Дело-то не в таджике...

Даниил Дондурей выступил 4 августа в программе радиостанции «Эхо Москвы» «Особое мнение». Читайте запись его разговора о мультикультурализме с Ольгой Журавлевой или слушайте на сайте «Эхо Москвы».

О.Журавлева. Добрый вечер. Это программа «Особое мнение». У нас сегодня в гостях Даниил Дондурей, главный редактор журнала «Искусство кино», социолог, культуролог и вообще человек, с которым интересно поговорить о глобальном.

Начать я хочу с такой темы, которую, казалось бы, уже обсудили. У нас когда новость скисает, то и окрестные разговоры становятся как бы ни к чему. Вот новость уже вроде бы не свежая, а тема мультикультурализма до сих пор обсуждается, как ни странно. И каждый следующий человек, подтверждая очередную какую-то свою идею, уже не связанную ни с Норвегией, ни с Брейвиком, обязательно вспоминает мультикультурализм. Европа умерла. Она уперлась в этот мультикультурализм и гибнет. И даже наши слушатели об этом пишут, что все, конец времен наступает. Как вы считаете, действительно, существует этот кризис мультикультурализма?

Д.Дондурей. Ну, я не думаю, что Европа умерла. То есть конца Европы, несмотря на предсказания великого испанца, на самом деле, мы не наблюдаем. Просто это колоссальный вызов современной цивилизации: жизнь без врагов. Вот как жить без врагов? Это же очень тяжело. Вы, наверное, знаете, что в российской культуре, например, проблема границ невероятно важна. У нас чекисты, как пограничники — не случайно все эти службы входят в ФСБ. На нашей территории — хорошие, правильные люди, за нашей территорией...

О.Журавлева. Нарушители.

Д.Дондурей. Нарушители границ. Это страшное преступление. Какой-то мальчик проберется эстонский или польский, выкрадет секреты С-400 или куда-то проникнет — это же тип сознания.

О.Журавлева. Песню про коричневую пуговку знаете?

Д.Дондурей. Не помню.

О.Журавлева. Коричневая пуговка валялась на дороге. Когда дети нашли пуговку, они понесли ее начальнику заставы, чтобы доказать, что здесь был шпион.

Д.Дондурей. Да-да-да, шпионы. Это же враги, я не знаю, пять, десять, сколько тысяч лет? И вдруг человечество приходит к ситуации, когда воевать, видимо, будет поздно, либо в какой-то другой форме. Что с этим делать? Культура должна это осваивать — другого выхода нет. То есть учиться терпеливо жить рядом с иными по вере, по национальности, по обрядам, по традициям, по песням, сказкам, танцам, чему угодно. А как? Мы их десятки, сотни поколений учились ненавидеть, бояться, не дружить. И вдруг надо терпеть. Это очень сложно, даже для Европы, достаточно терпеливой.

Это вызов. Было очень интересное исследование в Москве (что там про Европу?), в котором задавался вопрос: «Как вы относитесь к людям других представлений, веры, национальности и так далее?» Все говорили, что терпимо, конечно, как же.

О.Журавлева. «У меня даже есть друг еврей», как говорили.

Д.Дондурей. Да, один еврей бывает хороший. И потом задавали контрольные вопросы, это был декабрь 2010 года. «Вы не возражаете, если люди другой национальности, какой-то этнически другой культуры, жили бы с вами на лестничной клетке дверь в дверь?» И, о ужас, 60% москвичей (большое исследование) не хотели бы. Более того, не это самое важное, а самое другое: этот показатель отторжения другой культуры намного опережал людей, больных СПИДом, возвратившихся из тюрьмы, наркоманов, бомжей и так далее. То есть этот фактор был более значим, чем любые другие, социальные или психологические. Это значит, что люди ментально не принимают, не готовы. И это в Москве, не в глубинке.

