Персонально ваш

― В Москве – 15 часов и 8 минут, и меня зовут Ольга Журавлёва, а персонально наш сегодня главный редактор журнала «Искусство кино» Даниил Дондурей.

Здравствуйте, Даниил Борисович.

Д.Дондурей
― Добрый день.

О.Журавлёва
― Для начала я хотела бы вас о культуре спросить.

Д.Дондурей
― Только для начала.

О.Журавлёва
― Только для начала – потом мы уже к культуре не вернемся, я уверена, никогда.

Д.Дондурей
― Ну, естественно, да. Я потом прокомментирую эту фразу.

О.Журавлёва
― Хорошо. Когда вы получаете государственное финансирование, деньги налогоплательщиков, называть их быдлом, презирать их выбор, говорить им в лицо, что они ничтожные совершенно, не умеют ни думать, ни голосовать эти 86% Путина, ватники и колорады, у нас не преследуют, в тюрьму не сажают, от эфиров не отлучают. Более того, если вы будете поддерживать министра культуры и официальную позицию министерства, позицию правительства, то вы привлечете гораздо меньше внимания в прессе. А если вы будете меня ругать и критиковать, то гораздо быстрее прославитесь. Почему мы должны это оплачивать? Мы что, мазохисты?

Мединский к вопросу о государственном финансировании культуры. Мне кажется, вы узнали почерк.

Д.Дондурей
― Да, конечно. Он, ведь, Владимир Ростиславович – он, я думаю, крупнейший мастер… Ну, профессионал. «Мастер» — может быть, что-то есть ироническое, хотя я не знаю. ...современных пиар-технологий. Выдающийся.

Мне кажется, он уступает только Кадырову. Больше нет у нас людей. Потому что президентом и премьером занимается вся страна, а это люди, которые сами себя делают, и делают превосходно.

Во-первых, он каждую неделю ньюсмейкер. Это очень важно. Ни один из… Я был членом коллегии, по-моему, при пяти министрах. Даже Швыдкой, который выдающийся искусствовед и культуролог, и активист, и так далее, он не умел ничего подобного, то есть каждую неделю, иногда 2 раза в неделю делать новость национальную, говорить свободно и резко, говорить так, чтобы быть в центре всех тех, кто делает новости.

Потому что, ведь, самое важное в современных технологиях современного мира – это, во-первых, находиться в повестке дня и контролировать (это уже другие люди), контролировать повестку дня. Это основной вид деятельности в современном мире.

Потому что основной вид XXI века (и чем дальше, тем больше) – это, конечно, изготовление массовых представлений о происходящем, о жизни, изготовление. Это производство. Никакая нефть, газ, металлы, станки, космические корабли, ничего близко не подходит к этому. И мы видим свидетельство важности, эффективности, мощи этой работы. Она не дорогая. Это первая часть.

О.Журавлёва
― Да.

Д.Дондурей
― Когда он здорово и правильно, и это будет обсуждаться и многие будут откликаться сегодня в сетях, там-сям. Браво.

Вторая часть – содержательная. Вторая часть касается того, что налогоплательщики практически никогда не обсуждают те ситуации, те продукты, услуги и концепты, за которые министр культуры платит от их имени. Понимаете?

О.Журавлёва
― Так?

Д.Дондурей
― Он говорит, что это от имени народа. Но народ вообще даже понятия не имеет, за что он дает деньги, за что он не дает деньги, как финансируется, какая политика у Министерства культуры, какие приоритеты и так далее. Народ не имеет технологий этой работы.

О.Журавлёва
― Даниил Борисович, но тем не менее.

Д.Дондурей
― И это тоже не всё.

О.Журавлёва
― Да, простите, я здесь вклинюсь. Тем не менее, очень легко себе представить, что если взять вот тех деятелей искусства, на которых намекнул Мединский толсто, то наверняка вот эти 86%, которые он тоже упомянул, этим бы копейки не дали. А еще, может быть, дали бы по башке по возможности.

Д.Дондурей― В смысле тем, кто?..
О.Журавлёва
― То есть большинство, действительно, свободное, новое, там не знаю, какое-то независимое искусство, действительно, не стало финансировать и поддерживать.

Д.Дондурей
― Расскажу вам как социолог на эту тему.

О.Журавлёва
― Давайте.

Д.Дондурей
― Знаете ли вы, что есть такое слово «искусство», которое вы уже произнесли? И многие другие люди его многократно произносят: «Искусство».

Скажу ужасающие социологические данные. Подавляющее большинство людей мира, подавляющее большинство людей мира искусство воспринимать не в состоянии. Не в состоянии. Они занимаются потреблением (ужасное слово), ну, не знаю, давайте аккуратнее – восприятием, и пониманием массовой культуры, куда часто входят и классика, и целый ряд других. Это очень сложная тема – она у нас практически не обсуждается.

