Один из фаворитов конкурса фестиваля 2morrow – картина «Жена полицейского», прибывшая с главного конкурса Венецианского кинофестиваля. С режиссером картины Филипом Грёнингом беседует Антон Долин. Полную версию разговора читайте в 10-м номере ИК.

 
Антон Долин. Что послужило отправной точкой для «Жены полицейского»? Были ли у вас какие-либо личные причины рассказать эту историю, или все началось, скажем, с газетных публикаций?

Филип Грёнинг. Все началось с двух смутных идей, которые меня не оставляли: фильм об отношениях матери и ребенка – и фильм о жестокости между мужчиной и женщиной. Откуда это взялось? Первая идея точно пришла откуда-то изнутри: у меня была очень тесная связь с обоими родителями. Наверное, она и была самой важной. Мне хотелось определить границы пространства любви, которое необходимо любому для полноценного формирования: без любви не станешь человеком… Потом меня увлекло исследование социальной ситуации с домашним насилием, а также его психология. Я сам не мог понять, почему постоянно возвращаюсь к этой теме, не мог выгнать ее из головы. Я общался с огромным количеством людей, вовлеченных в такие ситуации – и с насильниками, и с жертвами. Понемногу пришло осознание того, насколько глобальна и всеобъемлюща эта проблема: не только ее социальный аспект, но сам факт сильной взаимной зависимости, делающей личность беззащитной перед лицом жестокости. Жертвы насилия буквально теряют дар речи… Поняв это, я с ужасом понял еще кое-что: это может случиться с каждым. Даже со мной. Не то, чтобы меня кто-то бил или я кого-то, но бывали моменты такой слабости и беспомощности в отношениях с партнером, когда реакции становились совершенно непредсказуемыми. Это связано с какими-то глубинными внутренними конфликтами, в которых мне и захотелось разобраться.

«Жена полицейского»

Антон Долин. Обычно любовь и ненависть, нежность и насилие считаются чем-то диаметрально противоположным. У вас они кажутся неразделимыми. Это довольно редкая точка зрения – из истории кино вспоминаются, пожалуй, только «Сцены из супружеской жизни» и «Из жизни марионеток» Ингмара Бергмана.

Филип Грёнинг. Спасибо за комплимент! Нет, я не считаю, что без насилия не существует любви. Но по статистике около 25% женщин сталкиваются с домашним насилием, и эти данные звучат довольно пугающе. Ведь это значит, что 25% мужчин совершали это насилие в отношении своих жен или подруг. Понимаете, все мы – существа, подверженные эмоциям и зависимые от них. Когда речь заходит о любви, наш внутренний баланс становится очень зыбким, поколебать его – проще простого. И тогда любовь может рухнуть, и любой может быть погребен под ее обломками.

«Жена полицейского»

Антон Долин. Мы можем лишь предполагать по вашему фильму, что профессия мужа – не случайно же она вынесена в заголовок! – является одной из причин его поведения. Он сталкивается с различными проявлениями жестокости на работе, потом они копятся в нем и находят выход дома. Но ведь это – косвенный вывод, прямых указаний в вашем фильме нет. Можем ли мы считать «Жену полицейского» рассуждением о состоянии современного общества?

Филип Грёнинг. Это могло бы случиться в любой стране и любом обществе. Не только могло бы: это случается! Домашнее насилие повсеместно, оно не знает социальных или национальных различий. Однако фильм не только об этом. Все-таки я делал не социальную трагедию, а притчу. Притча отличается тем, что задает вопросы зрителю, который и является подлинным главным героем. Я разговариваю с ним, убеждаю его в том, что он – взрослый человек, способный сделать шаг назад, отрешиться от лишних эмоций, подумать над увиденным и сделать свои выводы. Что на самом деле произошло? Почему это произошло? Из чего складывается жизнь? Из чего-то большого и важного – такого, как любовь или жестокость, – и из чего-то маленького и незначительного тоже: цветок, который мы поливаем, спагетти, которые мы едим на ужин… А социум всегда рядом, без него мы никто. Несмотря на это, кем бы мы ни были и где бы ни жили, мы испытываем любовь к детям и родителям, встречаемся с глупцами и мудрецами, наркоманами и лекарями. Общество никогда нельзя винить в том, какой выбор совершаем мы. Все, что оно может сделать для изменения ситуации, это создать какие-то социальные институты для помощи жертвам насилия – систему, позволяющую позвонить и пожаловаться, дающую возможность убежать от насилия.

Антон Долин. Помогает ли это на самом деле?

Филип Грёнинг. Не всегда и не всем. Обычно и жертвы, и насильники никуда не бегут и никому не звонят. Им слишком стыдно. Но чем больше это будет замалчиваться, тем хуже будет ситуация.

Антон Долин. «Великое безмолвие» – ваша любимая тема.

Филип Грёнинг. Ну, здесь я бы назвал это «Великим умолчанием», это все-таки не то же самое.

Антон Долин. К разговору о молчании: в «Жене полицейского» – ни звука закадровой музыки. Почему?

Филип Грёнинг. Я хочу верить, что мои зрители – взрослые люди, способные вынести собственное суждение об увиденном. Ведь это такой редкий дар – быть тронутым эмоционально, но не стать при этом жертвой манипуляции! А любая закадровая музыка – манипуляция. Мне она не нужна. Зато у меня в фильме есть песни, которые девочка разучивает вместе с родителями. Первое воспоминание о песне, которой тебя учит мама или папа, всегда одно из самых пронзительных и важных, оно есть где-то в недрах памяти у каждого из нас. Мне казалось, что другого саундтрека не нужно. Именно тогда, в тишине, зритель задаст себе главный вопрос: что я способен дать тем, кто рядом со мной, разрушение или любовь?

«Жена полицейского»

Антон Долин. Вы говорите, что фильм – притча, и это превращает финал с умирающей девочкой, которая открывает глаза, в метафорическое отражение сказки о Спящей красавице. Смерть в этом мире – пробуждение в другом, как в «Лабиринте фавна» Гильермо дель Торо.

Филип Грёнинг. Я не смотрел! Но слушая вас, вспомнил, что мои герои поют втроем песню о Спящей красавице. Понимаете, я художник, работаю интуитивно, и не знал заранее, что именно они будут петь. Просто сказал: «Спойте какую-нибудь песню». Тут вдруг оказалось, что все трое знают более-менее наизусть только одну – именно эту. Подсознательное работает потрясающе. Оно всегда совершает верный выбор.

Антон Долин. Вы вообще довольны тем, как принимают фильм?

Филип Грёнинг. На официальной премьере в Венеции из зала вышло человек 50-80, не больше. Для моего фильма это очень мало, я впечатлен! Ведь это фестиваль, у всех планы, другие дела, а здесь надо три часа сидеть на одном месте… И большинство – сидят. А потом были аплодисменты, минут двадцать: у меня такого не бывало в жизни! Я не знал, что делать, сесть или снова встать, выйти на сцену или убежать из зала. Потрясающий опыт.

Полный текст интервью читайте в 10-м номере ИК.