Ким Кидук, Мохсен Махмальбаф, Алехандро Гонсалес Иньяритту и Квентин Дюпьё в первом венецианском репортаже Зары Абдуллаевой.

71-а Мостра началась мощно: с отличных и плохих фильмов. Про вторые говорить не стоит. Хватает разочарований и без фестивалей. На всякий случай все же замечу, что новые опусы Ким Кидука и Махмальбафа лучше пропустить без всяких уточнений. Пылить по поводу первого, оживившегося для съемок после победы два года назад на Мостре, глупо, потому что про трэш любят писать снобы. Что же до бывшей иранской звезды, то он давно пребывает в глухом архаическом забытьи. Даже если его новый, снятый в Грузии, фильм «Президент» может кому-то показаться актуальной поделкой о диктаторских замашках в самых разных странах. С приветом «Покаянию» Абуладзе.

Зато фильм открытия и главной конкурсной программы Birdman Алехандро Гонсалеса Иньярриту удивил некоторых наблюдателей, не верящих, что после последних голливудских залепух этот мексиканец воспарит. Но – главное никогда не иметь предрассудков. Иньяритту подтвердил, что лучшее кино – это кино американское при условии ума, таланта, драйва, саморефлексии. И оператора Эмманюэля Любецкого. При всем том не хотелось бы петь заслуженные дифирамбы только ему, выдающимся актерам – Майклу Китону прежде всего и все-всем-всем. Самое удивительное в этой картине – ее свежесть при классическом «развлекательном» нарративе, застревающем на репетициях и премьере бродвейского спектакля, а также в кружении в небе над Нью-Йорком Китона в роли экранной звезды, пробующей себя на сцене, и агрессивного неврастеника. Чего это стоит ему, ненавидящему свой славный для простых американцев имидж, экранизируется в параде аттракционов, но и в психологически заостренных ситуациях, монологах, дуэтах, от которых буквально захватывает дух. Но дело тут не только в блеске, виртуозности предприятия.

Birdman, официальный международный трейлер

Это – под видом артстримного зрелища – борческий фильм сложной конструкции. Это атака, примирение, испытание, отвращение, преломление мифов Бродвея, Нью-Йорка, звездной пыли артистов, разбирательств с собственным эго, семейными ритуалами, артистическими наваждениями и реальностью без прикрас. А также реплика в диалоге, необязательно сознательном, с фильмами Манкевича и Альмадовара.

Об этом расставании с главной ролью главного героя-артиста (Birdman'а-Бэтмана), но и о верности ему надо бы писать отдельно, а не в фестивальном рапорте. Писать не только о том, сколько склеек сделал Иньярриту, или каким образом клаустрофобическое пространтство бродвейского театра взрывается изнутри, «из ничего», в эскападах актерского ансамбля, с обезоруживающей элегантностью и упоенной точностью ведомых глазом режиссера, камерой оператора. Вообще-то поверх сюжета об артистах, проверяющих себя на вшивость, актуальность и внимание зашоренных критиков (есть тут такая из «Таймс»), важнейшим и латентным мотивом этого фильма становится рефлексия об американском кино, о жизни жанров, о преодолении того, сего и всего, что всем вроде известно. Иньярриту показал, что это так, да не так. Что возможны варианты. Что жизнь и смерть (звезд, отношений, амбиций, настроений, состояний) идут рука под руку и способны поразить, как «неожиданная добродетель невинности» (вторая часть названия фильма и название статьи высокомерной критикессы, сподобившейся на похвальную статью о кинозвезде, которую она презирает, дебютировавшего, чуть не рехнувшись, на Бродвее. Тоже мне бином Ньютона).

Еще один чудесный фильм прошел премьерой в программе «Горизонты». Широко известный в узких кругах Кантен Дюпьё, любимец фестиваля в Локарно и знаменитый диджей, снял «Реальность», забив гвоздь в это смутное, модное понятие с визионерской и остроумной легкостью.

Герой фильма тихий телеоператор мечтает снять кинодебют в жанре хоррора. Встречается с карикатурным и достоверным в своем идиотизме продюсером. Дальше начинается кошмар, сотканный не только из параноидальных влипаний на территорию между снами и явью будущего режиссера, имеющего жену-психоаналитика (Элоди Буше), но и язвительный параллельный сюжет о бескомпромиссных «бывших» документалистах, узколобых, смехотворных и вызывающих пиетет даже продюсеров.

Миллион залихватских и тонких придумок образуют прелестный манифест о тщете «профессорских» дискуссий о реальности, которую все хотят поймать за хвост, но не знают, с какого конца, открывая Америку через форточку и становясь персонажеми собственного, хотя и не снятого фильма. Или внутренней реальности?