Год начал и разочарований

Устраивать фестиваль документального кино в 2008 году было делом рисковым. С одной стороны, фильмы, которые невозможно увидеть за пределами киносмотра, уже собирают полные залы людей разного возраста и социальной принадлежности. С другой — смотреть решительно нечего: документальное кино, о подъеме которого модно говорить уже несколько лет, однообразно и неизобретательно. Отборщикам «Артдокфеста»-2008 пришлось, вероятно, нелегко, зато аншлаги на просмотрах компенсировали их усилия.

«9 забытых песен», режиссер Галина Красноборова

«Артдокфест» возник в 2007-м на базе кинопремии «Лавровая ветвь», вручаемой в декабре. Два предыдущих года фильмы-номинанты премии были успешно показаны заинтересованной публике, и стало понятно, что у фестиваля будет своя аудитория — из тех продвинутых зрителей, кто не считает, что документалистика далеко не исчерпывается документальными телевизионными программами. Вот и слоган «Артдокфеста»: «Кино, которое ты не увидишь по телевизору». Конечно, недоброжелатели издеваются над тем, что на определение «арт» большая часть показываемых на «Артдокфесте» фильмов не тянет, но тут уж особенно привередничать не стоит: это еще сливки тех двух тысяч часов документалистики, что производится в стране ежегодно. Очевидны и количественный взлет, и общественный запрос, что дает повод говорить о буме документального кино в России, но и низкий потолок качества, из-за чего некоторые критики, напротив, констатируют кризис современной документалистики. В использовании слова «арт» есть известный риск. В нем, с одной стороны, содержится намек на некую резервацию. Но что делать, если эпитету «художественный» по отношению к документальному кино давно никто не доверяет. Пришлось использовать синоним, чтобы было понятно, о чем речь. С другой стороны, теперь уже синоним себя дискредитирует, не пришлось бы придумывать новый термин.

«Без войны», режиссер Александр Габрильян

Что касается стратегии показа, «Артдокфест» не хочет отказаться от роли, которую взял на себя «Кинотеатр.doc», — показывать «настоящую Россию», «негламурную реальность», «вести диалог с обществом» и т.п. Это приводит к тому, что в программе оказывается множество фильмов, любопытных для культурологов и социологов, но эстетически ничего ценного собой не представляющих. Однако несомненный плюс «Артдокфеста» — количество картин (только в конкурсе их более двадцати), среди которых опытный глаз способен выделить настоящие жемчужины. Как наиболее интересные я отметил бы показы современных зарубежных документальных картин (с общей селекцией можно поспорить, но отрицать то, что у зарубежных коллег больше смелости, изобретательности и поиска, чем у нашего брата, трудно), программы «Музdoc» (музыка в документальном кино) и «Выбор Роднянского» («Мировая документалистика — избранное»). Зрители смогли посмотреть фильмы Маркера, Пеннебейкера, Селецкиса, Реджио и других мастеров, чьи работы найти в России почти невозможно, а знать лучшие образцы документалистики необходимо. Жаль, что в программе телевизионной документалистики «Ящик-2008. Избранное» не было многих классических лент. Зритель, для которого понятие «телевизионный документальный фильм» давно стало ругательным, мог бы сравнить прошлое и настоящее, и это были бы картины не только ТПО «Экран» или Рижской киностудии, а и зарубежные. Скажем, телефильм Скорсезе No Direction Home куда удачнее, чем «Да будет свет!», но его сегодня могут посмотреть только те, кто владеет английским и умеет искать фильмы в Интернете. Множество замечательных картин производят каналы HBO и «Санденс».