Искусство всегда до 2%. До 2-х!

О.Журавлёва
― Разделите тогда, где поп-культура (ну, во всех смыслах, не только музыкальном), а где искусство?

Д.Дондурей
― Дело в том, что вчера, по-моему, замечательно Марина Лошак на Первом канале, естественно, ночью, поскольку она обращалась к тем, кто живет ночью (это к тем, кто за пределами рейтинга: это другая страна, другое население – там больше людей, понимающих искусство), и она рассказывала о современных языках культуры, о том, что такое современное искусство.

Современное искусство – это очень сложные коды, смыслы, контексты, очень сложные языки. Много нужно заниматься и учиться для того, чтобы эти языки уметь считывать. Но! Эти люди, в основном, создают все открытия человечества. Эти до 2%. Они ученые, они… Из них вырастают, извините, ученые, художники, генеральные директора, владельцы, они работодатели, они кормильцы, они и есть и создают то, что останется потом от России. Их меньше 2%. Они смотрят кино по ночам, потому что Первый канал замечательно разделяет эти народы, и для ночного внепраймового народа показывает прекрасные фильмы, учащие благородству, а не бандитизму, не тому, чтобы каждый человек не мог понять – он полицейский или бандит? Разницы никакой.

Так вот массовая культура – это отдельно. Массовая культура тоже имеет целый ряд особых и очень важных характеристик.

Но как вы знаете, массовая культура всегда завершается хеппи-эндом. В массовой культуре вы можете по телефону рассказать сюжет. Языки там связаны только с тем слоем смыслов, который отражает реальность. И это очень важно. Там эстетические языки не нужны. Никто никогда в нашей стране не знает, кто авторы тех 500 сериалов по названиям, которые мы в год демонстрируем. У нас есть 3-4 фигуры типа там Урсуляка, Николая Досталя и так далее, которых вы знаете и которые объявляются как большие художники. А остальных вы не знаете – там авторство не нужно, один ничем не отличается от другого.

Это особенности массовой культуры. Это продукт! Или как говорит вице-премьер по социальным вопросам (да вообще все они в правительстве так думают и говорят), это сфера услуг социального блока.

О.Журавлёва
― Ну, собственно, радио – это тоже сфера услуг социального блока.

Д.Дондурей
― Но вы знаете, не совсем так. Не совсем так. Это значительно важнее. Потому что радио имеет отношение как тем более к телевидению, к так называемым медиа. Медиа не находится на 7-8 месте как культура, художественная культура, потому что там есть более важные сферы услуг: здравоохранение, образование, жилье, пенсионное обеспечение, спорт. Не буду всё перечислять – их много.

Вот, если бы вы взяли большущее важнейшее выступление премьер-министра в «Российской газете», которое было примерно неделю назад, показывающее, что он до сих пор преемник и важнейший, второй человек в стране, вы там обнаружите одну важную вещь. Они про это не думали – это было в автомате: там слово «культура» не произнесено среди, не знаю, тысяч слов ни одного раза ни в каком контексте. Этого нет в голове людей, управляющих нашей страной.

Это, ну знаете, даже в советское время это был остаточный принцип.

О.Журавлёва
― Ну, и теперь, да, культура, спорт, погода.

Д.Дондурей
― Конечно! Конечно! Более того, это всегда для людей… Люди удивляются, потому что погода важнее. Но по каким-то там автоматом последних 70 лет еще перед спортом. Хотя, мы все прекрасно понимаем, что и погода, и спорт важнее, чем культура. И культуру можно было бы (что они и часто делают) вообще не упоминать. Потому что если руководители, правительство не упоминают, если министры не упоминают, если президент упоминает, только когда большие идеологические такие встречи с нацией… Если никто никогда не знает, сколько денег получил господин Мединский, на что он их собирается тратить?.. Давайте дискуссии такие пообсуждаем хотя бы.

О.Журавлёва
― Мне кажется, была когда-то дискуссия, когда отказали. Отказала комиссия в финансировании, потому что сюжет про войну неправильный. Или я ошибаюсь?

Д.Дондурей
― Вы имеете в виду фильм Саши Миндадзе «Милый Ханс, дорогой Петр»?

О.Журавлёва
― Да.

Д.Дондурей
― Ну, понимаете, ведь, в кино есть ужасная тоже одна черта: кино касается истории. А министр наш историк, причем военный историк, что очень важно. Он – председатель Военно-исторического общества, и там какие-то секретные есть комитеты, которые на чистоту военно-исторического мышления проверяют художников.

