Люди с Большой земли

Узнать о том, кем были мои предки, из какого народа вышли и с каким народом смешались, сейчас, наверное, уже невозможно. Бесполезно льстить себе надеждами, что это были славные сильные люди благородных кровей или же какие-нибудь отчаянные храбрецы и здоровяки из народа, как бесполезно и сокрушаться, думая о том, что это могли быть люди подлые и слабые, а то и с криминальной биографией. Все они — люди из прошлого, все, что осталось от них, — осколки, обрывки чьих-то историй. Люди исчезают, и истории забываются. А нам, драгоценным потомкам, остается только пускаться в одиночное плавание и, оттолкнувшись от материка, освободившись от якорей, образовывать другие народы, сочинять новые истории. Наши предки — это люди с Большой земли, на которую нам уже никогда не суждено будет вернуться.

Вот несколько историй, которые остались от них.

Строптивый Яков и золотая коса

У моего прадеда Якова было пятеро детей и жена Аксинья, злющая и строптивая баба. Да и сам Яков характера был крутого, задиристого, упрямый, как черт. Жили они в районе Серебряных прудов, на границе Тульской и Московской областей. Роду они были простого, крестьянского.

Случилось им раз возвращаться с ярмарки. Денег выручили немало, и Аксинья все бумажки вплела в косу на затылке, чтоб от разбойников понадежней. Ехали-ехали, недалеко уж до дома было, да вот только страсть как захотелось Якову выпить. «Дай, — говорит, — жена, бумажку, я тут быстро обернусь, а то до дома не доеду — жажда распирает». «На кой черт распирает тебя, эдакого?» — взъерепенилась баба. «Цыц! — рявкнул Яков и замахнулся. — Гляди, щас вожжами огрею!» Аксинья в сторону на телеге подвинулась, да уж ни за что не уступит. Проехали немного, и опять Яков пристает. «Неча! Неча!» — прикрикивает Аксинья и кулаком его в спину тычет. Не стерпел такого обращения Яков, быстро обернулся и схватил Аксинью за юбку: «Ну я тебе!..» Аксинья на полном ходу с телеги сверзилась и помчалась с криком на обочину: «Ой, люди добрые! Ты посмотри, что делает!» А сама все за голову держится и косу с деньгами ощупывает. Яков кобылу придержал и махнул за женой, несется за ней, развозит сапожищами траву: «Ну погоди, шельма про-клятая! Я тебе покажу, как на ярмарке без гульбы!» И цапнул ее за волосы, Аксинья вырвалась и дальше, в лесок. Он за ней, и так, по ходу, всю косу ей и растрепал, только две-три бумажонки в волосах остались. Пнул Яков жену в бок, повалил на землю, нагнал широченными прыжками телегу и был таков. Аксинья отряхнулась, назвала мужа по-всякому и пошла до деревни пешком. А Яков вернулся только к ночи, вдрызг пьяный и без гроша в кармане.

Дезертир

В Великую Отечественную пришлось Якову идти на фронт. Всякого он там нагляделся, всякого натерпелся, и все это не по душе ему пришлось. Надоело ему кровь проливать свою и чужую, и вернулся Яков в родную деревню. Обросшего, исхудавшего, укрывала его Аксинья в сарае. Прежний балагур и буян ходил теперь по двору тихо, в доме сидел, как чужой, и меньшая его дочка Сима отца в Якове не признала. Раз наведался к ним в дом деревенский староста, а Сима возьми и скажи, что к ним дядька с бородой иногда приходит...

Поймали Якова — и в штрафбат, а оттуда прямиком на Беломорканал. Тяжело поплатился за все строптивый Яков. Много лишений довелось ему пережить, а хорошего так и не увидел. На Новый год пришла к нему как-то посылка с харчами из дому. Он на радостях съел все разом и умер.

Хороший мальчик

Осталось после войны у Аксиньи четверо детей: два сына и две дочери. старший сын на войне помер, средний подрастал да на девок заглядывался, а младший учился прилежно в школе, хорошо понимал математику и писал каллиграфическим почерком. Звали его Аркаша. За почерк-то его и послали с тремя другими учениками на олимпиаду в Москву. В общем, сызмальства подавал мальчик большие надежды. Молодость Аркаши прошла в исканиях. Когда старший брат женился, остался он единственным мужиком в доме. Всякое приходилось делать. Пока другие на гулянки бегали, Аркаша валял валенки, плотничал.

