Пуукко ‒ Красавица ‒ ДОТ. Долговременная огневая точка. Этюды о советско‒финской войне

Юхани привязан к стулу, руки за спиной, во рту кляп. Входит Иван с кружкой воды, вытаскивает кляп, пытается напоить Юхани. Тот отплевывается, не пьет.

Ю х а н и (говорит с акцентом).

За что?

И в а н. Пей.

Ю х а н и. Развяжи.

И в а н. Выпей, брат, они еще неизвестно, когда позвонят, а ты без воды уже сколько...

Ю х а н и. За что вы нас так ненавидите?

И в а н. Кого?

Ю х а н и. Финнов.

И в а н. Ты финн?

Ю х а н и. Развяжи, мне больно.

И в а н. Я думал, это эстонский акцент.

Ю х а н и. А эстонца, значит, вот так можно, да?

И в а н. Не усложняй, брат. Я же по-хорошему. Воды тебе принес.

Ю х а н и. Развяжи, иначе ты пожалеешь.

И в а н. Ты пить будешь или как?

Ю х а н и. Я тебя предупреждаю. Лучше отпусти меня.

И в а н. Не хочешь — как хочешь. (Пьет сам из кружки.)

Ю х а н и. Как тебя зовут?

И в а н. Иваном.

Ю х а н и. Пойми, Иваном, я не хочу тебя убивать.

И в а н. Ты смешной, когда без кляпа.

Ю х а н и. Я вегетарианец. У нас много вегетарианцев. Мы даже животных убивать не любим.

И в а н. А я курицу есть не могу.

Я когда маленький был, в деревне у бабушки курица жила, я, как собаку, ее летом дрессировал, кормил, она умная была, а когда ей голову открутили...

Ю х а н и. Не надо! Только не надо вот этих сказок про загадочную душу русского! Наслушались.

И в а н. Как тебя зовут?

Ю х а н и. Допустим, Юхани.

И в а н. Слушай, допустим Юхани, ты чё такой напряженный, а? Водки будешь?

Ю х а н и. Вы нас ненавидите, но всерьез не воспринимаете. Поэтому мы вынуждены убивать.

И в а н. Юханыч, пойми. У меня к тебе ничего личного. У нас просто бизнес такой с ребятами. Ну нету здесь работы. А у вас там кризис не кризис, а бабки водятся. Были б у вас деньги с собой, вообще бы без напрягов все было. А так — просто подождать надо. Щас твой друг в гостинице с Лёхой и Стасом расплатится, они позвонят, и ты свободен.

Ю х а н и. Мы уже давно свободны. Мы кровью это доказали, и если надо — сделаем это снова.

И в а н. Юха, я тебя не прессую, сидим мирно, ждем звонка, а ты бычишь, как этот. Нехорошо. Будешь водку или нет?

Ю х а н и. Ты знаешь, что мы делали там, в лесу? До того, как вы на нас напали?

И в а н. Вы спали.

Ю х а н и. Ты думаешь, мы приехали спать?

И в а н. Спать, гулять, водку пить.

Ю х а н и. Мы не туристы. Мы копатели.

И в а н. Чё копаете?

Наливает водку в кружку.

Ю х а н и. Мы копаем память о войне и об оккупации нашей земли.

И в а н. Круто! Великая Отечественная?

Ю х а н и. У нас с вами другая великая была.

И в а н. Это какая?

Ю х а н и. Короткая память — второе счастье. Напал, отнял и забыл.

В 39-м году Советский Союз решил захватить Финляндию и кровавой ордой вторгся на территорию независимой европейской страны. Мы отстояли свободу, но русские отняли у нас часть земель.

И в а н. А... Так вы чё? Орденами торгуете?

Ю х а н и (горячо). Память не продается!

И в а н. А чё тогда? Чисто для интереса? Значит, туристы. (Протягивает Юхани кружку с водкой.) Хлебни.

Юхани смотрит с ненавистью на Ивана. Некоторое время раздумывает. Пьет из кружки, захлебывается, начинает кашлять. Иван протягивает ему кусок черного хлеба.

И в а н. На-на-на, закуси... Давай, давай... Кто ж так пьет-то, как молоко, ей-богу... Первый раз, что ли? (Усмехается.) Блевать-то не будешь? Я тебя тут мыть не собираюсь. Я помню, когда первый раз дернул в седьмом классе, блевал, как из брандспойта, потом. Правда, это, может, и не от водки было. Мы из этих пили... Стаканчики такие пластиковые нашли. От йогуртов. Лёха сказал, водка все дезинфицирует, и мы чё-то как дураки повелись...