О.Журавлёва― Я прошу прощения, кровь берут?
Д.Дондурей
― Нет, просто какие-то так называемые профессора читают сценарии и говорят «Это навредит». Так как одна из очень важных секретных ценностей это мобилизация сознания, это очень важно. Патриоты готовятся к войне, жертвы, готовятся к победе, быть всегда во всеоружии. У нас, вот, с наукой или с идеями, или с каким-то, извините, креативом, духовкой, ничего подобного нет – нужно готовиться, естественно, к военным действиям и в школе, и специальные молодежные сейчас будут организации создаваться, и много чего еще будет.

Но тогда просто, насколько я знаю, попросили перенести… Дело в том, что это, я думаю, один из лучших фильмов этого года. Ну, то есть наши все киноведы, все считают, конечно же, лучший фильм Московского фестиваля, где он, естественно, ничего не получил (потому что, ну, Московский фестиваль достаточно контролируется). И это фильм о том, что вот эти 2 года между 1939-м и июнем 1941-го – это безмерная при дружбе, вы знаете, эшелоны с едой, с целыми рядами другого, масса общих проектов с Германией…

О.Журавлёва
― Станки.

Д.Дондурей
― И станки, и прочее-прочее. И, вот, он взял эту сложную тему, что было.

Но фильм про другое. Это фильм про ощущение невероятной сложности и тонкости преддверия войны.

Мы в своем журнале сейчас… Там потрясающий есть кадр в этом фильме, где главный герой фильма на немецком языке (потому что 4 немца-героя). И там он попадает… Уже война началась. Женщина, с которой он был молодым знаком, она парикмахер. И он садится, и она сейчас будет его брить. И мы не знаем…

О.Журавлёва
― Опасной бритвой.

Д.Дондурей
― Опасной бритвой. ...она его зарежет или нет? Вот это чувство, она его зарежет или нет, в этом прекраснейшем фильме Александра Миндадзе передается.

Но, ведь, люди могут подумать, что всё было не так просто, не однозначно.

О.Журавлёва
― Что немцы тоже люди.

Д.Дондурей
― Что немцы тоже люди, что они очень переживали, что было очень много каких-то реальных человеческих драм. Драм в сознании тех же немцев и так далее. И это всё не нужно.

Массовая культура (и это ее призвание) должна давать простые ответы. Простые. То есть, любит не любит, бросит не бросит, ребенок хороший не хороший, кончится хорошо не хорошо. Ты должен попереживать эти от 2-х до 20-ти серий, и потом уйти удовлетворенным кушать компот. И так далее идти строить, ну, не социализм (я не знаю, что там сейчас строим). Ну, в общем, что-то строим. Кстати, одна из проблем.

О.Журавлёва
― Русский мир строить нужно.

Д.Дондурей
― Мы – Русский мир, да. Про Русский мир отдельная история ужасно интересная.

О.Журавлёва
― Слушайте, вы уже столько ниточек тут вынули из этого клубка, что я прям даже уже боюсь, не знаю, за что схватиться.

Д.Дондурей
― Я вам помогу.

О.Журавлёва
― Резюмируя историю с министром культуры, который то ли выбирает, то ли не выбирает, куда-то вкладывает деньги (мы не знаем, куда). Скажите, пожалуйста, он хороший… Как это называется?

Д.Дондурей
― Менеджер.

О.Журавлёва
― Менеджер и лояльный ли он руководитель? Вот, он выполняет задачу, которую ему ставят на самом-то деле?

Д.Дондурей
― Вы знаете, ведь, всё от понимания задач.

О.Журавлёва
― А, вот, как вам кажется?

Д.Дондурей
― А задач довольно много, потому что кроме… Многие министры культуры, начиная с Луначарского, они думали, что для нашей страны очень важно развитие художественной культуры, развитие человека, личности. Это даже в эпоху Суслова. Как вы помните, это, кстати, одна из основных драм современного момента. У нас не идет развитие личности, и это очень серьезная тема – я про это могу много сказать.

О.Журавлёва
― Следующие 15 передач, хорошо.

Д.Дондурей
― Да, да. Что? Поддерживать высокую культуру? Поддерживать элиты? Поддерживать культурный потенциал страны, чтобы мы могли делать те ракеты, которые завтра не будут сбивать прямо в шахтах? Получать Нобелевские премии по физиологии, химии, физике? Рассказать миру, что таких как Александр Брин у нас вообще полно, и мы эти Гуглы готовы придумывать каждые 10 лет? Для чего министр культуры? Вот, он для чего? Для того, чтобы?..