То же самое, естественно, во всех других странах мира. Американцам потребовалось (я как-то на «Эхе…» говорил об этом), потребовалось сорок пять лет колоссальной работы Голливуда, телевидения. Потому что когда Кеннеди начал гигантский проект десегрегации, когда, вы помните, нельзя было в автобусе, в кафе, в ресторане, в школе, в такси и так далее? Не помню, в 1961-м или 1962 году это все началось? И лишь 7-8% американцев могли представить себе, что афроамериканец сможет стать президентом страны. А когда избирали ныне пятидесятилетнего господина Обаму, 91% американцев, естественно, могли представить себе, и для них это казалось нормальным, афроамериканца президентом. Сорок пять лет ежедневной работы.

У нас прошло двадцать лет после возникновения страны, но эту работу никто не начал. Вы же не видите сериалы, где русский мальчик будет преодолевать окружение дворовое, дружеское, семейное, любое, потому что ему понравилась татарская или кавказская девочка.

О.Журавлева. Таджичка.

Д.Дондурей. Таджичка, конечно. И возникли какие-то сложные отношения. Или таджичка оказалась выдающимся бизнесменом и под ней работает масса русско-еврейских интеллектуалов. Ничего этого нет. Этого нет, и в жизни не будет, потому что люди давно живут во второй реальности. Если этого нет в культуре, в эфире, в том настоящем мире, в котором они живут (люди не живут физически), то этого ничего не будет и в жизни.

О.Журавлева. Вот ответы по SMS. По поводу фильма, где мальчик влюбился в таджичку. «За таджичку русского мальчика сами таджики на ремни порежут», — пишет Дмитрий из Петербурга. «К русским когда будут терпимыми? Не хотят жить, потому что нацмены часто просто бандиты. К другой культуре отношусь с уважением и терпимостью», — пишет Лариса. «Почему от нас требуют толерантности к Курбан-байраму, а от них толерантности к короткой юбке нет?» — спрашивает Иван.

Это тема, которая, вы сами говорите, в США потребовала напряженнейшей работы в течение сорока лет. Но, вот при таких исходных данных, при таком ощущении настроения это должно быть насилие над человеком, чтобы заставить его поверить в то, что это действительно возможно, сосуществование.

Д.Дондурей. Не думаю, что это насилие. Все те, кто написал, они ведь люди с имперским сознанием.

О.Журавлева. А, может быть, они просто с личным бытовым опытом?

Д.Дондурей. Нет, нет, нет. У них сформировано или размещено в их головах представление о том, что мы лучше других. Это очень важное основание. «Я, мои, все, что связано со мной — все это лучше, честнее, гуманистичнее, прекраснее, красивее, ценнее, чем у других». Нет равнозначности. Чем более сложен человек, чем более он продвинут, тем он больше сомневается, тем более сложная у него картина мира.

У тех, кто написал, картина простая: они ведь не будут думать о том, что речь идет об огромной империи, гигантской стране, 140 с чем-то миллионов, из которых русских, не знаю, кажется, порядка 120 с чем-то миллионов. Что великая держава могла быть снисходительней к тем, кого меньше. Это очень важно чувствовать. Чувствовать движение навстречу. Одна из основных драм, кардинальное чувство нашей страны, разрушающее ее ежесекундно во всех сферах от экономики до спорта, — это недоверие.

Но кроме этого очень важное и опаснейшее качество современной жизни, совершенно не обсуждаемое, — это отсутствие консолидации, кооперации людей на достижение каких-то общих целей. Люди начинают жить в очень маленьких группах, поэтому не случайны все эти чудовищные разведения на своих, наших, чужих — это способы защиты.

О.Журавлева. Поэтому и оппозиционные условно партии не могут никак собраться в кучку и стать покрупнее?

Д.Дондурей. Безусловно. Ну, это большой разговор, касающийся вообще изменения современных принципов жизни, одна из особенностей которой — это страшная сегментация. Люди оказываются, как в средние века, в очень маленьких группах: профессиональных, семейных, территориальных, вместе учились... Отсюда все эти рассказы про наших лидеров: этот учился на Юрфаке, тот на Журфаке.