Не сиделось ему в деревне, а пуще всего докучала необходимость убивать скотину: а как же — мать, что ль, с сестрами будет это делать? Вот Аркаша и сбежал к тетке в Москву. Тетка Дуня его страсть как любила. Сама она работала в типографии для глухонемых, обожала кошек и всякую живую тварь. Даже таракана не прибьет, наоборот, подсыплет на кухне хлебушка для прокорма. «Всем жить-то хочется!» Выучился Аркаша на столяра-краснодеревщика, отслужил в армии, женился и зажил как человек, ремесло всегда в руках имел, деньги зарабатывал немалые, только для счастья это ли нужно было?..

Целеустремленная Шурочка

Семья Шурочки жила в Смоленской области, в деревне Лубня. Детей много, бедность небывалая, а тут еще война. Что делать — в полях корешки выкапывали и ели. Шурочкин брат Арсен — шустрый мальчонка — помогал партизанам. Как-то раз пришли к ним в избу немцы его разыскивать, а он за дверью встал и так схоронился — чудом жив остался.

После войны Шурочка, томимая ощущением более светлой жизни, загорелась пойти учиться. Родня ее останавливала: куда суешься? Хозяйство поднимать надо! Но она не слушалась, сидела, как Горький, у медного таза и читала книжки. А потом распорола старый мешок, сконстролила себе юбку и пошла босиком поступать в педучилище в двенадцати километрах от дома. И поступила: не много таких целеустремленных оказалось.

Инспектор и волки

Выучилась Шурочка. А так как еще в училище она отличалась особой строгостью и целеустремленностью, ее назначили школьным инспектором в Оренбургскую область. Не одну школу объехала она на лошадке, и там ее принимали, как умели. Приходилось жить в степях, в промозглых бараках, возле которых по вечерам стаями сбивались волки, — на улицу по нужде не выйдешь. Раз даже пришлось Шурочке столкнуться с волком, что называется, лицом к лицу. Было это вечером, когда она возвращалась из школы одна, без лошадки. Матерый волчище оглядел ее голодным взглядом, понюхал воздух и, не спеша, двинулся навстречу. Шурочка подумала немного и припустилась бегом, насилу ноги унесла.

Работала она исправно, начальству нравилась и быстро пошла на повышение. И если б не одно «но», поднялась бы до самого верха и купалась бы в лучах правительственной и управительственной славы... Но Шурочка очень боялась, что она не выйдет благополучно замуж, так как считала себя несимпатичной, и поэтому оставила бурную деятельность и вернулась в родную деревню устраивать личную жизнь.

Муж ее сестры в это время служил в армии и заочно познакомил Шурочку со своим другом-сослуживцем Аркадием. Аркадий писал Шурочке очень красивые письма очень красивым почерком. Его стихи и задушевное философствование покорили сердце неискушенного инспектора. По возвращении Аркадия из армии сыграли свадьбу. На нее съехалась вся родня, но уже на празднике Шурочкино настроение омрачилось. По углам зашептались, что Аркадий, дескать, сын дезертира и негоже было Шурочке за него выходить. После нескольких ссор и уходов из-за стола, свадьба все-таки продолжилась, а после нее началась долгая и нелегкая совместная жизнь.

Балерина

Мою вторую бабушку звали Зинаида Маркина. Она приехала в Москву в детстве, с мамой и старшей сестрой, и поселилась в бараке на Плющихе. С ранних лет бабушку одолевала тяга к прекрасному. Это началось с витрины одного магазина, мимо которого пролегал путь маленькой Зинаиды от дома до школы. За стеклом поблескивала белым платьицем изящная фигурка куколки-балерины. Недоступный идеал с недоступной ценой очаровал бедную девочку. Зина стала откладывать на куколку по копеечке, отказываясь от всяких других радостей, и, поверьте мне, люди еще и не на такое шли во имя прекрасного! Отложенные денежки девочка складывала в красную тряпочку, и, когда сумма уже почти приблизилась к желаемой, случился драматический поворот и сумма была утеряна. Балерина растаяла в витрине вместе с мечтой — именно так всегда ускользают наши заветные желания. Зина пролила много горючих слез, но злая судьба и на этом не успокоилась, послав девочке в виде насмешки горькую находку — оброненную красную тряпочку, в которой уже не было денег.

