Второй венецианский репортаж специального корреспондента ИК Зары Абдуллаевой посвящен двум картинам из основного конкурса и одной – из конкурса «Горизонты»: «Мы – лучшие!» Лукаса Мудиссона, «Филомена» Стивена Фрирза, «Поднимается ветер» Хаяо Миядзаки.

В параллельной главному конкурсу программе «Горизонты» состоялась премьера Лукаса Мудиссона «Мы – лучшие!» (Vi Är Bäst!). Идти было несколько страшновато тем, кто видел провального «Мамонта» (дорогущего и помпезного) с Гаэлем Гарсиа Берналем и Мишель Уильямс. После разочарования берлинской публики в 2009-м Мудиссон затаился. Оказалось: впал в уныние, решил больше не снимать и научиться отменно играть в шахматы. Последнее предприятие ему не удалось. Но, получив в наследство дом на юге Швеции, Мудиссон приободрился, написал два романа (вообще-то он еще и поэт) и решился на съемки. Благо он обожает свою жену, а она писательница из бывших панков. Ее графический роман вдохновил Мудиссона на экранизацию. Счастливая идея вернула режиссера в ту самую, раннюю форму, когда мы его полюбили. «Покажи мне любовь» (1998) и особенно фильм «Вместе» (2000) о коммуне 70-х годов – лучшее, что он сделал, а теперь вновь продемонстрировал сердечность, отвязность, сообщительность полуотпетых, далеких от пресного здравомыслия персонажей.

На сей раз Мудиссон выбирает 1982 год и трех девочек-тинейджеров. Одну оголтело моторную, другую некрасивую, но мечтающую заразиться жизненной энергией от подруги, а третью он преобразил из паиньки-гитаристки в музыкальную оторву, необходимую для создания панк-группы. Стоит сказать, что ее товарки не умеют играть ни на одном инструменте и не знают нот. О, надо видеть упорство, идиотизм и сокрушительный драйв этих нарушителей общественного спокойствия и мещанского благополучия. А еще их причесочки, неловкость, обиды и настрой на победу. Живое, простое кино. Полезное для формирования протестного гражданского сословия, солидарности и вообще для инспирации самого желания жить, даже если над тобой смеются или в тебя не влюбляются. Очень позитивная вещь, блестяще смонтированная, азартно сыгранная шведскими актрисами, обалдевшими от изнурительных, но духоподъемных съемок. Отдышавшись после них, они – о чем признались в интервью – готовы, если позовут, отдаться новым тяжким и веселым испытаниям на площадке.

«Мы – лучшие!»

Чувствительность драматических персонажей другого возраста и судьбы поддержал в конкурсе Стивен Фрирз в своем мейнстриме «Филомена» (Philomena). Вот уж мелодрама вышла у него без затей, хоть и английской выделки, и с английским юмором, угасающим, правда, по мере сближения двух малознакомых героев, на которых поставил Фрирз. Их сыграли Джуди Денч, пока обреченная на Кубок Вольпи «за главную женскую роль», и Стивен Куган, он же соавтор сценария, который (по книге «Потерянный ребенок Филомены Ли») написал вместе с Джеффом Поупом. Куган тоже мог бы приз получить, если его не обгонят американские актеры, которые здесь на высоте.

«Филомена»

Денч играет очень простую англичанку, полвека назад потерявшую ребенка – его продали за тысячу долларов в монастыре, где она работала прачкой, отмаливая грехи «падшей женщины» четырнадцати лет. Всю практически жизнь она безуспешно искала сына. Но подвернулся случай. А события в фильме реальные, буквально всколыхнувшие Британию после выхода «Потерянного ребенка Филомены Ли» в 2009 году. Политический журналист, его-то играет Куган, лишившись из-за своей принципиальной позиции работы на БиБиСи, собирался было писать книжку про историю России. Познакомившись с Филоменой, он подумал о другой книжке, не будучи уверенным, что столь «человеческая» история ему не наскучит. Они едут в Америку на поиски ее сына, который был шишкой в администрации Рейгана, а умер, несмотря на консерватизм своего окружения, от СПИДа (гей как-никак). В этом путешествии либеральный и опальный журналист сближается с героиней своей будущей книжки настолько, что называет ее в опасный сюжетный поворот «мамой». Дальше события буквально берут поклонников добротного мейнстрима с остроумными диалогами за горло. Ободряет и придает пикантности фильму антиклерикальный заряд. Монахини выглядят тут малопривлекательными особами, способными на подлость и мстительность. Но – никаких спойлеров. Однако очередной гуманистический вираж Фрирза состоит в том, что его героиня, имеющая, впрочем, живого прототипа, истинной веры не утратила и простила – в отличие от прогрессивного журналиста – немилосердных, гадких монахинь. «Очень жизненно», как говорила бабушка моей подруги, посмотрев какую-нибудь мелодраму. Даром, что советскую.

«Филомена»

В Венецию вновь вернулся Миядзаки. Сам он, увы, не приехал, но конкурс заполучил его новый фильм «Поднимается ветер» (Kaze Tachinu). Если честно, то эта вымышленная сага о знаменитом авиаконструкторе Джиро Хорикоси 20-х годов, уступает тончайшей «Рыбке Поньо», показанной некогда в Венеции. Проигрывает, почти как любой байопик, пусть и придуманный, «бескорыстно» обворожительным созданиям авторского воображения. Что ж, Миядзаки хотел снять личный фильм (его папа работал в авиапромышленности) по-японски, то есть без благоглупостей, философический и по-японски же сентиментальный.

«Поднимается ветер»

Кино получилось для мальчиков – очень уж подробно и долго Джиро мечтает, а потом и претерпевает в анимационной, изумительно разнообразной реальности творческие «падения и взлеты» по созданию игрушечных и настоящих самолетов. Но и для девочек, не доросших до читательниц «Волшебной горы» Томаса Манна, на которую тут полно ссылок, это тоже «плакучее» изящное зрелище. Молодая жена героя больна туберкулезом и рано исчезает в швейцарский санаторий с экрана, посылая воздушный поцелуй своему нежному и героическому мужу, как бы ободряя его из своего далека словами Поля Валери, выбранным в качестве эпиграфа к картине: «Поднимается ветер! Надо попытаться жить!»

«Поднимается ветер»

Есть тут и масса литературных ассоциаций, и грандиозные сцены землетрясения, и вообще пир художественных достижений. Все-таки Миядзаки... Просто байопик, пусть родившийся в голове Миядзаки по поводу реального гениального персонажа, есть жанр, как и жанр мелодрамы, слишком рискованный. Но какой настоящий человек, не говоря о великом режиссере, откажется рискнуть?