Позывные гламура. Гламур: культурная экспансия или новая идеология?

Появившееся несколько лет назад в российском культурном словаре понятие «гламур» уже вошло в широкий обиход. Это слово связано с тремя контекстами: 1) с миром потребления товаров и услуг, 2) с модой, шоу, стилями жизни, то есть областью определенных культурных практик, 3) с медиа, глянцевыми журналами, книгами, телевидением, поставляющими образы для большой аудитории1. Так что у этого термина широкие границы понимания. Такая размытость удобна, так как позволяет ему, как емкой пустой форме, сохранять актуальность, подстраиваясь под меняющееся содержание.

Glamour — волшебство, чары, привлекательность, обаяние. В нынешнем употреблении — это образ, обладающий красотой, блеском, шармом. Чаще всего о гламуре говорят как о стиле и как об идеологии, оформляющейся или уже сложившейся. У этого явления прослеживаются разные родословные: одни авторы связывают его со сферой грез, выстроенной в культуре во-круг процессов потребления (с конца XIX века или послевоенного периода ХХ века — эпохи становления массового общества). Другие пишут о более узком стилистическом направлении последних двадцати лет.

Нас будут интересовать способы использования гламура на российском ТВ. И ответ на вопрос, почему в последнее время это понятие так интенсивно ротируется.

Стиль жизни

Гламур ассоциируется с яркостью и внешней легкостью жизни, противопоставленной как рутине, так и эпигонству «подлинного» шика и чар. Он предполагает светскость, успешность и демонстративную праздность. Истории гламурных персонажей повествуют не о труде и тяготах зарабатывания денег, а об их увлекательной трате. Это понятие всегда используется как синоним сверхблагополучия.

Слово «гламур» естественно живет в рекламном контексте: «Это целое настроение, дух последнего десятилетия. Гламур как стиль не поддается определению — это некая аура, под влиянием которой прошли несколько последних лет»2 (текст, рекламирующий марку часов). Его основная рекламная идея: то, что в культуре наделено ценностью — счастье, красота, молодость, здоровье, успешность, любовь, принадлежность к желанной группе, — может быть достигнуто при помощи покупки соответствующего «свидетеля» или его «заместителя» из мира товаров. Именно поэтому гламур поощряет самое активное потребление.

Изначальное пространство гламура — мода, сфера светской жизни и богемной тусовки. Его сердце составляют люди, занятые в сфере производства и сбыта образов (печатных и электронных медиа, рекламы, шоу и т. п.), «белые воротнички», высокооплачиваемые работники офисов. Этот стиль иерархичен, подразумевает определенный уровень материальной обеспеченности, ведь он требует подлинности товаров ведущих брендов, поощряет труднодоступность, посвящение в науку сочетания лейблов, взгляд «избранных» на «всех остальных».

В то же время гламур вовлекает в свою орбиту другие социальные группы. Если верхушка этой пирамиды доступна для немногих, то на причастность к ее основанию может претендовать каждый. Всеми своими ресурсами стимулируя приобретение товаров, это популярное, поддержанное рекламой и глянцевыми журналами течение соблазняет всех, задавая недостижимый, но манящий идеал для подражания. В этом смысле о гламуре следует говорить как об особом явлении массовой культуры.

Гламур предполагает набор установок идеологического свойства. Его неписаный кодекс ориентирован на культуру медийных звезд. В ней же, в свою очередь, воспроизводятся омассовленные атрибуты элиты. Люди гламура, как и звезды, создают причудливый образ поп-аристократии с ее легко опознаваемыми и простыми для тиражирования знаками «людей большого света»: ценно не то, что требует усилия или знания, а то, что «можно себе позволить», — причуды, каприз, подчеркнутый нарциссизм. Гламуру как стилю свойственна мода на характер (непредсказуемость, переменчивость, дерзость, изнеженное бунтарство). В противоположность естественности гламур культивирует свои довольно жестокие законы. Поведение в их рамках нередко противопоставлено действиям по привычным правилам (рациональность, подчинение конвенциям, лояльность к окружающим, демократизм). Поверхностный аристократизм гламура позволяет своим персонажам являть себя подобно феодальной знати и скандалить подобно слугам: и то и другое отвечает требованию поддержания интереса в медиа. Отсюда неустойчивость той границы, которая отделяет благополучную повседневность героев глянца от громких трэш-скандалов.