О.Журавлева. А этот дзюдо преподавал.

Д.Дондурей. Это средневековое отношение. Оно говорит о том, что люди тех, кто не проверен личными непосредственными кодами общения, считают потенциально опасными, не надежными и так далее. Не возникает кооперации, солидарности. А без солидарности все общество, любые социальные группы обречены.

О.Журавлева. Европа ведь эти ценности постоянно провозглашает?

Д.Дондурей. Да.

О.Журавлева. Именно солидарности.

Д.Дондурей. Конечно.

О.Журавлева. И мы всегда завидуем, как там из-за какой-то истории, трагедии, даже в другой стране, тысячи выходят на площади с поддержкой, с осуждением.

Д.Дондурей. Да.

О.Журавлева. Но проблема кризиса ментального существует. Все прекрасно, все понимаю, сочувствую норвежцам, а своих личных пакистанцев из соседнего дома ненавижу.

Д.Дондурей. Конечно.

О.Журавлева. Значит, не научились солидарности как таковой?

Д.Дондурей. Не научились не только солидарности — не научились уважать отличного от меня человека.

О.Журавлева. А за что его уважать? Он — грязный, живет на пособие, плохо работает или вообще не работает. Я его кормлю (ну, условно говоря, в той же Европе).

Д.Дондурей. Когда возникают такие оценки, это говорит о том, что тот, кто так думает, говорит и действует, страшно закомплексован.

О.Журавлева. «Тебе что, жалко?»

Д.Дондурей. Да. Значит, что-то не в порядке в голове, с семьей, с представлением о себе, с представлением о своем будущем. Значит, он нездоровый. Все эти бесконечные убийства вокруг, они же не просто так возникают — они являются следствием нашей жизни, культуры, того, что каждая вторая публикация в любой газете про преступления, каждые три материала из четырех в телевизоре — про преступления. Все разговоры про нарушение закона, как говорит культуролог Владимир Владимирович Путин. Мне кажется, он сказал точную фразу: «Мы платим страшную дань, — это после Булгарии. — За безответственность и алчность». Что такое «безответственность и алчность»? Это состояние культуры, состояние сознания. Значит, люди имеют в своих головах что-то такое, что кажется многим важным —  деньги и так далее. Но они не имеют того, что адекватно вызовам современной жизни.

Сегодня меня подвозил какой-то старичок в машине, и я случайно что-то сказал по поводу автомашин. Сказал, что в 1991 году в Москве было 800 тысяч частных машин, а сейчас — 4,2 миллиона, в 5 раз больше. Он просто криком стал кричать, как он ненавидит современную жизнь. Он живет рядом, взял с меня нормальные деньги за четыре минуты движения, все у него, видимо, в порядке, он аккуратный, у него неплохая машина. Люди живут в середине 2011 года с ощущением, что они ненавидят принципы жизни, по которым устроена страна.

О.Журавлева. По которым живут они сами.

Д.Дондурей. Они сами живут, и мы все живем. И начальство их живет, и дети их будут жить, видимо. Они ждут здесь каких-то изменений. Это вы чего, ребята, ждете? Вы что, коммунизма нового хотите, социализма? Вы чего ждете? Какого-то посткапитализма? Расскажите, что это такое?

О.Журавлева. Мы ждем, что придет товарищ Сталин, посадит всех этих сволочей, остальных расстреляет и вообще будет посвежее.

Д.Дондурей. Это ужасная неготовность людей к жизни. Это страх перед ней. На самом деле, это не чувство несправедливости или недоверие, это страх перед жизнью. Поэтому... Вы же знаете чемпиона минувшего телевизионного сезона?

О.Журавлева. Ванга?

