Зара Абдуллаева посетила «Темные Ночи» и вернулась с рассказом о лауреатах эстонского фестиваля – фильмах «Ночное происшествие» Темура Бирназарова, «Нечто полезное» Пелин Эсмер, «Рига (дубль 1)» Зигфрида и других.

Таллинский международный фестиваль «Темные ночи» набирает обороты. Долгоиграющий (он длится больше дней, чем привычно для фестивалей класса А), многолюдный, с внушительной секцией industry. В этом году эксперты признавались (в кулуарах), что «Темные ночи» догоняют фестиваль в Карловых Варах не только по амбициям, но по качеству отбора фильмов и структурной насыщенности.

Гран-при главной конкурсной программы достался фильму киргизского режиссера Темира Бирназарова «Ночное происшествие». Ожидаемое решение жюри, приветившее по старинке экзотизм, минимализм и все-все приметы т.н. артхауса. Хотя надо признать, что, несмотря на затянутость, ритмические сбои (работа шла, как сообщил режиссер, в неумолимых по срокам производственных условиях), «глаз художника» Бирназарова не померк. (Его картину «Страсть» критики сравнивали с «Еленой» Андрея Звягинцева, что для киргизского материала было вызовом.) А «Ночное происшествие» не открывает новых территорий. При этом вполне достойно разрабатывает участь париев в киргизской глубинке, снятой живописно и строго. Хотелось бы, правда, еще большей сухости, но такая претензия – на совести критика.

"Ночное происшествие", режиссер Темир Бирназаров

Бирназаров не отказался от предложения снять фильм по рассказу Талипа Ибраимова «Старик и ангел», заручившись по-настоящему отменным актером Аколбеком Абдокалоковым. На этом старике, поначалу затрапезном копателе ямы для уборной, вызывающем презрение, одиноком пьянчужке, который внезапно оживает, преображает себя, свои повадки, свой быт, и держится картина. Вот он собирается убить богатого соперника, разрушившего его семью, и мчится на мотоцикле, чтобы отомстить. На ночной дороге видит израненную девушку-блондинку, отвозит в свою лачугу и ухаживает за ней, лечит раны, окружает заботой. Жизнь отпетого героя внезапно обретает смысл. А фильм готов, кажется, склониться в жанр ромкома. Однако чувствительность режиссера побеждена его же чувством достоинства, и он, в общем, выплывает из сюжетных банальностей благодаря внимательной оркестровке среды, благодаря присутствию, пластике протагониста – очень органичного актера, не способного сфальшивить. Старик, которому предназначалось быть убийцей, становится ангелом. Запросто. Без колебаний. Ангелом трогательным и смущенным от внезапно пробудившихся мужских грез и надежд. Влюбленный старик, потерявший таки вылеченную барышню, оставшийся коротать темные ночи на берегу роскошного озера, которое он, набравшись мудрости, став крепче, как говорится, «на изломе», решился переплыть, – почти идеальное фестивальное кино. Подробности повседневной реальности сочетаются тут с невыспренней притчей. А предсказуемость униженного, оскорбленного персонажа одухотворены развитием характера, лишенного монотонности.

Награда за сценарий ушла турецкому фильму с диковатым названием «Нечто полезное» Пелин Эсмер (и ее соавтору Барису Бисакси). Это милое роуд-муви – вообще-то гимн искусству и поэзии. Однако возвышенный месседж рассеян режиссером в ненавязчивом потоке событий, в изящной и скромной стилистике. Случайная встреча юной медсестры Канан, мечтающей стать актрисой, и женщины в расцвете лет (Лейла окажется адвокатом и поэтом) в ночном поезде привезет их в Анталию, в городок на берегу моря. Канан должна сделать укол молодому паралитику, задумавшему эвтаназию. Лейла сопровождает попутчицу, охваченную страхом. Паралитик же оказался приятнейшим мужчиной, который сразу узнал Лейлу, чьи стихи – к удивлению медсестры – он знает наизусть. Это обстоятельство на день (или больше?) отодвигает смертельный укол. Лейла обещает еще раз навестить знатока поэзии, наблюдающего сквозь окно прибрежную жизнь отдыхающих, торговцев, фланеров – почти как герой гофмановского рассказа «Угловое окно двоюродного брата». Романтический флер окутывает этот фильм без затей, напрямую, обнадеживая без надрыва встречей родственных душ.