Гламур отдает предпочтение несложному. Можно привести множество обратных примеров, как различные течения в культуре, предполагавшие изы-сканность и «волшебство» облика, тяготели к усложненным правилам и формам — от дендизма с его чрезвычайно разработанной и закрытой системой значений до эпатажного гламура художественной богемы 1980-1990-х годов, легендарного Лея Бауэри. Принципиальное отличие состоит в том, что эти течения не были ориентированы на коммерческий широкий спрос. Кроме того, они предполагали изобретение нового, поиск всегда неожиданной формы для выражения содержания. Гламур, о котором мы говорим, задает труднодоступные, но массово воспроизводимые образцы, а совершенство облика здесь нужно ради соответствия модели. В самом устройстве гламура заложена формульность. Его критики обычно отмечают стертость индивидуальности на общем фоне стилистической выверенности.

Сопротивление гламура усилию, глубине, уникальности заставляет рассматривать его как особый культ поверхностности, предпочтение доведенной до совершенства оболочки (облика человека, фотографии в журнале, интерьера дома и т. п.), той формы, которая часто не предполагает обязательную связь с содержанием.

Гламур на телеэкране

Поточное создание и показ глянцевой «красоты», подчиненной логике рекламного образа, — одна из ведущих тенденций на современном отечественном телеэкране. Гламур производится не просто в большом, но в избыточном объеме. Каково назначение этого очень востребованного стиля, как он работает на ТВ?

На разных каналах транслируются поп-концерты со схожей стилистикой и медленно обновляющимся составом участников, реалити-шоу от «Фабрики звезд» до «Дома-2», конвейерным способом выпускающие новых героев шоу и рекламы, передачи из жизни медиа-персонажей (схожие с «Одним днем со звездой»), рейтинги успешных «молодых и сексуальных» участников светской хроники. Клонируются программы, в которых знаменитости показывают свои интерьеры, гардероб, занимаются шопингом, предстают в неожиданных контекстах: танцы, фигурное катание, цирк, пение со звездами. В ток-шоу звезды, которые, по мнению создателей телепрограмм, наиболее привлекательны для зрителя, заменяют обычных людей. В условиях, когда на телевидении нет интереса и желания исследовать общество, представлять его культурные группы с их стилями жизни, а также в контексте сворачивания социального и политического вещания, именно звезда выступает в роли удобного, зрелищного и безальтернативного героя. Другая тенденция связана с последовательным отказом от сложности или того, что может быть за нее принято: от множественности значений, разнообразия форм, затратности в производстве.

В настоящее время гламур удачно накладывается на эти тренды. Его экспансия на телевидении выглядит как специально разрабатываемый проект. Он выступает в роли чрезвычайно емкой «пустой» формы, под которую в дальнейшем ведется поиск содержания.

В этой связи показательна церемония вручения премий журнала Glamour (в эфире СТС — 22 октября 2006 года). Во время награждения некоторые победители («ТВ-актриса года», «Модный дизайнер года» и т. п.) считали нужным выразить удивление, что их отнесли к гламуру, сказать о своей непринадлежности к этому пространству. «Мне всегда казалось, что я не имею отношения к гламуру и равно гламур не имеет отношения ко мне» (слова признательности), «Мне кажется, что мой гламур несколько иной, чем принято считать в массовой культуре, но я благодарна…»

Этот феномен не мог бы возникнуть и стать настолько популярным, если бы не отвечал определенным запросам. В одном из эфиров «Школы злословия» Лев Рубинштейн охарактеризовал гламур как новую идеологию, по-скольку он удобен как официальный культурный язык, отвечает основному направлению в сфере политики, принятым способам представления власти в медиа, позволяет конструировать облегченный образ мира, где нет проблем, где не требуется усилий, дает возможность создавать сглаженную репрезентацию жизни, где «все будет хорошо», где царит вечный праздник. Элементы нового большого стиля на российском телевидении включают, таким образом, и государственный заказ на позитив, и глянец в способах описания реальности.

Помимо того удобства, которое несет гламур, замещая на экране отсутствующие программы, он предоставляет еще одну возможность — шанс для обнаружения себя сложившемуся социокультурному слою, верхушке среднего класса (upper-middle class). Формат гламурной телепрезентации предлагает способ высказывания всей новой группе — успешным бизнесменам, высокооплачиваемым профессионалам, людям из сферы медиа, шоу-индустрии, искусства. В СМИ им соответствуют культурные штампы: это «обитатели Рублевки», «олигархи», «звезды» и т. д. Конечно, эти клише проще и беднее, чем новые реалии, но именно через них они опознаются. Ведь в современной российской культуре единственная значимая для общества среда, где можно заявить о себе, — это медиа. В условиях, когда в первую очередь телевидение наделяет человека или группу самим статусом существования, когда политика на экране исключена, а социальные высказывания непрестижны, именно шоу оказывается последней возможностью представления себя. Образ беспроблемной и чарующей звезды, может быть, и не вполне адекватен для выражения нового содержания, однако он лучше, чем полная непредставленность в культуре или отталкивающие шаржи из телесериала «Рублевка-live».