«Зина. Жила-была», режиссер Александр Белобоков

Тут, действительно, было бы чему поудивляться. Жюри фестиваля во главе с Александром Роднянским вручило главные призы фильмам «Следующее воскресение» Олега Морозова (лучший полнометражный фильм) и «Прыжок» Таисии Решетниковой (лучшая короткометражка). А теперь чуть подробнее, и несколько слов о контексте. Сотни производимых ежегодно документальных фильмов, не выходящих в прокат или показываемых по ТВ, как правило, принадлежат всего к нескольким жанровым направлениям. Фильмы-расследования, которые делаются без намека на эстетику и представляют собой журналистские материалы относительно большого метража. Не слишком острые, не слишком интересные, одинаковые формально, они мгновенно забываются, кажется, не только зрителями, но и создателями. Забавно, когда расследованием прикидываются псевдонаучно-популярные разработки вроде фильма «Всемирный потоп как предчувствие» (режиссер Алексей Илюхин). Повторяя принципы «Великой тайны воды» Анастасии Поповой, автор намешивает интервью с докторами наук и «экспертами» в лице экстрасенсов и других шарлатанов, монтирует их с впечатляющим видеорядом и выстраивает глобальную концепцию с претензией на объективность. При этом даже не самый внимательный зритель может заметить подтасовку внутри используемой информации. Скажем, во «Всемирном потопе», который предчувствует, по мнению автора, весь научный и околонаучный мир, есть цитаты из Библии о потопе, а также пророчества из Апокалипсиса, якобы свидетельствующие о том, что второй потоп так же предсказан, но при этом клятва Ною не приводится, а это уже существенная подмена, так как клятва отменяла второй потоп. Канал «Россия» все же ставит под этим фильмом свою подпись и, возможно, гордится им, как и «Великой тайной воды», и фильмом «Гибель империи. Византийский урок» Ольги Савостьяновой по сценарию о. Тихона (Шевкунова). Странноватое историческое расследование, посвященное поискам причин гибели Византии, на самом деле оказывается метафорой российской действительности. Метафорой грубой, смахивающей на агитку, вызывающей дискомфорт. Есть позиция, но она настолько обнажена и навязчива, что я как зритель испытываю отторжение. Если же говорить о других фильмах-расследованиях, то и они не приближаются к тем зарубежным аналогам, которые у нас известны. Иными словами, Майкл Мур, которого наши документалисты не любят, пока для русского кино недосягаем.

«Продавец крови», режиссер Елена Погребижская

Дальше идут фильмы-портреты. Телевизионные картины этого жанра начисто лишены авторской рефлексии, личности известных людей не отличаются одна от другой ничем, кроме интимных подробностей жизни. Творчество, характер, среда где-то на периферии любовных проблем. Это вульгарно и скучно, но заказ диктует формат. Герои показаны исполнителями заданных ролей, «говорящими головами», масками, которые только и интересуют авторов. В «Никто не хотел убегать» Ирины Бахтиной перед нами полтора десятка ученых, уехавших за рубеж или решивших остаться в России во время «утечки мозгов». Кажется, материал настолько благодатный, что фильм автоматически должен получиться: несколько драматических судеб талантливых, даже гениальных людей. Но на экране лишь маски, пересказывающие схожие истории. Жить стало плохо, уехал, устроился, тут все хорошо, но по родине иногда грущу. В перерывах между этими исповедями несколько предприимчивых парней рассказывают о том, как надо «продавать мозги» в России, как заставить людей не уезжать. Действительные герои оказываются выброшенными за пределы картины, даже в их лица не успеваешь всмотреться — они уступают место разглагольствующим дельцам, понимающим возможную выгоду от науки. Похоже на рекламный ролик, но не на кино. Среди физиков и химиков автор дал слово одному гуманитарию — ничем не примечательной выпускнице вуза, хорошо устроившейся в США и излагающей мелкобуржуазные прописные истины с видом интеллектуалки. Можно было бы отнести фильм к «проблемным», но именно основная внутренняя проблема эмиграции не раскрыта. Нет, скажем, даже упоминания о такой причине отъезда, как бытовой антисемитизм, о котором Самарий Зеликин в свое время снял проникнутую болью картину «Исход», а ведь половина действующих лиц — евреи. «Никто не хотел убегать» воспринимается тем не менее как прецедент, хоть какой-то намек на то, что эмигрировавшие ученые начали интересовать главного заказчика документального кино в стране — телевидение. Пусть хоть так, но все-таки дают им слово. Тут уместно было бы вспомнить недавнюю работу молодого режиссера Александра Кугеля «Витгинзбург», где ощущение среды ученого, его интеллектуального окружения, самоирония гения переданы увлекательно и художественно настолько, что попасть в телеэфир такому фильму было бы непросто. Да он и не попал.

«Представление», режиссер Сергей Лозница

Снимать творческие портреты давно не модно, даже Сокуров перестал это делать. Тем не менее и здесь случаются прорывы: новый фильм Герца Франка «Вечная репетиция», над которым он работал более десяти лет, — снятый почти целиком на VHS творческий портрет театрального режиссера Евгения Арье. Никаких подробностей личной жизни, только лицо художника и репетиции его спектаклей, сквозь которые Франк говорит о том единственном, что, по его мнению, имеет значение, — о рождении и смерти. Франк открыл в нашем документальном кино исповедальный потенциал и использовал его с удивительной силой. Это направление нашим документалистам неинтересно. Было бы странно ожидать, что у нас появится свой Алан Берлинер. Особенно после «Продавца крови», при том что этот фильм Елены Погребижской хоть как-то выбивается из потока картин о калеках и сумасшедших, которые сегодня штампуются сотнями.