Ну, я не знаю, может быть, он поздравил Алексиевич вчера (может быть и поздравил – я просто этого не знаю). Гордился тем, что человек, пишущий на русском языке, 6-й человек за 110 лет получает Нобелевскую премию по литературе и он этим гордится. Но сомневаюсь.

Или создание массовой культуры? Но для этого у нас есть телеканалы. Их мощь (вот, важную вещь сейчас скажу) несоизмеримо больше, чем у министра культуры. И поэтому статусы руководителей федеральных телевизионных каналов неизмеримо больше, потому что они – демиурги нашей страны.

О.Журавлёва
― То есть Эрнст выше Мединского?

Д.Дондурей
― И Эрнст, и Добродеев, и даже Кулистиков, и целый ряд других. Конечно же! Безусловно! Это главный институт современного мира.

О.Журавлёва
― Послушайте, а тогда их нужно очень… С ними нужно очень нежно обращаться.

Д.Дондурей
― Безусловно, с ними нежно и обращаются. Например, мне кажется, что очень важная задача, которую страна с ними производит, — она их никогда не анализирует. То есть никто не знает, что они делают. А они делают крупнейшее дело современности. Они формируют вот эти 86% для того, чтобы было, на что Владимиру Ростиславовичу потом отчитаться. Это делает не он. Они его деятельность не смотрят (86%).

В театры… Я вам скажу. Вот, (НЕРАЗБОРЧИВО), вам повезло. В театры ходит от 8 до 12-ти. В кино не больше 10-ти (в кинотеатры). Книги сейчас, ну, в районе 30-ти читают одну книгу в год. Библиотеки пустые переформатируются в различные дома свиданий и целый ряд… Ну, в хорошем смысле творческих свиданий.

О.Журавлёва
― Клубы.

Д.Дондурей
― Клубы и так далее, и тому подобное.

Еще как-то… Хотя, у нас тысячи в день уничтожается памятников культуры, их еще, все-таки, сохраняют и так далее, и тому подобное.

Совершенно другие услуги и продукты управляют человеческим пониманием жизни. А они производятся телеканалами.

О.Журавлёва
― Это Даниил Дондурей, главный редактор журнала «Искусство кино», культуролог и социолог, о чем он только что нам напомнил.

Вы знаете, Даниил Борисович, меня во всем этом интересует еще один момент. Как вам кажется, а вот эти вот демиурги, обладающие такой колоссальной силой, руководители телеканалов, они долго у нас там сидят, таинственно достаточно.

Д.Дондурей
― Да. Они профессионалы огромные.

О.Журавлёва― Да, они добиваются огромных успехов, и в том числе, вот, в культмассовом секторе. А скажите пожалуйста, а у них нет собственных представлений о добре и зле? Они исполняют только чьи-то?
Д.Дондурей
― Ну, во-первых, они художники.

О.Журавлёва
― Так. Это не отменяет собственного мнения.

Д.Дондурей
― Это не отменяет, да. Но они, все-таки, специальные… Понимаете, ни один художник от Леонардо да Винчи до Малевича, о котором вчера замечательно Лошак рассказывала, он не думает, сколько зрителей в отчетный период за истекшие сутки посмотрели его продукт. Малевич не думал. И даже Алексиевич не знает… Ну, тиражи своих книг она знает, но сколько реально читали… Потому что ее пиара не было такого как у Солженицына, например, или как у Акунина, например. Такого не было. Не говоря уже о наших девушках-детективщицах, которые абсолютные чемпионы чтения в нашей стране. Люди же не философские книги читают, а читают (не буду перечислять, чтоб никого не обидеть) совершенно другие книги. Вот.

И они (эти наши медийные демиурги) прекрасно знают, поскольку у них есть величайший инструмент. Он просто инструмент, я не знаю, отмычка. Он инструмент… Даже не гаечный (не хочу унизить). Это отмычка. Это, я не знаю, сердечный клапан. Он называется «рейтинг». Потому что никто не знает, что это такое, кроме простых вещей там – количество людей потенциальных…

О.Журавлёва
― Доля аудитории.

Д.Дондурей
― Доля аудитории. А что это такое? Что за этим стоит? Как это устроено? Они используют десятки мифологем, с этим связанных.

О.Журавлёва
― По-моему, гениальный ответ был дан персонажем Светлакова. Это человек, который в каких-то вот этих вот юмористических программах разговаривает с телевизором.

Д.Дондурей
― Ну и правильно. Конечно.

О.Журавлёва
― Вот это он. Вот это он (рейтинг).

Д.Дондурей
― Да, конечно.

О.Журавлёва
― Вот это человек, который, не отрываясь от телевизора, ест, пьет, выясняет все семейные отношения, принимает судьбоносные решения и воюет в Сирии.

