Старая любовь не ржавеет

Казахстанский кинематограф по объему производства, по числу призов на международных кинофестивалях и вообще по развитию киноотрасли в целом на всем постсоветском пространстве занимает второе месте после России. Правда, с большим отрывом, но всё же. Огромную позитивную роль в создании нового имиджа казахского кино в самом начале эпохи независимости сыграла «казахская новая волна», но она давно уже схлынула, оставив яркие фильмы и звучные имена. Что же сегодня происходит в казахском кино, в каком направлении оно движется?

«Кочевник», режиссеры Сергей Бодров, Иван Пассер, Талгат Теменов

90-е годы в казахском кино, так же, впрочем, как и во всех других национальных кинематографиях бывшего Советского Союза, ушли на то, чтобы, во-первых, осознать свое новое состояние — независимость, во-вторых, наверстать упущенное и — главное — восстановить национальную историю. В результате произошло некое отмежевание от России как от бывшей империи, кинематографии как бы закрылись в себе в поисках национальной идентичности. Именно на этой волне были созданы за последние десять-пятнадцать лет лучшие казахстанские артхаусные ленты: «Аксуат» (1998) и «Охотник» (2004) Серика Апрымова, «Суржекей — ангел смерти» (1991) Дамира Манабаева, «Гибель Отрара» (1991) Ардака Амиркулова, «Кардиограмма» (1995) и «Киллер» (1998) Дарежана Омирабаева, «Голубиный звонарь» (1995) и «Жылама» (2000) Амира Каракулова, «Заманай» (1998) Болата Шарип, «Остров возрождения» (2004) Рустема Абдрашева. Эти и другие фильмы объездили множество международных кинофестивалей, подтверждая достаточно высокий статус и художественный уровень казахского кино. Но вот наступило новое тысячелетие, и стало понятно, что пора вырываться из этого пусть престижного, но все же герметичного круга артхаусного кино.

К тому же немаловажно, что рос и креп имидж независимого Казахстана, отстраивалась новая столица Астана и в целом страна стала иначе себя позиционировать: как государство, имеющее твердую цель «войти в пятьдесят развитых стран мира». Возникло желание разомкнуть границы и по-новому заявить о себе.

Амбициозная попытка прорыва — «Кочевник»

Так возникла идея создать фильм «Кочевник» — исторический блокбастер, который через великое историческое прошлое рассказал бы миру, что такое Казахстан. Проект осуществлялся под патронатом Президента Казахстана, на него были выделены баснословно большие деньги — 37 миллионов долларов. Изначально было задумано, что он будет сниматься неказахстанскими авторами. Почему? В 90-е годы было несколько попыток осуществить большой исторический проект местными силами. Были сняты фильм «Абай» (1995) Ардака Амиркулова, «Юность Жамбыл» (1996) Кано Касымбекова, «Сардар» (2003) Болата Калымбетова и другие ленты, но все они не поднимались до уровня больших обобщений, их авторы продолжали рефлексировать в рамках понятий «свобода — несвобода». Хотелось голливудского масштаба, преодоления рефлексий. Отсюда и возникло желание пригласить американцев. Но на них тоже надо было выйти. Таким связующим звеном стал Рустам Ибрагимбеков, он же автор сценария. Продюсером был приглашен Милош Форман, режиссером — по его предложению — Иван Пассер. Проект начал обсуждаться еще в конце 90-х, а завершен в 2005 году.

Вообще сюжет картины укладывается в два предложения: казахский народ страдал от нашествий джунгар, но мудрец Ораз предсказал, что родится герой, которому под силу будет освободить народ от джунгарского ига. Так оно и произошло — родился мальчик Мансур, Ораз спас его от смерти, воспитал настоящим воином, и вместе с другими такими же мальчишками он вырос и защитил казахскую землю от врагов.

Очевидно, что такой пересказ свойствен не исторической драме, где важны подлинные персонажи, точность места и времени действия и т.д. Здесь мы имеем дело с чистой мифологией, легендой.

По такому же принципу построено большинство американских картин: о Робине Гуде, Гладиаторе, Александре. Эпоха и география имеют значение только как декорация, все остальное делается по схеме: обозначается герой, он проходит через страдания/испытания и приходит к победе. Только в нашем случае антуражем служат казахская степь и кочевники. Мир увидел героями и победителями никому ранее не известных казахов.