Герой картины — человек, у которого было все, к чему он стремился. Неотразимое мускулистое тело, «крутая» работа в сфере недвижимости, огромный дом, молодая жена — полный набор радостей успешного потребителя. Вдруг у него обнаруживают рак в поздней стадии, он оказывается прикован к постели, кругом в долгах, без какой-либо надежды на спасение. Единственное, что он может делать, — продавать литературно оформленную историю своей болезни. Желающих купить оказывается полно — от ВВС и книжных издателей до любителей интернет-блогов. Погребижская постоянно ведет взволнованный комментарий к жизни героя, даже пытается строить ее как исповедь, поводом для которой стало вдохновение литературными трудами больного человека. Уровень рефлексии автора при этом достигает двух вершин: «Читаю дневники — и боюсь того, что где-то „кольнет“ и обнаружится неизлечимая болезнь» и «Покорена мужеством этого человека». Она влюблена в своего героя, как и те люди, которые пишут в комментариях к его блогам: «Держись, браток!» и «Красавец!» Основной конфликт, заключающийся в том, что смертельная болезнь ничему и не научила героя, обойден стороной. Он трясется над своими воспоминаниями, его рассказы насыщены перечислением модных брендов и смакованием масскультовых фетишей.

«Представление», режиссер Сергей Лозница

«У меня на чердаке в шестьдесят квадратных метров нет ни одного дешевого материала», — говорит умирающий парализованный человек. Автор радуется вместе с ним. Ни религиозных, ни философских выводов нет, кроме банальных вульгаризмов. То, что главным достоянием этого человека оказалась его жена, не бросившая его за семь лет болезни, отмечено пунктиром, но не осмыслено. Режиссер, похоже, слишком влюблена в «идеальное тело в 105 кг мускулов», чтобы обратить внимание на другого человека — на женщину, которая сидит в одиночестве, пока ее муж расписывает свои страдания в Интернете под «глянец», и ждет его стон, чтобы побежать на помощь. Но эта страстотерпица неинтересна автору, что и сводит авторские переживания на банальный уровень, к сентиментальным штампам. И тем не менее «Продавец крови» — один из выдающихся на общем фоне фильмов-портретов незнаменитостей. Здесь есть хоть какая-то личность, есть какая-то мысль. В фильме Рафала Скальски «52 процента» о маленькой девочке, которой необходимо быстро удлинить ноги, чтобы ее приняли в балетную школу, даже вопрос, чем оправданы страдания ребенка, автор не задает. Марии Миро в «Человеке из меди», как и в прошлом ее фильме «Угольная пыль», яркое формальное решение не помогает в полной мере раскрыть героя. Умный, проницательный собеседник, Миро легко располагает к себе человека, многие из героев «Рожденных в СССР» ее отца Сергея Мирошниченко согласились на интервью только благодаря ей. И при этом она пока не понимает, как сделать так, чтобы исповедь человека стала частью фильма. Как и в прошлый раз, самое важное осталось за кадром, самые интересные вещи рассказывает Мария в «живых» беседах со зрителями. Рефлексии пока тут быть рано, но есть интуиция и способность говорить, что заставляет серьезно отнестись к этому режиссеру.

Формально уровень молодых авторов с каждым годом становится выше. Фильм-открытие «Артдокфеста» «Революция, которой не было» Алены Полуниной сделан не только на западные деньги, но и на западном уровне. Это проблемное кино, в котором люди не остаются в тени проблемы, а, наоборот, придают ей дополнительную глубину. Скандальная тема — жизнь отдельно взятых членов партии «нацболов» Эдуарда Лимонова — вряд ли даст фильму вырваться за пределы фестивального пространства, но важно, что появился интерес к новым темам и, возможно, политическое кино обогатит скудную жанровую палитру современной документалистики. И все же фантастически красивый фильм не идет в глубь, он, скорее, обозначает тенденцию.