Ю х а н и. Мы нашли в лесу алюминиевую флягу. Это копия германского образца 1907 года. Фирма «Пелтитэос». Они производили такие фляги для финской армии до самого начала Зимней войны. У этой фляги на горлышке следы от зубов.

И в а н. Фронтовые сто грамм для поднятия духа?

Ю х а н и. Это русским надо страх глушить и дух поднимать. У финнов дух стоит высоко. Водка освобождает ярость. Мы не любим убивать. Водка помогает.

И в а н. Чё-то ты не расслабился совсем. На будущее имей в виду, Юханыч: или тебе совсем пить не надо, или надо больше. (Отхлебывает из кружки, закусывает.) Я вот от спиртного добрею сразу. А бывают такие люди, у них после первой глаза кровью наливаются. А после второй ничего. Так что давай еще.

Иван наливает водку в кружку. Подносит Юхани, тот пьет.

И в а н. Молодец, не подавился. На.

Протягивает черный хлеб.

Ю х а н и (не закусывает). Еще мы нашли пуукко.

И в а н (смеется, пьет из кружки). Паука?

Ю х а н и. Вы называете это словом «финка».

И в а н. Нож?

Ю х а н и. Он был воткнут высоко в дерево.

И в а н (наливает снова). Зачем?

Ю х а н и. В старину, когда мужчине приходилось ночевать в лесу, он втыкал высоко над головой свой пуукко, и это защищало его от злых духов. Русские убили спящего солдата.

И в а н (протягивает кружку, поит Юхани). Давай. Чтобы не было войны.

Ю х а н и (выпив). Это был олимпиапуукко. Их делали к летней Олимпиаде 40-го года в Хельсинки. Сувенир. Не получилась Олимпиада...

И в а н. Чё-то тебя, брат, совсем мрачняк накрыл. Не надо тебе пить вообще.

Ю х а н и. Редкая вещь. Маленький и легкий. Вес сто граммов. Достается бесшумно. Длинное узкое лезвие. Можно резать хлеб, можно — горло врага. Можно прятать в рукаве. Можно резать веревки, которыми связан.

Юхани встает, в руке у него нож. Иван вскакивает.

И в а н. Ты чё, Юха... Не надо. Сядь нормально.

Ю х а н и. Хаккаа паалле!

Юхани бросается на Ивана, Иван перехватывает его руку с ножом. Недолгая борьба. Нож протыкает живот Юхани. Он лежит на полу, одежда в крови.

И в а н. Блядь! (Бьет Юхани по щекам, щупает пульс. Разочарован.) Бляаааадь...

Звонит мобильный телефон. Иван некоторое время не двигается. Потом достает телефон, отвечает.

И в а н. Алло. Лёха, я мудак...

Ни хрена ты не знаешь. Пятьсот евро? Вы его отпустили уже? Догоните. Некого мне отпускать. Не сбежал. Мертвый. Так получилось. Ну я не нарочно! Я понимаю! Да, значит, второго тоже. Догоните, говорю! Я знаю, что это копец! Он бы по-любому к ментам пошел. Только за пятьсот евро менты впрягаться не будут, а за пропавшего финна не только менты впрягутся. Да, это финны... Да какая разница, кто это?! Какая разница?! Быстро давайте!

Иван бросает трубку в сторону.

Пьет из бутылки водку, тянет труп Юхани по полу из комнаты.

«5 апреля 2009 года в центре Выборга двое молодых людей совершили вооруженное нападение на гражданина Финляндии. Жертва нападения, Онни Ярвинен, оказывая сопротивление, сумел убить обоих нападавших, используя их же холодное оружие, после чего сам направился в ближайшее отделение милиции. Сотрудникам правоохранительных органов он рассказал, что сообщник нападавших удерживает в заложниках другого гражданина Финляндии, прибывшего в Россию вместе с господином Ярвиненом в туристических целях. После установления личностей убитых сотрудникам милиции удалось оперативно выйти на след их сообщника. Его задержали при попытке сжечь труп мужчины с ножевым ранением. Господин Ярвинен утверждает, что целью преступников были деньги, но следствие склоняется к версии об убийстве на почве национальной вражды, поскольку на всех допросах задержанный заявляет, что ненавидит финнов».

Красавица

Он и Она лежат в постели.

О н. Я тебе нравлюсь?