Д.Дондурей
― Да. Понимаете, я много раз и на «Эхо» приводил этот пример, но его нужно, как бы, знать всем и понимать. Вот, мы все думаем, что мы там ходим на работу, растим детей, ходим в театр, не знаю, еще что-то мы там по жизни делаем, ругаемся с мужем. Ну, что-то мы делаем. И нам кажется, что это очень важно и это самое важное. Пишем, творим, не знаю, всё, что угодно.

Никто не думает, что… Социологи обычно как люди бездушные – они это всё фиксируют. И 500 занятий они фиксируют во всех сферах жизни. На каком, вы думаете, месте просмотр телика?

О.Журавлёва
― На втором.

Д.Дондурей
― На первом.

О.Журавлёва― О! Вот это просто был бы прекрасный, прекрасный абсолютно ролик рекламный для известного телеканала (вы так еще чудесно это всё сказали). Это Даниил Дондурей, главный редактор журнала «Искусство кино» — сегодня он персонально наш. Алексей из Пензы интересуется: «Понимает ли господин Дондурей эстетику ракетных пусков?» Об этом мы поговорим в следующей части нашей программы, после новостей.
НОВОСТИ

О.Журавлёва: 15
―35 в Москве, продолжается программа «Персонально ваш». Меня зовут Ольга Журавлёва, мой собеседник сегодня – главный редактор журнала «Искусство кино», киновед и социолог Даниил Дондурей.

И вот вам, Даниил Борисович, прислали письмо из Пензенской области по поводу того, понимаете ли вы эстетику ракетных пусков? Она, кстати, в последнее время (эстетика именно ракетных пусков) возросла до каких-то невероятных художественных уровней.

Д.Дондурей
― Дело в том, что прекрасно тот человек, который написал, видимо, имел в виду то, что речь идет об эстетике. А я говорил не об эстетике – я говорил о том, что для того, чтобы ракетные пуски осуществлялись успешно, мы должны постоянно научно развиваться. постоянно, непрерывно обгонять. Деньги здесь не спасут – дело не в деньгах, а дело в мозгах. То есть люди должны быть такими творцами, чтобы опережать потенциального противника, скажет нам какой-нибудь военный человек. Для этого люди должны развиваться. Это нужны сложные люди. Сложные люди. Сложные люди выращивает художественная культура, вот эта самая элитарная художественная.

И речь не идет об эстетике. Хотя, то, о чем вы говорите, тоже очень важно, потому что вот сейчас всё, что связано с Сирией, это всё эстетика.

О.Журавлёва
― Да.

Д.Дондурей
― Это всё нам показывают вот эти самые демиурги, большие мастера. Я преклоняюсь и без иронии.

О.Журавлёва― А вот скажите… Даниил Борисович, я прошу прощения, а вы сравнивали вот эту эстетику нынешнюю, например, с тем, как CNN показывал войну в заливе? Там, ведь, была своя какая-то, вот, очень американская, со своими какими-то тоже особенностями. Там и прогноз погоды тоже давали по нужным местам, где находились солдаты. Там приезжал оркестр, и на фоне пустыни играл, там джаз-банда выступала, там девушек показывали в красивой форме. Ну, это необходимо, я так понимаю, воюющей стороне. По-другому никак!
Д.Дондурей
― Безусловно, потому что современное согласие миллионов людей с военными действиями – оно всегда имеет какую-то мировоззренческую установку. То есть вряд ли бабушке, которой не хватает не только там на сыр, но и на что-то, если она не вырастила, а если она плохо себя чувствует, то и не вырастит, и детей у нее нет, и она там одиночка и так далее, переживать, как попадают наши военные на одних противников или на других противников (их там штук 7 или 8 – у Мирского надо спросить, сколько этих противников). У них сам Асад не разберется, кто эти противники.

Для нее важна картинка вечером. Она отсутствие жареной картошки переживет, если это будет классная картинка. Она живет в великой стране, стране-победительнице, которая и в те времена смогла, и скорее правильно разобрались, и из Вьетнама поганцев выгнала, и сегодня поможет нашим потенциальным союзникам, и так далее. Это очень важно для людей. Делается через картинки. Это виртуальные отношения для миллионов людей. У военных одна там жизнь и у них свои дела. А для тех примерно… Значит, телевизор каждый день смотрит около 120 миллионов, и для них это очень важно, да. 146 у нас, и примерно…

О.Журавлёва
― Из них 120 смотрит.

Д.Дондурей
― 91% населения смотрит не менее пяти раз в неделю.

О.Журавлёва
― То есть только грудные младенцы не смотрят.

Д.Дондурей
― Нет, они не считают моложе 4-х лет. Это, все-таки, у них свои какие-то. Настоящие взрослые люди – с 4-х лет, и до движущихся уже на кладбище.

