Зара Абдуллаева посмотрела «Великую красоту» Паоло Соррентино, посвященную современному Риму, и регистрирует печальные изменения, произошедшие с вечным городом со времен Феллини.

Один московский человек давным-давно смотрел «Сатирикон» Феллини вдвоем с переводчиком в Доме кино перед показом публике. Направляясь к выходу, он столкнулся с премьерной толпой и, о ужас, увидел в ней лица персонажей «Сатирикона». Этот страшный устный мемуар забыть трудно.

«Великая красота» Паоло Соррентино колет глаза отсылками к «Сладкой жизни», «Риму» и даже «81/2», но теперешний Рим – пародия на феллиниевские мотивы. Ну, или гротескная городская панорама-обозрение.

«Великая красота»

Вечный город стал городом мертвых, веселящихся, болтающих, пьющих, закусывающих, проводящих время на модных тусовках, перформансах. Умирают тут только турист и вечная любовь протагониста, подруга его молодости. Но турист у зрителей на глазах, а она – за кадром. Турист, испытав «синдром Стендаля», грохается в сердечном приступе, не успев снять очередной вид римской красоты, оставшейся в скульптурах, бассейнах, дворцах и «просто» городских видах. А римляне постарели и утратили красоту. Но сдаваться не намерены. Соррентино, владеющий талантом пародиста, смакующего чрезмерности человеческих типов и реакций, представляет галерею, в сущности, вырожденцев. При этом иногда вполне милых, но все равно снятых с саркастической бравадой.

«Великая красота»

Герой этого повседневного упаднического и смешливого карнавала – Джеп Гамбарделла, в прошлом писатель, автор единственного романа «Человеческий аппарат». Ныне журналист какого-то глянца, берущий интервью у звезд этой виртуальной, насквозь реальной действительности. Его главный редактор – карлица, добившаяся столь завидного поста и кормящая в своем кабинете знаменитого сотрудника супчиком, разогретом на плитке. Единственные сцены трогательного затишья (если не вслушиваться в их деловые обсуждения) на этом балу монстров.

«Великая красота», трейлер

Тони Сервилло – герою стареющего 65-летнего плейбоя, проживающего близ Колизея, – играть особенно нечего. Остается только менять маски наблюдателя или утомленного участника праздника жизни, из которого – таковы правила игры бомонда – выпасть невозможно. Зато имитировать жизнедеятельность – пока смерть не разлучит с Римом – приходится денно и нощно.

«Город контрастов» Соррентино населен комическими светскими персонажами, особенно гротескными на фоне неиссякаемого великолепия фонтанов, фресок, руин. Но гротескность залихватской на первый взгляд «сладкой жизни» напрочь или навечно лишена здесь драматических обертонов. Пресловутая римская беспечность не подвластна даже возрасту, который тут донашивают с неутомимым – опереточным легкомыслием. Ну, а пресловутая опустошенность стареющих светских львов и львиц может стать «в лучшем случае» лишь предметом только светской болтовни, которую ведут на террасе Джепа с видом на Колизей его старые знакомцы. Пресловутую насмешку над тотальным омоложением Соррентино удовлетворяет цирковыми антре в кабинете пластического хирурга, полусекундный укол которого стоит 700 евро. Деградацию римской аристократии демонстрирует в язвительном эпизоде найма княжеской четы за круглую сумму и под чужим именем на званый обед в честь почти столетней святой, посетившей Рим. Пресловутую антиклерикальность, актуальную в римском пространстве, Соррентино являет в образе кардинала-кулинара, открывающего рот только для перечня ингредиентов своих рецептов. Так Соррентино удостоверяет деградацию – удешевление крамольного сарказма и демонстрации «великой красоты», незабываемых со времен эпизода из феллиниевского «Рима» – показа мод церковного облачения.

«Великая красота»

Старикам в нынешнем Риме самое место на дискотеках, где оттягиваются бывшие левачки, звезды телесериалов или нынешние стриптизерши, бизнесмены, журналисты. В таком обозрении герой Мастроянни – журналист-поденщик Марчелло из старинной «Сладкой жизни» выглядел бы книжным персонажем (из «Бедных людей»). А богатый герой Тони Сервилло, знакомый с лучшими римскими портными, претендует лишь на протагониста китчевого вертепа. В белом костюме и с шелковыми платочками в нагрудном кармане.