«Внутри среднего класса, или нескольких российских средних классов, существует еще один, непросчитанный, гламурный, в котором гламурно-потребительски сближены и отчасти уравнены в потребностях банковские люди, учителя и медработники»3. Действительно, формат гламура играет важную роль на ТВ, поощряя успешность, одобряя состоявшихся профессионалов и одновременно раскрывая социально-терапевтические ресурсы потребления, следования моде, преобразования себя и своей повседневности в соответствии с образцами «прекрасного».

Гламур на экране должен быть адресован разным группам зрителей. Видимо, поэтому это течение находит различные выражения. Радикальный гламур сродни «пощечине общественному вкусу». Он напоминает о тактиках звездного эпатажа. В качестве примера можно привести программу «Блондинка в шоколаде» (МУЗ-ТВ), предлагающую зрителям подглядеть за жизнью Ксении Собчак. Для того чтобы удивить и шокировать публику, в программе ведется обратный отсчет от нормы: героиня утрирует собственную «порочность», «испорченность богатством», демонстрирует презрение к обычным людям, к другим звездам.

Это называется «Шанель для бедных», это чисто такая мечта лошиц, типа «Шанель для бедных», точно. Я уже вижу модниц из Бутова конкретно с такими сумочками. (Сцена шопинга.)

Семечки я люблю. Я вообще очень люблю аутентичность во всем. Вот я считаю, вот, что если ты в жопе — а это, конкретно, жопа, вот, вы смотрите, там какие-то, блин, новостройки, какая-то деревня глухая, — и поэтому семечки как бы тебя они смиряют с действительностью окружающей: то есть ты полностью чувствуешь себя такой бабкой, тебе не хватает платка шерстяного, сидишь в жопе и, в общем, понимаешь, что жизнь не удалась. (О работе в «Доме-2».)

Машины я люблю хорошие. Водители у меня конкретно долго не живут. На них, как на йогуртах, конкретно, вот, выходит срок годности. Срок жизни водителя у меня два-три месяца. После этого им ничего не хочется, никакой зарплаты… После этого они уходят от меня конкретно в лес. Вот этот недавно пришел, поэтому, я думаю, месяца два он еще должен продержаться.

В ассортимент гламурного персонажа входят самолюбование, показательная трата денег, грязная, лексически скудная речь, проявление негативных чувств и эмоций. От героини требуется провоцировать зрителей, вызывая или раздражение, или желание подражать себе. Граница гламура и трэша выглядит размытой.

В отличие от радикального, массовый, «мейнстримовый» гламур на ТВ буржуазен; его непременный атрибут — упоение потреблением, благополучием, часто без ауры и магии, давшей имя этому стилю. На практике эти оба направления, как правило, лишены изысканности художественного решения, интеллектуального блеска или новизны. Достаточно скучное, гламурное шоу сводится к перечислению новых приобретений/успехов/наград очередного персонажа. Складывается ощущение, что для ряда героев это не более чем способ показать свое благополучие, публично погордиться домом, доходом, возможностью «жить красиво». Так происходит в упомянутой «Блондинке в шоколаде» или в программе «Полный фэшн с Сергеем Зверевым». Гламур здесь теряет дух легкости, игры и на первый план выходят привычные вещи: забота героя о том, чтобы хорошо выглядеть перед камерой, или беспокойство о том, как «сразить наповал олигарха», пусть даже «стареющего», или «олигарха-лоха из Сибири».

На телевидении гламур функционирует как пространство, способное к агрессивному втягиванию в себя других форм, к захвату непохожего на себя. «Если раньше гламур гнездился в отведенных рамках — это зона определенных изданий и издательств, это гламурная индустрия, успешный и быстро растущий рынок гламурных услуг, то теперь суть происходящего — в неразличимости, в отмене какой бы то ни было рамки«4. В СМИ периодически озвучивается недоуменный вопрос: чем же плох гламур на ТВ? Сам по себе он нейтрален, как и другие стили; обладает потенциалом для выражения существующих в социуме запросов, имеет свои достоинства и недостатки. Определенная проблема возникает в связи с самой прагматикой гламура на экране.

