Профессия: куратор
- №11, ноябрь
- Мария Кравцова, Валентин Дьяконов
-
-
Мария Кравцова. Начнем с того, что профессия куратора — относительно недавнее изобретение, при этом кураторская деятельность считается одним из самых престижных занятий в современном художественном сообществе.
С этим связаны определенная романтика и ожидания того, что ты будешь самым главным в художественном мире. Тем, кто дергает за веревочки. Естественно, статус был легитимизирован такими харизматичными фигурами, как Харальд Зееман — возможно, один из первых кураторов с «видением» и «миссией», который пытался выстроить свой проект как картину мира. Но в целом кураторская прослойка сегодня — это целый класс персонажей, результаты деятельности которого совершенно несопоставимы с пафосом их саморепрезентации. Личные амбиции подчас намного больше, чем любовь к искусству.
В идеале куратор должен забыть о себе, когда работает над проектом, все время задаваться вопросом: «Что я репрезентирую? Себя или искусство?»
Валентин Дьяконов. Несмотря на то что куратор как профессия — недавнее изобретение, один из самых влиятельных сегодня исследователей авангарда Александра Шатских в своей книге о супрематизме ретроспективно применяет этот термин к выставкам авангардистов. Она пишет, что Малевич пытался делать общие, представительные проекты, чтобы показать развитие своих идей. Но вообще, куратор, конечно, профессия послевоенная. Она выделилась в отдельную в связи со все большим усложнением системы искусства и ее возрастающей смежностью с другими интеллектуальными сферами, например с философией и историей культуры. Это вызвало появление не просто музейщиков, а профессионалов широкого профиля, способных свободно ориентироваться не только в мире искусства, но и в более широком мире идей, с ним связанных.
М.Кравцова. Но все же непонятно, почему куратор получил такой исключительный статус в художественном мире?
В.Дьяконов. Наверное, потому, что он в первую очередь посредник. Между искусством и зрителем. Музеем и автором. Коллекционером и галереей. С другой стороны, куратор стал обязательной фигурой для любой выставки. И, скажем, у того или иного собрания полотен Рубенса тоже есть куратор.
М.Кравцова. Да, фигура куратора сегодня рассматривается как не исключаемая. Я видела несколько выставок, куда известных кураторов приглашали в качестве свадебных генералов — только для того, чтобы они просто были, тогда как реально эти события готовились художником и его галеристом. С этой точки зрения интересно выяснить, каковы функции современного куратора. Обратимся к этимологии слова «куратор». Сurator на латыни означает «заботливый», курировать — заботиться. Собственно, именно к этому сводился и мой небольшой кураторский опыт: в 2007 году я делала выставку Павла Пепперштейна «Город Россия». Занималась тем, чтобы каким-то образом конвертировать в реальную выставку концепт художника, который сначала существовал лишь в виде эскизов и текстов. Я заботилась о художнике, о картинах, о перевозке и экспонировании, делала каталог, но никоим образом не пыталась корректировать саму концепцию. Но мне кажется, что подобный тип куратора наименее представлен на современной художественной сцене. Хотя отмеченный в этом году Государственной премией в области современного искусства «Инновация» кураторский проект — выставка Анны Зайцевой «Яблоки одновременно падают в разных садах» был построен как раз на очень тактичном диалоге куратора с художниками. Зайцева предпочла играть второстепенную роль модератора встреч, бесед художников, учиться у них, а не навязывать им свою кураторскую волю. Но, как правило, сегодня кураторская работа заключается прежде всего в отборе художников и работ.