Лучшей актрисой названа Барбара Ауэр, сыгравшая в фильме Кристины Репонд «Вакуум» (Щвейцария, Германия) яростно и беспощадно (к своей героине). Немолодая парочка респектабельных буржуа готовится отпраздновать 35-е свадьбы. Вечеринка назначена через две недели. Занятие сексом – их ежедневный ритуал – Репонд снимает подробно, с властным удовольствием. Между тем, Мередит (героиня Ауэр) узнает, что ВИЧ-инфицирована. Кроме мужа ей некого заподозрить в заражении. Слежка за преуспевающим архитектором-мужем ведет Мередит в тайные бордели. «Карточный домик» рухнул. Антибуржуазный посыл режиссера наивен, неглубок. Но к актрисе претензий нет. Она отработала бенефисную роль с тщанием отличницы профессионального цеха.

"Вакуум", режиссер Кристина Репонд

Лучшим дебютом, по мнению жюри, оказался немецкий фильм «Разные виды дождя» Изабель Праль. Ее короткометражки побывали на первосортных фестивалях, включая каннский, и заслужили множество наград. Теперь, в полном метре она снимает клаустрофобическую драму. (Многие дебюты, показанные в Таллине, отличались вменяемой профессиональной зрелостью.) Амбициозную Праль интересует феномен, засвидетельствованный в Японии и распространившийся в страны Западной Европы. Молодых людей, запирающихся в своих обиталищах, не желающих контактировать с близкими, в Японии называют hikikomori (уединенный). Эту ситуацию (интригу) Праль перенесла в немецкую семью. Мать, отец и сестра мальчика (которого зрители не увидят) тщетно пытаются достучаться до него. Им остается только умолять его выйти из комнаты, обвинять, надеяться, игнорировать, гневаться. И оставлять перед запертой дверью подносы с едой. Каковы мотивы такого поведения, угадать не дано ни персонажам фильма, ни зрителям. Но чрезвычайное положение взвинчивает существование каждого в некогда благополучном доме. Персонажи, как разрозненные капли дождя (см. название картины), падают на жесткую поверхность крыши, пола, стен дома, где разбиваются их сердца. Эта странная необъяснимая ситуация пробуждает в каждом члене семьи собственных демонов, обнажает запрятанные травмы. Зрелище довольно сильное, хотя умозрительное, или слишком расчисленное молодым режиссером. Впрочем, умение разжигать саспенс, как и владение ремеслом, у Изабель Праль не замять.

Спецприз жюри и приз ФИПРЕССИ заслужил провокативный (производство Косово/Албания) фильм «Женитьба» Блерты Зекери. Ее короткометражки участвовали в конкурсных программах Санданса, Оберхаузена и прочих славных фестивалей, где снискали многочисленные награды. А полнометражный дебют – ЛГБТ-драма – наверняка еще больше взвинтит внимание к молодому режиссеру, снимающему точно, прагматично, с синефильской уверенностью. Сюжет, выбранный Зекери, для косовской комьюнити неординарный. Наплевав на «страноведческие» условности, режиссер снимает нежную, отчаянную историю любви с отголосками военных кошмаров. До сих пор в Косове происходит опознание останков людей, пропавших без вести во время войны в 90-е годы. Этот ритуал проходит Анита, потерявшая родителей, невеста Бекина, которому предстоит нежданное испытание. В Приштину является его друг, с которым они воевали, утонченный музыкант, проживающий ныне в Париже. Их встречи, выяснение отношений, пьянки, секс нарушает равновесие как-никак устоявшейся жизни. И жизни, в которой социальные и персональные раны не зализать, не затянуть. Взрослое кино.