Его можно сравнить с сахарным сиропом, уместным в качестве десерта. Но сироп, покрывающий обеденные блюда, салаты, суп, бифштекс, ежедневно увеличивающий свою массу, абсорбирующий все продукты, составит картину, достойную комедии абсурда или хоррора. Такой силой поглощения обладает телевизионный гламур. Основанный на культуре потребления, он способен «похищать» практически любые вещи и «возвращать» их несколько иными, чем прежде, — «улучшенными», лишенными остроты или изощренности, заключенными в глянцевую, удобную для покупателя упаковку5. Гламур охотно пропускает внешние знаки несогласия с собой, поскольку товар внутри глянца должен быть разнообразным. Протест включается в гламурное пространство настолько, насколько он может быть интересен для продвижения бренда, рассчитанного на протестную аудиторию.

Отсутствие альтернативы хорошо видно на примере российского «анти-гламура». Этот феномен проявился в сфере литературы, в большинстве своем поглощенной глянцем. Посвященные борьбе с гламуром популярные романы чаще всего представляют то же явление, но с обратными знаками (с той же интеллектуальной безыскусностью, большей долей чернухи, презрением к «непосвященным» и несколько иным набором лейблов, вызывающих гордость у героев). Не случайно в ряде книжных магазинов новинки сезона анонсировались так: «Антигламур — читать модно!» Кажется, что движение не по поверхности требует известных усилий, органы для которых атрофируются.

Коды информационного гламура

Гламур, как пленка, покрывает многие телевизионные форматы. Они перенимают его требования, стилизуют под него содержание и изображение. Это прослеживается на примерах развлекательных программ (от одной из первых перешедших в глянец «Что? Где? Когда?» до новых форматов, рожденных в этом пространстве — игр типа «Кто хочет стать миллионером?» и сериалов-ситкомов). В рамках гламура снимается кино, с успехом идущее и на большом, и на телевизионном экранах. Например, «Статский советник», «Турецкий гамбит», «9 рота». Разные по жанрам и по устройству фильмы построены на принципе холодной выверенности безупречных кадров, предписывающих зрителю испытывать строго определенные эмоции, смеяться по алгоритму в местах, назначенных смешными, грустить в грустных, и т. п. На телевизионные программы переносятся некоторые общие принципы построения вербального и визуального текстов. Это внешний блеск, глянцевая аккуратная картинка, которую можно сравнить с хорошо отретушированной фотографией в рекламном журнале. Излюбленные способы показа — клип, фрагментарность, монтаж, разрушающий длительность действия или разговора. Крупные планы, фиксирующие зритель-ский взгляд на поверхности, на частях лица появляющегося в кадре человека, которые блокируют возможность проникнуть за оболочку очевидного.

В рамках гламурного формата коммуникация рассчитана на узкую группу. Предпочтительная форма социальности для гламура — тусовка, общение внутри своих, замкнутое на тех, кто включен в это поле. Ощущение закрытости среды усиливается тем, что одни и те же люди-образы перемещаются из сериала в рекламу, из рекламы на концерт, в шоу (как это происходит с «прекрасной няней» Анастасией Заворотнюк или Иваном Ургантом). Гламурный разговор сосредоточен в безопасной для телевидения зоне, поэтому в таких программах нет политической или социальной остроты. Основной тип высказывания — светский треп, иногда остроумный и яркий, чаще предсказуемый. Его излюбленное послание можно назвать безальтернативно позитивным: «Ваня, рядом с тобой стоит такая красивая девушка!» — «Приятно слышать комплимент от красивой девушки!» (церемония журнала Glamour, обмен приветствиями между победительницей в одной из категорий и ведущей шоу).

На телевидении массовый зритель в большинстве программ конструируется как простой или даже упрощенный. Эта тенденция усиливается благодаря экспансии глянца: текст должен всегда нравиться потребителю, угождать ему. И хотя гламур изначально связан с группой, которая выделена из «таких, как все» уровнем дохода или гипотетическим профессионализмом, его аудитория вместе с жаждой расширения круга зрителей попадает под прессинг понижающего стандарта. Срабатывает страх потерять рейтинг. Таким образом, на практике гламур устанавливает еще один фильтр, не пропускающий сложные мысли, аргументацию, непонятные слова, длинные предложения. Предполагается, что зритель не опознает литературные цитаты, аллюзии к культурным образам и сюжетам. Упоминание имен, не входящих в поп-культурную обойму, рассматривается как повод для насмешки.