Вот эти люди в прошлом году, в 2014-м немножко больше, чем предыдущие, всего тратили каждый человек 4 часа 20 минут в сутки. Если вы не смотрите телевизор, значит, ваша соседка 7-8 часов в сутки! Что может сравниться? По огромным категориям намного больше, чем сон. А в жизни ничего не может сравниться.

Вы представляете, какого значения этот вид деятельности, какая должна быть картинка, что должно быть там показано, какими словами, какое сопровождение?

О.Журавлёва― Вот, про слова скажите. Скажите про слова. Вот, вспомните, у нас в последнее… Ну, у нас же тоже то, что в интернете называется «мемами», да?
Д.Дондурей
― Да.

О.Журавлёва
― Вот, они появляются (какие-то фразы, какие-то, я не знаю там, слова-значки, слова-убийцы и так далее), они появляются, становятся модными, потом куда-то уходят. А потом вдруг Киселёв говорит «Ничего не говорил про радиоактивный пепел». А у всех уже скриншоты экрана, где у него за спиной это написано. А он ничего не говорил и вообще всё было прекрасно, и ничего подобного вообще, про Америку плохого слова не сказал, грубо говоря.

Вот эти вот вбросы слов «иностранный агент», еще кто-то…

Д.Дондурей
― Да, я готов прокомментировать.

О.Журавлёва
― Кто придумывает?.. Кто генерирует эту прекрасную индустрию?

Д.Дондурей
― Я их… Есть такие люди. Это совершенно неизученная когорта. Мне кажется, очень сильные, невероятно влиятельные скрытые секретные службы. Ну, я шучу, что секретные. Я их называю «смысловики».

О.Журавлёва
― «Затейники».

Д.Дондурей
― Они не затейники. Это настоящие главные демиурги жизни – «смысловики». Те люди, которые дают каркас осмыслению происходящего, в том числе через слова. В том числе через повестку дня, в том числе за запреты о чем-то говорить. И много-много-много чего. Там масса техник.

Теперь про слова, в том числе которые вы упомянули. Я – член Совета по правам человека при президенте, и у нас… Два примера только приведу. И мы обсуждали с президентом вот это понятие «иностранные агенты». Тоже как социолог скажу, люди это не знают и никогда это в голову не приходило.

Значит, главный вид правозащитных (даже не правозащитных, а таких, не государственных, не правительственных, не государственных организаций) – это так называемые НКО. Это некоммерческие организации. Некоммерческих организаций у нас больше 220 тысяч (сейчас под 300). Ну, 220 тысяч было на минуту конца 2013 года. 220 тысяч.

2 тысячи из этих организаций по данным Министерства юстиции и прокуратуры получили деньги из-за рубежа. 2 тысячи из в то время 220 тысяч. Это значит десятая доля одного процента, да?

И прокуратура в конце 2013 года проверила этих негодяев, поскольку они получали иностранные… Ну, вы знаете, на выкармливание там диких животных, на рыб, на стерхов, на то да сё, в том числе (в том числе!) и Мемориал, и там «Голос», ну и так далее.

Они проверили ровно половину – по-моему, 1050. И в ту минуту на 2013-й год обнаружили (сейчас точно не буду врать) то ли 21, то ли 27 организаций, которые можно отнести к политической деятельности. Это что? Это тысячные доли одного процента!
Сейчас после двух лет войны, многократных обсуждений с Администрацией президента, со всеми 90 таких организаций! Ну, там 93 там… Это прокуратура день и ночь по всей стране и так далее, да? 90 с чем-то. А их 220 тысяч, из них больше 2 тысяч получали эти на стерхов деньги и подкармливание диких животных, и на многое-многое-многое другое.

Но ради чего это делалось? Смысловики – выдающиеся профессионалы! Выдающиеся! 74% граждан страны через полгода после того, как было вброшено это понятие, как оно стало обсуждаться, муссироваться и так далее, считали, что государство должно серьезно присматривать за НКО.

Значит, с одной стороны, 0,03% и 74% граждан Российской Федерации, те, кто вообще знают, что это за словосочетание. Здорово? Здорово.

И второй пример еще страшнее. У нас год назад был введен Закон об оскорблении чувств верующих. Чувств верующих. Битва, и наш Совет обсуждал: «Ну, нет у нас религиозной розни в стране. Ну, нет, чтобы на каждом углу, вот, как-то, не знаю, избивали православных, целых территорий, войны в тех территориях, где есть и мусульмане… В Татарстане там происходит или на Кавказе, с битами там люди…» Ничего этого нет. Но закон этот был проведен, пролоббирован, продвинут и утвержден, и действует.

