Среди китайских картин в программе Берлинале 2015 года – «Унесенные пулями» Цзян Вэня, вошедшие в конкурс. Дмитрий Комм считает эту остросюжетную и стопроцентно «зрительскую» картину образцовым доказательством расцвета жанрового китайского кинематографа, охваченного специфической гигантоманией, общей и для современного Китая в целом.

Сказать, что новый фильм Цзян Вэня «Унесенные пулями» чрезмерен – значит, изрядно поскромничать. Это трудноописуемое нечто, снятое во всех жанрах одновременно и на протяжении двух с половиной часов оглушающее зрителя оперными ариями и джазовым свингом и ослепляющее костюмами от Джорджо Армани и дизайном в стиле ар деко от Уильяма Чана, постоянного художника Вонг Карвая. Кинематографический эквивалент пещеры Али-Бабы. Зрелище увлекательное, смешное, жуткое, трогательное и вызывающе несуразное. Как сам Китай.

Восемьдесят лет назад почти все, сказанное в предыдущем абзаце, можно было написать про американские фильмы и саму Америку. Картины Сесиля Де Милля и Фреда Нибло, вроде «Десяти заповедей» или «Бен Гура», отличались невероятной пышностью и эклектичностью. Ранние голливудские мюзиклы, такие как «Голливудское ревю 1929 года», «Шоу из шоу» и «Мадам Сатана», вдохновлявшиеся бродвейскими «Безумствами Зигфилда», впечатляли самодостаточной экстравагантностью. Америка строила самые большие в мире города, самые высокие здания, самые длинные автомобильные трассы и была одержима глобальными проектами, вроде создания трансконтинентальных железных дорог. И для стороннего наблюдателя она тоже выглядела гротескной и несуразной.

Сегодня в Азии появилась огромная страна, которая хочет быть Америкой. Она строит самые большие в мире города и самые длинные хайвеи. По количеству небоскребов Гонконг и Шанхай уже превосходят Нью-Йорк и Чикаго соответственно. И она тоже одержима глобальными проектами, вроде строительства трансконтинентальной железной дороги из Пекина в Лондон. «Мы, китайцы, называем Америку "мэйгуо", что переводится как "прекрасная страна", – пишет Сунь Си в The Globalist. – Большинство китайцев восхищается достижениями Америки и хочет у нее учиться. Очень трудно понять, почему некоторые американцы считают нас потенциальными врагами». Это стремление уже видно невооруженным глазом. Китайский средний класс ежегодно сотнями тысяч отправляет своих детей в американские университеты, здания государственных учреждений в китайских провинциях копируют вашингтонский Капитолий, а правительство награждает фильм с символичным названием «Американская мечта в Китае». В Циндао ускоренными темпами строится китайский Голливуд под названием Oriental Movie Metropolis, а в Шанхае при участии американской компании DreamWorks – китайский Бродвей, который будет называться Dream Avenue. И китайское кино, осознанно или нет, начинает все больше походить на американское – но не современное, которое вряд ли кто-то назовет экстравагантным, – а классическое, времен Золотого века Голливуда.

Сходство современного китайского кино с американским заключается не в размере бюджетов и кассовых сборов – хотя и то, и другое уже вполне сопоставимо: «Унесенные пулями» стоили 48 млн. долларов и были далеко не самым высокобюджетным китайским фильмом прошлого года. Важнее то, что в Китае сейчас появилось немало режиссеров, которым есть что сказать об окружающем их мире и которые способны это делать посредством жанрового кино. Это умение говорить просто о сложном – возможно, самое трудное из всех – отличало большинство голливудских классиков, таких как Джон Форд, Джозеф фон Штернберг, Альфред Хичкок, Билли Уайлдер, Винсенте Миннелли, Джон Хьюстон; оно некогда и сделало Голливуд ведущей кинематографией планеты. Сегодня такой способностью обладают Нин Хао, Фэн Сяоган, Чэн Э, Гуань Ху – и создатель «Унесенных пулями» Цзян Вэнь.