Детство, пила и другие загадки

Жизнь Зинаиды совмещала в себе много странностей, одна из них связана, например, с днем ее рождения. Долгое время его отмечали 18 ноября — в этот день впоследствии родилась я. А потом, спустя много лет, бабушка вдруг открыла всем, что на самом деле она родилась в августе, а в деревне ее зачем-то зарегистрировали на ноябрь. Поэтому в дальнейшем ее день рождения отмечался дважды.

С ранних лет она проявляла задатки лидера. Во дворе все ребята находились в подчинении у этой маленькой коротко стриженной девочки со строгим, не терпящим возражений взглядом. На фотографиях ее с трудом можно было отличить от дворовых мальчишек. Дети помладше ее любили и называли няней.

Шустрая Зина носилась по бараку в поисках новых игр и однажды случайно споткнулась и упала на пилу, разрезав себе полноги. Девочка долго болела и вылечилась только народным методом, за рецептом которого далеко ходить не надо.

Война, дерево и «Мосфильм»

Во время войны Зине уже исполнилось шестнадцать, она устроилась работать на лесозаготовки, и там с ней приключилась печальная история: в трескучий морозный день заиндевевший ствол дерева каким-то образом стал падать в сторону застывшей от испуга девушки, она получила сильный удар по голове, который в дальнейшем мог послужить причиной многих болезней. Или это было не так? Может быть, во время погрузки бревен одно из них случайно скатилось и ударило бабушку по затылку?

По этой ли причине или по какой другой Зина оставила работу на тяжелом трудовом фронте и поступила работницей на «Мосфильм». Она снималась в массовках с четырнадцати лет, ей довелось близко познакомиться с Мариной Ладыниной. Стройная и светловолосая Зина дублировала знаменитую актрису в сценах, где ее можно было снимать со спины. Один из фильмов с бабушкиным участием — «В шесть часов вечера после войны».

Из собственного детства я помню, как мы сидели у бабушки дома на маленьком диванчике перед большим старым телевизором и смотрели старый фильм «Жила-была девочка», в конце там была коротенькая сцена Победы. На улице под пышными белыми вспышками салюта стояли две женщины и две девочки, и бабушка торопливо воскликнула: «Вон-вон! Это я стою!» Но пленка была настолько старой, что женщин показали с обрезанными головами. Быть может, когда-нибудь мне все же удастся их рассмотреть.

Кино, театр и Внешторг

Естественно, Зина мечтала стать актрисой, она обладала вполне приличными внешними данными и звучным голосом — несколько лет пела в хоре. Но, как рассказывала сама бабушка, Ладынина отговорила ее от звездной карьеры, намекнув, что эта профессия целиком зависит от случайностей и нужно искать в жизни что-то более определенное. Зина послушалась и устроилась работать во Внешторг секретарем или кем-то вроде того. Однако тайные мечты не давали ей спать спокойно. Вскоре она опять вернулась к съемкам в массовках, к тому же некоторое время играла в Народном театре милиции. В старых, вздувшихся от клея альбомах хранится много фотографий с разных спектаклей и съемок — все, что осталось к тому времени, когда мы с сестрой уже начали ходить в школу. В том возрасте для меня ровным счетом ничего не значило бабушкино увлечение кино. Больше всего меня волновала большая цветная фотография из сказки «Кот в сапогах», которая висела в прихожей. Про Евгения Жарикова и Наталью Гвоздикову, фотографии которых долгое время были прикреплены к бабушкиному зеркалу, я думала, что это какие-то наши родственники. Наверное, сейчас я бы с большим интересом отнеслась ко всему этому.

С Жариковым бабушка познакомилась на киноконцерте в Народном театре милиции, посвященном фильму «Рожденная революцией». Семейная чета пригласила бабушку сидеть с их сыном Федей. Долгое время они премило общались, пока бабушка не вздумала их перевоспитывать, из-за чего они и рассорились.