«Банный день», режиссер Алексей Федорченко

Красиво снят и дипломный фильм Галины Красноборовой «9 забытых песен», в котором мифологический содержательный пласт передается более пластическими, нежели вербальными, средствами. В «Прыжке» первокурсницы Таисии Решетниковой легко, без естественного в такой ситуации драматизма передан внутренний конфликт решившейся на опасный прыжок девушки, избравшей такой способ прервать беременность. Видно, что вопрос о том, как снимать, чтобы захватить зрителя, уже не стоит, на первый план выходит содержательная сторона, и тут начинаются проблемы.

Здесь из молодых интереснее всех мне показался Александр Габрильян, который как раз не так уверенно владеет формальными средствами, но является одним из тех немногих документалистов, которые способны сопереживать, сочувствовать своим героям. Пару лет назад Габрильян заявил о себе фильмом «Ангелы, живущие на земле» — учебной работой про детей в приюте, где автор прожил с детьми какое-то время бок о бок. Саша — удивительный человек, прошедший службу в Чечне, получивший «зеленый берет» — знак отличия в элитных воинских подразделениях, проделавший огромный внутренний путь от солдата до выпускника мастерской Сергея Мирошниченко. Его взгляд на армию в новом фильме «Без войны», одном из самых интересных фильмов года, — взгляд изнутри. Сначала вся боль и радость страшного испытания на право носить «краповый берет», затем — монотонные военные будни без какого-то очевидного смысла. А потом, после этой жизни без событий — построения с долгим перечислением имен погибших товарищей. Габрильян сложно относится к армии, к миру вообще. На просмотре его фильма происходит встреча зрителя с автором, идет мучительный диалог, в котором рождается нечто важное для обеих сторон.

Среди заметных фильмов прошедшего года я выделил бы «Представление» Сергея Лозницы, «Следующее воскресение» Олега Морозова, «Зина. Жила-была» Александра Белобокова, «Банный день» Алексея Федорченко, а также «Девственность» и «Рассвет/закат» Виталия Манского. Про последние два фильма уже много написано, достаточно сказать, что они яркие, необычные для современного русского кино. И в обоих случаях замысел оказался сильнее, чем воплощение. В первом случае потому, что автор сценария Дмитрий Быков сузил до медицинского термина смысл понятия «девственность» и вместе с ним идею режиссера. Во втором случае у далай-ламы не было желания раскрываться, а у Виталия Манского — времени и возможности говорить начистоту; в результате перед зрителем оказалась маска, она же и на постере к фильму. «Представление» Лозницы продолжает путь режиссера от формальных экспериментов к глубине смыслов. Законченным произведением мне представляется «Банный день» Алексея Федорченко — философское размышление на тему, что осталось от тех, кто в 1917 году повернул страну в неслыханном направлении. Красноармейцы октябрьского призыва рассказывают сегодня о своих подвигах: как они «рубали» шашками, как совершали поступки нечеловеческой жестокости. Горькая ирония в том, что в конце жизни они ничего не осознали, до сих пор с радостью вспоминают буйные дни своей молодости. Довольно серьезное и мрачное высказывание режиссера.

Не менее мрачно пропитанное смертью «Следующее воскресение» Олега Морозова, герои которого вскоре после съемок умерли. Наркоманы, пьяницы и просто обычные люди уравнены перед роком, и их молодость им не поможет. Противоречивый способ съемки, близкий к принципу флаэртианских натурщиков, спорные с этической точки зрения моменты, жутковатое ощущение подглядывания за мертвецами, о которых традиционно говорят только хорошее. Наконец «Зина. Жила-была» Александра Белобокова. Прекрасный пример того, как можно, сидя дома перед компьютером, не располагая даже минимальными средствами, сделать замечательный фильм. «Зина» состоит из перетекающих один в другой семейных фотоснимков. Трагедия нескольких жизней, нескольких тотальных одиночеств — это то же самое, чего пытался добиться в «Частных хрониках» Манский, но сделано меньшими средствами и с более сильным конечным эффектом, так как здесь достоверность выше, чем у открытого эксперимента.

Серьезных фильмов очень мало, и даже те, что сняты и представлены зрителю, — это больше тенденции, чем законченные произведения. В этом смысле прошедший год — год начал, о развитии которых придется судить уже впоследствии. И год разочарований. Полные залы «Артдокфеста» — грустное свидетельство того, что людям просто не с чем сравнить те фильмы, которые они считают замечательными. Ретроспектива лучших отечественных и зарубежных картин в рамках фестиваля это только подтвердила.