Ловись рыбка!

Вклад в историю

Василий Перов. «Рыболов». 1871

Сталинская эпоха сохранилась в исторической памяти как эпоха безусловного порядка. Все — от красноармейца до маршала, от рабочего до наркома, от пионера до члена ЦК — жили по суровым, но единым для всех законам, и горе тем, кто осмеливался эти законы нарушить. Однако это была лишь внешняя сторона, видимость, скрывающая от глаз подлинную сущность происходящего.

Власть настойчиво внедряла в сознание простых людей, «винтиков», мысль о том, что все они являются частями мощного государственного механизма. Чтобы это утверждение не казалось голословным, власть время от времени выборочно наказывала иных горе-руководителей, чьи проступки слишком уж явно нарушали границы дозволенного. А поводов для этого всегда было более чем достаточно. Различного рода банкеты, столь естественные после победоносного окончания войны, уже в конце 45-го стали вызывать раздражение голодного населения. Все знали, что эти якобы официальные банкеты, быстро перераставшие в групповые попойки, устраивались номенклатурой за счет незаконных поборов с колхозников. Председателей колхозов районные власти облагали полуофициальной данью — и деревенские харчи, и, главное, самогон шли на проведение подобных мероприятий. Городские же руководители взимали добровольно-принудительные поборы с подсобных хозяйств крупных предприятий и ОРСов (отделов рабочего снабжения).

«Наши заправилы с народом, как с собакой обращаются. Зайдешь в какое-либо учреждение, так не только пойдешь со своим письмом назад, но и в шею дадут, так что в следующий раз не пойдешь. Но рады бы не идти — нужда заставляет. Народ голодный, умирает, дров нет, полураздетые, грязные. В городе Бежица бани нет, дома в тазике обмоемся, так и ладно. В столовых дают когда два помидора и щи, а иногда, даже частенько, тухлый сыр, ливерную колбасу. Такой сыр и колбаса тухлые, что, как только к столовой подойдешь, стоит такая вонь, что прямо ужас. В столовых проверяют у некоторых врач, но что врач скажет, что ОРС отпустил, рабочим и дают. В щах попадаются черви, а наши заправилы устраивают банкеты — на что? За рабочую копейку, за рабочий пот, за рабочие слезы, которые рабочие проливают не днями, а годами»1.

Так обстояли дела в городе Бежица Брянской области в октябре 45-го. Письмо рабочего Павлова, в котором он нарисовал неприглядную картину послевоенной провинциальной жизни, было выбрано властью из тысяч подобного рода обращений и послужило поводом для принятия мер в оперативном порядке. Секретарь ЦК Маленков распорядился послать в Брянскую область специальную комиссию. Факты, указанные в жалобе, подтвердились. Дела обстояли еще хуже, чем было описано в письме. Даже в областном центре не было топлива. Школы, больницы, детские учреждения и коммунальные предприятия почти не отапливались. И причина была не в отсутствии дров, а в головотяпстве областных руководителей. Заготовленные на зиму дрова находились всего лишь в двенадцати километрах от Брянска. Была в городе и железнодорожная вертушка для подвоза дров. За восемьдесят дней отопительного сезона вертушка в составе тридцати вагонов могла сделать сорок рейсов, снабдив Брянск трехнедельным запасом топлива, но из-за общей неорганизованности было сделано только пять рейсов — и Брянск встретил зиму без дров. Без топлива остались даже городские пекарни: «Хлеб выпекался низкого качества и полусырой». Рабочий из города Бежица написал, что жители вынуждены мыться в тазике. Но так же поступали и обитатели Брянска: в областном центре на шестьдесят тысяч населения не было ни одной бани, кроме гарнизонной, которая обслуживала лишь воинские части. Не было в этих городах и ни одной прачечной. Студенты машиностроительного института месяцами не могли сходить в баню и не имели возможности постирать белье. А рабочие треста «Брянскстрой», обитавшие в полуразрушенном и непригодном для житья общежитии, обходились без кроватей и постельных принадлежностей и спали на полу. Комиссия из Москвы была вынуждена признать, что у руководства организаций, обязанных заниматься материально-бытовым обслуживанием населения, находятся, как было сказано в официальном заключении, «бездельники». Ими оказались председатель Брянского многопромсоюза Волков и уполномоченный промкооперации Бутенин. Других имен названо не было. Начальники более высокого ранга не пострадали. Воздержались авторы заключения и от каких-либо обобщений. И хотя в других городах дела обстояли не лучше, чем в Бежице, никто и не думал посылать туда комиссии из центра. У населения было достаточно поводов для недовольства начальством. Власть знала об этом и периодически устраивала чистки региональных руководителей, умело манипулируя настроениями людей и создавая иллюзию порядка и социальной справедливости. В отдельных случаях с должностей снимались даже первые секретари обкомов и республиканские министры. Однако это было скорее исключение, чем правило.