Так вот Михаил Александрович Федотов на нашем последнем неделю назад Совете объявляет в присутствии президента страны, рассказывает всем руководителям страны и нации, что за минувший год по этому страшному закону был подвергнут судебному преследованию… Сколько, вы думаете?

О.Журавлёва
― Один человек.

Д.Дондурей
― Один человек. Чего городили? Но оскорбление чувств верующих работает, иностранные агенты работают. Миллионы людей с пожаренной картошкой и непожаренной сидят у телевизора и смотрят, и слышат, и относятся, и оценивают: врагов нужно…

О.Журавлёва
― Знать в лицо.

Д.Дондурей
― Их надо разоблачать. Их надо разоблачать – это очень важно быть готовым к этим… Один! Ну, хотя бы для символики. Нет, я не хочу никого…

О.Журавлёва
― Вы сейчас… Давайте-давайте.

Д.Дондурей
― Да-да, извините.

О.Журавлёва
― Призовите к чему-нибудь, да.

Д.Дондурей
― Извините, да.

О.Журавлёва
― Кстати, а кого оскорбил этот единственный человек? Кто это был?

Д.Дондурей
― Там какая-то была история, причем говорят, что тоже не доказанная.

О.Журавлёва
― Ну, то есть человек сейчас сидит?

Д.Дондурей
― Да, он сидит.

О.Журавлёва
― История не доказанная, но он присел…

Д.Дондурей
― Она не доказанная или плохо доказанная и так далее.

О.Журавлёва
― ...на волне этого всего.

Д.Дондурей
― Вот, например, выдающийся… На этой встрече я просто… Ну, я просто восторгаюсь этой женщиной. Есть у меня в нашем Совете кумир (объяснюсь в любви, вот, в эфире). Это Морщакова Тамара Георгиевна.

О.Журавлёва
― Да.

Д.Дондурей
― Это великая женщина совершенно. И она президенту в нашем присутствии рассказывала о важнейших вещах. О том, что вытесняется из судебной системы институт защиты. Вытесняется. Следователи, прокуроры и суды – это одна лавочка, поэтому вот эта тысячелетняя институция, когда защита с прокуратурой соревнуется в судах…

О.Журавлёва
― Состязательный процесс.

Д.Дондурей
― Состязательность процесса – она уничтожается. Это очень плохо для экономики, для вот этого пензенского человека, скажу, для того, чтобы правильно ракеты доходили из Каспийской флотилии, куда они там в Сирию направлены, чтобы они потом не промахнулись, нужно, чтобы вся эта судебная система действовала, чтобы современные языки искусства люди понимали, чтобы они от каких-то слов, там предположим, «акционизм» или «инсталляция» не падали в обморок и понимали, что это такое современное. Ну и так далее. Это всё связано, это единая машина.

О.Журавлёва― Даниил Борисович, вы ведете всё в одну, что называется, дугу.
Д.Дондурей
― Ну да. Ну, естественно.

О.Журавлёва
― Что у нас не для того пользуются культурой и не для того пользуются хорошими, креативными мозгами, а идут куда-то не туда. А, может, они добиваются какой-то иной цели?

Д.Дондурей
― Не думаю. Может быть, многие вещи подсознательны. Я уверен, что в нашем правительстве невероятно интеллигентные люди, образованные, либерально настроенные, с большим опытом и так далее. Вот, не могу себе представить, чтобы они думали, что культура – это десятый элемент из сферы услуг. Не могу это представить, эти замечательные министры, вице-премьеры, интеллектуалы. Они просто про это не думали, никогда, не знаю, со мной или подобными не общались, не было возможности им объяснить, как это устроено. Что мир идет в одну сторону, а мы сейчас развернулись назад, в другую.

Когда мы теперь будем… Ну, как сказать? Вот это, кстати, ужасное сейчас произнесу слово, которое даже на «Эхе Москвы» никогда не обсуждается. А мне кажется, оно важнейшее. Важнейшее! Я его, все-таки, произнесу, несмотря на оставшиеся минуты.

Никогда не обсуждается конкурентность, конкурентоспособность. Неконкурентность, неконкурентоспособность.

О.Журавлёва
― Да бог с вами! Это любимая тема.

Д.Дондурей
― Не обсуждается. Нет! Факторы всего этого лежат в культуре. Факторы. Не конкурентоспособности. Кроме армии. Где у нас там армия, вот эти ракеты, оружие…

О.Журавлёва
― «Искандеры».

Д.Дондурей
― «Искандеры». Или вот этот, который остановился на Красной площади, забыл.

О.Журавлёва
― «Тополь»?

Д.Дондурей
― Нет. Сейчас новый какой-то танк фантастический.