Д.Дондурей. Ванга! Что такое Ванга? Это значит, что люди надеются только на предсказания. Это значит, что самым важным для них является понимание, что судьба от тебя не зависит, ею управляет случай, кто-то знает, что будет дальше, а ты не знаешь. Это языческие, это абсолютно языческие представления и ценности.

О.Журавлева. Послушайте, у нас и православие в значительной мере языческое. Потому что если приложиться к правильным мощам, то у тебя пройдет язва желудка.

Д.Дондурей. Ну, я не буду сейчас как-то комментировать православие...

О.Журавлева. Ну, согласитесь, что это так.

Д.Дондурей. Соглашусь, что церковь не справляется с этими проблемами и даже не ставит их. Меня, например, удивляет, что она не ставит ни проблемы морали...

О.Журавлева. Почему? Патриарх очень часто говорит о том, что надо подумать о душе.

Д.Дондурей. Нет, только общие слова. Надо не подумать, а подавать в суды на все телеканалы и выигрывать эти суды, поднимать гражданское общество. Это серьезные вещи. А что значит думать?

О.Журавлева. Когда каждый на себя обратится, восхитится, там я не знаю, засветится изнутри, тогда и будет нам всем счастье.

Д.Дондурей. Ну, может быть, в храме это происходит. А на улицах совсем другое — на улицах убийства в Туле, Кущевка, Сагра.

О.Журавлева. Сагра как положительный пример.

Д.Дондурей. Да, кстати. На улице — чего только нет, и это происходит ежедневно — я имею в виду не только маломерные суда и все другие страсти. Но здесь есть еще одна опасность, которую мы не замечаем. Мы живем в информационном обществе, и не замечаем, как одна новость...

О.Журавлева. …сменяет другую…

Д.Дондурей. ...с колоссальной скоростью. И ты уже не помнишь, что было позавчера. И всем нравится, что ты не помнишь, что было позавчера, и всем кажется, что раз ты уже поговорил, значит, ты сделал, значит, ты осуществил. У нас компьютерные члены партий, компьютерные доброжелатели и благотворители, компьютерные СМИ и так далее. Сменилась картинка, сменилась тема, новостная лента обновляется каждые две-три секунды, и поэтому мы переходим...

О.Журавлева. Я прошу прощения, у нас такое есть выражение «старая новость» — это новость вчерашняя.

Д.Дондурей. Вы можете себе представить, когда мы перейдем к ситуации, когда будет старой новость...

О.Журавлева. …утренняя.

Д.Дондурей. Или которая была в прошлом часу, в шесть часов вечера. А потом новость, которую я произнес, уже будет старой. И в каком мире мы будем жить?

О.Журавлева. Я все-таки хотела бы вернуться к теме мультикультурализма, который, как вы считаете, тяжелая работа и пока еще мало кто с ней справился. Но есть две позиции. Так, во всяком случае, говорят. Сегодня у нас в эфире Борис Надеждин сказал, что лично он считает, что должен быть плавильный котел, что страна должна поглощать мигрантов и как бы унифицировать их в какой-то степени. Не создавать землячества, Чайна-тауны, а настаивать на том, чтобы эти люди, если уж они сюда приехали, вливались сюда, переплавлялись в некую иную нацию. Может быть, это выход?

Д.Дондурей. Для того, чтобы все это было, очень многое здесь должно поменяться, чего мы еще даже не касались. Например, как можно поменять российское представление о человеке, которое ведь не построено на доброжелательном отношении к ближнему. Вы же знаете, что у нас люди, вообще сама система, не чувствительна к человеку, она не открывает ему дороги, не протягивает руки. Попробуйте получить какую-нибудь где-то справку. В Налоговой инспекции вас попросят придти через неделю — неправильно напишут имя и так далее, — чтобы вы оказались в их руках. И потом они скажут: «А вот в соседней комнате у нас есть дружественная компания, которая всего за четыре тысячи рублей сделает вам все правильно и не через неделю, а через час». Это алчность человека по отношению к другому человеку.