По структуре «Кочевник» — абсолютно голливудский фильм, но вместо привычной риторики «это американская земля…». И я подумала: почему нет? Почему мы все время боимся или стесняемся пафоса? Почему мы не говорим простые и ясные вещи о патриотизме, о Родине? Все американское кино держится на этих простых понятиях, а мы почему-то робеем.

Мы в самом начале нашего пути — к становлению национальной независимости, и когда, если не сейчас, позиционировать себя как молодое, сильное государство. Можно ведь по-разному смотреть на себя. К примеру, можно рассматривать Казахстан и нашу историю как череду бесконечных трагических экспериментов: коллективизация, джут, КарЛАГ, Семипалатинский полигон, Арал и т.д. Об этом — фильмы режиссеров старшего и среднего поколения. Но вряд ли только такой взгляд и такое отношение к отечеству вдохновит нашу молодежь. Нужны мифы о великой стране, сильных героях, мудрых философах и счастливых людях. Вот этого-то всегда не хватало нашему кинематографу, вот это ощущение полноценности нации и некоей самодостаточности появилось в «Кочевнике».

Чтобы обеспечить стопроцентный производственный результат, сопродюсеры фильма — Рам Бергман, Рустам Ибрагимбеков, Сергей Азимов — решили пригласить сильную международную команду. К примеру, древний Туркестан отстраивал художник-декоратор Мильен Крека Клякович, работавший практически на всех фильмах Эмира Кустурицы. Художником-постановщиком картины стал итальянец Франко Фумагалли. Органично в звездный состав фильма вписался и оператор, снявший «Годзиллу», — Уэли Штайгер. Художниками по костюмам были Майкл О'Коннор, участвовавший в съемках второй части «Гарри Поттера», и Мэрит Аллен, работавшая, в частности, на телесериале «Скарлетт».

Чтобы международный зритель — целевая аудитория картины — понял и принял «Кочевника», необходимы были известные ему актеры. К примеру, снимающийся в американских боевиках актер Марк Дакаскос («Братство волка», «База») сыграл в «Кочевнике» джунгарского воина Шарыша, а мудреца-провидца Ораза — Джейсон Скотт Ли («Путь дракона»). Участвуют в фильме и два молодых голливудских актера — Куно Беккер и Джей Эрнандес, и их казахстанские коллеги Аянат Есмагамбетова, Досхан Жолжаксынов, Тунгушпай Джаманкулов. Несмотря на разноголосицу языков, национальностей, стилей, актерский состав фильма сложился в единый ансамбль.

Появление такой масштабной картины говорит еще и о том, что Казахстан состоялся как суверенное государство, справившееся с постколониальным синдромом. Другое дело, что фильм сделан все-таки чужими руками и казахов там играют американцы. Поэтому нельзя назвать этот проект до конца успешным.

«Кочевник», на мой взгляд, выполнил несколько задач: во-первых, он действительно всколыхнул казахстанский кинопроцесс, заставив кинематографистов поверить в то, что у нас возможно снимать кино большого формата (не говоря уже о том, что произошло техническое переоснащение киностудии «Казахфильм» и казахстанские специалисты фактически прошли многомесячный мастер-класс в условиях работы западного менеджмента); во-вторых, мировая кинообщественность заметила этот проект и отношение к казахскому кино изменилось — в нем стали видеть серьезного партнера; в третьих, и это, наверное, самое главное, — наш молодой зритель увидел, что в кинотеатрах могут с успехом идти казахские фильмы, ведь до «Кочевника» отечественных картин практически не было на экранах и молодежь в своем сознании практически исключала такую возможность. Так что можно сказать, что «Кочевник» сыграл важную роль в становлении новой казахской культуры.

Инициативы частных студий

Начинал снимать «Кочевника» американский режиссер чешского происхождения Иван Пассер, а заканчивал работу россиянин Сергей Бодров. Иностранцы не выдержали наши перерывы в съемках, огромные паузы в финансировании — пришлось срочно приглашать «своих». Для Бодрова «Кочевник» был хорошей репетицией перед «Монголом», к тому же Казахстан был стратегическим партнером. «Монгол» (2007) снимался как российско-немецко-казахстанская копродукция и, как известно, был выдвинут в пятерку номинантов на «Оскар» как лучший фильм на иностранном языке.