О.Журавлёва: А
―а-а! «Армата».

Д.Дондурей
― «Армата», да, который не там остановился или не в ту минуту, или не то указание дали и так далее. Здесь, вроде бы, всё хорошо. Пока всё хорошо. Пока. Потому что конкурентоспособность – это в понимании кодов времени, вызовов времени, культурных предписаний, того… По секрету нужно сказать, хотя экономисты этим пользуются, но никогда толково не могут объяснить качество человеческого капитала. Потому что для экономистов он мертвяк, он всё равно не живой – он не думает, не переживает, не страдает, не нервничает, не…

О.Журавлёва
― Вы сейчас случайно пнули хороших экономистов, для которых он не мертвяк.

Д.Дондурей
― Нет-нет, они всё равно никогда… Они, во-первых, не умеют это измерять, никогда не ставят задачи, как это мерить, как здесь мы соревнуемся, что у нас происходит, завтра или через 2 года мы уже эти Нобелевки будем ловить или там что-то другое и так далее. Они просто про это не думают, они просто говорят, что «Конечно, нефть. Конечно, курс. Но какие-то есть факторы, связанные с необходимостью трансформации госинститутов». Это что такое «госинститутов»? И так далее. А на самом деле, масса культурных драм.

Итак, на финале. Культура важнейшая российская, невероятно мощная, креативная, хитрая. У нас лучшие в мире художники. У нас каждый главный бухгалтер – выдающийся художник. У нас лучший в мире… Многое чего. Мы не научились этим пользоваться, мы не знаем…

О.Журавлёва
― У нас же есть прекрасный механизм манипуляции населением.

Д.Дондурей
― Не-не, нет. Он не накормит через 5-10 лет. Он не накормит.

О.Журавлёва
― Так, можно же начать этим… Через эти трубы можно дать другие слова.

Д.Дондурей
― Должно быть понимание того, что ты хочешь видеть в будущем. Я не решился президенту сказать (готовился к выступлению) произнести только 2 цифры, 3. И не решился их произнести. Потому что, во-первых, они не совсем новые (им года 2). Но я думаю, что ничего не изменилось.

Цифры такие. Года 2 назад (по-моему, это Левада) было изучение, как люди планируют свое будущее. Выяснилось, что только 2% граждан (опять те же 2%) нашей страны будущее больше, чем на год.

О.Журавлёва
― У нас бюджет только на год! И то спасибо.

Д.Дондурей
― Нет-нет! Нашу жизнь собственную – вашу, мою, моей дочери жизнь. На год – 2%. До года – 48%. Каждый второй (50%) ничего не планирует.

О.Журавлёва
― Даниил Борисович, последнее. У нас остались крошечные полторы минуты. Какие слова вводили бы вы, если б вы были главным смысловиком? – спрашивает Таня. Вот, киньте клич.

Д.Дондурей
― Этого нельзя… Хотя, мы выдающаяся филологическая страна, на самом деле, Россия, конечно, страна слов.

О.Журавлёва
― Ну, вот, у вас есть какое-нибудь слово?

Д.Дондурей
― Нет. Это очень серьезная работа. Не хочу показаться, ну, каким-то легкомысленным здесь экспертом. Это очень серьезная работа – ею нужно заниматься. Для этого нужно начать этим заниматься, для этого нужно понимать, в какой стране мы живем – мы не знаем, где мы живем. Мы даже не знаем, сколько мы…

О.Журавлёва
― Мне кажется, что вы догадываетесь, в какой стране мы живем.

Д.Дондурей
― Да, но я… У меня есть гипотезы.

О.Журавлёва
― А президенту стесняетесь сказать.

Д.Дондурей
― У меня есть гипотезы только, где мы живем. Я готов был бы поучаствовать в каких-то серьезных исследованиях, которые позволили бы в том числе и президенту помочь.

О.Журавлёва
― Одним словом, Даниил Борисович, вы считаете, что полезно простых людей делать сложными.

Д.Дондурей
― Безусловно. Вообще полезно больше людей делать сложными. Это не так просто. И эти 1,5% вы не превратите в 84%. Дело не только в голосовании в удобном, а дело еще в том, чтобы люди понимали, что они живут 9-го октября 2015 года, а не в 1953-м и не в 1937-м.

О.Журавлёва
― Спасибо большое. Даниил Дондурей, главный редактор журнала «Искусство кино» был сегодня персонально наш. Меня зовут Ольга Журавлёва. Всего доброго.

Время выхода в эфир: 09 ОКТЯБРЯ 2015, 15:08.

Источник: «Эхо Москвы», http://echo.msk.ru/programs/personalnovash/1636746-echo/