16 июля в прокат выходит мелодрама Стефана Либерски «Токийская невеста» (Tokyo Fiancée), развивающая популярную сюжет о «трудностях перевода». За приключениями и злоключениями европейки, решившей ассимилироваться в Стране восходящего солнца, сочувственно следит Нина Цыркун.

Амели Нотомб превратила свою жизнь в роман – или сама ее жизнь так выстроилась, поделившись на неравные части: золотого рая детства, серебряного века поисков утраченного рая и последующего периода описания сложностей, связанных с этой археологией. В качестве жанра бельгийская писательница выбрала комедию нравов и таким образом аранжировала собственный опыт по меньшей мере в двух книжках – «Страх и трепет» и «Токийская невеста», которые как раз обе и были экранизированы. В обеих главную героиню зовут Амели, она бельгийка, ей около двадцати, она родилась в Японии, но еще в детстве была увезена родителями в другие страны, а теперь возвращается на (неисторическую) родину. В первом случае она просто хочет приспособиться к местным условиям, во втором – ни много ни мало «стать японкой и писательницей».

«Токийская невеста»

 Обычно произведения, сталкивающие различные культуры, ставят своей сверхзадачей поиски путей для сближения. Однако тут мы наблюдаем нечто противоположное: героиня (Полин Этьен), несмотря на знание японского языка, любовь к стране и обширные познания в ее культуре, сталкивается с различиями, не оставляющими никакой надежды на конструктивное взаимопонимание. На первый взгляд, мысль чуть ли не кощунственная. Однако она вполне вписывается в сегодняшний контекст реальных и идеологических проблем глобализации и противостояния ей. В фильме «Токийская невеста» этот мотив усугубляется за счет изменения сценария, благодаря чему легкая тональность забавного, смешного фильма вступает в трагический регистр.

В «Страхе и трепете» – книге, экранизированной Аленом Карно, – выясняется: европейская девушка может родиться в Японии, выучить язык, может даже устроиться на работу в токийскую корпорацию, но она никогда не станет в Японии своей. Это иллюстрируется на примере отношений Амели с ее начальницей Фубуки Мори в корпорации Юмимото. Их диалоги – чистый церемониал, ритуальный словесный поединок, в котором невозможен никакой обмен, никакой личностный контакт. Есть только два обособленных «терминала», не соединенных нитью коммуникации. Это абсолютно безнадежный вариант врастания в чужую культуру.

«Токийская невеста», трейлер HD 

В «Токийской невесте», теперь экранизированной Стефаном Либерски, опробуются возможности отношений не в женско-женской, а в женско-мужской версии. Несмотря на множество препятствий, их перспектива изначально кажется вполне оптимистичной. Потому что в диалог вступает не обычный японец, а член «тайной секты» франкофилов, рафинированный красавец Ринри (Таичи Ину), которого Амели обучает французскому. И подобно тому, как она видит в нем Японию, он видит в ней Францию (мы знаем на примере Эркюля Пуаро, что бельгийцы обречены восприниматься иностранцами как французы). Но здесь и таится ловушка: каждый из них видит перед собой олицетворение идеализированного образа другой страны, так же, как и любящий видит идеал в возлюбленном. Так что с возвышенными беседами о красоте и реальным сексом проблем не возникает.

Они возникают на бытовом уровне. «Японские женщины всегда носят чулки, даже если жара», – холодно бросает дама, защищенная ритуальной маской традиционной косметики. Довольно этой единственной реплики матери Ринри, которой удостаивается Амели у него в гостях, чтобы пошатнуть основы самосознания западной девушки, для которой «единственное бесчестье – не быть свободной». Непреодолимым оказывается и такой барьер на пути постижения японской души, как юмор: ну непонятно Амели, как можно смеяться над чужой неловкостью или промахом, и совсем непонятно, что кроется за этим смехом. Чтобы стать своей в обществе японцев, надо отказаться от себя: например, взять на себя роль гейши в мужском застолье (то есть, по сути – шута), развлекая гостей разговорами, не слыша ни слова в ответ и получая в награду аплодисменты - даже если за столом сидят одни франкофилы.

Амели-«невеста» устраивается на работу в ту же корпорацию, что и Амели в «Страхе и трепете», но детали трудовых будней здесь опускаются, а мы лишь видим, как изнуряет ее эта каждодневная каторга. Но чем глубже Амели вникает в реальную жизнь Японии и старательнее изучает язык, тем стремительнее ускользает страна от ее постижения. Амели льстило, когда Ринри называл ее «самураем», но к финалу становится ясно, что это было лишь снисходительное потворство ее «японизму», голая этикетка, за которой не стояло никакого подлинного смысла.

«Токийская невеста»

Стефан Либерски модернизировал роман, перенеся действие из 90-х во время, приуроченное к катастрофе в префектуре Фукусима, бесповоротно проявившей бесконечно далекую от западной ментальность японцев. В «Страхе и трепете» Амели совершила непростительное «преступление» – бросилась успокаивать и выражать сочувствие Фубуки, получившей выволочку от начальства, а по японским представлениям наблюдать чужое унижение, уязвление гордости крайне оскорбительно. Токийской невесте Амели выпадает свой случай в этом убедиться, как и в том, что золотой век невозвратим.