После гангстерского фарса «Залечь на дно в Брюгге» черная комедия «Семь психопатов» – вторая полнометражная картина МакДонаха, в которой жанровый бурлескный микст оканчивается трогательным, почти гуманистическим финалом.

Ну конечно это о себе. Главного героя, как и режиссера (он же автор сценария) «Семи психопатов», зовут Мартин, он писатель и ирландец. Еще он любит крепко выпить и не расстается с бутылкой. Ну это уж, как говорит его друг Билли, «у вас (ирландцев) в генах». То есть, пить и писать книги. Или, как на этот раз, – сценарии. Правда, сценарий не заладился; интеллигентно выражаясь, случился авторский блок. Испытывал ли это неприятное состояние сам автор многочисленных пьес Мартин МакДонах (так транслитерируют его фамилию в нашей театральной традиции, а кинопрокатчики предложили более точный вариант МакДона, но он как-то трудно вписывается в русскоязычный синтаксис), мне неизвестно, но в любом случае это реальный или ожидаемый кошмар каждого пишущего. Так что домыслить нетрудно было.

Колин Фаррел в роли Марти Фанагана – воплощение стереотипного ирландца, который, как и его литературный отец, живет вдали от родной стороны, в солнечном Лос-Анджелесе, а потому на этом ярком фоне его ирландскость светит всеми цветами спектра. (Нарочито играющий стереотипами, МакДонах на самом деле подсовывает нам обманки. Я вот написала про то, что его герой носит имя автора, а ведь тут, скорее, привет его любимому режиссеру Мартину Скорсезе). Если бы эта история была не про себя самого, автора закорили бы неполиткорректностью, а раз про себя, то это называется самоиронией и легко прощается, даже поощряется. В этом ирландцы схожи с русскими: те и другие тешат некоторые свои национальные недостатки (в глубине душ считая их великими достоинствами) и любят над ними посмеяться. (Не зря же МакДонах – фаворит российского театрального репертуара). Стереотипность героя подчеркивается усиленной стереотипностью актерских приемов Колина Фаррела: он, как всегда, усердно насупливает свои знаменитые брови домиком и неулыбчиво смотрит исподлобья.
 
Во втором полном метре МакДонаха, при всей его бурлескной непредсказуемости, нельзя не заметить общий алгоритм построения: жанровый микст с абсурдистским акцентом, где эксцентричные характеры неожиданно проявляют себя в жестких переделках, и все завершает трогательный, так и хочется сказать – гуманистичный – финал.

Итак, друг Билл (Сэм Рокуэлл), уверенный в том, что писатель должен черпать материал из реальной жизни, и пытаясь помочь другу, у которого к концу обозначенного в договоре со студией срока нет ни одной написанной строки, кроме названия – «Семь психопатов», дает объявление в газете, что, мол, требуются психопаты со своими историями. И те не замедлили объявиться. Каждый со своей историей. Беда в том, что Марти настроен чрезвычайно мирно и в своем сюжете хочет обойтись без стрельбы и мордобоя, сам нипочем не желает нажимать на крючок, а «по жизни» выходит, что так не бывает.

Тем временем герои, найдя своего автора, становятся непосредственными участниками его быта со всеми вытекающими отсюда приключениями и смертельными опасностями. Но и их собственные истории развиваются своими путями, создавая густо разветвившийся гиперсюжет. Истории оборачиваются «фильмами в фильме», чуть ли не притчами – а как иначе обозначить, к примеру, рассказ про Квакера и Убийцу?

Или взять драму психопата-вьетконговца, вынашивающего месть всем американцам, учинившим бойню в его родной деревне во время войны в 60-х, который под благотворным влиянием проститутки (изучавшей вьетнамский в Йельском университете и подсевшей в последнее время на Ноама Хомски), усмиряет эту месть буддистской мудростью. Однако ж, питаясь живой кровью людей, которых так фантастически играют Кристофер Уокен или Гарри Дин Стэнтон, Марти, как всякий художник, увлекся творчеством, забыв о реальных прототипах. В пьесе МакДонаха «Человек-подушка» судят писателя, чьи рассказы про смерть детей толкнули его тонко чувствующего брата идти резать ребятишек (спокойствие: на самом деле все не так трагично, детки целы). А тут Мартину грозит расправа за то, что забыл выполнить условие «Психопата с кроликом»; искусство искусством, а с жизнью шутить нельзя; она превыше «гребаной эстетики». И это есть самый суровый суд, который вершит над собой автор, отвлекая нас забавными остроумными байками, которые, в его традиции, грустно (стереотипно?) заканчиваются на фоне вечной красоты природы.