Любопытно, что «Монгол» представляет собой некий глобальный продукт, за которым не стоят интересы или переживания какого-либо народа, нации или государства. Когда «Оскар» получил чешский фильм «Коля» Яна Сверака, этой наградой гордилась вся Чехия. Или картина «Жизнь прекрасна» — после этого фильма Италия буквально боготворит режиссера Роберто Бениньи. «Оскар» Никиты Михалкова за фильм «Утомленные солнцем» был равносилен признанию того, что российское кино снова на подъеме. Кто по-настоящему радовался и гордился тем, что фильм «Монгол» попал в пятерку основных номинантов? Начнем с того, что это фильм о Чингисхане, но сами монголы всерьез не воспринимают эту киноверсию его судьбы. Для россиян проект так же далек, потому что история Чингисхана в нем никак не перекликается с российской историей, да и русских актеров нет. Режиссер, конечно, российский, но от России картина на «Оскар» не номинировалась, хотя кроме фильма «12» Никиты Михалкова на предварительный отбор выдвигалось еще десять российских лент. Остается только Казахстан — фильм и номинировался от нашей страны. Но казахстанские здесь были только деньги и второстепенная часть съемочной группы. Главную роль исполнил японский актер Таданобу Асано, роль жены Чингисхана — монгольская актриса Хулан Чулуун и т.д. Безусловно, это был беспрецедентный случай: картина под лейблом «Казахстан» вошла в престижную оскаровскую пятерку. Однако достижением нашей национальной кинематографии она не стала.

С фильмом «Тюльпан» (2008) произошла совершенно другая история. Фильм — казахстанско-российско-немецко-польско-швейцарская копродукция, сделанная на казахском материале, снятая в казахской степи, режиссер ленты Сергей Дворцевой родился и долгие годы жил в Казахстане. Картина была также удостоена одной из самых престижных в мире кинонаград — Гран-при программы «Особый взгляд» Каннского кинофестиваля. Реакция на «Тюльпан» в странах — участницах проекта была полярной: российские СМИ с гордостью писали, что российский фильм победил в Канне, в казахстанской прессе от него чуть ли не открещивались. Что и понятно — тот имидж, который создает Казахстану «Тюльпан», не соответствует представлениям о молодом независимом государстве: степь, зараженная неизлечимой болезнью, беспросветная бедность, тусклая, безысходная жизнь. Даже то, что в кадре так и не появляется девушка по имени Тюльпан, в которую влюблен главный герой, говорит о том, что эта земля не имеет перспектив, здесь невозможно счастье — ведь именно женские образы в национальном кино всегда олицетворяют надежду, будущее, наконец, Родину.

«Монгол», режиссер Сергей Бодров

Инициатива частной студии «Евразия-фильм», пригласившей российских режиссеров — Сергея Бодрова и Сергея Дворцевого, — привела к тому, что Казахстан завоевал международный статус, особенно в фестивальной среде, но картины, благодаря которым это произошло, не были приняты казахстанской публикой. Фактически они развивали то же артхаусное направление, какое и прежде было близко нашим художникам, только теперь признание получали уже не казахстанские, а российские авторы.

Российские актеры — любимцы публики

И «Кочевник», и «Монгол» — обращение к далекому прошлому. Прохладное отношение к ним зрителя подтвердило, что публика устала от исторических фильмов и испытывает потребность в кино о современных реалиях. Это заставило независимых кинематографистов, снимающих на частных студиях, повернуться лицом к современности. В попытках максимально приблизиться к аудитории создатели лент задались и таким вопросом: «На кого пойдет зритель?»

К сожалению, за двадцать лет независимости Казахстана у нас не сложилась система отечественных звезд. Есть замечательные актеры, особенно среднего и старшего поколения, — Нуржуман Ихтымбаев, Гульнара Дусматова, Тунгышбай Аль-Тарази, Жанна Куанышева, Бахытжан Альпеисов, Досхан Жолжаксынов, Райхан Айткожанова, Димаш Ахимов, Ольга Ландина, Фархад Аманкулов, Болат Абдилманов и другие, но молодых звезд, увы, нет. Есть молодые «звездочки», которые могли бы вырасти в интересных актеров, — Аянат Ксенбай, Толепберген Байсакалов, Жанель Макажанова, Айша Матай, Асхат Кучинчиреков, Асель Сагатова, Санжар Мадиев. Но, как правило, это актеры одного фильма. Ими никто не занимается всерьез, их творческие судьбы обрываются, едва начавшись.