О н а. Kylla.

О н. Это хорошо. Потому что ты очень красивая. А я боялся, что не понравлюсь тебе. Я красивый?

О н а. Kylla.

О н. Ты добрая. Я же знаю, что я некрасивый. Зато я сердечный и артистичный. Я развеселить могу. И рассказываю в лицах хорошо. Тебе со мной интересно?

О н а. Kylla.

О н. А мне с тобой очень... по-настоящему. Я даже не думал, что так бывает... Или ты из жалости? Из жалости не надо. Поклянись, что не из жалости!

О н а. Kylla.

О н. Ты пойми, это для меня важно. У меня в жизни история была... Я одну девушку любил... Давно! Сейчас я только тебя люблю! Это давно было! Уже три месяца прошло. Больше! Ты же понимаешь, да? Ты ведь не обижаешься?

О н а. Kylla.

О н. Если тебе это больно слышать, я не буду рассказывать. Или продолжать?

О н а. Kylla. Kylla.

О н. Я на соревнованиях болел за нее, она эстафету бегала. Красавица настоящая. Почти как ты. Я в клуб ее на танцы пригласил. А приставать не будешь?— говорит. А я ей в ответ: ты ж чемпионка, всегда убежать сможешь! А на танцах сама прижиматься стала... Потом каждый день почти виделись. На велосипедах катались, на лодке, в тире стреляли. В ресторан не ходили. Это мне по средствам непозволительно.

Я после восьмого класса парень заводской, а она школу заканчивала как раз. Но я ей всё от души. И мороженое, и цветы, и даже если таксомотор поздно вечером. Ты прости меня, но у нас даже поцелуи с языком были. Домой к себе она меня не пускала, говорила, родители строгие. А я вообще в коммуналке с теткой... Но мы гуляли много, разговаривали про жизнь будущую. Я полярником стать мечтал, с собой ее звал. А она говорила: давай лучше с Сибири начнем, будем куницу и горностая разводить, активизировать хозяйственную деятельность народов Севера.

А то, говорит, сильных холодов боюсь, постепенно привыкать надо. А я ей отвечал: человек — порода морозостойкая, а любовь вдвойне согревает. А она смеялась. Договорились так: если шубу ей куплю теплую, поженимся осенью и в Сибири жилье просить будем. А там уж с работой разберемся.

И я копил. В две смены работать стал. и ночью еще на станции товарной грузчиком. И все почти скопил уже. А потом она к родственникам на две недели уехала. И я с ребятами своими больше по вечерам стал. Они мне уже давно песню эту пели, дескать, забыл друзей, тили-тили тесто, кто ж это такая, что перспективного работника у друзей отняла... И, оказалось, Колька, товарищ мой, с Неллиной сестрой младшей в обществе юннатов состоял и разговоры имел. И через это я и узнал, что Нелли моя уже давно в Москву документы подала в университет, а сейчас поступать уехала, а если поступит, то с осени насовсем там останется. Я подумал, родители ее заставили. Дождался ее, стал вопросы наводящие задавать: мол, Москва, учеба. А она говорит: ты ж, поди, на шубу скопил уже? Никакой Москвы не знаю, Сибирь и всё тут. И я ничего больше спрашивать не стал. Потому что я с ней тогда не гордый был. Любовь всякую гордость убивает. Днем работал, вечером гуляли вдвоем, а ночью опять работал. Я только понять не мог, если она отношениями нашими не дорожит, зачем эти встречи со мной продолжает. И похвалиться мной не похвалишься, не тот я козырь. А если посмеяться надо мной хочет, то уж с головой натешилась. И до последнего ни слова. Даже в самую ночь перед ее отъездом: я молчу, она ни намека.

В общем, когда ее на вокзале друзья и родственники провожали, она меня совсем увидеть не ожидала. Сверток ей протягиваю и говорю: раз любовь не греет, может, шуба хоть какое тепло сбережет. А она по волосам меня гладит: дурачок ты, дурачок, мальчик ты мой маленький, я же специально тебе не говорила ничего, жалела... Вот тогда я с ней гордый стал. Знаешь что, говорю. Знаешь что! Жалела. Родственники все сразу: шу-шу-шу, кто такой, да в чем тут драма... А я говорю: знаешь что?.. Мальчик маленький!.. Знаешь что?! И ничего не сказал. Шубу забрал, повернулся и ушел. Она побежать за мной хотела, только поезд отправлялся уже, и ее не пустили. Она все кричала, кричала мне что-то в спину, но я ни разу назад не посмотрел. Ни разу. Веришь?