Думаю, много чего подобного могла рассказать моя бабушка, но в моем сознательном детстве это меня совсем не интересовало. К тому времени она начала уже терять прежние связи, и до нас долетали только обрывки каких-то историй.

«Кортик»

Уже будучи на пенсии, бабушка некоторое время работала смотрителем в Театре Советской Армии. Потом уволилась, но сохранила там парочку знакомств. И вот как-то раз она повела нас с сестрой в театр на спектакль «Кортик». Наверное, это было в очень глубоком детстве, потому что я очень слабо понимала действие и больше всего меня занимал и пугал необычный ракурс смотрения: нас посадили сбоку на сцене, и мы смотрели спектакль из-за кулис. Было очень страшно видеть всех актеров так близко. Мимо нас то и дело сигали какие-то мужики в белых поддевках, страшно кричали, и грим стекал по их потным лицам. Для своего возраста я сделала весьма трезвый вывод, что так играть нельзя.

После спектакля бабушка решила провести нас по гримеркам, где суетливо бегали какие-то актеры, к которым бабушка обращалась как к старым знакомым и которые с удивлением оборачивались и изображали мучительное припоминание на лицах. Мне было неловко за бабушку, но она, похоже, нисколько не смущалась. Больше я ни разу не бывала с ней в театре.

Кукольная война

В детстве невозможно представить себе, что у взрослых может существовать какая-то жизнь, не имеющая отношения к твоей собственной. Так и про бабушку мне казалось то же самое: я была уверена, что она может заниматься только своими внуками. Возможно, так к тому времени уже и было.

Каждые выходные, что мы бывали у бабушки, она вела нас через дворы мимо утопающей в зелени голубятни и школы с разноцветными лестницами на шумную улицу в магазин игрушек. Там на длинных косых лотках лежали пластмассовые красные кошки с зелеными шариками между корявых лапок, однотипные мягкие зайцы в голубых и желтых жилетиках, большие куклы с одинаковыми резиновыми лицами, но разными прическами и костюмчиками и прочее. Нам позволялось выбрать по одной игрушке из этого изобилия и еще угоститься мороженым. Все эти игрушки хранились потом в длинных картонных коробках на шкафу, на которые бабушка то и дело гордо указывала и говорила: «Ну, смотрите сколько всего? А у бабушки Шуры столько? Она вам что-нибудь покупает?» И заставляла вспомнить, что за этот год бережливая бабушка Шура купила нам только по маленькому пупсику в голубых мешочках с одеяльцами. Кого мы больше любим? Мы уверяем, что бабушку Зину. а самим в этом разобраться сложно.

И тогда бабушка начинала рассказывать одну из своих любимых историй.

Голос

Как-то раз бабушке удалось достать для нас с сестрой путевки в крымский санаторий на два месяца. Санаторий в Евпатории — два этих похожих слова никак не укладывались у меня в голове, и я все время путала их значения. В то время, естественно, достать что-либо было очень сложно. Бабушка считала, что главным образом нужно поправить здоровье моей сестры, а меня уж так свозить — за компанию.

— И вот иду я к окошку договариваться, — рассказывает бабушка, — а мне протягивают одну путевку и говорят: «Больше нет». Я смотрю, а это на твое имя. «Как?! — возмущаюсь я. — Я же просила на Настеньку!» А мне говорят: «Нет, и всё тут!» И вот я задумалась, как же так: собирались ведь ее в первую очередь отправить, а тут... Да и тебе одной там плохо будет. Что делать?.. Прихожу домой, а сама все думаю, думаю... Покоя никакого нет. Спать легла — не спится. Ворочалась, ворочалась и повторяю про себя: «Ну как же так? Ведь нужна вторая путевка!»

И вдруг слышу ясно, как будто кто в комнате так четко и произносит: «Будет тебе твоя путевка!» Я испугалась и даже с кровати привстала: кто это мог быть? Чудеса какие! А назавтра прихожу, и мне прям тут же из окошка протягивают — вторая путевка, на Настеньку...

Правда это или нет — рассуждать теперь без надобности. Из всех историй, рассказанных здесь, не закончилась только история целеустремленной Шурочки, но она, если захочет, сама о себе расскажет.