Продавать — так с музыкой! «Все билеты проданы!», режиссер Ю Жун Хань

Автор сценария, режиссер Ю Жун Хань

Оператор Эрик Юнг

Художники Джимми Бонг, Николас Лим

Композиторы Ю Жун Хань, Брюно Брюнано, Джаморн Ватаканон

В ролях: Джеррика Лай, Питер Дэвис, Кэ Туань Чхиэ,

Лим Тейк Люнг, Вонг Вай Хонг, Ли Жу Хунг, Хана Ло

An Amok Films Production

Малайзия

2008

Интересно наблюдать, как режиссеры в разных странах воспринимают изменения в современном мире и осмысливают противоречивую человеческую природу. Ханеке размышляет о сжирающей нас жестокости, о ницшеанском «фундаментальном промахе» в человеке; братья Дарденн и их последователи во всех европейских странах озабочены расовыми конфликтами и внутренними терзаниями маленького человека, загнанного в рамку стандартизованной реальности; американские режиссеры снимают двухчасовые рекламные ролики и видеоклипы, разоблачают власть, думают о будущем и пытаются пророчествовать. Кинематограф Азии в этом плане менее примечателен, хотя и он, несомненно, подвластен общим тенденциям. А о современном кино Малайзии вообще известно мало. Картина Ю Жун Ханя «Все билеты проданы!» (Sell Out!, хотя точнее было бы перевести просто «Распродано!») — интереснейший сплав жанров: это и комедия, и драма, и пародия, и, наконец, сатирический мюзикл. На Востоке, оказывается, еще осталось место для романтики.

Западному зрителю, насмотренному и привередливому, закормленному в равной степени попкорном и артхаусом, потонувшему в топях умствований и океане интер- и инфортейнмента, картина Ю Жун Ханя — как глоток свежего воздуха. Не в том смысле, что в ней есть нечто принципиально новое, прорывное, а в том, что она по-детски непритязательна, не связана «от» и «до» контекстами, не перегружена ни юмором, ни скрытым смыслом и при этом воспринимается легко и чуть ли не всеми шестью чувствами сразу, прямо как индийское кино.

Начало фильма — смелая, хотя и плосковатая издевка над независимыми режиссерами. Голый Ю Жун Хань (в роли себя, модного, независимого режиссера), сидя за столиком кафе, дает интервью известной тележурналистке, ведущей программы о современном искусстве Малайзии. Вопросы серьезные, вроде: «Почему в ваших картинах так мало говорят?», «Почему ваши фильмы такие медленные? Почему в них почти нет действия? Может, это намеренный ход, чтобы дать зрителю прочувствовать поэтичность сцен?..» И милейший ответ: «И да, и нет». Далее режиссер начинает распаляться, говорит, что снимает жизнь такой, какая она есть — скучной и бессодержательной. Цель — дать зрителю почувствовать эту скуку, показать ему реальность, в которой ничего никогда не происходит, потому что «люди сейчас слишком заняты, чтобы осознать, как им на самом деле скучно». На фоне этого монолога мы видим, как в кафе врываются преступники, орут и стреляют, убивают несколько человек. И даже столь грубая пародия выглядит смешно и уместно. Видимо, режиссер, кстати, получивший образование в британской киношколе, настолько пресытился артхаусом с его претенциозностью и холодностью, что решил выплеснуть все накопившиеся эмоции без лишней сдержанности и тонкости. И выглядит это естественно, потому что, как говорится, от души.

В основе сюжета — довольно заурядная история из серии «Художник vs. Жестокий мир». Эрик Тан, талантливый молодой изобретатель, пытается представить свое новое изобретение — чудо-машину по переработке соевых бобов — начальству огромной корпорации FONY (параллели очевидны, к тому же в названии использована омофоническая игра слов: phoney — обман, подделка, фальшивка — и схожего по произношению FONY). Но он тут же сталкивается с непониманием и критикой — компании ни к чему оригинальные и долговечные продукты, ее главная цель — «делать деньги». Начальники — туповатые персонажи, напоминающие карикатурных боссов из американских мультиков, — идут на крайние меры (верность корпоративной культуре превыше всего): ведут Эрика к некоему шарлатану, который, вместо того чтобы «изгнать мечтателя», двоит несчастного парня на «прагматика» и «романтика». Так они и ходят весь фильм: прагматик пытается выгодно продать необыкновенное изобретение, а мечтатель грустит, бродит по улицам, поет о бедности и безответной любви.