«Подарок Сталину», режиссер Рустем Абдрашев

Как и в советские времена, любимцами публики в Казахстане по-прежнему остаются российские артисты. Происходит это из-за того, что Казахстан продолжает жить в общем с Россией информационном пространстве: мы смотрим российские фильмы, телеканалы, читаем русские газеты и журналы. Поэтому в последние два года казахстанские режиссеры приглашают в свои фильмы самых раскрученных российских актеров: Дмитрий Дюжев снялся в детективе «Обратная сторона»; Дарья Мороз и Константин Стрельников — в политическом триллере «Прыжок Афалины», который, кстати говоря, рассказывает о встрече двух президентов — Путина и Назарбаева — и о том, как был предотвращен возможный теракт; Гоша Куценко — в спортивной драме «Рывок»; Екатерина Редникова — в исторической картине «Подарок Сталину»¹; Андрей Мерзликин — в психологическом триллере «Заблудившийся»; Артур Смольянинов — в молодежной драме «Нереальная любовь»; Алексей Чадов, Наталья Рудова и Ирина Розанова — в комедии «Ирония любви». (Многие из названных картин еще находятся в стадии производства.) Список можно продолжить, но и его достаточно, чтобы увидеть, что казахстанские кинематографисты в борьбе за зрителя едва ли не главную ставку делают на российских звезд.

Стратегия национальной компании

Настоящая копродукция начинается с сотрудничества на уровне продюсеров. Я уже упоминала первые копродукции Казахстана и России — это были частные инициативы, надо сказать, весьма успешные. К примеру, Абай Карпыков свои фильмы «Воздушный поцелуй» (1992), «Тот, кто нежнее» (1996), «Фара» (1999) снимал совместно с россиянами. В нулевые Гульшат Омарова делает свои проекты — «Шиза» (2004), «Баксы» (2008) — в сотрудничестве со студией «СТВ» Сергея Сельянова. Так же как и «Монгол», «Тюльпан» и «Подарок Сталину», сотрудничество строилось на уровне личных творческих связей. В последние же годы частные инициативы перешли в разряд государственной политики.

В 2008 году на студию «Казахфильм» пришел новый директор. Сергея Азимова — документалиста, ориентированного на фестивальный успех студийных проектов, — сменил Ермек Аманшаев, бывший заместитель министра культуры, драматург по образованию, который решил делать ставку на создание коммерческих картин. С его приходом изменилась и стратегия «Казахфильма». Одной из главных задач стал выход на российский рынок. Но как это сделать?

Понятно, что необходимо привлечь к работе наиболее успешных продюсеров, режиссеров, а еще лучше режиссеров-продюсеров, которые бы хотели и — главное — умели делать фильмы, интересные международной зрительской аудитории.

Один из таких режиссеров-продюсеров, работающих в постсоветском пространстве, — Тимур Бекмамбетов, кстати, казах по национальности. Ермек Аманшаев сумел заинтересовать Бекмамбетова совместным проектом под условным названием «Золотой воин». В картине будут переплетены древние казахские мифы и жизнь современного Казахстана. Жанр — приключенческая драма. Для создания сценария взят один из самых значимых объектов культурного наследия Казахстана — артефакт «Золотой воин», эта скульптура установлена на площади Республики в Алматы. Фабула картины такова: у одной из нефтяных вышек люди ожидают, что вот-вот пойдет нефть. Но вместе с нефтью из-под земли вырывается гигантская капля — размером с человека. Это чудище нападает на стоящего возле вышки в нетерпеливом ожидании владельца нефтяной компании Амира. Так Демон овладевает героем. Демону необходимо собрать с доспехов древнего Золотого воина три недостающие подвески с изображением Барса, Пчелы и Орла, с тем чтобы уничтожить мир людей.

