«Неважно, чего от тебя ждут люди. Ищи свое счастье по-своему» – таков прямолинейный и вместе с тем саркастический слоган изящной финской картины, выходящей в прокат 13 апреля. Внимание Зары Абдуллаевы привлекло искусное обращение режиссера-дебютанта c эстетикой кинематографа шестидесятых годов XX века.

Олли, пекарь из финского захолустья, готовится к боксерскому матчу на первенство мира в Хельсинки. Победитель восьми из десяти профессиональных поединков, случившихся за его молодую жизнь, он прославился главным образом в любительских чемпионатах.

«Спортивная драма» Юхо Куосманена, который дебютировал в длинном метре фильмом «Самый счастливый день в жизни Олли Мяки», получившим главный приз в каннском «Особом взгляде», а также множество иных наград, – не исчерпывает жанровых интенций режиссера. Черно-белая лента, снятая на 12-мм пленку, – оммаж Куосманена кино 60-х. Его фактуре, перепадам света и тени, лицам, одеждам, белым ночам на излете лета. И, конечно, смыслам, развернутым в простодушном лирическом интермеццо – между тренировками героя с его невестой. Уна Айрола в роли Райи смахивает на Инну Гулая. Ярко Лахти (Олли) очень похож на Алексея Локтева, который шагал по Москве.

Новейшие финские тени в раю, не слишком готовые к победительным маршам, к столичной, но все равно провинциальной рекламной кампании потенциального чемпиона, предпочитают тихие радости в их местной размеренной деревеньке с умилительными свадебными обрядами и нетщеславной повседневностью.

«Самый счастливый день в жизни Олли Мяки»

Олли, невысокого неамбициозного простака, прочат в национальные герои. Устраивают фотоссесию с шикарной манерной моделью, подкладывая скамеечку под ноги, чтоб он «вышел» ростом рядом с ней. Приглашают на вечеринку со спонсорами, увядшими богатыми дамами, а он спешит к телефону, чтобы в неподходящий для карьеры момент поговорить с Райей. Группка комических, на сегодняшний взгляд, документалистов призвана запечатлеть будни будущего чемпиона во время подготовки к матчу – судьбоносному для страны, но не для Олли. Жена менеджера, поставившего на Олли, рвет и мечет, поскольку ее набриолиненный муж, поклонник Элвиса Пресли, потратил все семейные деньги на рискованное предприятие. Олли же следует сбросить килограммы, чтобы соответствовать полулегкому весу. Для этого он до обморока парится в бане, стирает в кровь ноги на беговой дорожке, мечтая лишь о девушке своей мечты, к которой срывается прямо с тренировки. Олли достал «цирк» – иначе говоря, парадные фото, идиотские улыбки, встречи с нужными людьми, пресс-конференции и прочие атрибуты славной жизни, которую, надо признать, Куосманен снимает тщательно, подробно, но и откровенно иронически.

«Самый счастливый день в жизни Олли Мяки»

Это состояние – находиться внутри избранного времени и на дистанции от него – составляет скромное обаяние картины и ее типажных героев, персонажей фона. Главное, что, очевидно, прельстит в фильме публику, – это завороженное внимание режиссера, он же сценарист, к стилистике шестидесятых, на которые вдруг проклюнулась не вполне артикулированная мода. Сценка в автобусе, где сидит «простоволосая» Райя, а впереди нее – столичная финская штучка с прической (начесом), побудившая провинциалку из Кокколы побежать в парикмахерскую, а, вылетев из нее, разрушить все же не свойственную ей красоту ухоженных волос, – возможно, самая трогательная в этом фильме.

«Самый счастливый день в жизни Олли Мяки»

Да, победитель не получает ничего. А проигравший – прогулку по хельсинской набережной босоножки Райи с любителем (не только в боксерском бизнесе) Олли. Прогулка, естественно, белой ночью или на рассвете – в числе тех упований, которые теперь никому из распорядителей гонки за славой у этой парочки не отнять.

«Самый счастливый день в жизни Олли Мяки», трейлер

Тоска по прошлому, ностальгия по стилю сочетается с неброским юмором режиссера. Свой трепет и юмор он в основном внедряет в изображение. Олли видит в витрине магазина свое рекламное фото с моделью и брезгливо отшатывается; знойная блондинка встречает на аэродроме чернокожего соперника Олли и вынуждена поцеловать его трижды, так как у фотографа нелады с камерой. Но Куосменен позволяет себе и ироничные диалоги, когда, например, полукарикатурные дельцы, у которых менеджер одалживает деньги на подготовку чемпиона, вопрошают, не коммунист ли будущий национальный герой. И получают ответ, что он «пекарь». У Аки Каурисмяки он был бы «булочник». Дьявольская разница. Она заключена в обращении со временем действия фильмов и с теми смыслами, которые побуждают режиссеров предпочитать ретро-мелодии, винтажные авто и аксессуары – новейшим. У Каурисмяки предпочтения такого рода свидетельствуют о непрерывном времени. Зато его героям предназначено испытывать боль, травмы, солидарность, разочарования в коллизиях, не обусловленных исключительно физической реальностью, запечатленной на экране. Его интересует метафизика повседневности. Юхо же Куосменен пока озабочен реконструкцией духа и цвета избранного – потерянного – времени. Воспроизведением лирического настоя в линейной, хорошо рассказанной и вполне мейнстримной истории. Это противоречие опознает в нем современного режиссера, склонного, однако, к неповерхностным стилизаторским замашкам.