Высокое и не очень высокое начальство ощущало свою безнаказанность. Иначе, как чувством полнейшей безнаказанности, нельзя объяснить дикий случай, который произошел в Киргизии 12 июля 1947 года. В пятницу руководящие работники Фрунзенской области Киргизии отправились в колхоз имени Крупской Калининского района половить рыбу в колхозном пруду. На рыбалку выехала большая компания — от секретаря обкома до начальника райотдела МГБ. Областные и районные начальники подготовились основательно, взяв с собой не только сети и лодку, но даже лопаты и ломы. «По просьбе указанных лиц председатель колхоза им. Крупской выделил колхозников, приступивших к углублению сбросного канала на берегу пруда с целью понижения уровня воды и создания условий, облегчающих улов рыбы. Так как произведенное колхозниками углубление сбросного канала обеспечивало незначительное понижение уровня воды в пруде, что не удовлетворило прибывших, последние, несмотря на возражения колхозников, сами приступили к работе по углублению спуска воды через гребень плотины в месте ее максимальной высоты. В результате спустя несколько часов плотина была размыта до основания, образовав сплошную промоину объемом более 300 кубометров. На следующий день, 13 июля, уровень воды в пруде снизился более чем на 3 метра, что дало возможность приехавшим приступить к массовому лову рыбы путем глушения ее палками, лопатами, стрельбы из пистолета и т.п. Колхозники, узнав о том, что пруд спущен, приняли также участие в ловле рыбы, прекратив полевые работы. Вследствие обмеления водохранилища колхоз имени Крупской лишился источника снабжения водой. Кроме того, была разрушена дорога, проходящая через плотину и связывающая молочно-товарную ферму колхоза с хутором, в котором проживают колхозники, обслуживающие ферму. Хлынувшим потоком воды были залиты расположенные ниже плотины индивидуальные огороды колхозников площадью 1,8 га. В результате размыва плотины колхозом им. Крупской не получен второй урожай клевера с площади 9 га, на 25 процентов снизился урожай с огородов колхозников площадью 3,9 га, выловлено, погибло и уплыло до семи тонн рыбы»2. Тринадцать возмущенных колхозников написали обо всем этом в прокуратуру республики. Прокуратура была вынуждена начать расследование и сообщила об этом в Генеральную прокуратуру СССР. Ситуация усугублялась тем обстоятельством, что этот случай не был единичным. В соседнем колхозе того же района «с целью ловли рыбы была разрублена плотина водоема колхоза «Степь», причем спуск воды санкционировал председатель райисполкома3. На сей раз на рыбалку отправились начальники — от заместителя министра водного хозяйства республики до начальника финхозсектора обкома. И эта рыбалка закончилась тем, что еще одна колхозная плотина была размыта. Колхоз «Степь» лишился возможности производить предпахотный полив под озимый сев, кроме того, вода залила колхозное сено на площади десяти гектаров. Бюро ЦК КП(б) Киргизии было вынуждено принять меры. Как же наказали ответственных работников? Областным начальникам объявили строгий выговор с занесением в личное дело. Районные начальники получили простой выговор. Заведующего райотделом сельского хозяйства сняли с работы. Обо всем этом Генеральный прокурор СССР посчитал нужным сообщить секретарю ЦК ВКП(б) Кузнецову, завершив свою информацию исключительно выразительной фразой: «Об изложенном сообщаю Вам на распоряжение»4. Лишь после личного вмешательства секретаря ЦК было принято постановление ЦК ВКП(б) о злоупотреблениях руководящих работников Фрунзенского обкома. «За злоупотребление своим служебным положением, самоуправство, за допущение произвола и вопиющее беззаконие» областные руководители были отстранены от работы. Бюро ЦК КП(б) Киргизии было указано на то, что оно «не дало должной политической оценки факту злоупотреблений», и поручено незамедлительно рассмотреть вопрос о партийности «всех участников данного произвола» и о привлечении их к судебной ответственности. Виновные были исключены из партии. Однако в архиве не отложились документы, свидетельствующие о том, что областные руководители были осуждены и понесли наказание. Разумеется, и речи не было о том, чтобы обязать виновных возместить колхозникам немалый материальный ущерб.

