Хэппенинг. «Явление», режиссер М. Найт Шьямалан
«Явление» (The Happening)
 |
Автор сценария, режиссер М. Найт Шьямалан
Оператор Так Фудзимото
Художник Жаннин Клаудиа Оппуолл
Композитор Джеймс Ньютон Хоуард
В ролях: Марк Уолберг, Зои Дешанель, Джон Легисамо, Эшлин Санчес, Бетти Бакли и другие
Barry Mendel Production, Blinding Edge Pictures, Spyglass Entertainment, 20th Century Fox, UTV Motion Pictures, UTV
США
2008
Фильму М. Найта Шьямалана, переведенному для нашего проката как «Явление», не повезло в прокатном графике: он вышел буквально вслед за хоррором Картера Смита «Руины», в котором используется не только тот же основной сюжетный ход — угроза человечеству, исходящая из самой природы, — но и повествовательный прием закольцовывания истории. И хотя картина модного фотохудожника Смита, дебютировавшего в большом кино, сделана мастерски и отнюдь не поверхностно пуста, все же «Руины» — чисто жанровое кино, а «Явление» лишь мимикрирует под популярный жанр, как это обычно делает Шьямалан, пытаясь внушить нам необходимость осмыслить настоятельность некоего выбора.
Манеру Шьямалана легко пародировать. Он сам словно подставляется, раз от разу используя одни и те же приемы, одни и те же принципы повествования. Он демонстративно идет против течения, против мейнстрима с его убыстряющимся темпом и калейдоскопическим клиповым монтажом, приучая нас к восточной медитативной практике. В основе сюжета «Явления» — стереотипная ситуация: некая враждебная сила угрожает жизни на Земле. Ужас в том, что враг невидим, неосязаем, неслышим. Тем не менее знаки приближающейся катастрофы рассыпаны повсюду, надо только обладать неким особым чутьем, чтобы их различить, а тем более расшифровать. Но люди не только не замечают эти знамения, но и слышать о них не хотят, и вот смертельная угроза, признаки которой оглашает на уроке учитель Эллиот Мур (Марк Уолберг), оставляет его учеников сонно равнодушными. Но это само по себе и есть угроза: рассказывая о внезапной гибели пчел на всей территории страны, Мур по сути дела дает экспозицию того, что вскоре ожидает человечество, теряющее самое существенное — инстинкт жизни. Не случайно, задавая ученикам вопрос о том, почему все-таки исчезают пчелы, от которых не остается даже трупиков, Эллиот обращается к красавчику, завороженному самим собой. Однако тот в вопросе учителя может расслышать лишь то, что касается непосредственно его; парня настораживает, что его красота, оказывается, не вечна, потому что нос и уши растут по миллиметру в год, унося его совершенство. В этом примере — глухая сосредоточенность человека на индивидуальных заморочках, мешающая обратить внимание на реальные проблемы глобального масштаба, возможно, несущие гибель и ему, и его близким.
Месть природы, измученной хозяйственно-экспериментаторской деятельностью человека-покорителя, давно стала предметом интереса и литературы, и кинематографа, особенно после наглядных уроков последствий ядерных взрывов. Самомнение homo sapiens, безответственно провозгласившего себя царем природы, разбивается о ее сопротивление, которое проявляется в непредсказуемых результатах, грозящих смести человечество с лица Земли. В наши дни, когда редкий день начинается без известий о сокрушительных цунами, наводнениях, землетрясениях или торнадо, и это уж не говоря о регулярных сводках, касающихся фатальных климатических изменений, эта тема становится как никогда актуальной. Однако Шьямалан, сам написавший сценарий своего нового фильма, вторгается в неизведанную зону, которая всегда казалась последним бастионом выживания человека. Он рассказывает историю о том, как вмешательство природы не просто физически уничтожает человека или массу людей, а лишает вид homo sapiens самого главного — инстинкта самосохранения, воли к жизни или, иначе говоря, уводит с арены жизнедеятельности Эрос, чтобы отдать ее во власть Танатоса.
Триллер о катастрофах, как правило, начинается с описания мирной повседневности, с атмосферы, погружающей персонажей в расслабленно безмятежное существование. Что может быть обыденнее, чем школьный урок, треп рабочих на стройплощадке, девичья беседа на скамейке в Центральном парке Нью-Йорка! Фишка в том, что сама эта повседневность, обыденность и оказывается смертоносным ужасом. Что может быть обычнее, обиходнее и безобиднее, чем растения, даже не какие-то плотоядные экзоты, как в фильме Картера или в классическом «Дне триффидов», а самые простые тополя или платаны. Но именно от них и исходит посыл смерти: отравленная неизвестным нейротоксином девушка на скамейке молча и внезапно втыкает себе в горло шпильку; полицейский на мостовой стреляет себе в висок, роняет пистолет, который подхватывает сначала водитель из рядом стоящей машины, потом женщина с тротуара, и тоже падают замертво; служащий в цирке подставляется под пасть разъяренного льва; строители падают с верхотуры, обуянные неодолимым желанием умереть.
Инструменты Шьямалана — тишина, медлительность, благодаря чему создается атмосфера жути, ощущение некоей запредельной силы и власти, тайно контролирующей нашу жизнь. Эта сила существует лишь в знаках — в данном случае в зловеще колышущейся листве. Зараза разносится ветром, шумящим меж деревьев, свистящим в траве, врывающимся в раскрытые окна, приобретая размах космической силы, волной подхватывающей толпы людей, создавая ощущение паники.
