Третий репортаж Зары Абдуллаевой с Венецианского кинофестиваля. В выпуске: греческая волна и «Мисс Насилие» Александроса Авранаса, юбилейный сборник «Будущее: перезагрузка», «Теорема Зеро» Терри Гиллиама, «Ана Арабиа» Амоса Гитая.

Только скажешь, что фильмы в этом году приличные, как тут же попадешься. «Мисс Насилие» Александроса Авранаса – пока самый глупый и бездарный опус конкурса. Хуже даже совсем никчемной картины Питера Ландесмена «Паркленд» (название госпиталя) об убийстве Джона Кеннеди, точнее, об одном дне, когда оно произошло, и двух последующих. Говорить об этом телеформате нечего, кроме того, что Кеннеди убивают на экране уже несколько десятилетий, и конца такому насилию не видно.

С греческим фильмом вышло типичное faux pas. Не успев родиться, укрепиться, новейшая «греческая волна», прибившаяся на фестивали благодаря дебютам Цангари и Лантимоса, себя спародировала, а можно сказать: и опошлила. Притом что в неудачном в целом проекте «Будущее: перезагрузка», посвященном юбилейному Венецианскому фестивалю, в котором 70 режиссеров в течение минуты упражнялись на тему текущего и грядущего кино, этюды Цангари и Лантимоса были получше прочих. Однако конкурсный фильм Авраноса дискредитировал хрупкие завоевания его коллег, подтвердив, что «тему насилия», навязчиво внедренную журналистами как тренд этого фестиваля, пора заблокировать.

«Мисс Насилие»

Вооружившись клаустрофобическим эффектом семейных отношений в «Клыке» Лантимоса, Авранос демонстрирует очередную греческую семейку, в которой отец – внешне заботливый безработный на вэлфере (без социального акцента не обойтись) – является сутенером собственных дочерей и внучки в возрасте от семи лет до примерно тридцати. Самую взрослую дочь, беременную по роли, он и сам употребил после того, как ее отымели по очереди какие-то работяги. Эта бесталанная гадость начинается с самоубийства еще одной его дочки, а приканчивается «ритуальным» убийством перверсивного папани. Об этом фильме можно было бы умолчать, если б он, во-первых, не навязывал контекст еще одной обнадеживающей «волны». А во-вторых, не спекулировал бы на так называемой квазифестивальной стилистике, эксплуатируя как бы режиссерскую сдержанность и провинциальное представление о минимализме.

«Мисс Насилие»

Не слишком порадовал своих поклонников и прекрасный во всех отношениях Терри Гиллиам. То ли возраст – опасная вещь, то ли пристрастие к эстетике 80-х уже не впечатляет. Так или иначе, но «Теорема Зеро» при всем мастерском визионерстве, технологичном «магическом реализме», гиньольной роскоши фактуры – от декораций, костюмов до грима – ложно актуальное кино. Кристоф Вальц неинтересно изображает компьютерного эксцентрика, озабоченного неким провокатором-бизнесменом и автором мистического проекта найти, то есть разработать смысл существования человеков в хаосе виртуально-реального Лондона , каким он видится в будущем (хотя Гиллиам настаивает, что это современный Лондон). Этот бизнесмен-мистификатор (Мэтт Дейсон) вменяет замороченному герою Вальца материализованную «роль» человека, разгадывающего смысл бредовой механизированной повседневности, находящейся под тотальным контролем.

«Теорема Зеро»

Но говорить тут об утопии или антиутопии не приходится, хотя обозреватели-умники наверняка найдут в «Теореме» всего понемножку. Это, к сожалению, вполне постмодернистский аттракцион с детским содержательным посылом. Кто бы сомневался, что Гиллиам владеет экстравагантным изобразительным великолепием? Но оно, увы, воображение не поражает. Разве что ностальгия по «Бразилии» может смягчить недостачу «Теоремы». А если назвать ее «Бразилией 2», то смысл этой дорогой игрушки, снятой в дешевой для производства Румынии, взыграет с неугасимой силой прежнего Гиллиама.

«Теорема Зеро»

Вспоминать фильм Амоса Гитая «Ана Арабиа» не стоило бы вообще. Однако этот режиссер получает на юбилейной Мостре медаль имени Брессона. Воистину, чего только не бывает. 84 минуты сняты одним планом, но какую радость от этого должна испытать публика – неизвестно. Некая журналистка («новейший» прием), еврейка-мусульманка, прибывает в бедняцкий район Иерусалима, чтобы выслушать и попутно записать в блокнотик историю семьи, символизирующую дружбу народов. Израильского и арабского. Рассказывает ей случаи из жизни, из древних легенд пожилой араб, сыгранный израильской звездой Ювалем Шарфом. Рассказывает о жене-еврейке, лишенной предрассудков. Кино это поучительное, сделано в модном парадокументальном стиле. Чтоб он пропал! Вместо заявленной высокой , так сказать, простоты – примитивная и фальшивая поделка. А когда в финале этой скромненькой политкорректной ленты зазвучал Малер, подложенный, не исключаю, для премьеры в Венеции (режиссер ведь знал заранее, какой оммаж ему здесь окажут), стало совсем неловко.

Неудачный выдался день. Но впереди скандальный (внеконкурсный) Ким Ки Дук и – главная надежда – Цай Миньлян.