Цзян Вэнь пародирует Марлона Брандо в "Унесенных пулями"

Известный актер, переквалифицировавшийся в режиссера, Цзян Вэнь всегда обладал тягой к гротеску и черному юмору. Его самый знаменитый фильм «Дьяволы у порога» (2000), получивший Гран при Каннского кинофестиваля, был запрещен в Китае за «неправильный» показ войны с Японией как кровавого фарса, творимого не героями, а безумцами. Возможно, это лучший китайский фильм о Второй мировой войне. Его «истерн» «Пусть летят пули» (2009) также имел серьезные проблемы с цензурой: история про двух бандитов, дерущихся за контроль над провинциальным городком в 1920-м году, хоть и выглядела киноманским объяснением в любви Акире Куросаве и Серджо Леоне, но при этом содержала прозрачный намек на гражданскую войну между националистами и коммунистами за власть в Китае. Однако времена изменились, и «Пусть летят пули» после множества цензурных придирок все-таки вышли в прокат, где имели колоссальный успех, собрав 140 млн. долларов и став, на тот момент, самым кассовым китайским фильмом в истории. Здесь в полной мере проявилась способность Цзян Вэня облекать сложные высказывания в увлекательную, зрелищную упаковку.

«Унесенные пулями» представляют собой нечто вроде неофициального продолжения этого фильма, вторую часть задуманной Цзян Вэнем трилогии, посвященной истории Китая. Как это обычно бывает с фильмами Цзяна, цензура выкатила режиссеру список из 40 исправлений, которые нужно сделать, чтобы картина оказалась в китайском прокате. Из-за этого «Унесенные пулями», считавшиеся главным претендентом на выдвижение от Китая на «Оскар», не успели выйти в кинотеатры в нужный срок и в оскаровские номинанты не попали.

Основанный на сюжете из шанхайской криминальной хроники начала 20-х годов прошлого века, фильм повествует о плейбое-мафиозо Ма Цзоужи (Цзян Вэнь), который на пару со своим приятелем – коррумпированным полицейским Сян Фэйтяном (Гэ Ю) организует во Французском секторе Шанхая международный конкурс красоты среди куртизанок. Неожиданная (но в действительности подстроенная) победа китайской красотки Ин Ваньянь (Шу Ци) приводит к серии трагикомических происшествий, постепенно превращающих легкомысленный водевиль в кафкианский кошмар.

«Унесенные пулями» – образцовое постмодернистское произведение, рассчитанное на три уровня зрительского восприятия. На первом уровне перед нами зрелищный жанровый микс, сочетающий – не всегда органично – гангстерский фильм, мюзикл и жанр, который в Америке именуется sophisticated comedy. Комбинация не новая для Голливуда, достаточно вспомнить «Некоторые любят погорячее», но для кинематографа материкового Китая весьма необычная и рассчитанная на то, чтобы привлечь самую широкую аудиторию.

Центральную роль на этом уровне играет образ Шанхая. Родина китайского кино и шоу-бизнеса, самый космополитичный город Азии, который в 20-30-е годы на Западе именовали «азиатским Парижем» и даже «шлюхой Востока», переполненный кабаре и ночными клубами, Шанхай занимает центральное место в той квази-американской мифологии, которую сегодня создает китайское кино. Огромное число китайских картин самых разных жанров, от мелодрамы «Опасные связи» до фильма о боевых искусствах «Однажды в Шанхае», помещают действие в этот город, рисуя его то оплотом модернизации, то декадентским городом греха. Цзян Вэнь, по своему обыкновению, доводит эту мифологию до карикатуры. В «Унесенных пулями» Шанхай выглядит как слоноподобный гибрид Нью-Йорка, Лос-Анджелеса и Чикаго: в нем ставят грандиозные театральные шоу бродвейского стиля, на каждом углу снимают кино, как в Голливуде, и он такой же злачный и коррумпированный, как Чикаго эпохи сухого закона.