Постоянный спутник гламурного шоу — скука, поэтому действие должно сопровождаться шуткой, каламбуром, веселой закадровой музыкой. Текст строится на повторах, подразумевая непонятливого или забывчивого телезрителя; предполагается, что зритель быстро устает смотреть и слушать об одном и том же, следить за логикой повествования, не желает долго останавливаться на одной теме.

Драматические последствия для российского телевещания — то, что приемы гламура заимствуются информационно-политическими программами.

ТВ последних лет почти не пропускает экспертизу и аналитику, поощряя только развлекательные форматы. В сфере новостей и общественного вещания начинает преобладать стилистика информационного развлечения, которая используется для производства и поддержания образа стабильности и благополучия в закадровой реальности.

Элементы infotainment появились на российском телевидении в проектах Леонида Парфенова. Популярность программ «Намедни» и «Страна и мир» способствовала тому, что приемы для создания глянцевого тележурнала были широко заимствованы другими программами («Вести недели с Брилёвым», «Сегодня. Итоговая программа», «Воскресный вечер с Соловьевым» и другие). Сходство информационно-политических программ, выходящих на разных каналах, заставляет считать, что глянцевый язык общения со зрителями принят в качестве правильного.

Менее ответственный гламурный формат информационно-политических программ дает шанс тележурналистам оставаться в профессии. Содержание программ подчиняется требованиям конформизма или выражается на языке намеков «для посвященных». От ярких проектов Парфенова здесь заимствованы общие ходы, но индивидуальность стерта. Язык гламурных новостей подразумевает смешение важного и незначимого, высокий темп речи ведущего и смены картинки, драматизм контрастов в сюжетах, дистанцированность от происходящего. Для представления темы в информационных программах используется техника клипа: изображение и текст нарезаются так, чтобы разрушить непрерывность повествования независимо от того, о чем рассказывается в репортажах. Фрагментарность привлекает взгляд зрителя к экрану, но она же устанавливает барьер, который не пропускает смыслы, превосходящие уровень констатации факта. Стилистика глянцевого тележурнала предполагает респектабельность, но способна смещаться в сторону бульварности; это движение прослеживается не только в выборе темы, но и в интонации пустого светского разговора, применимой к освещению любой проблемы.

Язык гламурной информационной программы принципиально неточен. С его помощью можно уклониться от того, чтобы называть вещи своими именами. Поскольку объяснение событий должно быть занимательным, официальная риторика сочетается с прибаутками, поговорками, цитатами из песен и кино, соединенными на уровне ассоциаций («Сказки чеченского леса», «Швыдкой и его команда: будет ли уничтожен Большой театр?», «По границе Вася больше не ходит хмуро»). Текст ведущих часто состоит только из таких высказываний. К этому легко присоединяются развязные бытовые обороты для диффамации политических оппонентов (как это происходит в «Постскриптуме» А. Пушкова или «Однако» М. Леонтьева). Интерпретации, которые можно получить с помощью языка infotainment, апеллируют к уже готовым формулам, присутствующим в сознании аудитории.

Невнятность речи служит для нивелирования значимого. В итоговых программах могут звучать точные оценки, бегло проговариваться важные вещи, которые требуют подробного обсуждения. Но они тут же камуфлируются при помощи высокого темпа речи ведущего и корреспондентов, перескока с темы на тему, стремительной смены кадров, разудалой музыки. Кажется, что основное усилие создателей глянцевых информационных программ уходит на то, чтобы быстро проговорить материал, сказав все между строк. Спрятать сказанное так, чтобы зритель не догадался, что же было произнесено.

Элементы трэша и радикального гламура нужны для того, чтобы блокировать высказывание, не дать состояться разговору или утопить острую проблему в информационном шуме (как это нередко происходит в шоу В. Соловьева). Распространенный прием состоит в том, чтобы связать серьезную, требующую глубокого профессионального анализа тему с легкомысленным и нелепым сюжетом, дискредитирующим саму проблему. Например, в передаче «Сегодня. Итоговая программа» 17 сентября 2006 года после постановки вопроса о межэтнических конфликтах в России шел репортаж, в котором рекомендовалось снижать уровень нетерпимости в обществе, открывая публичные дома по примеру того, как это делается в Воркуте; после этого к заявленной — в высшей степени актуальной и болезненной — теме больше не возвращались.