Поэтому непросто вдруг переплавлять других людей. Во-первых, нужно понимать, что здесь происходит, и к этому готовиться. А мы про свою страну ничего не знаем. Я, например, очень хочу узнать, что происходит в стране героя России Кадырова, Чечне. Я не видел никогда город Грозный. Можете себе представить? Телевидение в связи с республикой, которая десять лет была новостью №1 в стране, никогда не показывает Грозный, мечети, дома построенные, дороги, людей, о чем они думают, где они учатся: в Персидском заливе, в Нью-Йорке — что с ними происходит, как там ведут себя женщины, чем они живут, какая там экономика? Я ничего не знаю.

О.Журавлева. Вам скажут: «Поезжайте, Даниил Борисович. Там прекрасно, там курорт. Поезжайте — сами все посмотрите». Я вам еще одну хочу сказать вещь. У меня есть сосед, который как-то спросил моего совета. У него дочь собирается поступать на факультет журналистики, и он мне говорит: «Вы мне чем-нибудь поможете?» Я отвечаю: «Ну, разумеется». Он мне: «Представляете? Узбечка — журналист. С ума сойти». Я: «Ахмед, а почему?» У нас у всех такое сознание — и с той, и с другой стороны.

Д.Дондурей. Безусловно. Потому что это всегда мост, когда движутся с обеих сторон реки, это движение навстречу.

О.Журавлева. Это улица в две стороны

Д.Дондурей. Конечно.

О.Журавлева. Огромное количество реакций всевозможных, что собеседник приятный и интересный, и в том числе: «Что случится с Дондуреем, если он попадет в черный квартал в Нью-Йорке в этой хваленой Америке, где добились такой обалденной толерантности?»

Д.Дондурей. Можно я вам задам вопрос? Почему такая ненависть к Америке? Чем это вызвано? Что она здесь делает?

О.Журавлева. Америка — параша, простите меня, пожалуйста, победа будет наша. Вы что, не знаете?

Д.Дондурей. А, ладно, все, вопрос снимается.

О.Журавлева. Между прочим, про то, что Америка — паразит, нам недавно сказал премьер-министр.

Д.Дондурей. Огромное количество людей, телепрограмм, эфиров, включая «Эхо Москвы», все в борьбе с Америкой. Давайте сами собой будем заниматься — у нас столько еще всего несделанного.

О.Журавлева. Про прекрасные образцы толерантности. «У нас и Курбан-байрам есть, и Пасха, и День машиностроителя, и Репинское Биеннале, и Ширяева. Волга объединяет всех», — пишет Ирина из Тольятти. Есть такие счастливые места...

Д.Дондурей. Есть.

О.Журавлева. ...где человек себя ощущает свободно и естественно.

Д.Дондурей. Ну и хорошо, замечательно.

О.Журавлева. Но есть и другие. «Я готова жить с людьми иной культуры, но я не хочу, чтобы культурная среда стала иной», — пишет Зинаида. «Я хочу жить так, как я хочу жить».

Д.Дондурей. Но разве человек у нас не может выбирать себе среду? Может быть, если только он куда-то попадает в особые маленькие места, на какую-то часть рынка, я не знаю. На самом деле, не вижу такой ситуации, когда человек, живущий нормально, становился бы заложником чужой среды. Школа, работа, досуг, еда и так далее. У нас своей среды достаточно, и довольно непростой. Ее бы как-то освоить.

О.Журавлева. Хорошо. «Зачем Даниил Дондурей так много врет? — интересуется К. — Почему не помнит фильм «Свинарка и пастух» или национальный состав Политбюро или лучше КГБ? Что, и грузина Сталина не любят? Обожают». Сталин — русский. Царь.