Тимур Бекмамбетов в интервью о будущей картине сказал, что хотел бы, чтобы она «прославилась не объемом пиара, а количеством зрителей… К сожалению, фильмы, которые снимаются здесь, не имеют зрителей. Наша задача, чтобы миллионы людей купили билеты и посмотрели фильм, а потом купили DVD и еще раз его посмотрели»².

Другой казахстанско-российский проект — «Кара Майор». Сценарий написан казахстанскими авторами Газизом Насыровым и Дидаром Амантай, а снимает фильм Егор Кончаловский. В центре сюжета события афганской войны. Понятно, что фигура Кончаловского была выбрана не случайно — он один из самых успешных российских режиссеров, работающих в коммерческом кино.

Третий важный для киностудии «Казахфильм» проект — «Ирония любви» Александра Черняева и Ержана Рустембекова, продюсером которого выступает Ренат Давлетьяров.

Давлетьяров считает, что этот стратегический ход — копродукция с Россией — абсолютно правильный. «Какая-то из постсоветских национальных кинематографий должна была наконец выйти на более широкий уровень, — говорит он. — Одна из основных мотивировок работы над этим фильмом — наличие нашего общего культурного пространства. В нас живет уникальная общность, и она нас объединяет. Пока в наших мозгах это единство существует, грех этим не воспользоваться. Поэтому надо снимать фильмы, отвечающие запросам нашей культуры, и зарабатывать на этом деньги».

«Ирония любви», режиссеры Александр Черняев, Ержан Рустамбеков

Любопытно, что и в фильме «Ирония любви», и в картине «Нереальная любовь.kz», к съемкам которой приступил казахстанский режиссер Амир Каракулов, сюжет строится на любви молодых людей, где девушка — казашка, парень — русский. Романтические пары олицетворяют собой сближение культур Казахстана и России, вновь нарождающиеся отношения любви и взаимопонимания. Причем это не навязанный сверху «роман», не результат идеологического давления; сегодняшнее сотрудничество диктуется требованиями рынка и свободным зрительским выбором.

Предварительные итоги

Сегодня именно Казахстан выступает инициатором кинематографических связей, потому что нам нужен большой зрительский ресурс России, а к нему иначе, чем через партнерство, не подступиться. Отсюда — стратегия и государственной киностудии «Казахфильм», и частных компаний, которые с удовольствием приглашают российских кинематографистов.

Второй момент: курс на сближение диктует зритель. Фактически произо-шло голосование «ногами»: зритель хочет видеть казахстанские фильмы с участием российских актеров, режиссеров и продюсеров, а если смотреть шире — он хочет жить в едином культурном пространстве с Россией.

Казахстан поэтапно прошел и проходит стадии самоопределения. Сначала была колонизация со стороны имперской России. Потом семьдесят лет советской истории. В конце 1980-х и начале 1990-х возник протест против советской системы, и все эти процессы отражены в казахском кино. Теперь мы стоим на пороге нового исторического культурного витка. Ведь у казахстан- ской культуры в целом и кинематографа в частности были разные перспективы и возможные траектории движения: в сторону Европы, Азии, Центральной Азии. Но вектор лег в сторону России. По большому счету дело не только в российском рынке. Дело в том, что происходит самоопределение Казахстана с выбором страны долгосрочного сотрудничества с близкой ментальностью, с близкой и понятной культурной средой. И здесь уже больше нет отношения к России, как к «старшему брату», — есть попытка вести диалог на равных. В свою очередь, и Россия меняет свои взгляды на партнерство и сотрудничество, особенно в сфере культуры, понимая, что новых-то соседей она не приобрела, а старые оказались наиболее надежными. Пришло время, когда на российские экраны по идее должны бы вернуться грузинские комедии или узбекские мелодрамы. Пока этому еще мешает политическая ситуация. Но кто-то должен быть первым. Инициативы Казахстана в области развития совместного кинобизнеса свидетельствуют: двадцать лет достаточный срок, чтобы после временного охлаждения уже на новом витке — осознания своей независимости и самодостаточности — потянуться друг к другу.

Алматы

¹ См. сценарий Павла Финна «Кипяток» в «ИК», 2006, № 1.

² «Территория кино», 2009, № 1—2, с. 11.