О н а. Kylla.

О н. Такой во мне яд кипел. Пожалела мальчика. Тоже мне. А пришел домой, разделся, смотрю в зеркало и думаю: а мальчик я и есть. Только и жалеть такого. В гражданскую в мои годы люди уже погибали героически, а я — кино, цветы, конфеты... Тетка пришла, говорит: ты чего голый посреди комнаты?

С улицы же видно! А у меня подарок для нее. Отдал шубу и пошел в армию добровольцем записываться. А там говорят, каким еще добровольцем? У нас войны никакой, потерпи три месяца, и так по призыву пойдешь. И я терпел. Первый месяц очень трудно терпеть было. А потом я про тебя услышал. И понял, что с тобой я точно мальчиком уже не буду. Я ведь не мальчик уже, правильно?

О н а. Kylla.

Нежно гладит его по щеке.

О н. А я тебя по-другому представлял. Ты не смейся только. Я думал, ты... холодная.

Она смеется.

О н. Нет, ну правда! Просто из песни этой образ такой получается. Я пластинку купил, у соседей граммофон, каждый день слушать ходил. И когда ожерелье твое себе представлял, думал, ты такая неприступная и... стеклянная, что ли. И там еще строчки есть. Я краснел от них каждый раз. Дядя Сережа — это сосед мой — смеялся и сальности всякие шутил. Там, где про то, как ты доверчиво половинки широкие раскрываешь... Так странно. Вроде стыдно должно быть такое тебе говорить. А приятно. Как будто ведром внутри вычерпывают и обратно наливают. Так и должно быть, да?

О н а. Kylla.

О н. Это потому, что мы уже вместе, да?

О н а. Kylla.

О н. И потому что я теперь мужчина?

О н а. Kylla.

К постели подходят двое на лыжах. Начинают тормошить его, бить по щекам. Кричат. Она при этом нежно гладит его.

П е р в ы й. Кириллов, тут нельзя останавливаться!

В т о р о й. Ты замерзнешь!

П е р в ы й. Давай, давай, давай! Двигай лыжами, там наши уже костер развели!

В т о р о й. Мы все устали, я сам думал, не дойду, крыша едет от снега этого, как будто на месте топчешься...

П е р в ы й. Но мы близко уже!

В т о р о й. Правая нога, левая рука, левая нога, правая рука!

П е р в ы й. Давай водку!

В т о р о й. Кириллов! Надо выпить, слышишь? Обязательно! Мы тебе свой запас отдадим! Иначе не дойдешь!

Второй достает флягу, открывает. Протягивает Кириллову.

О н. Ты меня любишь?

О н а. Kylla.

О н. Ты меня не бросишь?

О н а. Ei.

О н. Поцелуй меня.

Они сливаются в поцелуе.

В т о р о й. Кириллов! Если ты сам не выпьешь, я тебе ее насильно в горло залью.

П е р в ы й. Тихо! Стой. (Щупает Кириллова.) Всё. Не трать продукт.

В т о р о й (закрывая флягу). Черт.

У нас уже полдивизии так вот стоя и померли.

П е р в ы й. Сейчас бы чаю горячего и в постель теплую.

В т о р о й. Мужика на фронте любовь должна греть. Идем. (Уходят.) Тебя дома ждет кто?

П е р в ы й. Меня кальсоны с начесом греют... И сто грамм для поднятия духа.

Выходит дядя Сережа с граммофоном. Ставит пластинку. Звучит песня «Принимай нас, Суоми-красавица»

(В это время может происходить переход к другому сюжету, расстановка мизансцены.)

Сосняком по откосам кудрявится

Пограничный скупой кругозор.

Принимай нас, Суоми-красавица,

В ожерелье прозрачных озер!

Ломят танки широкие просеки,

Самолеты кружат в облаках,

Невысокое солнышко осени

Зажигает огни на штыках.

Мы привыкли брататься с победами,

И опять мы проносим в бою

По дорогам, исхоженным дедами,

Краснозвездную славу свою.

Много лжи в эти годы наверчено,

Чтоб запутать финляндский народ.

Раскрывай же теперь нам доверчиво

Половинки широких ворот!

Ни шутам, ни писакам юродивым

Больше ваших сердец не смутить.

Отнимали не раз вашу родину —

Мы пришли вам ее возвратить.

Мы приходим помочь вам расправиться,

Расплатиться с лихвой за позор.

