Карловы Вары-2006: В каждом дому — по кому

Это стало уже общим местом — сетовать по поводу того, что официальный конкурс — то, ради чего на международный фестиваль, мал он или велик, ломится куча народу, заряженная ожиданием чего-то эдакого, все чаще разочаровывает. И тем не менее пишем мы, пусть и через губу, прежде всего о нем, об официальном конкурсе. Такова наша профессиональная обязанность — замечать и анализировать прежде всего новые фильмы, дабы понять, что «носят» в мировом кино, в какую сторону дрейфует художественная мысль. Искусство селекции программ иной раз способно концептуализировать и самый скромный конкурс, как это произошло на последнем, 41-м МКФ в Карловых Варах. Семейная парадигма решительно потеснила иную проблематику в конкурсе из пятнадцати лент, представляющих разные регионы Европы, Азии, Америки. Подобный тематический крен можно интерпретировать, надув щеки и цитируя Юнга и Лакана, но честнее отнестись к такому совпадению простодушно: собственно, что удивительного в том, что такая малость, как семейные драмы, волнует кинематографистов и в XXI веке. Хотя модель классической семьи давно трещит по швам, семья все еще остается ячейкой общества. Не говоря уже о том, что каждый был когда-то ребенком, а каждый ребенок есть проекция своих родителей, жертва семьи или ее престиж. То, что подобные сюжеты сошлись в карловарском конкурсе, закономерно. Потому что этот фестиваль последовательно поддерживает европейскую культурную традицию, персоналистское искусство, соразмерное человеку.

Папаши

В моем личном рейтинге первое место занимает черная скандинавская драма «Искусственное дыхание». Фабула простая. Сбежавшая из приличной семьи девушка сидит на игле и работает на своего любовника — извращенца и сутенера, даже не пытаясь вырваться из-под его власти. В отчем доме царит безысходный мрак, депрессивная мать выживает за счет младшей дочери, о которой невротически заботится. Но стоит увидеть отца (в этой роли снялся крупный скандинавский актер Петер Андерссон), как становится ясно: в семейной драме повинен он, завязавший алкоголик с тяжелыми комплексами.

«Искусственное дыхание», режиссер Бьёрн Рунге

В пьяной истерике он избил дочь. Чувство вины заставляет его выслеживать девушку. Однажды ему удается силой увезти ее домой. Она снова сбегает.

В финале она вернется сама, освободившись от власти любовника.

Возвращение Веры не дает желанного катарсиса. Да он и невозможен там, где темные инстинкты программируют поведение персонажей. Нетрудно догадаться, что фильм наследует Ингмару Бергману, его обостренному интересу к подпольному в человеке. Режиссер Бьёрн Рунге вслух ссылается на сумрачного гения. Депрессивность скандинавского кинематографа, полагает он, лишь отражение стиля жизни в странах Северной Европы, где отсутствует стихия открытой уличной жизни, свободного общения. Все происходит за глухо закрытой дверью и за порог не выносится. А в каждом дому — по кому, а то и по два. О чем и свидетельствует черное кино Рунге.

Папаша в поисках дочери разъезжает по безлюдному городу, блуждая в лабиринтах хайтековских кварталов, слепящих глаза хорошо промытыми окнами. Сюрреалистические образы урбанизма создают атмосферу экзистенциальной пустоты и безнадежности.

Драма шведско-датского производства окликает финский фильм «Замерзший город». Образ города — важный драматургический элемент этой нетипично семейной истории. Герой фильма, отец троих маленьких детей и любящий семьянин, — таксист. Судьба повернется так, что автомобиль станет его единственным пристанищем. Горячий финский парень будет колесить по скользким улицам Хельсинки, пытаясь понять, как могло случиться, что жена выставила его из дома. Разрыв выглядел мягко, корректно. Просто приехавшая откуда-то жена, оценив, как здорово муж справляется с троицей малышей, один из которых — грудной, предлагает ему попробовать пожить отдельно. А детей передавать из рук в руки согласно расписанию. Простодушный и добрый Вели-Матти (Янне Виртанен) почему-то соглашается без возражений и расспросов. Его жизнь становится добровольным мученичеством.

«Замерзший город», режиссер Аку Лоухимиес

«Замерзший город» Аку Лоухимиеса развивает мотивы и образы его популярного телесериала «Фрагменты». Режиссер в своих интервью тоже много говорит о склонности финнов к депрессии и суициду. Однако его риторика опровергается интонацией картины. Фирменное финское чувство юмора, с легкой руки Аки Каурисмяки растиражированное по белу свету, снимает драматизм происходящего, иронически остраняет самые тяжелые — по жизни — сцены. Ведь большой и добродушный папаша окажется инфантильным и слабонервным, да и вообще трое малышей на одного мужика — это перебор. В какой-то момент он сломается, в подпитии даст, и не без повода, по шее идиоту соседу, лишится работы, потеряет право видеться с детьми. И окажется в тюрьме. Жена навещает его.

В общем, жалко человека.