Никогда еще «слуги народа» не были так сильно отчуждены от тех, кому они служили: будь то рядовые граждане или сам товарищ Сталин. Злоупотребления, допущенные номенклатурой, были вопиющими. Яркий пример — история с денежной реформой.

Номенклатура знала, что при проведении денежной реформы в декабре 1947 года деньги, хранящиеся в сберегательных кассах, при размере вклада до трех тысяч рублей будут обмениваться из расчета один рубль старых денег на один рубль новых, а при вкладе свыше трех тысяч рублей по менее выгодному курсу. При этом наличные деньги обменивались из расчета десять рублей старых денег за один рубль новых. Обладая этой совершенно секретной информацией, номенклатура позаботилась о том, чтобы сохранить свои сбережения. Начальники разных уровней задним числом стали оформлять сберкнижки на себя и своих родственников и знакомых. Заведующий отделом партийной информации Управления по проверке партийных органов ЦК ВКП(б) И. И. Поздняк, информируя об антигосударственных действиях руководящих работников при проведении денежной реформы 1947 года, сообщал: «По далеко не полным данным только в 40 областях, краях и республиках нарушили Закон о проведении денежной реформы 145 секретарей райкомов и горкомов партии; по 30 областям, краям и республикам — 50 председателей райисполкомов и горисполкомов и 65 начальников городских и районных отделов МГБ и МВД»5. За внушительными, но безликими цифрами скрывались живые люди, совершившие возмутительные махинации. В Грузинской ССР управляющий одним из отделений Госбанка незаконно оформил прием трехсот тысяч рублей — сто сберкнижек (по три тысячи каждая!) на несуществующих лиц. Секретарь райкома Аббасов из Кара-Калпакской АССР Узбекистана незаконно внес в сберкассу три тысячи рублей. Пример оказался заразительным. Вслед за Аббасовым было внесено еще сто пятьдесят девять вкладов на сумму в пятьсот тысяч рублей. Злоупотребление получило огласку, спустить дело на тормозах не удалось — и тогда обком объявил Аббасову выговор, но оставил его на занимаемой должности. В это же самое время тринадцатилетний подросток Сычев за хищение ста колосков ржи на колхозном поле был осужден к семи годам лишения свободы. Двенадцатилетние подростки Смирнов и Тимошкин получили по десять лет лишения свободы каждый за соучастие в краже ста пятидесяти рублей, двух тетрадей и трех книг из лабаза № 18 «Мосфуража». Два подростка были приговорены к восьми годам заключения в лагере за то, что, находясь в ночном — они пасли лошадей, — сорвали на колхозном поле три огурца и съели их. Подросткам повезло: Владимирский областной суд отменил этот приговор Суздальского районного народного суда и закрыл дело.

Участница войны Коробкина, награжденная двумя медалями, похитила из типографии, где она работала, два учебника географии и один метр ледерина. Вдова фронтовика и мать двоих детей Зиянгарова вынесла с прядильной фабрики один порожний мешок. Работник пекарни Насущный, инвалид Отечественной войны второй группы, имевший правительственные награды, похитил из пекарни, где он работал, буханку хлеба, вдова фронтовика, грузчица Юрина, — один килограмм риса. Работница Мартынес взяла простыню из общежития, грузчик Грабов, участник войны, имеющий несколько ранений, похитил семь пачек папирос. Все они были осуждены к семи годам лишения свободы.

Приведенные факты, как и несметное множество им подобных, свидетельствуют о том, сколь ложным является на самом деле эксплуатируемый сегодня миф о том, что при Сталине («несмотря на отдельные недостатки») в стране царили порядок, социальное равенство и справедливость.

1 Письмо И. В. Павлова в газету «Труд». 1 октября 1945 года. — В сб.: «Советская жизнь. 1945-1953». М., 2003, с. 283.

2 Письмо Генерального прокурора СССР К. П. Горшенина секретарю ЦК ВКП(б) А. А. Кузнецову о злоупотреблениях руководителей Фрунзенской области. 21 октября 1947 года. — ЦК ВКП(б) и региональные партийные комитеты. 1945-1953, с.104-105.

3 Там же, с. 105.

4 Там же.

5 Записка И. И. Поздняка Г. А. Боркову «Об антигосударственных действиях руководящих работников при проведении денежной реформы». 1948. — В сб.: «Советская жизнь. 1945-1953». М., 2003, с. 578.