В.Дьяконов. Другой тип этой деятельности предъявлен на выставке «Искусство места». Пять кураторов Государственного центра современного искусства работали с пятью немецкими художниками. Их профессиональная задача — обеспечить включение художника в контекст России и поспособствовать максимально бесконфликтной совместной работе. Главное — получить на выходе произведение. Но ты права, самые заметные проекты М.Кравцова. Для большинства зрителей ожидание от выставки связано не с подобными исследованиями внутренней проблематики искусства, а с созданием некоей драматургической среды. И почти все известные, даже популярные кураторы, от нашего Андрея Ерофеева до Жан-Юбера Мартена, который делал выставку «Против исключения» в выставочном Центре «Гараж» — главный проект Московской биеннале, — как раз и являются мастерами вау-фактора. Они делают визуальные, аттрактивные проекты, которые представляют современное искусство как шоу. Делают его частью шоу-бизнеса. К тому же за последние двадцать лет в современном искусстве сложилась прослойка настоящих художников-звезд, участие которых в выставках привлекает зрителя. Это Дамиан Хёрст, Такаси Мураками, Джефф Кунс и некоторые другие. Есть даже специальный кинематографический термин, которым обозначают подобного рода проекты: выставка-блокбастер. В.Дьяконов. Но обычно блокбастеры все-таки посвящены любимым художникам массового зрителя — Ван Гогу, импрессионистам. В сфере современного искусства блокбастер остается редкостью. Тем интереснее успех Мартена. М.Кравцова. Мартен действительно умеет делать подобные выставки, он мастерски жонглирует чувствами зрителя. Обещание чего-то необычного, удивление, практически детское восхищение. Такова реакция почти на все последние проекты Мартена — и «Африка-ремикс», где было представлено современное искусство черного континента, и «Одно изображение скрывает в себе другое», посвященное истории искусства обманок от древности до наших дней. К тому же, чтобы добиться жестко спроектированных зрительских эмоций, Мартен использует экзотику. В.Дьяконов. Безусловно. Я только не очень понимаю, почему все эти качества вызывают критику. И, кстати, плох тот куратор, который в том или ином виде не использует экзотику. Мартен, например, дает ее в неочищенном виде. Все знаменитые и востребованные кураторы современности — Роберт Сторр, Ханс-Ульрих Обрист или Даниэль Бирнбаум — ищут художников, которые работают в местных условиях, но разговаривают на таком lingua franca искусства. У таких художников есть экзотические темы, но нет формальной экзотики на уровне стиля. Мне кажется, что важность проекта Мартена заключается в том, что он показывает нам некий «основной инстинкт» художника. Он напоминает нам о том, что искусство основано на ощущении сакрального, оно указывает на нечто скрытое от непосвященных. Почему мы, искусствоведы, верим в то, что, скажем, комната, набитая землей — инсталляция художника Уолтера де Мариа, — это искусство? Нами руководят ощущения и знания, но еще и вера в то, что этот проект является артефактом. Сегодня узнавать о новом искусстве стало очень просто, намного проще, чем во времена великих кураторов вроде Харальда Зеемана. Во-первых, есть Интернет, во-вторых, есть рынок, которому нужны новые вливания. Поэтому он допускает в себя разные маргинальные области типа индийского искусства, например. Сегодня именно куратор должен быть режиссером некоего драматического действа. С другой стороны, он делает выставки о том, что может в данный момент дать нам искусство. И рассказывает о том, какое оно бывает, как его формы связаны с современностью. М.Кравцова. Мы не обсудили тип куратора, которого можно было бы назвать «метахудожником», во многом авторитарного человека, который иллюстрирует собственные идеи работами других художников. В.Дьяконов. Вот-вот, Малевич вписывается в этот контекст. М.Кравцова. И, по-моему, все действительно влиятельные современные кураторы, включая Роберта Сторра, Жан-Юбера Мартена или Андрея Ерофеева, попадают под это определение. С этим связан протест художников против куратора, который нередко самонадеянно решает, кто на сегодняшний взгляд актуален, а кто нет. Решает, кого возьмут в будущее, а кто стал анахронизмом еще при жизни. Кураторов нередко критиковали именно за это. В нулевые годы появился формат выставочного проекта, в котором известный художник сам отбирает, кого показывать. «Выбор Люсьена Фрейда», «Выбор Дамиана Хёрста», готовится «Выбор Джеффа Кунса». В России таким автором является Олег Кулик, который за последние несколько лет по подобному принципу сделал две выставки: «Верю!» на «Винзаводе» и «Пространственная литургия» в ЦУМе. В.Дьяконов. Да, это хорошая тема — художник как куратор. Как я помню, Олег Кулик начинал свою художественную жизнь с кураторства. М.Кравцова. В начале В.Дьяконов. Как ты думаешь, критика кураторов как людей, которые решают судьбу художника, распространяется на художников-кураторов? Художнику легче проглотить обиду от коллеги? М.Кравцова. Я считаю, что художники до такой степени эгоцентричны, что совершенно непроницаемы для подобного рода критики. Кулика критиковали за то же самое и в последний раз. Ему все равно. Художник и в позиции куратора имеет намного больше прав на субъективность. Профессиональному куратору приходится чаще всего объяснять свой выбор. В.Дьяконов. Современное искусство легко использовать, как кубики конструктора. Для куратора важно обладать способностью встать над схваткой и не соревноваться с другими художниками, а управлять ими с помощью авторитетного статуса интеллектуала, который сам себе награда. Куратор в современном мире нужен для того, чтобы делать выставки на основе своего опыта. Кураторское высказывание должно обратить наше внимание на что-то, чего мы еще не видим, но что происходит в искусстве. На что-то, что уже произошло, а мы и не заметили.