Однако, как всегда у Шьямалана, история с растениями, уничтожающими в людях волю к жизни, — всего лишь обманка, инструмент для обнаружения сокровенного, то есть того, что уже поселилось в наших душах, подтачивая их изнутри. Атрофия жизненных сил, поражающая старые цивилизации, готовит нас к печальной перспективе опустошения. Эрос теряет силы, уступая место Танатосу, что проявляется в массовизации явлений, которые кажутся вполне невинными, хвастливо выставляются напоказ, становятся брендами. Маскулинизация женщин, феминизация мужчин, оголтелая борьба за права секс-меньшинств, превращающихся в большинство, сигнализируют о распространяющейся, как зараза, импотенции, бессилии и агрессивном нежелании продлевать род человеческий.
Опять-таки, как принято в фильмах-катастрофах, история в «Явлении» рассказывается на примере отдельно взятой семьи. В отличие от Стивена Спилберга, выбравшего на главную роль в экранизации «Войны миров» (с этим фильмом, на мой взгляд безосновательно, часто сравнивают картину Шьямалана) мегазвезду Тома Круза, которого трудно вообразить рабочим-докером, Шьямалан взял протагонистом Марка Уолберга с его простым, морщинистым лицом и неказистой фигурой, вполне совпадающими с образом обычного школьного учителя из Пенсильвании. (Таким образом, это подчеркнуто заурядная история, причем случиться она может с каждым, и все равны перед угрозой — а потому в массовых сценах мы видим среди беженцев людей разных возрастов, из разных социальных страт.) В личной жизни Эллиота Мура наметилась трещина, о которой он еще не подозревает. Пока он проводит уроки, его молодая жена Альма (Зои Дешанель) мучается дилеммой — продолжать отношения со случайным знакомым или нет. Поступающие с телеэкрана новости об эпидемии самоубийств и тревога мужа побуждают эту пару покинуть опасный город Филадельфию, чтобы укрыться где-нибудь в глуши. Вместе с ними садится в поезд коллега Эллиота Джулиан (Джон Легисамо) с дочкой Джесс (Эшлин Санчес). Но далеко уехать им не удается — зараза, символически зародившись в самом сердце цивилизации — на северо-востоке США, распространяется по стране с невероятной силой. Джулиан, потерявший связь с женой, оставляет дочь на попечение друга и едет на поиски в попутной машине, водитель которой под влиянием все того же нейротоксина вскоре врежется в дерево. Эллиот, Альма и Джесс теряют по пути и других спутников-беженцев, попадая в стоящий на отшибе дом полуодичавшей одинокой вдовы, где и наступает кульминация.
Как всегда, под прикрытием популярного жанра Шьямалан ставит нас перед выбором. Мы должны сделать выбор, пример которого подают герои фильма, чьи распавшиеся семьи соединяются в новую, жизнеспособную ячейку. Повинуясь не нейротоксину, а любовному порыву, Эллиот и Альма вместе с девочкой выходят из разных убежищ на отравленную территорию, чтобы соединиться, — вместе, если повезет, выжить или вместе встретить смерть. И природа будто отступает перед лицом этого подвига, Эрос побеждает Танатос, а наши герои благополучно возвращаются к мирной жизни. Это решение подсказано Эллиоту не разумом, который, скорее всего, заставил бы его кротко отсиживаться за крепкими стенами, а продиктовано внезапным озарением пробудившегося инстинкта сохранения рода, требующего взять под крыло слабого.
Критики говорят, что, начиная с «Шестого чувства», переходя к «Неуязвимому», «Знакам» и «Таинственному лесу», Шьямалан будто пародирует самого себя, становясь легкой добычей для хорошо узнаваемых эпизодов «Очень страшного кино». Говорят, что он одержим манией величия и не осознает смехотворности самоповторов. Мне кажется, в данном случае Шья-малан повел себя хитрее. Не случайно он назвал свой фильм Happening — давайте, мол, сыграем в такую театральную игру без всяких спецэффектов, устроим хэппенинг. Не случайно открыл карты, сказав, что маленькую Эшлин Санчес взял на роль Джесс, потому что ему нужна была «ангельская сила, которая могла бы помогать Эллиоту и Альме сохранять благоразумие в попытках защитить ее». Не случайно он демонстративно разворачивает действие на просторах Пенсильвании — территории, давно зафрахтованной Джорджем Ромеро для его хорроров. Не случайно выбрал на роль эксцентричной миссис Джонс, давшей жутковатое убежище Эллиоту, Альме и Джесс, Бетти Бакли, дебютировавшую в кино в легендарной «Кэрри» Уильяма Фридкина по роману Стивена Кинга. Да и премьера, назначенная на пятницу, 13-е, — явное указание на игру, затеянную Шьямаланом со зрителем. Но сказка — ложь, да в ней намек. Поступок персонажей столь наивно неблагоразумен, что его идеальный исход принимаешь лишь как уступку жанру. А потому и стереотипно-фирменный «поворот Шьямалана» в финале, где вроде бы утихомирившийся токсин вновь начинает свою адскую работу, выглядит не автопародией, а горькой иронией.