Если верить Цзян Вэню, так выглядел Шанхай в 20-е годы XX века

Второй уровень – киноманский, что недвусмысленно заявлено уже в названии картины. Реальная криминальная история, положенная в основу «Унесенных пулями», некогда послужила сюжетом для первого китайского полнометражного фильма «Янь Жуйшэн» (1921). Как и большинство шанхайских картин, «Янь Жуйшэн» считался утерянным во время японской оккупации, пока его единственная, чудом уцелевшая копия не была обнаружена в частной коллекции в Америке. Выяснилось, что первый фильм в истории китайского кино был стопроцентным эксплотейшн: помимо того, что он переносил на экран газетную сенсацию, все актеры были непрофессионалами и выходцами из тех же кругов, что и персонажи. Самого Янь Жуйшэна играл его давний приятель, роль невинно убиенной куртизанки исполняла настоящая шанхайская проститутка, а ее мамы – трансвестит Гу Кэйфу, позднее сам ставший режиссером (так шанхайские кинематографисты почти на полвека опередили Джона Уотерса). Любопытно, что режиссер этой картины Жэн Пэньян впоследствии переключился на фильмы о боевых искусствах и в 1933 году вместе со своей женой, кинозвездой Ву Личжу перебрался в Гонконг, где стал одним из основоположников гонконгского кинематографа.

Таким образом, «Унесенные пулями» – это еще и история первого китайского фильма. Но опять-таки не следует ждать от нее хотя бы малейшего правдоподобия. На втором смысловом уровне своей картины Цзян Вэнь выступает в качестве китайского аналога Кена Рассела, снимающего очередную безумную биографию на основе реальных фактов. Достаточно сказать, что в его интерпретации Ма Цзоужи, обвиняемого в убийстве своей подруги, заставляют сыграть в фильме самого себя и исполнить на экране то самое преступление, которого он, судя по всему, не совершал в реальности.

"Унесенные пулями", трейлер

Однако и это еще не все. «Унесенные пулями» переполнены кинематографическими цитатами и аллюзиями, не имеющими к китайскому кино никакого отношения, зато в полной мере обнаруживающими увлеченность режиссера кино западным. Начиная от первой сцены, цитирующей «Крестного отца», и до финальной автомобильной погони, пародирующей «Бонни и Клайда», Цзян Вэнь разворачивает перед зрителями настоящий каталог своих кинематографических пристрастий, в котором «Гражданин Кейн» встречается с «Великим Гэтсби», «Короткие встречи» с «Монти Пайтоном», а Басби Беркли – с Бобом Фоссом. При этом Цзян Вэнь цитирует голливудскую классику вполне осмысленно, а вовсе не для того, чтобы продемонстрировать свою эрудицию. К примеру, в начале картины Ма Цзоужи предстает в качестве самоуверенного «авторитетного бизнесмена» – и узнаваемая цитата из «Крестного отца» придает этой сцене дополнительный комический оттенок. В финале же Ма Цзоужи – изгой, враг общества №1, что и призвана подчеркнуть для киноманов отсылка к «Бонни и Клайду». Одна из самых остроумных цитат возникает в эпизоде, где мы видим storyboards будущей сцены убийства девушки из «Янь Жуйшэн» – и обнаруживаем, что они выполнены в комиксовом стиле «Города грехов» Фрэнка Миллера.

"Унесенные пулями", комиксовое убийство

Наконец, третий смысловой уровень «Унесенных пулями» – тот, из-за которого возбудилась китайская цензура. Фэнтезийный мир, предстающий на экране, чем дальше тем больше начинает выглядеть карикатурой современного Китая, всех его негативных черт: гигантомании и безвкусицы, алчности и претенциозности, коррупции и проституции. Перед зрителем проходит настоящая ярмарка тщеславия – парад событий и персонажей, воплощающих все мыслимые пороки. Помпезное музыкальное шоу с зачитыванием многочисленных поздравительных телеграмм очень похоже на программы CCTV – Центрального телевидения Китая. В сцене передачи арестованного Ма Цзоужи от французской полиции к китайской появляется демонстрация студентов с плакатами «Не вмешивайтесь в наши дела! Мы сами решим свои проблемы!» – точное воспроизведение риторики китайского МИДа в ответ на обвинения в нарушении прав человека. Натужную и поверхностную европеизацию чиновников воплощает туповатый генерал Лю, который, в лучших патриархальных традициях взяв себе седьмую жену, вдруг разражается арией из «Травиаты». Дополняют это сатирическое полотно едкие диалоги: «А что, если он не убивал эту женщину? – Да какая разница? Народ хочет его смерти, мы его казним, и люди будут нас обожать!»