Приемы гламурной тележурналистики позволяют имитировать аналитику и присутствие в эфире многообразия политических взглядов. Из программ исчезает анализ, к событиям предлагается относиться эмоционально, одобрять их, переживать или гневаться. Отсутствие серьезного обсуждения проблем, отказ от профессиональной оценки — все это работает на создание привлекательной информационной поверхности, за которую ради безопасности и душевного спокойствия лучше не заглядывать.

Что противопоставить гламуру?

Телевизионная реальность на центральных каналах имеет лишь крайности: вечному празднику гламура здесь противопоставлена другая популярная в 2000-х версия действительности — репрезентация жестокой криминализированной среды, которая может внушать только страх и надежду на сильную власть с правоохранительными структурами. К этому присоединяются программы, проводящие генеральную линию в идеологии.

Так, например — произвольно выбранный, — вечерний эфир Первого канала (22 часа, 23 октября) предлагал следующую картину: «Спецрасследование: Преступления иностранцев в России». Начало программы: «Все эти люди приехали сюда на работу. Перед ними Россия любезно распахнула двери, предоставила кров и возможность кормить свои семьи и заниматься бизнесом. Но о том, что в России существуют законы, иностранцы быстро забыли и стали вести себя так, как удобно им». Акценты в программе расставлены следующим образом: в происходящих преступлениях повинны не конкретные люди и не мафиозные структуры, плотно сросшиеся с правоохранительными органами, а усредненные «иностранцы» и «понаехавшие», из массы которых как бы наугад камера выхватывает отдельные фигуры удобных национальностей. «Вы гражданин какой страны?» — «Израиля». […] Задержанный Шота Ш***швили является знаменитым криминальным авторитетом. Уроженец Грузии, в один прекрасный день он обнаружил у себя сильную примесь еврей-ской крови и эмигрировал в Израиль, но уже спустя несколько месяцев оказался в столице нашей родины. Жил здесь нелегально…«

От напора криминала пополам с идеологическим заказом в этой передаче зритель прайм-тайма имел возможность переключить канал и, оказавшись на МУЗ-ТВ, забыться с программой «Полный фэшн. В поисках жены с Сергеем Зверевым» («свидания, советы свахи, политических деятелей и магов. Может быть, он наконец найдет свою вторую половину!»).

Середина между этими крайностями прописана слабо. Когда отсутствуют иные версии созидательной и разнообразной жизни, гламур, выражая стремление к новой повседневной норме, рассматривается как потенциальный источник ориентиров и ценностей. Представая на экране не как увлекательное дополнение к другим возможностям, а как безальтернативная всеобъемлющая среда, он трансформирует сферу мечтаний под свой достаточно ограниченный репертуар. Его сильная сторона — поощрение успешности и желания добиваться большего, но дидактика потребления автоматически работает на унификацию как формы, так и содержания.

Присущая гламуру стилистика «для посвященных» усиливает тенденцию к закрытости, и без того преобладающую в российской культуре. Между тем и в обществе, и на ТВ наблюдается дефицит открытых структур, проницаемости и ясности.

На российском телеэкране не хватает внятного, умного разговора со зрителем, без стёба, манерности и интонации «для своих», недостает аргументированной речи профессионалов, образов нормальной человеческой повседневности, где россиянам не угрожают зловещие иностранцы и другие антигерои текущего момента. В жизни существуют не только нимфы и полубоги или преступники и стражи правопорядка. Запрос на такую альтернативу, как и на иные сценарии успеха и полноценной жизни в современном мире, выражает себя все более отчетливо.

1 См., например, обсуждение этой темы: П е н с к а я Е. Все слопает гламур. — «Русский журнал», 9 августа 2006 года; П ч е л к и н а К. Гламур - новая идеология или старые раны? — http://drugaya.ru/content/doc592.html 28 сентября 2006 года; Г о р е с л а в с к а я М. «Антигламур» захватил телевидение http://www.dni.ru/news/telekritika/2006/6/5/84659.html;

2 М и х а й л о в М. Как стать богом. Куда деться от гламура. Спасет ли гламур мир — «Все ясно», 2006, № 11, ноябрь. 2

3 П е н с к а я Е. Цит. изд.

4 Там же.

5 В этом смысле гламурная продукция на ТВ напоминает о «степфордских женах» из одноименного фильма — совершенных, ухоженных, красивых, улыбающихся женщинах, идеальных домохозяйках и супругах, чьим единственным недостатком было отсутствие в них подлинной жизни.