Принимай нас, Суоми-красавица,

В ожерелье прозрачных озер!

ДОТ. Долговременная огневая точка

Старик лежит на полу, стреляет из пулемета.

С т а р и к. Давай, давай, рюсса, ближе давай, всех нашпигуем. Всех в штабеля мороженные уложим. Это кто там такой умный за трупами прячется? Вижу тебя, вижу, получи, гад. Много вас там еще? Ничего! У вас много мяса, у нас много начинки для мяса. Думаешь, на всех не хватит? Не надейся, сейчас подкрепление будет...

Входит Анна с полиэтиленовыми пакетами из супермаркета. В пакетах продукты.

С т а р и к. Ты вовремя. Патроны кончаются, а они прут и прут.

Анна ставит пакеты на стол.

А н н а (пытается поднять Старика). Поднимайся давай. Хватит валяться.

С т а р и к. Ты что творишь?! Нельзя огонь прекращать!

А н н а. Я же специально будильник завела!

С т а р и к. Я пулемет не брошу!

Держится за пулемет, не дает Анне поднять себя с пола.

А н н а. Какой пулемет, дедушка?

С т а р и к. М-40. Бункерный.

А н н а. Нету никакого пулемета, дедушка! Нету! Я что, сама должна тебе таблетки в рот класть? Ты же обещал по будильнику пить!

Анна наливает воду в стакан, достает таблетки.

С т а р и к. Некогда о здоровье печься, когда страна в опасности.

А н н а. Дедушка, закончилась война!

С т а р и к. Мы их выбили?

А н н а. Семьдесят лет назад война закончилась.

С т а р и к. Мы их выбили или нет, я спрашиваю?

А н н а. Выбили! Всех выбили! Победили и отпраздновали!

С т а р и к. Я нутром чую, что рюсса где-то рядом. Затаились и ждут! Не выбили мы их, не выбили...

Анна засовывает старику в рот таблетку, заставляет запить водой. Старик отпускает пулемет, поднимается с пола. Спокойно садится за стол, разбирает продукты из пакетов.

С т а р и к. Молоко свежее?

А н н а. Я всегда на дату смотрю.

С т а р и к. А окуня не было? Пожарила бы окуня, давно не ели.

А н н а. Петя не любит жареную рыбу.

С т а р и к. Его никто есть не заставляет.

А н н а. Запах по всей квартире.

С т а р и к. Потерпит.

А н н а. Слушай, он на работе устает. Не надо его лишний раз нервировать.

С т а р и к. И что теперь? На цыпочках перед ним бегать?

А н н а. Это всё на его деньги, между прочим. И таблетки твои тоже.

С т а р и к. У нас свободная демократическая страна. А со своим русским патриархатом пускай к себе домой едет.

А н н а. Дедушка, его дом здесь.

С т а р и к. Это моя квартира.

А н н а. Может, и меня выгонишь, раз твоя?

С т а р и к. У сметаны сегодня срок кончается.

А н н а. Я его люблю. Смирись уже, наконец.

С т а р и к. А он тебя не любит.

А н н а. Перестань.

С т а р и к. Ты ему говорила сиденье на унитазе поднимать?

Входит Петр. Анна поднимается ему навстречу, целуются.

А н н а (по-русски). Привет.

П е т р. Привет, Анюта. (Старику, громко, по-русски.) Добрый вечер!

С т а р и к (улыбается Петру). Ты ему говорила, а он все равно не поднимает.

А н н а (улыбается). Перестань, дедушка. (Петру, по-русски.) Как ты? Опять встречи-совещания допоздна?

П е т р. Аврал. И переводчик уволился.

А н н а. Ты переводчика до ночи искал?

П е т р. Нет, покупал кое-что... Но переводчик — проблема.

С т а р и к. Это ведь не я, старик полоумный, на сиденье капаю. А этот самый рюсса.

П е т р. Вот именно! У нас-то все только по-русски, на полную ставку переводчика за один день не найдешь. А у меня завтра две презентации.

А н н а. У меня есть для тебя одна кандидатура на примете. Молодая, опытная, красивая, ты с ней живешь.

П е т р (смеется). Анют, мы это уже обсуждали.

С т а р и к. Ссыт на стульчак. Вот и все его к тебе отношение.

А н н а (кричит на Старика). Хватит уже!

П е т р. Что случилось?

А н н а. Сметана просроченная. Завелся, как сумасшедший.