Здесь становится ясен настоящий источник, вдохновивший Цзян Вэня на создание «Унесенных пулями». Это не «Янь Жуйшэн» и не образ Шанхая, а голливудский фильм и, возможно, бродвейский мюзикл «Чикаго». Как и «Чикаго», «Унесенные пулями» берет за основу реальную историю убийства, случившуюся в 20-е годы и ставшую известной на всю страну. Как и в «Чикаго», в «Унесенных пулями» эта история травестируется, чтобы стать брехтовского толка сатирой на реалии сегодняшнего дня; для Боба Фосса это была Америка эпохи Уотергейта, для Цзян Вэня – Поднебесная времен расцвета Китайской мечты. И, как бродвейский спектакль «Чикаго», фильм Цзян Вэня мог быть снабжен вступлением: «Дамы и господа! Сейчас вы увидите историю об убийстве, жадности, коррупции, насилии, эксплуатации, разврате и предательстве. В общем, обо всех тех вещах, которые так дороги нашему сердцу!»

Бонни и Клайд - китайский стиль

Парадокс заключается в том, что «Унесенные пулями» сами являются характерным продуктом общества, которое высмеивают. Стремление Цзян Вэня переголливудить Голливуд оборачивается той самой гигантоманией и претенциозностью. Поставить в первые полчаса картины четыре танцевальных шоустоппера подряд с интервалами в три минуты (включая джазовую классику Sing, Sing, Singи Summertime, кстати, написанную много позже времени действия фильма) и только после этого начать рассказывать историю – это что-то новое в искусстве драматической композиции. Ни один голливудский классик не позволил бы себе столь вопиющее нарушение канонов сторителлинга. Но еще более парадоксально то, что эта разухабистая конструкция работает. «Унесенные пулями» ни на секунду не выглядят громоздкими и неуклюжими, в отличие от «Звездных войн» или «Властелина колец». При всех очевидных ошибках и несуразностях, этот фильм наполнен энергией, сексуальностью, бурлескным юмором и тем простонародным здравым смыслом, который уничтожает любую тяжеловесную пафосность. То же можно сказать и про сам Китай. Страна, у которой проблем едва ли не больше, чем жителей, вопреки всякой логике осуществляет успешный модернизационный проект, поражая весь мир темпами изменений, причем не только экономических, но и культурных, психологических, цивилизационных.

Возможно, разгадка этого парадокса заключается в известном изречении Конфуция: «Когда дует ветер перемен, одни строят стены, а другие – ветряные мельницы». Когда мир набирает скорость, трусы съезжают на обочину традиционных ценностей, а смельчаки стремятся возглавить гонку. И пусть это наивно и никогда не осуществится, но сама эта мечта, не важно, как ее называть – американской или китайской, – способна трансформировать общество до неузнаваемости. В «Унесенных пулями» есть сцена, где обкурившимся героям кажется, что они летят в своем автомобиле на Луну, – и это очень смешно. Но если завтра Китай не в галлюцинации, а наяву объявит о намерении построить скоростную железную дорогу на Луну, я не стану смеяться. Я вспомню, что совсем недавно китайцы уже построили не имеющую аналогов железнодорожную магистраль в Тибете, половина которой проходит через вечную мерзлоту, а другая половина расположена на высоте пять тысяч метров, – и скромно поинтересуюсь, где можно заказать билеты.