Д.Дондурей. Да. Ну, понимаете, можно, конечно, отвечать на эти вопросы и всегда их будет большое количество. Но мне кажется, это пустая трата времени. Опасно, мне кажется, то, что огромное количество — от трети до половины россиян — считает исторический вклад Иосифа Виссарионовича положительным. И никто не расстался с ним, и современные пиар-технологии сохраняют образ Сталина, и есть очень много техник, с помощью которых он остается.

Вот, например, никто же не переживает, что по всем оценкам количество людей, голосующих за КПРФ, при всем нашем отношении к технологии голосования, увеличится в ближайшее время. Как это так? После того, что люди знают о советской власти.

О.Журавлева. А что они знают? Было хорошо, справедливо, бедненько, но чистенько. И, между прочим, была дружба между народами, и узбеки жили у себя в Узбекистане, а к нам приезжали, фрукты привозили. Отлично было! И хлопок нам поставляли.

Д.Дондурей. Да? А от чего же тогда, во-первых, рухнула наша страна?

О.Журавлева. Потому что Горбачев — сволочь.

Д.Дондурей. А, понятно. А почему всю жизнь я простоял в очереди за едой? Все детство. Я жил в маленьком городе (город такой Сызрань) и постоянно должен был не столько играть на улице, а стоять за чем угодно — от хлеба до сахара, от мяса до...

О.Журавлева. …колготок.

Д.Дондурей. Какие колготки? Не было.

О.Журавлева. Детские, страшненькие.

Д.Дондурей. Когда я уже жил в Петербурге, а потом в Москве, я привозил родителям рижский растворимый кофе и мандарины (я даже какой-то написал однажды рассказ). Им казалось, что это что-то космическое, невообразимое свидетельство западной настоящей жизни.

О.Журавлева. В столице со снабжением было получше.

Д.Дондурей. А все остальное, все было чудесно. То, что вы мне говорите, — это ужасно.

О.Журавлева. Это клише, которыми вы, наверняка, располагаете. Вы прекрасно знаете: Горбачев продал, Ельцин пропил, Путин встал с колен вместе со страной. Все совершенно очевидно.

Д.Дондурей. Но это говорит не о людях — они не виноваты. Это говорит, конечно, о власти и о нашей интеллектуальной элите.

О.Журавлева. В чем власть заинтересована? Какую она рисует картину? Она не может на это не влиять.

Д.Дондурей. Власть... Проблема не только с властью. Все мы участвуем в этом. В том, что произошла полная смена системы жизни. Это и экономика, частная собственность, люди с деньгами и без денег, свобода перемещения. Целый мир рухнул. А проекта демонтажа, создания нового здания не было. Люди живут в руинах.

О.Журавлева. То есть все это шито на живую нитку.

Д.Дондурей. Нет, даже больше — заморожено. Это куда более опасно. Заморожено в головах миллионов людей, если не десятков миллионов. Значит, в любую минуту это может быть разморожено, раз. Они не знают, как жить завтра, и, следовательно, мы на четвертом-пятом месте по самоубийству среди подростков. Люди не имеют моделей будущего — им культура в широком смысле это не поставляет. И никто не беспокоится, что позитивного опыта нет, модели жизни, представления, что будет с нами завтра, нет. Все слова, о том, что мы заинтересованы, чтобы люди жили лучше, — это, знаете, так через 20 лет у нас будет коммунизм. Или «давайте сделаем»... Вот это ужасная, мне кажется, опаснейшая вещь. Не опаснейшая (есть более опасная), но странная для больших умов, когда они говорят: «Давайте сделаем хорошее образование». Подождите! Но, ведь, образование — это технология для трансляции каких-то знаний, представлений, мифов, ценностей, моральных запретов и так далее. Образование — это техника, ничего большего. А что вы будете образовывать? Коменданты Аушвица были докторами наук все и играли Бетховена. Разве дело в образовании?

О.Журавлева. Вальсы и романсы их объединяли.

Д.Дондурей. Да-да, я помню своего кумира генерала армии Нургалиева. Но это очень серьезная проблема.