Картина сделана в стиле докудрамы, что дает статус правдивости этой экзотической истории без претензий на обобщения, на женофобию и — что самое восхитительное — на морализм. Напротив, выходка жены, решившейся на жестокий эксперимент с участием малых детей, подается как объективная данность. Мол, бывает.

Дочки-матери

Как и предыдущие фильмы про отцов и детей, сюжеты на тему «дочки-матери» — среднебюджетная продукция, каковой соответствует, как правило, традиционный нарратив. Мелодрама «Малышка Шерри», игровой дебют американской документалистки Лори Колльер взяла две главные награды фестиваля — Гран-при и «Хрустальный глобус» за лучшую женскую роль актрисе Мэгги Джилленхол.

«Малышка Шерри», режиссер Лори Колльер

Чем же берет картина, названная большим жюри во главе с Гораном Паскалевичем лучшей в конкурсе? Чем хуже черно-белая норвежская «Реприза», самая стильная картина конкурса? Вопрос риторический, ибо неисповедимы вердикты жюри.

Однако ответ все-таки есть. Месседж «Малышки Шерри» обращен к самой широкой аудитории, а Карловы Вары, заметим, ориентируются на публику и всячески это подчеркивают. В центре истории, навеянной детскими воспоминаниями режиссера, — бывшая наркоманка, отсидевшая срок за участие в ограблении. Выйдя на волю, она пытается адаптироваться к нормальной жизни, найти работу, а главное, наладить контакт с дочкой, выросшей в семье брата. Этот процесс оказывается сложнее, чем представлялось героине, и он ей дается с трудом. Ей легче переспать с чиновником, чтобы получить приличную работу, чем жить в убогой съемной квартире под присмотром полиции. Клеймо отверженности не прикроешь тряпками и косметикой — видно, что она — чужая, из другого мира, с другим опытом. Однажды она не выдержала и ширанулась…

На мой вкус, картина могла бы быть острее и драматичнее. Скорей всего, работает эффект родного контекста, в котором этот сюжет выглядел бы куда более жестким по отношению и к персонажам, и к зрителям. Мы беспощадны, таков уж наш менталитет, закаленный, как сталь.

«Чужой ребенок», режиссер Вирджиния Вагон

Рифмой к «Малышке Шерри» смотрится французская мелодрама «Чужой ребенок». Сюжетика «мыльной оперы»: украденный из коляски ребенок, жизнь, зацикленная на поисках, сбежавший муж, подорвавшийся на семейной драме, и вдруг нечаянная встреча с девочкой, у которой точь-в-точь такое же родимое пятно, — режиссерски (режиссер Вирджиния Вагон) разыграна в духе психологической драмы. Небедная, но настрадавшаяся героиня понимает, какой драмой обернется ее счастье для названой матери с тяжелым бэкграундом и для самой девочки, выросшей на городской окраине в беспробудной бедности. И счастлива уже тем, что нашла дочь, пусть и не обладает ею. Фильм завершается христианской нотой смирения.

«Красотка в затруднении» самого кассового чешского режиссера Яна Гржебейка («Пелишки», «Пупендо», «Вверх и вниз») подарила публике идиллический финал, хотя кое-кто может принять его как реалистический, и на здоровье. Комедия в чеховском понимании этого жанра (на этом настаивает сам режиссер) представляет сцены из жизни молодой чешской семьи, пытающейся вписаться в новую реальность и обрести если не богатство, то хотя бы пристойный уровень жизни. Однако криминальный бизнес, которым не слишком умело занимается неудачливый муж героини — перепродажа краденых иномарок, — кончается большим скандалом. Горе-бизнесмен попадает в КПЗ, а его жена, на всякий случай переехавшая с детьми к матери (в этой роли снова блеснула Яна Брейхова, легенда 60-х), пытается вызволить мужа. Хорошенькая и сексуальная блондинка смело отправляется в полицию. И немедленно встречает интеллигентного немолодого господина, который тут же начинает за ней ухаживать так красиво, чего с ней отродясь не случалось.

А фишка в том, что ухажер, итальянский эмигрант чешского происхождения, — и есть истец по делу об украденной машине.

«Красотка в затруднении», режиссер Ян Гржебейк

Как всегда у Гржебейка и его бессменного соавтора кинодраматурга Петера Ярховского, сюжет расцвечен множеством разножанровых перипетий. «Красотка в затруднении» — это шипучий, как шампанское, жанровый микс, в котором органично сплавлены трагикомедия, фарс, бытовой анекдот, love story, рефлексия на социальную ситуацию в Чехии и волшебная сказка.

В сказочном мире оказывается новочешская Золушка Марцела (Анна Гейслерова), встретившая своего принца в образе пожилого миллионера. Да вот беда — своего непутевого мужа Марцела любит, но как ей хочется почувствовать себя в шкуре богатой и беззаботной леди! И вот — гламурная картинка, как из телерекламы: вместе с детьми счастливая Марцела купается в бассейне прямо-таки кислотной голубизны, а довольный итальянец прогуливается по бортику.

А может, это всего лишь мечта? Виртуальная реальность? Может, это — как картинка на очаге в каморке папы Карло?

Зато утешает!