (Уильям Мапотер) – после продолжительного пребывания в коме, пока она мотала срок, пришел в себя. Движимая чувством вины, Рода приходит к его дому и через окно видит отшельника, который, сидя посреди пустых бутылок, часами неподвижно изучает стену. Второе, что волнует Роду после нравственных страданий, – повисшая рядом с Луной Земля-2, о которой сообщается, что это точная копия нашей планеты, а ее обитатели – двойники землян. Для Роды, как ни странно, она символизирует не столько проклятие, сколько смутную надежду на спасение, шанс объяснить или переиграть случившееся. Узнав о том, что некий эксцентричный миллиардер готовит экспедицию на Землю-2 и приглашает всех желающих слать ему заявки на участие, Рода решает попытать судьбу и принять участие в конкурсе.

Приз Альфреда П. Слоана за «выдающееся отображение науки и техники», полученный «Другой землей» на «Сандэнсе» (картина также получила «специальный приз жюри»), вызывает, честно говоря, недоумение, поскольку именно научной составляющей сюжета Майк Кехилл откровенно пренебрег. Понять его презрение к закону гравитации (столь близкое соседство с копией Земли немедленно бы отразилось на особенностях земного притяжения) – и ряду прочих требований «вульгарного» правдоподобия – гораздо проще, если сразу осознать, что фильм принадлежит к числу тех фантастических произведений, в которых космос – не более чем выразительный, эффектный и отчасти даже метафорический экстерьер, в то время как все главные события протекают в потемках человеческой души. Из наиболее известных выступлений в этом иллюзионистском жанре (с гораздо большим, впрочем, уважением к науке) – «Солярис» Лема и Тарковского, в котором приближение к огромной (и имеющей не меньшее значение для человечества) планете превращает астронавтов в асоциальных депрессивных одиночек, погружающихся в личные воспоминания и постепенно сходящих с ума.

Один из слоганов «Другой Земли» – «американский ответ “Меланхолии”». Действительно, легко увидеть много общего с депрессивным полотном Триера, есть даже совершенно одинаковая сцена, придуманная американцем и датчанином приблизительно в одно и то же время, независимо друг от друга. Оба фильма пристально сосредоточены на главных героинях, а героини – на загадочных небесных НЛО, несущих им, как они убеждены, спасение от жизненного бремени, будь то груз прошлого («Другая Земля») или безнадежная испорченность человеческой природы («Меланхолия»). Поначалу, правда, может показаться, что американская картина более оптимистична, что качнувшись в прошлом сильно влево, жизнь героев обязательно должна качнуться вправо, и что в этих ее якобы надеждах – выгодное отличие «Другой Земли» от тех торжественных, помпезных похорон, которые устроил человечеству фон Триер. Однако приглядевшись к обещаниям, которые дает «Земля», в этом оптимизме начинаешь сильно сомневаться.

Являющий собой гибрид малобюджетного сай-фая и, мягко говоря, традиционной (в плохом или в хорошем смысле) мелодрамы, фильм Кехилла выдерживает – благодаря усилиям актрисы – до поры до времени хороший нарративный темп, но где-то с середины начинает буксовать, все больше увязая в отношениях между двумя главными героями (апофеозом этой несколько контрпродуктивной линии становится нелепый эпизод с игрою Джона на пиле). Чем больше действие уходит в мелодраму, тем очевиднее становится, что режиссер не знает, как связать придуманную им вторую Землю с центральной темой своего сюжета – искуплением; не знает или держит эту связь в глубокой тайне. (О том, что все в «Другой Земле» вращается и движется мольбой об искуплении, доказывает нам также философствующий индийский иммигрант, приятель Роды, Эмпедокл наших дней – единственный запоминающийся персонаж второго плана). В итоге получается, что в тот момент, когда как раз и должен был начаться разговор по существу, внезапно наступает гробовая тишина. Нам настоятельно предложено довериться космическим надеждам мисс Уильямс, но в чем эти надежды состоят, автор сообщить наотрез отказывается, предлагая вместо этого следить за увлекательным, по его мнению, романом, который зарождается между уборщицей и композитором.

Взыскуя хоть каких-то объяснений, томясь в отсутствии хотя бы самых приблизительных намеков, невольно начинаешь думать и за режиссера, и за его подопытных страдальцев. Что значит появление планеты, которая зеркально отражает нашу Землю? Что мог бы Роде или Джону дать полет на Землю-2? Откуда, из какого сора могла бы вырасти альтернативная история их жизней или просто избавление от прошлого? Традиционно встреча с двойником, как хорошо известно из сокровищницы мировой культуры, не предвещает ничего хорошего, но Кехилл не из робкого десятка. Более того – он, кажется, настойчиво готовит нас к иному, еще более тяжелому эксперименту: его героям предстоит не просто некое свидание со своими внешним подобиями, не просто, так сказать, незабываемое рандеву с инопланетным доппельгангером, но встреча с абсолютными, тотальными биографическими копиями самих себя, дублирующими, следовательно, и нынешние чаяния героев и их неутешительный бэкграунд.

Настаивая на абсолютном сходстве двух миров, легко попасть в безвыходное положение, в стерильное пространство тавтологий – герметичных и самодостаточных. Конечно, если б дело обстояло таким образом, визит героя на планету-дубликат сопровождался бы симметричным появлением его неотличимого аналога на нашей многогрешной (альтернативный вариант: они бы встретились на полпути, погибли бы при столкновении, вернулись бы назад – все одинаково бессмысленно и безнадежно). Еще в глубокой древности специально для таких, как Кехилл, был придуман «принцип достаточного основания», следуя которому, к примеру, некто Оккам – в остальном добрейший и миролюбивый францисканец – настойчиво советовал, столкнувшись с полностью дублирующей вас сущностью, пускать в ход бритвочку без лишних церемоний. О том, как неприятно даже просто находиться с клоном в одном помещении, предупреждает и недавний фильм «Луна» (2009).

Кехилл останавливается от этой перспективы в полушаге. Насочиняв с три короба об абсолютном тождестве планет и предъявив наглядный эпизод с ученой дамой, которая в прямом эфире поговорила с собственной инопланетной версией, он все же усомнился в правильности этого пути и наспех вбросил гипотезу о зеркале, не застрахованном от трещин, а, значит, и от искажений, благодаря которым можно выпасть из бесконечного самоповтора. Звучит не слишком обнадеживающе, но все-таки уже хоть что-то. Как именно проходит, если вообще проходит, эта трещина в планете-дубликате, зритель, впрочем, может только спекулировать – никаких подсказок и в этот раз нет.

«Другая Земля» относится к разряду фильмов-обещаний, которые удерживают зрителя вплоть до финальных титров, но слова своего не выполняют (последний кадр «Земли», что характерно, одновременно наиболее загадочный). Иные скажут, что искусство в том и состоит, чтобы, де, ставить вопросы, но не давать ответов; интриговать и побуждать к самостоятельным раздумьям; соблазнять и обманывать ожидания. Что ж, вероятно, именно для этой активной и неунывающей аудитории Кехилл и создал «Другую Землю» – эдакую затянувшуюся интродукцию, сюжет которой обрывается в том самом месте, откуда по-хорошему он должен был начаться.

Евгений Майзель