"Женитьба", режиссер Блерта Зекери

Ну, а радость, которая бледнеет и грубеет в словах, зрители «Темных ночей» испытали на фильме Зигфрида (именно так зовется режиссер) «Рига (дубль 1)». Если б вы захотели внедриться в джазовую визуальную партитуру, но не знали бы, где ее найти, надо смотреть этот фильм, показанный в отличной программе «Режиссеры-бунтари» (или «Бунтари не без причины»).

Когда-то Вальтер Беньямин в знаменитой статье «О некоторых мотивах у Бодлера» описал феномен фланера, праздно шатающегося, очарованного повседневностью, городским ландшафтом, мелькающей (мимо него) толпой. Житель большого города эпохи «высокого капитализма» – герой Бодлера и Беньямина, замечавшего, что в верхних слоях общества (Парижа времен Второй империи) «хорошим тоном был цинизм, тогда как в низших – бунтарские мысли». Рига, как Париж, Петербург, Танжер, Индия, Африка и т.д. (в фильме Зигфрида «Санса»), выносят на экран бунтарей из низших слоев. Они обвораживают импровизациями, печалями, изгойством, веселостью, раздолбайством, черти чем. Свежим дыханием постновой волны, кассаветиевскими страстями. И – расфокусом, выбеленным изображением, крупными планами, летающей камерой. Врожденным ритмом.

"Рига (дубль 1)", режиссер Зигфрид

Говорят, Зигфрид снимает быстро, а монтирует подолгу. Так это или не так, в «Риге…» он сплетает/расплетает истории четырех женщин, сыгравших, похоже, себя, хотя не ручаюсь. Но имена персонажей и актеров в титрах совпадают. Элита (Элита Клавина) – актриса. Элина (Элина Васка) – ее взрослая дочь, имеется и крошка. Ивета (Ивета Поле) – экскурсовод. Паулина (Паулина Друка) – балерина. Не обошлось и без мужчин. Репетиции в театре, заводской цех, сценки с торговцем травкой, случайные знакомства, фрагменты экскурсий, отчаяние и свобода, соблазнение и расставания. Город сквозь и – насквозь. «Опорный» в залихватской конструкции персонаж – дядька в парке, вскользь заявляющей, что «наблюдает жизнь». Он ее наблюдает. А Зигфрид снимает. Вкривь, вкось, с открытым лицом.

Крошечные сюжетики возгораются, плавятся, срываются и начинаются с новой ноты, в другой тональности. Наркоман мечтает о третьей симфонии Малера и быть дирижером. Актриса готовится к выходу в «Трамвае "Желание"». Рабочий изменяет по пьяни любовнице, похожей, как две капли воды, на Марину Влади. Таксист откровенничает с ночной пассажиркой о брошенной дочери, с которой они встретятся на заливе и, не узнав друг друга, разойдутся.

Санса в одноименном фильме Зигфрида был уличным художником, взращенным Монмартром. Но еще путешественником. Он развлекал стражей порядка, да и встречных/поперечных уловкой, что путешествует в поисках женщины («chercher la femme»). Движение – все.

Он также признавался, что немного дзинь-дзинь (в смысле ку-ку). Измышленное имя Санса (sans ça, то есть «без этого» – без всего, что имеют нормальные люди) несет его вперед, по городам и весям в поисках живых среди мертвых. Он натыкается на знакомых и незнакомцев, а Зигфрид проводит его сквозь посторонние, выразительные портреты стариков, женщин и детей, через класс фламенко, репетицию оркестра, навстречу Прохожей, которая говорит: «Я смотрю, как проходит жизнь». Ее-то и снимает Зигфрид, соблюдая нерв формы, ее лиризм, белый мрак и ослепительную ясность.