С т а р и к. И баба у него есть другая. Потому и задерживается.

А н н а (хочет что-то ответить Старику, но сдерживается. Обращается к Петру по-русски). Почему ты не хочешь, чтобы я с тобой работала?

П е т р. Если мы будем видеться круглые сутки, я тебе надоем, и ты меня разлюбишь.

С т а р и к (продолжая разбирать продукты). Или прямо на работе секретаршу трахает. А ты за ним белье стираешь.

А н н а. Ты просто не хочешь, чтобы я работала.

П е т р. Я могу себе позволить, чтобы моя жена не работала.

С т а р и к. Ему гарем нужен с наложницами. У них на Востоке так принято.

А н н а. Я тебе не жена!

П е т р. Не хотел, чтобы это в такой обстановке происходило... Я сегодня задержался, потому что покупал вот это...

Петр достает коробочку. Открывает, протягивает Анне. В коробочке кольцо.

С т а р и к. Вперед! Он тебе ошейник с цепью скоро подарит. Чадру у них уже отменили.

А н н а (Старику). Дедушка, выйди.

С т а р и к. Я здесь живу.

А н н а (Старику). Выйди!

С т а р и к. Ну давай, попробуй, выгони меня.

А н н а. Тогда заткнись!

С т а р и к. Да я вообще молчу.

П е т р. Ты выйдешь за меня?

А н н а. Ты возьмешь меня к себе переводчиком?

П е т р. Анют, я тебе сейчас более важное предложение делаю.

А н н а. Возьмешь или нет? Я не для того университет заканчивала, чтоб стиральную машину в розетку втыкать!

П е т р. Ты выйдешь за меня или не выйдешь?

А н н а. Если ты меня к себе не возьмешь, я завтра же пойду и устроюсь в первую попавшуюся контору! В издательство! В телевизор! В театр! Куда угодно! Я хочу работать!

П е т р. А я хочу, чтобы всё как у людей нормальных. Он добытчик, она очаг бережет.

А н н а. В финском языке нет различий между родами! «Он» и «она» — одно и то же слово!

П е т р. Но мы же с тобой по-русски...

А н н а. По-русски, ага. У тебя есть секретарша?

П е т р. Что?

А н н а. Ты трахаешь секретаршу?

П е т р. Что за бред?

А н н а. Ты поэтому не хочешь, чтобы я с тобой была?

П е т р (трясет кольцом перед ее лицом). Я хочу, чтоб ты со мной была!

А н н а. Или у тебя просто баба на стороне?

П е т р. Нет у меня никого! У меня есть ты! Я хочу быть с тобой! И детей от тебя хочу! И чтоб с детьми нашими дома была ты, а не этот псих!

А н н а. Не смей оскорблять дедушку! Ты в его квартире!

П е т р. Это он тебя накрутил?

А н н а. Я тебе сколько раз говорила поднимать сиденье на унитазе?

Петр захлопывает коробочку с кольцом, убирает в карман.

П е т р. Ладно. Сейчас уже поздно. Я сегодня в гостинице переночую. А ты вещи мои собери. Завтра заберу, к Семену перееду.

А н н а. Петь... Ну ты чего, Петь?

П е т р. Я на свой вопрос ответ получил.

А н н а. Ну, я дура, прости, сама не понимаю, что вдруг накатило...

П е т р (мягче). Я зато все понял.

А н н а. Петь, я за тебя выйду.

П е т р (обнимает Анну, говорит совсем мягко). Ты меня любишь, что ли?

А н н а. Ага.

П е т р. Давай мы тебе фриланс найдем. Будешь дома переводами заниматься.

А н н а. Как скажешь.

Целуются. Он надевает кольцо ей на палец.

П е т р. А двойню мне родишь?

А н н а. Как скажешь.

П е т р (смеется). Для них кроватку большую надо.

А н н а. Ну надо так надо.

П е т р. А где поставим? В той комнате темно, туда деда переселим. Значит, вот здесь, у окна.

А н н а (смотрит на пулемет). Нет, тут же... Тут нельзя.

П е т р. Почему? Боишься, сквозняком надует?

А н н а (смотрит на пулемет, отрицательно качает головой, потом кивает). Да. Сквозняком.

П е т р. Ну тогда шкаф переставим или выбросим, а кроватку — туда, в угол.

А н н а. Как скажешь, так и будет. Всё, как ты скажешь.

Старик вытягивает из пакета с продуктами длинную пулеметную ленту.

Затемнение.