Раффлезия Пон, та самая телеведущая из пролога, которая снимает передачи о молодых талантах, разочаровывается в своей затее и находит способ «продаться» (все той же FONY) повыгоднее — создать реалити-шоу, где умирающие люди дают интервью непосредственно перед смертью, тоже, разумеется, реальной. Раффлезия Пон — воплощение «нового человека», образцовая бизнес-леди, не останавливающаяся ни перед чем для достижения своих целей. Бегая по городу на десятисантиметровых шпильках, она ищет хитовую, рейтинговую смерть. Вполне очевидно, что в какой-то момент Эрик-мечтатель, влюбленный в Раффлезию, встретится с ней — по воле, разумеется, Эрика-прагматика, готового на все ради славы и денег, — в прямом эфире «смертельного» реалити-шоу и будет растерзан толпой, которая жаждет зрелища и новой дозы острых ощущений. Народ доволен, рейтинг зашкаливает, все билеты проданы, ура.

Несмотря на сумбурный и нелепый сюжет (более уместный в эпизоде «Симпсонов», чем в полнометражном фильме), на явные промахи в режиссуре и актерской игре (режиссер-дебютант пригласил на главную роль непрофессионала, а фильм смонтировал «на коленках у себя дома»), на растянутые сцены и местами навязчивый юмор, фильм вправду можно назвать в своем роде выдающимся. Никакое другое произведение не выдержало бы такого груза ляпов и рассыпалось бы на части. Но «Все билеты проданы!», кажется, от них, наоборот, выигрывает, обретает цельность. Ко всему прочему в картине все поют. Эрик и Раффлезия, умирающий поэт и боссы, наконец, сами зрители (во всяком случае, так задумано: в середине фильма есть вставка-караоке — по экрану бегут слова, звучит соответствующая мелодия в три ноты). Песни, конечно, о вечном и главном: о любви, о славе, одиночестве, богатстве и бедности. Очевидное сходство, опять же, с индийским кино.

Ю Жун Хань показывает зрителю шоу, «экзотику» малайзийской жизни, смешивает ее с западными стереотипами и погоней за модными тенденциями, тем самым превращая в абсурд, но делает это не изящно, не пытается сгладить, прикрыть, закодировать или загромоздить символами, аллюзиями и стилизациями, а «в лоб», грубо и кричаще, где-то очень поверхностно. Некоторые сцены даже вызывают в памяти «лучшие» творения Эда Вуда. Но в отличие, скажем, от гламурного и сладкого «Миллионера из трущоб», пестрого, гладко сшитого под заказ массового зрителя, фильм «Все билеты проданы!», напоминающий временами любительскую театральную постановку, — живое, жизненное и действительно живительное кино.

Подобный фильм сегодня — как терапия. От излишней серьезности, от снобизма, от зацикливания на приставке «арт-», от привычки тупо хихикать над американскими шутками, от маниакальной склонности видеть во всем потайной смысл. В этой картине суть лежит на поверхности, но от этого отнюдь не мельчает. Это азиатский взгляд на глобализацию, на современную Малайзию с ее культурными перекосами и странной мешаниной диалектов, поглощаемую многонациональными корпорациями. Взгляд наивный, прямой и простодушный. При этом подростково нахальный, как смачный плевок. Может, именно поэтому столь слабый с профессиональной точки зрения фильм, разруганный западными критиками за «плоскость и безэмоциональность» и довольно прохладно принятый у себя на родине, получил призы на нескольких международных фестивалях: иногда при плохой игре искренняя мина лучше, чем «хорошая».