О.Журавлева. Культурки не хватает там, чтобы это все охватить?

Д.Дондурей. Культурки не хватает здесь.

О.Журавлева. ...в Кремле, я не знаю, еще где-то...

Д.Дондурей. Нет, нет!

О.Журавлева. Оттуда все снизойдет на нас?

Д.Дондурей. Почему Кремль?

О.Журавлева. Ну вы говорите: «Никто не хочет». Кто-то должен захотеть, прийти с указом, сказать: «Будем сейчас модернизировать сознание».

Д.Дондурей. Я не знаю. Но мне казалось, что должны бизнесмены соображать. В какую-то минуту у меня была идея: «Как же они могут мириться с тем, что телевизор и кино на протяжении пятнадцати лет показывают бизнесменов, работодателей, владельцев моральными уродами?»

О.Журавлева. А их жен — проститутками.

Д.Дондурей. Да. «Как это они могут с этим мириться? Почему они не взбунтуются через любые институции — от «Единой России» до встречи с двумя демиургами?» Ну, хоть сказать: «Вы же понимаете, что это значит?»

Работодателей, вы знаете, всего два миллиона, у которых работает шестьдесят восемь миллионов. Есть еще, правда, часть бюджетников (не буду сейчас делить). Как они могут мириться с этим? Это ведь не дает никаких шансов на солидарность, хорошую работу, производительность труда, конкуренцию, на все, что угодно.

О.Журавлева. А кто же у нас хороший, кстати, в современное кино, уж если на то пошло. Вот, вы говорите: «Бизнесмены выглядят чудовищами».

Д.Дондурей. У нас нет героев. В современном кино нет.

О.Журавлева. Менты тоже, в общем, симпатичные ребята, но с проблемами.

Д.Дондурей. Нет-нет, героев нет.

О.Журавлева. Учителя — нищие какие-то, голодные.

Д.Дондурей. У нас в кино только жертвы.

О.Журавлева. А где ж хорошие? Это те, которые в тюрьме не сдаются, хорошие?

Д.Дондурей. Есть в сериалах, какой-нибудь «Глухарь», который кормит канал НТВ. Но в кино только жертвы, только несчастные. Они-то и формируют одну из сильнейших наших опасностей — чувство депрессии, ожидание несчастья, зла.

О.Журавлева. А чего? Ожидания сразу оправдываются. Включаешь потом новости после сериала, и видишь, что лодка утонула, корабль пошел ко дну, самолет разбился. Так что все логично.

Д.Дондурей. Но ведь заказа Кремля-то не было на это, согласитесь?

О.Журавлева. Соглашусь. А на что должен быть заказ, если коротко?

Д.Дондурей. Да передали бы гражданскому обществу часть своих функций, раз не умеют, научились бы, нашли бы экспертов, которые...

О.Журавлева. То есть вы хотите, чтобы выборы, что ли, были в стране?

Д.Дондурей. Я много чего хочу — это отдельная тема, очень важная. Но самое главное — понимать, что какие-то важнейшие свои функции ты не выполняешь. Причем это касается не только власти. Мы всегда «власть, власть». А мы-то чего?

О.Журавлева. Ну чего? Нам тут пишут, что, «скажи про таджика плохо, тебя сразу закидают камнями. А таджик всегда прав. Вот это бесит простого русского человека».

Д.Дондурей. А где таджик всегда прав? Вы что, прямо включаете «Эхо Москвы»...

О.Журавлева. В новостях звучит: «На национальной почве, посадить за экстремизм». Что-то недоделано в этом.

Д.Дондурей. Дело-то не в таджике, а в том, что нет уважения к двум очень важным, на мой взгляд, сюжетам современности: что самое важное — качество человека (ничего более важного нет), и что без понимания того, что происходит в культуре, мы никуда не сдвинемся.

О.Журавлева. Это Даниил Дондурей, главный редактор «Искусства кино» в программе «Особое мнение». Всего доброго!